«В Америке страшная борьба за место, много непорядочного — и русскому человеку это бросается в глаза»
Мирча вернется
За две недели отпуска произошли события, мимо которых не пройти. Вот, например, закончил тренировать мой старый товарищ Мирча Луческу. Быть может, последний великий тренер минувшей эпохи. Той, откуда Лобановский, Бесков, Трапаттони, Блажевич, Иорданеску, Земан...
Впрочем, не сомневаюсь, что Мистер передохнет полгодика — и вернется в какую-нибудь «Университатю». Сначала, конечно, консультантом. Такие старики долго за кроссвордами не сидят. Пенсия для них — время уморительных диалогов с родней: «Умрешь же на своей скамейке!» — «А я, может, так и хочу...»
Помню же, как вылетал «Кристал Пэлас» — и срочно отозвали с пенсии 75-летнего Роя Ходжсона. А тот будто ждал!
Да все они, объявившие об уходе, ждут. Мечтают, что вот-вот позовут снова. А уж они слепят на прощание свой «Лестер», как старик Раньери.
Мирча вернется. Или будет так — или я в Луческу ничего не понял.
Что такое 50?
Еще событие — 50 лет исполнилось Алексею Яшину. Все это очень странно. Мне-то все казалось, что Яшин ближе к возвращению в действующие хоккеисты, чем к серьезным юбилеям. А тут вдруг 50!
Что для меня — 50? Это Анатолий Тарасов — уже бывалый, битый, все выигравший. До ухода из большого хоккея остается всего-ничего, пять лет. 50 — это Валерий Лобановский, отправляющийся со сборной СССР на чемпионат мира в Италию. Позади все: два Кубка Кубков, Суперкубок, медальная череда... После того чемпионата Лобановский уедет в Эмираты — и, казалось, с большим футболом закончит. Никто особо не удивлялся — возраст! Биография!
Но вот прошло не так много лет — и все переменилось. 50-летние для меня уже не старики, а совсем наоборот.
Сколько их в нашем спорте — кто к 50 годам тренировать даже не начал. Только собирается. Кто-то в 50 идет учиться — и размышляет, где стажироваться.
Пожалуй, это прекрасно.
Провал, который не случился
Я расспрашивал знакомых — никто не знает, где сейчас Алексей Яшин. То ли в Штатах, то ли в России. Еще недавно брался за любую работу в хоккее. Тренировать женщин? Без проблем!
А тут вдруг пропал. Не знаю, дозвонился ему кто-то в день юбилея? Отыскал?
Помню, как мы делали интервью много лет назад. 34-летний Алексей играл в Ярославле.
Московские корреспонденты прочили мне провал в той беседе — Яшин должен был засыпать банальностями. В которых я благополучно утону. Алексея не переделать.
Я и настраивался на неудачу. Ехал и думал: зачем? Ну зачем? Не под каждую идею стоит подписываться!
Возвращался сутки спустя усмехаясь. Вел мысленный диалог с теми самыми бывалыми хоккейными корреспондентами. Да никто из вас, братцы, Яшина-то не знает. Оказывается, интереснейший парень!
Пять часов у «Ринга»
Поначалу все было против меня — к поселившемуся в самом модном отеле города, «Ринге», Алексею приехала его Кэрол. Собирались поговорить с утра — но пришлось ждать. Зевать в машине. Кэрол важнее, это ясно.
Это сейчас «Ринг» — гостиница как гостиница. А в ту пору считалась диковинкой! Только построили!
Парковаться у дверей не позволялось никому — будьте добры, отъезжайте в сторонку. Стоял один чумазый «Ниссан» — как выяснилось, как раз Яшина. Служебный, от «Локомотива». Вот Алексею в этом городе можно было все.
Я ждал час, два, пять...
Яшин выйдет к вечеру ближе — и будет чувствовать себя слегка виноватым. Сам назначил время, и вдруг такой конфуз.
Как выяснилось — на мое счастье. После дня ожидания топить корреспондента в банальностях Алексей не стал. Не тот случай.
«Только машину мою не надо снимать! А то подумают...»
Кто настрадался — так это наш фотограф. С ним Яшин был строг.
Вспомнилось вдруг, как стал директором «Носты» Андрей Канчельскис. Я приехал в Новотроицк с фотографом — и Андрей был готов на все. Съемка в церкви? Без проблем! Проехаться в городском трамвае, распугивая граждан английской рубашкой с высоким воротником и лакированными туфлями? Запросто!
Но Яшин оказался совсем другим. Выйти из отеля на главную ярославскую улицу? Ни за что. Сфотографироваться в раздевалке на фоне тележки с грязным бельем? Эта идея привела Алексея в ужас. От затеи фотографа Беззубова окунуться в бочку с прохладной водой Яшин оцепенел. Деликатность удержала от встречного предложения фотохудожнику — окунуться в бочку самому. Не снимая одежды. Что уж говорить, если стеснялся фотографироваться на фоне того самого «Ниссана»: «Только машину мою не надо снимать! А то подумают...»
Что «подумают» — затрудняюсь домыслить. Может, представил, как будет листать журнал Гретцки, наткнется на этот снимок — и поморщится:
— O-o-o, Alex...
Зато на фоне «Лексуса» кого-то из одноклубников сфотографировался без проблем. «Лексус» — совсем другая история. Как и на фоне массового катания. Это история социальная, это хорошо.
Улыбался дежурно, на американский лад.
«Я счастлив!»
Сколько я бывал в Ярославле — столько и путался в коридорах «Арены-2000». Яшин, прожив в этом городе всего ничего, знал все потайные углы дворца. Вел уверенно.
— У нас есть специальная комнатка для интервью...
Расположившись, выдохнул с необъяснимым облегчением:
— Уф-ф-ф...
Сбросив неведомый груз, моментально превратился в доброго русского парня.
Не дожидаясь вопросов, вдруг заговорил сам:
— Почему-то народ считает, что все лучшее в карьере Яшин уже сыграл. А я уверен, что с опытом люди играют только лучше. Я до сих пор прибавляю! Мой уровень растет!
— Вы сейчас играете лучше, чем в 25 лет?
— Даже не сомневаюсь. Просто не все можно выразить в цифрах. Нынешняя моя игра мне самому нравится гораздо больше. Я не гонюсь за количеством шайб — просто получаю удовольствие от хоккея. Чувствую, что команде тоже помогаю. Для меня командный результат всегда был важнее личного. Вообще — я счастлив! Хобби стало работой!
***
Проговорили мы часа два. Ни на секунду я не усомнился, что передо мной счастливый человек. Могут обмануть слова — но не интонации.
По газетам гуляли гигантские цифры в миллионах долларов — столько бывший американский клуб должен был выплачивать Яшину. Давно из Америки уехавшему.
«Мне бы такое пособие», — думал я беззлобно.
Яшин и от денежных тем не убегал, как ни странно.
Зашел я, как казалось, издалека:
— Положить на стол любые три заметки, в которых упоминается Яшин, — так две из них посвящены деньгам, а не хоккею...
— Все правильно, — усмехнулся Алексей.
— Бесит?
— Нет. Когда человек достигает какого-то уровня, подписывает контракт, писать о нем будут только так. Возьмите десять заметок про Алекса Родригеса — из них семь будет посвящено не «Нью-Йорку» и спорту, а деньгам...
— Кто такой Алекс Родригес?
— Стыдно не знать. Знаменитый бейсболист. Эти заметки — часть бизнеса, часть той жизни, которая окружает спорт. Мы, спортсмены, сами ее выбрали, и от этого не скроешься. Что бы я ни делал — про меня пишут много, очень много... Меня не удивляет, когда пишут глупости. Поражает другое: откуда столько злости? Вот чем это объяснить?! Я разве делаю что-то плохое?
— Нет объяснения?
— Только одно — людям интересно читать негатив. Средним людям кажется, что такая информация ставит их на один уровень со звездами: «Ага, у них тоже все плохо». Я тоже читаю о других звездах в первую очередь какие-то скверные вещи.
— Вчера что прочитали? — обрадовался я.
— Вчера ничего, — погрустнел Яшин. — Вчера у нас была игра...
Что такое «хоккейные деньги», Алексей мог бы и не рассказывать. Просто расстегнуть рукав рубашки.
Ну и потом дополнить пояснением — когда корреспондент отойдет от шока:
— Этот шрам напоминает о случае, когда я узнал, что такое настоящий страх. Сильно рубанули по руке коньком, перерезали сухожилие. Ситуация была совершенно непонятная, закончиться могло чем угодно. Мне самому страшно смотреть на фотографии — как еду, одной рукой поддерживаю другую, а в глазах застыл ужас. Настоящая паника! Столько крови вылилось — я оцепенел! Страшная боль, сильнее я не испытывал никогда в жизни, рука не двигается, на льду багровая лужа...
***
Я замер, замолчал. Молчал и Яшин, глядя куда-то вдаль. возможно, на хоккейный макет за мой спиной.
— Яхта у вас есть? — попытался развеселить Алексея я самым странным образом.
— Нет, — легко переключился, но не повеселел Яшин. — За яхтой нужно следить, содержать целую команду. Хорошая яхта стоит дорого, около 50 миллионов долларов. Не думаю, что могу себе позволить. Я вообще бывал только на одной яхте — у Каспарайтиса.
— У него тоже за 50 миллионов?
— Нет, что вы! — наконец рассмеялся Алексей. — У него маленькая лодка. Какая-то рыбацкая, мы несколько раз ездили удить. Но знаю, что у некоторых моих знакомых есть яхты даже за 60 миллионов. Честь им и хвала, если заработали своим трудом. В Америке культ зарабатывания денег, культ работы вообще. Если у тебя в Америке есть работа — чувствуешь себя человеком. Борьба за место идет страшная, много непорядочного — и русскому человеку это бросается в глаза. При этом очень тяжело найти людей, способных качественно выполнить работу. Я постоянно с этим сталкивался.
— Когда?
— Во время ремонта дома, например. Потом, правда, повезло: мы нашли ребят, с которыми даже подружились. Они сделали здорово. Я даже получил удовольствие от того, что отдавал им деньги. Но чаще приходят, наобещают, берут депозиты — и ничего...
— Самый болезненный случай?
— Тоже было связано с домом. Он обогревается газовой горелкой, и вдруг во время самых холодов эта горелка перестала работать. Вызвали мастера, заплатили ему 300 долларов. Все починил, три дня горелка работала — и снова вырубилась. Опять вызвали того же мастера, снова заплатили 300 долларов. История повторилась: горелка работала три дня. И я полез разбираться сам. Этот мастер должен был поменять блок, а вместо этого все перемотал изолентой. От нагревания она лопалась, и он снова приходил получать 300 долларов...
— Как он в глаза вам смотрел после этого?
— Абсолютно нормально. А день спустя я в Нью-Йорке случайно увидел передачу. Там рассказывали о таких же мастерах, которые не то что не чинят — специально ломают! И тебе же приносят огромные счета! Рыночная экономика. Русские люди считают, что это надувательство, для американца — бизнес.
***
Я смотрел на Алексея — и не понимал. Вот секунду назад он говорил будто американец. А вот извернулся разговор в неожиданную сторону — и совсем русский человек. Как я да фотограф по прозвищу Борода.
Я заглянул в листочек с вопросами. С выражением зачитал заготовленный:
— Есть что-то американское, чего вам сегодня не хватает?
— Американского стейка. Хоть недавно заглянул в отличный московский ресторан на Ордынке — там мясо было отличное.
— Бывало такое, что большой душевности от американца не ждали, а человек вас выручил?
— Да. Хоть контракт «Айлендерс» выкупили, у меня остались отличные отношения с хозяином команды. 5 ноября он дозвонился в Ярославль, поздравил с днем рождения. Бизнес бизнесом, но отношения наши перешли в дружбу. Этот человек часто меня выручал. А когда в моей жизни было столько негатива, газеты чего только обо мне ни писали — на улице подходили простые люди и говорили теплые слова... Это было довольно часто...
— Что говорили?
— «Мы любим тебя и твой хоккей, не обращай на эти заметки внимания!» Мне было очень приятно.
— Самый неординарный человек из тех новых друзей, которых подарила вам Америка?
— Вот этот самый китаец, хозяин «Айлендерс». Кстати, яхта у него отличная. Все делает по-своему. Каждый шаг — нестандартный. Сколько он менял тренеров, менеджеров...
«Очи черные»
Сейчас перечитываю ту заметку — и понимаю, сколько лет прошло. Алексей перечислял своих добрых товарищей. Все были живы.
Сегодня вчитываюсь в те имена — господи, одни покойники. Хворостовский для него был «Димка».
— У меня много интересных знакомых не из хоккейного мира, — улыбался Яшин. — Вот Димка Хворостовский приезжал на концерт в Нью-Йорк, очень теплая была встреча. Мы с ним не виделись лет десять. Подружились с Виталием Ивановичем Чуркиным, представителем России в ООН. Как-то в Канаде встретился с Евгением Примаковым, тогда еще министром иностранных дел... Вроде встреча официальная, в посольстве, но никакого официоза не было. Однажды за одним столом оказался с Алексеем Леоновым, космонавтом. Я его все расспрашивал, есть марсиане или нет.
— Есть?
— Говорит, не встречал. Мне очень интересно встречаться с людьми, которые много достигли в жизни. И не имеют никакого отношения к хоккею.
— С Хворостовским легко общаться?
— Мне было очень легко. Иногда бывает, что люди моментально сходятся, какое-то притяжение. Вот так и у нас получилось еще при первой встрече, в Оттаве. Потом, годы спустя, встретились на концерте в Нью-Йорке — оказалось, он прежнюю нашу встречу прекрасно помнит.
— На его концертах что-то сумасшедшее творится. Вы поражались?
— Когда его слушаешь — понимаешь, почему это происходит... Как-то в Оттаве я услышал в его исполнении «Очи черные». Вообще-то эта песня не из его репертуара, но как звучало! Канадцы рыдали!
— Вы много ходили в Америке по артистическим тусовкам. Аль Пачино, Де Ниро живьем видели?
— С Аль Пачино не знаком, а вот Де Ниро как-то видел. Со многими знаменитыми актерами меня знакомили.
— Например?
— Я присутствовал на слишком многих тусовках. Например, в последний раз был на премьере «Крепкого орешка-4». В первых рядах сидел Брюс Уиллис. Но поймите, на таких мероприятиях не очень-то принято подходить и представляться. Слишком масштабное представление, слишком много желающих представиться. Зато в прошлом году мы были на открытии одной из гостиниц «Атлантис» на Багамах. Собралось очень много известных людей, но это уже было мероприятие для определенной публики. Там мы долго разговаривали с Мэджиком Джонсоном, знакомили нас давным-давно. Познакомили с Майклом Джорданом. Не скажу, что мы друзья, но теперь раскланиваемся. Точно так же как-то встретил Шэрон Стоун.
«Мои документы до сих пор лежат в Уральском лесотехническом»
Кто-то из миллионеров писал в книжке: «Мои документы до сих пор валяются где-то в Горном институте...»
Я читал — и думал: что-то мне это напоминает. Ах, точно! Рассказ Алексея Яшина!
Я спросил про образование — и вдруг услышал:
— Я диплом так и не получил. Окончил два курса — и все. Насколько знаю, мои документы до сих пор лежат в Уральском лесотехническом институте. Хоккейного образования я к 34 годам получил достаточно. А мой брат Дима выбрал другую дорогу. Играл в хоккей в университете Нью-Йорка, получил высшее образование по американским меркам. Сейчас учится в аспирантуре. Отличная дорога.
— Какому качеству в характере брата завидуете? Какого не хватает вам — но есть у него?
— У него потрясающая усидчивость. Целеустремленность. Он доделывает до конца все, за что берется. Дмитрий работает в компьютерной компании и держит в голове столько всего, я вообще не понимаю, как ему это удается. Как все переваривает?!
«Селянне за превышение скорости заплатил штраф — 100 тысяч долларов»
Я отложил в сторонку листочки с вопросами. Если разговор как по маслу — к чему шпаргалки?
Подпер щеку рукой. Смотрел во все глаза, улыбался.
На каждый, буквально на каждый вопрос Яшин отыскивал яркую историю. Это тот человек, от которого морщились интервьюеры? Братцы, это в нас что-то не то! Яшин в порядке!
— Самый серьезный штраф, который заплатил человек в вашей команде?
— Там очень простая система, никто цифру не выдумывает. Пропустил тренировку или игру — получаешь одну восьмидесятую от своего годового контракта. Твой контракт просто разбит на количество дней. Вот история, про которую слышал: Теему Селянне поймали в Финляндии, когда тот крепко превысил скорость. И узнал бедный Теему о тонкости финского закона: за такие проступки платишь процент от годовой зарплаты. Получил счет приблизительно на 100 тысяч долларов.
«На Матче звезд Могильный перематывал клюшку изолентой»
Яшин считался в НХЛ великим, что уж говорить. В Матчах звезд участвовал регулярно.
Вспомнить было приятно.
— Помните, как пригласили в первый раз?
— Еще бы! — улыбнулся Алексей.
— Что тогда особенно поразило в раздевалке, например?
— Заходишь в раздевалку — а там одни звезды. Это в самом деле поражает. Мы как раз рядом с Сашкой Могильным сидели — так он прибежал за пять минут до начала игры, перемотал по-советски клюшку изолентой... Потом вышел — и отыграл просто здорово. Поразила атмосфера. Сколько раз приезжал на Матчи звезд или на профсоюзные собрания, столько поражался: с каким же уважением эти великие люди относятся друг к другу!
— В самом деле?
— Вот именно. Может, это была показуха, а в душе у каждого что-то свое, но в словах уважение было громадное. Было очень приятно находиться среди них. Особенно приятно было, когда боролся за «Харт Трофи», попал на большую презентацию в Торонто — а там и Гретцки, и Рэй Бурк, и Мессье, и Ягр, и Гашек с Селянне... Вне льда они общались очень мило. Чем выше звезда — тем проще с ней разговаривать, я это понял только тогда. Ничего скандального.
Помню, Гретцки играл последний свой матч в Канаде против «Оттавы». Через пару дней вообще закончил, это было в Нью-Йорке. Все знали, что это один из последних выходов Уэйна, — и я попросил у Гретцки клюшку с автографом.
— Отдал?
— Мало того что отдал, так какие слова написал! Я до сих пор читаю — и не верю, что это все мне! «Алекс, ты великий игрок, продолжай так же работать. Желаю удачи, Уэйн Гретцки». Очень приятно.
— Какая судьба у этой клюшки? Не утрачена?
— Осталась в американском доме. Это была моя мечта — иметь клюшки трех игроков: Гретцки, Лемье и Мессье. Эти люди олицетворяли для меня нападение канадцев, великие из великих. И Марио, и Мессье тоже подписали мне клюшки.
— Но эти формулировали попроще?
— Нет, тоже очень приятные слова писали. Какие-то пожелания. У меня было ощущение, что подписывали с удовольствием. С Лемье мы играли много раз, но познакомился относительно недавно. В прошлом году, когда играли с «Питтсбургом». Зашли после матча в ресторан, а там сидит Марио с друзьями... Я подошел, поздоровался — и, что было очень приятно, почувствовал уважение. Я Лемье не напрягал, а наоборот — ему было приятно со мной общаться. Это самое для меня дорогое — когда люди такого уровня тебя признают.
— Всякого, первый раз близко общающегося с Лемье, поражает, насколько он здоровый. Вас тоже?
— Ну да, громила тот еще. Потом я увидел его без формы — он большой, но чего-то «сверх» нет. Но на коньках, конечно, танк...
«В одной газете — 32 статьи про меня!»
Даже уехав из НХЛ, Алексей Яшин оставался фигурой мирового уровня. Писали о нем очень много.
Не столько, сколько прежде, это ясно. Тогда-то был настоящий ураган.
— Один случай меня здорово удивил. Как раз проблемы в «Оттаве» были в разгаре, и кто-то мне передал газету: «Посмотри...»
— Что было?
— В одной газете — 32 статьи про меня! Во всех разделах: в политике, экономике... Один священник выступал перед прихожанами и проповедь построил на мотивах моей истории. Где-то в Оттаве у меня этот номер сохранился. Грех такой выбрасывать.
— Вы когда-то рассказывали, что возили в Америку старые советские фильмы. Как ваша подруга находит русское кино?
— Наоборот, ей очень нравится. Неважно, субтитры или мой перевод. Особое впечатление на нее почему-то произвел «ДМБ». И момент, когда адмирал бродил с кортиком и говорил, что в этих краях мутанты-кабаны... До сих пор вспоминает. Когда ты долго живешь в Америке или Канаде, касаешься всего этого капитализма, старое советское кино воспринимается совсем по-другому. Даже не могу объяснить как — но по-другому. Особенно часто пересматриваю «Собачье сердце». И «Бриллиантовую руку». Да, забыл — «Сибирский цирюльник» Кэрол понравился. Масштабно. К боевикам она спокойнее относится.
На кабриолете по ночной Оттаве
— Может, помните, был такой фильм — «Курьер»?
— Помню. Только не помню о чем.
— А я вам напомню. Героиня представляет счастье: «Гоночный автомобиль, открытый верх, ночной проспект, длинный шарф...»
— О! У меня все так и было, за исключением шарфа. Я гонял по Оттаве ночью в кабриолете «Мерседес» и слушал русскую музыку. Мне был 21 год — и я в тот момент чувствовал себя абсолютно счастливым.
Но сейчас у меня другие картины счастья. Отпуск, море, Дубай... Я обожаю путешествовать. Нравится открывать для себя новые страны. Часто случалось так: после американского сезона я ехал играть за сборную России. «Оттава» была не слишком сильной командой, в плей-офф не задерживалась. Если вообще туда попадала. И я, отправляясь на чемпионат мира, специально высчитывал, как буду лететь. И на день-другой задерживался в самых прекрасных городах Европы.
— Гуляли ночами?
— Конечно! Еще как гулял! Потом жизнь так распорядилась, что в Цюрихе я вообще провел много времени. Я не очень хорошо исследовал Восток, хоть в Китае был два раза.
— В Китае что-то удивило?
— Даже поразило. Поехал туда в 89-м году, в Екатеринбурге напряженка с едой была приличная. Масло по талонам. А приехали в Китай, попали на предновогодний базар — там увидел свежие мандарины, цыплят на вертеле, все увешано фруктами, прилавки ломятся...
Помню, как мама приехала в первый раз в Канаду, зашла в продуктовый магазин — и не поняла, куда попала. Но потом, попробовав, поняла, что не все канадское съедобно в советском понимании. И снова перешла на простые сосиски, кефир, соленые огурцы и молочную колбасу.
— Представляю, как шли вы по ночному Цюриху и думали, насколько фантастически красиво складывается ваша жизнь.
— Да, Цюрих — изумительный город. Часто гулял по Бенхофф-штрассе, привокзальной улице. Замечательная улица, самые яркие витрины города. Но и на этой улице, как ни странно, есть бомжи. Они вообще везде есть. Но странная вещь: когда можешь себе купить все, что хочешь, к процессу покупок теряется интерес. Не наденешь же на руку пять пар часов, правильно? И не поедешь же одновременно на десяти автомобилях? Приходишь к пониманию более важного: главное — отношения с друзьями. С близкими. Вспоминаешь самого себя 18-летнего...
— О чем вы мечтали в 18 лет? О «Жигулях»?
— О «Форде». Причем несколько молодых из «Динамо» скидывались на этот пятилетний автомобиль, который стоил 700 долларов. Сбрасывались-сбрасывались, да так и не купили. Не хватило какой-то малости. Не судьба нам была с базы в город на иностранной машине кататься. Интересное было мировоззрение!..
Все только начинается
Прошли годы после того разговора. Жизнь Алексея Яшина, полагаю, все так же хороша. Полна приключений, путешествий и прекрасных знакомств. Думаю, и 50 он отметил как-то по-особенному.
Яшин-то из тех людей, у которых в 50 все только начинается.
