«Я бы сделал Кокорина лучшим футболистом России». Он тренировал Роналдо, «Зенит» и выиграл 35 трофеев
«В аварии сломал 12 ребер. Но через месяц был на футбольном поле»
В 1990 году один из лучших футбольных судей Советского Союза зачастил в Сухуми.
Отработав на матче сухумского «Динамо», поднимал рюмку:
— Пью за вас! Трижды правы, что остались в чемпионате СССР. Только здесь — путь в будущее. Здесь правда.
Прикладывал руку к сердцу. Едва заметно поклонившись, выпивал.
Недели не проходило, как его приглашали судить игру отколовшегося футбольного клуба «Цхуми». Он не отказывался, чего уж там.
На послематчевом банкете вставал, тепло оглядывал присутствующих. Глаза становились влажными:
— Как я счастлив...
А дальше — строго по тексту:
— Пью за вас! Трижды правы, что пошли своей дорогой. Только здесь — путь в будущее. Здесь правда.
Снова кланялся и выпивал.
...За похождениями Мирчи Луческу я наблюдал с нежностью. Все это мне напоминает 1990 год и банкеты двух команд из города Сухуми.
Добрый лукавый Мирча уверяет, что завершает карьеру, — но вскоре следует, что это не совсем так. Готов ехать и тренировать хоть куда. Вскоре новый поворот: готов-то готов, но не вполне...
Бывший тренер «Зенита» чуть запутался в словах и намерениях — и меня это совсем не раздражает. Даже напротив.
Не удивлюсь, если всплывет в нашем с вами чемпионате. Сегодня поверить трудно. Но завтра это вполне может стать реальностью. Придется смириться. Переглядываться с легким недоумением.
Выяснится, что все мы немного не так поняли.
После того как Мирча, легенда «Шахтера», возглавил вдруг киевское «Динамо», я ничему не удивлюсь.
Здоровья ему хватит тренировать до 90. Вот за это не тревожьтесь. Как-то расспрашивал его про аварию в центре Бухареста, когда Мирча не поделил дорогу с румынским трамваем. Это было бы забавно, если б Луческу не побывал на грани жизни и смерти.
— Все в Бухаресте поменялось — знаки, повороты, развязки! — всплеснул руками Луческу. — Главный урок — нужно надеяться только на себя. Больше ни на кого. В бывших соцстранах сейчас сплошная зависть. Кто-то быстро разбогател, а кто-то — совсем обнищал и всех вокруг ненавидит. Приходится приспосабливаться... Друзей у меня много. Но есть и враги. Особенно среди румынских журналистов. Наверное, они хотели стать писателями — а не вышло. Столько злости! Так были рады моей аварии!
Плавно я перешел к вопросам сердечным. Мирча, разгорячившись, схватил и шлепнул передо мной каким-то талмудом. Оказавшимся клубным журналом «Шахтера»:
— Вот! — ткнул пальцем в обложку. — Вот!
Я прищурился. Но так ничего и не понял. Но обложке был, кажется, Срна.
Мирча безошибочно распахнул журнал на нужной страничке — чтоб еще раз вскричать:
— Вот! Сделали анализ моего здоровья — оказывается, я должен прожить около ста лет.
— Прекрасная новость.
— Надеюсь, я как кошка.
— Вы про семь жизней?
— Семь или девять. В 1991-м работал в Италии — и там приключилась ишемическая болезнь. Такой чемпионат — постоянный пресс. Потом все прошло. Это была моя первая жизнь. Дальше началась вторая — до инфаркта. Третья — сейчас... Через четыре недели после аварии я был на футбольном поле! Сам проводил тренировки!
— Сколько ребер было сломано?
— Девять с одной стороны, три с другой. В 66 лет — большое испытание. Люди ломают одно ребро — и восстанавливаются месяцами. Но характер и амбиции ведут меня всю жизнь.
— После инфаркта вы вообще на следующий день давали футбольные указания.
— Все произошло на сборе в Швейцарии. Мы забрались высоко в горы, поселок Интерлакен. В тот день было две тренировки — к вечеру почувствовал дискомфорт. Через час отпустило. Я и представить не мог, что это инфаркт, — думал, отравился. На следующий день опять две тренировки — к вечеру история повторяется. Утром вся команда отправилась в Женеву, должны были играть контрольный матч с «Бенфикой». А я заглянул в клинику...
— И?
— Доктор, кстати, оказался из России. Зачем-то посадил меня на велоэргометр. Следом в лабораторию, проверил кровь — и воскликнул: «Да у вас предынфарктное состояние! Никуда из клиники не выпустим».
— Не остались?
— Нет. Говорю — у меня сегодня важный матч, лечиться будем потом. Оставил расписку, что ухожу сам, никакой ответственности за меня врач не несет. Отыграли, вернулись в Донецк — и уж там из клиники меня не отпустили. Хозяин «Шахтера» пригласил лучших специалистов, тем же вечером сделали операцию. Коронография. Выяснилось — само сердце в хорошем состоянии, но проблема с каким-то сосудом. Время от времени проверяюсь — пока все нормально.
«Мне нужно спокойствие в воротах»
Когда-то мы общались довольно мило — и каждый раз меня переполнял восторг. Настолько Мирча умеет приподнять твою, корреспондентскую, значимость. Человек, тренировавший «Интер», не только отвечает на вопросы — начинает вдруг с тобой советоваться.
Поначалу цепенеешь — но потом, освоившись, принимаешься взахлеб о чем-то толковать. В глазах Луческу не мелькнет даже огонек иронии. Все всерьез.
Так расположить на моей памяти могли разве что Шабтай Калманович да великий агент Шандор Варга. Который еще и обнимет тебя на прощание. Молвит что-то невероятно приятное. Такое, например:
— Вижу, ты толковый человек! Не хочешь стать моим представителем в Восточной Европе? Или России?
Пока ты нервно двигаешь кадыком, переосмысливая, Шандор уже далеко. Растворился в арбатских переулках, хлопнув тебя по плечу. Только доносится эхом:
— Ты подумай... май... май...
Хочется крикнуть: «Я уже подумал!» — но Варги нет. Кричи, не кричи.
Вот и мистер Луческу такой же.
Помню, расставшись с «Зенитом», поговорил только со мной. Сказать, что был любезен, — не сказать ничего.
Через четверть часа я раскрепостился настолько, что начал сыпать запоздалыми советами.
— Эх, — произносил мечтательно. — Вот играл бы Лунев с первого тура — и «Зенит» стал бы чемпионом.
Представляю, какими глазами взглянул бы на меня ранний Тарханов. Еще не освоивший законы толерантности. Или Газзаев. Кажется, по поводу таких советчиков высказывался Леонид Слуцкий: «Я перестал спорить с дилетантами». Спорить не спорил, просто багровел.
Но Мирча не только не вступал в споры — он горячо меня поддерживал с другого конца Европы!
— Да! — восклицал со всей горячностью, которую только способен был передать Skype. — Да! Я согласен!
За окнами его румынского имения было солнечно. Чуть шевелилась занавеска.
У меня потеплело на душе от такого единомыслия. А Луческу воодушевленно продолжал:
— Знали б вы, как тяжело было убедить всех купить Лунева. Уже тогда я сказал, что этот парень — будущее не только «Зенита», но и сборной России. Если мы ему дадим уверенность. Три-четыре раза я собирал всех тренеров, включая Бирюкова. Просматривали шесть голкиперов. Потом поставил точку: «Берем вот этого, хочу его». Все были против!
— Что говорили?
— «Мирча, он так мало сыграл за «Уфу», всего пять матчей...» — «Его качества — это фантастика!» Я же вижу стабильность и спокойствие. Не хочу сказать, что Лодыгин и Кержаков плохие вратари. Но они переживали — кто первый, кто второй. Оба на нервах, на эмоциях. А мне нужно было спокойствие в воротах. Мы и так пропустили на 13 голов меньше, чем в прошлом сезоне. Да еще как минимум 11 из пропущенных — из-за вратарских ошибок. Не было удачи. Поэтому необходимо было поменять вратаря. Очень жаль, что Лунев получил травму...
«Я очень люблю Кокорина!»
Даже не понимал Луческу все то же, что не понимал я. Например, хороший ли футболист Ваня Новосельцев.
— Я не знаю! — пожал плечами Мирча.
— То есть?
— Новосельцев был всегда травмирован. Всегда! Я не представляю, что с ним случилось. Вполне мог играть с начала сезона. Оказалось, снова не готов, пришлось удерживать Ломбертса. В отпуске Новосельцев вместо каникул отправился в Париж работать с личным тренером. Вернулся — опять травма! Вот в какой я оказался ситуации: вокруг меня ходит кругами Ломбертс: «Я хочу уйти, только уйти» — и без конца травмированный Новосельцев. Берем Ивановича. Ломбертс уходит и делает заявление против меня. Посмотрим, что будет у него в Бельгии.
В ту пору уж многие потешались над Кокориным — и чем больше было смеха, тем отчетливее слышались голоса других. Говоривших в противовес, что Кокорин — выдающийся талант.
Стоило мне вспомнить фамилию, Мирча даже привстал с табуретки:
— Я очень люблю Кокорина! Кокорин так нужен «Зениту»!
Я сделал лицо значительнее. Поддерживая не словом, но видом все сказанное.
Луческу расцвел, не встретив сопротивления:
— Я обожал этого футболиста. Правда, у него особенность — все время тянет в центр нападения. А там у меня был Дзюба. Но я согласился — раз так хочешь, иди в центр. Когда атакуем — будь рядом с Дзюбой. Пусть! Играли в два нападающих. Но когда атака захлебывается, Кокорин должен сразу же мчаться назад. Это тот футболист, который может за матч отбегать 12 километров. Игрок с шикарными физическими качествами. Ему только голову надо поменять.
— Прекрасный диагноз.
— На второй свой год в «Зените» я бы сделал Кокорина лучшим футболистом России. Все были против Кокорина — сколько нападок он выдержал! Атаковали и меня — за то, что его ставил раз за разом. Для меня Саша — хороший игрок. Качества выдающиеся: скорость, обе ноги рабочие, прыжок, отлично играет головой, борется на «втором этаже»... Все есть! Чуть-чуть проблемы с концентрацией! Он как ребенок — всегда смеется. Такой релакс... А жизнь — серьезная штука. Кокорин растет профессионально. Думаю, у меня бы он достиг многого.
«Жду в отеле «Коринтия», у меня там апартаменты»
Кокорину сегодня 32. Мирче — 78.
Один стал лучшим футболистом Кипра и, быть может, «растет профессионально» до сих пор.
Мирча открыт для предложений. Ни секунды не сомневаюсь, что предложения будут. Как минимум — консультантом. Отыщется место поспокойнее нынешнего Киева. Долго за той румынской занавесочкой в ароматах сирени ему не усидеть.
«Рано мне гладить бабушку», — говорил в схожих обстоятельствах мой добрый товарищ Юлиус Шуплер, тренировавший хоккейный «Локомотив» и ЦСКА. Хоть бабушка у пана Юлиуса была чудесная.
У Луческу, великого европейского тренера, последние два года все темнее становилось лицо. Все заметнее седина. Все глуше речь в тех обрывках пресс-конференций, что до меня долетали.
Луческу определенно стоит взять паузу. Чуть изголодаться по футболу. Но, зная перемены настроения, ручаюсь: долго он на пенсии не усидит. Даже с последним нашим интервью вышла какая-то драма.
Он произносил в трубку боевито:
— Приезжай в Питер! Я все расскажу! Жду в отеле «Коринтия», у меня там апартаменты.
Я закидывал в сумку свежие рубахи, проверял дрожащей рукой батарейки в диктофоне и мчался на Ленинградский вокзал. Где меня и настигал новый звонок с невских берегов:
— Не надо, не приезжай. Поговорим потом.
Я плелся назад. В утешение Мирча диктовал телефон со многими нулями, по которому можно отыскать в Европе. Мне кажется, таким вот голосом успокаивал Остап Бендер гражданина Кислярского: «Придется отстреливаться. Я дам вам парабеллум».
Через два дня история повторялась. Снова я кидался к дорожной сумке — но довольствовался заново продиктованным номером. Заунывной чередой нулей после кода +40.
Я гасил пожары в собственной душе. Уговаривал себя не сердиться на старика. Шанс-то остается. В главном не сомневался: Луческу — очень хороший человек.
А когда все-таки встретились в Skype, Мирча улыбнулся:
— Ты на меня сердишься?
— Что вы! — запричитал я. — Что вы, Мистер!
— Сердишься, — заключил Луческу, считав что-то во взгляде. — Нельзя быть angry... Неля, как это по-русски?
— Сердитым, — не показываясь, подсказала из соседней комнаты жена. Без всякого акцента.
— Нельзя быть сердитым! — обрадовался Мирча. Рассмеялся так звонко, что все обрывки обид разлетелись.
Я знаю, что он вернется. Быть может, снова позовут в «Фенербахче». Ведь именно там мог оказаться когда-то, а не в «Зените». Сам мне рассказывал:
— Я был счастлив, когда меня пригласил «Зенит». За день до этого у меня состоялась встреча с вице-президентом «Фенербахче».
— Тоже звал на работу?
— Да, предлагал трехлетний контракт. Я отказался — потому что хотел познать изнутри чемпионат России. Мне было интересно, понимаете? Работая в «Шахтере», постоянно смотрел матчи из России. Кроме последнего времени, когда их перестали показывать. Я знал — российский чемпионат сильнее украинского. В России отличные команды, большие инвестиции. Страна готова к чемпионату мира. Огромный стимул для тренера!
— Деньги роли не играли?
— Вообще никакой! В тот момент деньги не имели значения. Кстати, от «Фенербахче» я мог получить больше, чем от «Зенита».
«Роналдо до четырех утра зависал на дискотеках»
Из всех великих тренеров, с кем посчастливилось общаться, Мирча — самый уютный. Ну, может, еще Юрий Моисеев был такой же. Да Николай Эпштейн. Который размазывал мне сырок «Дружба» по бородинскому хлебу.
Не зря Массимо Моратти, легендарный президент «Интера», говорил кому-то — Луческу самый человечный из тренеров. Так и есть!
Я разговаривал с Бесковым, Лобановским, Гомельским — всегда сквозил не холодок, нет. Но какая-то отстраненность. Моментами растает — но снова вернется. Пусть через пять минут, десять. Помню, протягиваю Лобановскому книжку «Бесконечный матч» для автографа:
— Вы простите, она неаккуратная, зачитанная...
— Так это хорошо! — обрадовался Лобановский словно ребенок. На секунду выйдя из образа.
А потом снова туда же, в «ракушку». Можно раскачать на интересный рассказ, но не на скороспелую дружбу.
Мирча совсем другой. С первого рукопожатия чувствуешь себя румынской родней. Если уж подпустил — то все.
Помню, как указывал с крыльца базы куда-то в туманную даль:
— Здесь у нас лебедятник. Но сейчас холодно, лебеди прячутся. У нас и черные есть, и белые. Как-то улетели на юг — часть не вернулась. А те, которые вернулись, всех гусей в округе перебили. Очень ревнивая птица. А вот здесь колонка. Мне рассказывали, еще при царе паровозы воду набирали. Там пруд...
База у «Шахтера» была бескрайняя. Я бы не удивился, если б где-то по окраинам бегали и дрофы.
Господи, как хорошо-то было. С лебедей вдруг перескакивали на Роналдо. Того, которого бывший корреспондент «СЭ» и одновременно профессор математики Игорь Гольдес называл в заметке Зубастиком — ну и пошло гулять по России. Никто в мире знать не знает, что он Зубастик.
Не помню, что вывело на это имя. Быть может, мое соображение — что у пруда с лебедями летом ах как отдыхается. А если с ящиком пива! Тут не только Роналдо запил бы.
Это ведь Мирча когда-то сообщил миру: «В раздевалке с Роналдо проблем не было, но он слишком увлекался пивом...»
Опровергать самого себя Луческу не стал. Усмехнулся:
— Роналдо любил не только пиво — а жизнь во всех ее проявлениях. Я неоднократно разговаривал с ним на эту тему. В ответ слышал: «Мистер, мне 23 года. Я хочу жить в свое удовольствие». И он до четырех утра зависал на дискотеках, устраивал вечеринки. Это одна из причин, почему я покинул «Интер». Хотя отношения с Роналдо были нормальные. А потом случился четвертьфинал Лиги чемпионов с «Манчестер Юнайтед». На выезде уступили 0:2. Дома при счете 0:0 минуте на 60-й я заменил Роналдо. Он до этого не тренировался интенсивно и на поле просто стоял. Вместо бразильца выпустил Вентола, который практически сразу забил. Но в итоге закончили вничью, и дальше прошел «Манчестер». Через день прихожу на тренировку — Роналдо нет. Говорят, улетел в Бразилию. «Кто отпустил?» — спрашиваю. «Моратти». Это стало последней каплей. Подал в отставку, потому что работать в таких условиях невыносимо. Тем более и других негативных моментов хватало.
— Например?
— В «Интере» вспыхнул конфликт. В одном лагере очутились бразильцы Роналдо, Жилберту, Зе Элиас и португалец Паулу Соуза, в другом — аргентинцы Симеоне, Дзанетти и чилиец Саморано. Причем враждовали не столько игроки, сколько их агенты, которые заварили всю кашу. Виновато и руководство, раз позволило довести ситуацию до такого состояния. Поэтому в тот период «Интер» не добивался результата.
— Кстати, Валерий Лобановский сказал, что по чисто футбольным качествам Роналдо не играл бы у него даже в «Динамо-2».
— Странно. Роналдо — футболист экстра-класса! Техника, скорость, голевое чутье — по многим показателям ему нет равных. Беда, что он рано уехал из дома — уже в 17 лет подписал контракт с ПСВ. Рос один, был предоставлен сам себе, никто ему не помогал. Жаль, что рядом не оказалось человека, который бы его направлял, — в отличие от Месси или Криштиану Роналду. Вот они подобных ошибок избежали. А из Роналдо клубные руководители, пресса, болельщики лепили идола и оторвали от команды. Никакой критики по его адресу не допускалось. Считалось, все, что он делает, — правильно. А делал Роналдо лишь то, что ему нравилось. На поле в том числе.
— Какой эгоист.
— Если говорить об игре, то там особого уважения к партнерам у Роналдо действительно не было. Да и к тренерам тоже. Они регулярно конфликтовали с бразильцем из-за его образа жизни. Я же воевать с Роналдо не хотел. Решил, что лучше уйти из «Интера».
— Роналдо мог добиться большего?
— Еще бы! Поймите, он никому не делал плохого. Только себе. Отсутствие полноценных нагрузок привело к тому, что перестали выдерживать определенные группы мышц и суставы. Хотя связки у него были тонкие, пластичные — как у лани. Но пиво, походы по ночным клубам и лишний вес разрушили организм. При этом я очень уважаю Роналдо. Он интеллигентный неглупый человек. Лишний раз убеждаешься в этом, читая его интервью. Неудивительно, что именно Роналдо возглавил оргкомитет по подготовке Бразилии к чемпионату мира-2016. Такую должность за одни футбольные заслуги не предложили бы.
Кассеты с осыпающейся пленкой
Поднялись неспешно в комнатку к Мистеру. Мы с Сашей Кружковым поразились количеству древних кассет. Думается, с осыпающейся пленкой.
Я хмыкнул — и Луческу уловил смесь ужаса и восторга в моих глазах. Сообщил с некоторым вызовом:
— Я консерватор — предпочитаю кассеты. Я во всем консерватор! Уважаю прошлое. Вообще не люблю технику. Предпочитаю пользоваться умом и памятью. С кассетами мне полегче. Придя в «Шахтер», начал их собирать — видите, сколько скопилось? Целый музей!
— Все матчи «Шахтера»?
— Да, за последние восемь лет. На DVD они тоже есть, но диски смотрю обычно в самолете.
— Если б сюда забрались воры и вычистили весь музей — о какой кассете жалели бы особенно?
— Ха! Я бы очень обрадовался!
— Почему?
— Значит, мы работаем не зря, раз кому-то это очень интересно. Все кассеты у меня пронумерованы — любой матч могу восстановить. Некоторые пересматриваю снова и снова, «Шахтер» выдавал потрясающие спектакли.
— Лучший матч в жизни, который видели?
— Полуфинал чемпионата мира-70 в Мексике. Италия в дополнительное время обыграла Германию — 4:3. Невероятное зрелище.
«Какой Чаушеску?! Ты идиот!»
Года два назад я встретился с перебравшимся в Москву бывшим пресс-атташе «Шахтера». Замечательным парнем Русланом Мармазовым.
Когда-то он был близок и к Ахметову, и к Луческу. Память сохранила миллион веселых историй.
Заговорили о «Шахтере» и бразильцах.
— Мирча обожает бразильский футбол! Как-то в Бразилии вспоминал, как поехал туда в 70-е годы футболистом. Его на полгода туда звали играть. Восклицал: «Меня не отпустили из-за Чаушеску!»
— Покойного Чаушеску Мирча ненавидит?
— Не то слово. Мирча вышел из бухарестского «Динамо», а Чаушеску — покровитель «Стяуа». Как-то Мирчу семья Чаушеску лишила Кубка Румынии — но этот Кубок он указывает во всех биографиях как выигранный.
— Силен.
— Переводчики — всегда больная тема. Однажды в Испании местные нашли переводчицу откуда-то из Перми. Работает парикмахером. Мирча вспыхнул: «Все, хватит! Я сам буду!»
— К чему вы это?
— Комедия вышла в Греции. Вот вообразите: предматчевая пресс-конференция, переводчик из бывших наших. Представляет: «Главный тренер «Шахтера» Чаушеску...» Мирчу как шилом в задницу ткнули!
— Могу представить.
— Орал: «Какой Чаушеску?! Ты идиот! Что говоришь?! Мало того что ты не знаешь, как тренера зовут, так ты еще и самую поганую фамилию назвал!» Это было ярко. Потом дома греков принимали — думаю: надо ж соответствовать! На юге Донецкой области остались греческие поселения, их еще Екатерина II и Потемкин из Крыма сюда ссылали. В нашем гуманитарном институте преподают греческий язык.
— Так что?
— Привезли оттуда роскошную гречанку. Такая средиземноморская красота. Мирча два слова скажет — а она переводит, переводит! Десять минут не говорит, а поет! Луческу смотрел как зачарованный. Потом подытожил: «Браво! Вот это перевод!» — не зная, что она там напереводила.
— Бразильцы — народ особенный. С яркими слабостями.
— Мирча знал, когда отпустить игроков — чтоб разрядились. А когда дать по загривку. Как-то на сборах бразильцы затосковали. Вызвали...
— *****?
— *****! Было это в Испании. Мирча об этом как-то прознал. Ночь, пустая гостиница, приезжает десант этих марамоек. Встречающая сторона уже стучит копытами. Вдруг в холле появляется Мирча.
— Представляю картину.
— Прекрасно было бы, если б он вышел в халате, ночном колпаке и со свечой. Но нет. Все охренели — а Луческу: «Парни! Расплатиться с девушками — и бегом спать. Девушки, чао». Это была лучшая смена в их жизни, думаю. Причем Мирча проследил, чтоб ни одна не была обижена. В бразильцах столько жизненной силы — трудно себя сдерживать!
— Тот «Шахтер» умел устраивать праздник. Как отмечали юбилеи Луческу?
— Здорово отмечали. Лихо. В Донецке снимали для него трехэтажный особняк. Все время фантазировали: что ему подарить? У человека все есть! Под забор съезжались директора на крутых автомобилях. Вот стоит эта кавалькада, огромные букеты... Президента нет, он поздравляет отдельно. Мирча встречает, жена Неля хлопочет. Торт, шампанское, все очень трогательно... Как правило, все это утром. Поздравили, сфотографировались — и разъехались. Смотрю — Неля плачет.
— Что такое?
— Она из Буковины, прекрасно говорит по-русски. Подхожу: «Что случилось?!» — «Мне показалось, все это так похоже на царское время, как было до революции. Так красиво, цветы...» Растрогалась! Чудесная женщина!
— Мирча ее обожает?
— Не то слово. Приезжала на сборы «Шахтера» — в день их свадьбы. Мирча говорил: «Столько времени проводил на играх и сборах, что решили — где бы ни были, день свадьбы проводим вместе...» Есть фотография — дарю ей огромный букет. А она в маленькой короне. Ей за 70!
— Как прекрасно.
— Как-то ждем-ждем — ее нет. Мирча усмехается: «Что ты хочешь? Когда ей 20 лет — вскочила и побежала. А когда 70, пока себя соберет в кучу, пока нарисует на лице то, что хочет... Конечно, нужно время!»
— Он большой любитель музеев. Компанию Мистеру составляли?
— Куда прилетаем — везде Мирча устраивает экскурсию. Едем по Бухаресту. Садится вперед как гид, берет микрофон — и на всех языках мира: «Вот дворец Чаушеску, второе после Пентагона здание по размерам...»
— Сколько ж языков он знает?
— Специально, чтоб говорить с бразильцами, выучил португальский. Было ему в этот момент лет 65. Недурно? Восемь языков!
— Так что с экскурсиями?
— Самая смешная — Ватикан. Туда зайди еще — очередь из паломников!
— Знаю. Стоял я в этой очереди.
— Но мы ж команда. Договорились, чтоб пропустили. У Луческу эрудиция потрясающая. Многогранная. Коллекционирует произведения искусства. Приезжаем в бельгийской городок Кнокке-Хейст. Курорт на Северном море. Арт-отель, стоят всякие скульптуры... Висят ценники. Хочешь — покупай. Мирча ходил-ходил вокруг одной.
— Что заинтересовало?
— Какая-то абстракция. Камень, женская фигура, все скручивается... Недосказанность! Стоила тысячи полторы евро. Смотрю — заворачивают. Купил.
— Молодец старик.
— Постоянно с ним книга. Летим туда, заглядываю через плечо — «Масоны». Интересно!
— Какой культурный человек.
— Атташе по культуре в этой семье — Нелли, жена. Знает, что их ждет отпуск. Надо готовиться! Чтоб не тратить время на фигню, отбирает фильмы, получившие «Пальмовую ветвь» или «Оскар». Ага, есть список. Не были в Стокгольме, а там удивительный музей? Туда! Приезжают в Петербург — в первый же день идут на Мойку, в квартиру Пушкина. Проводят несколько часов! Изучают до шурупа!
— С ума сойти.
— Едем играть на Кубок с командой «Еднисть». Местечко Плиски, Черниговская область. Ночуем в Нежине. Идем к самолету — мимоходом роняю: «В Нежине Гоголь учился». Мирча замер: «Да ты что?!» Хватает телефон: «Нелли, там Гоголь учился!» А она — фанатка Гоголя. Мечта всей жизни — попасть на Сорочинскую ярмарку. Увидеть Диканьку.
— В самолете сидели за его спиной?
— Всегда.
— Тревожные полеты случались?
— Случалось, тряхнет. Но это ерунда. Из перелетов запомнился Ужгород. Прибыли на ночь глядя, за окном абсолютная тьма. Аэропорт выключен. Специально ради чартера «Шахтера» включают взлетную полосу. Открывается дверь — из темноты голос: «У вас трап есть?» Мирча чуть на пол не сел. Вы в своем уме? Это у нас должен быть трап или у вас?
