«Спартак» никто не любил. Даже Лева Яшин, хороший мужик, не особенно уважал... Ревность какая-то!»

Вот осенило меня — пытался отыскать Осянина то ли полгода назад, то ли год. Это не просто футболист второго ряда — Осянин для «Спартака» фигура! Все живые из того поколения худо-бедно высказались, только он молчит. Почему?

Даже Анатолия Крутикова посчастливилось разговорить — хоть зарекся Анатолий Федорович общаться с корреспондентами после того, как с ним «Спартак» вылетел в первую лигу. Это ведь он, легендарный спартаковец, был главным тренером в 1976-м. Правда о том сезоне разъедала изнутри, рвалась на газетные полосы, но Крутиков крепился. Так и жил с мыслью: «Я виноват. Но я не виноват!»

 

«На Ваганьково все плакали — но только не Старостин. У него даже голос не дрогнул»

Первое интервью дал 30 лет спустя. Мне до сих пор жаль, что вышло все это не в «Спорт-Экспрессе», а в малозначительной футбольной газете. А раз сорвавшись, выговорился перед самой кончиной по второму кругу коллеге Рабинеру для книжки...

Человек с обнаженным сердцем

Молчал только Осянин. Я отыскал домашний телефон, звонил и звонил. Телефон отзывался долгими гудками. Какими-то особенно долгими. Мы эхо, мы долгое эхо друг друга...

Одержимый идеей достать Осянина, я набрал Евгению Ловчеву — и услышал обескураживающее:

— Даже не пытайся. Не найдешь. Ни с кем не говорит.

Даже добавил что-то вроде «отошел наш Николай от мира, от общения». А может, воображение дорисовало. Такое со мной случается.

Про обидчивость, впечатлительность, ранимость Осянина я уж слышал от ветеранов. Человек с обнаженным сердцем. Такие собственную старость и неустроенность принимают как трагедию — и делиться впечатлениями не готовы.

Я в ту пору и не знал, что даже для тоненькой книжки о самом себе говорить Осянин не стал. Книжка, как ни странно, вышла. Звонил потом Николай Викторович одному из авторов, просил отложить несколько экземпляров.

Я пытаюсь представить себе его жизнь, последние годы — и так горько становится, так больно за хорошего мужика. Познавшего славу в далекой юности.

Доходили отголоски, как ему туго. Прорывало вдруг в интервью нам с Кружковым Валерия Рейнгольда. Лишенного в ту пору каких-то спартаковских доплат — за критику руководства.

— Да мне не нужны их деньги, пропади они пропадом! — восклицал Рейнгольд. — Другое задевает. Ветеранская команда «Спартака» отыграла матч, привезла 20 тысяч долларов. Хоть бы кто сказал: «Ребята, еще живы спартаковские старики, давайте по 100 долларов сбросимся». Мы-то скидывались по 10 рублей, по 20. Шапку набирали — и через Ловчева передавали Дементьеву, Ильину, Исаеву, Ивакину, которые на поле выйти уже не могли. А вот это поколение, помоложе, гнилое. Иначе не назову. Я-то обойдусь, а Юру Фалина, Лешу Корнеева, Валеру Дикарева, того же Амбарцумяна хоронить было не на что. Коля Осянин ходит в рваных джинсах...

Прошло время — «Спартак», забыв о взаимных обидах, оплатил похороны самого Рейнгольда. Вышел на матч в траурных повязках. Быть может, и по Осянину объявят, что-то перечислят родне. Работает же в клубе Леонид Трахтенберг, имеет доступ — наверное, объяснит, что за фигура тихо скрылась за поворотом. Отошла в вечность.

 

«Вывернули ногу так, что два месяца учился ходить». Большая трагедия: талант «Спартака» 90-х ушел из жизни в 45 лет

Наверное, я бы пытался дозвониться до Осянина снова и снова. Хотя бы услышать: «Нет, не хочу».

Теперь уж поздно...

Николай Осякнин (четвертый слева) в составе сборной СССР.

из архива Юрия Иванова

Последнее интервью

Последнее интервью дал Осянин в августе 2016-го нашему юному розовощекому корреспонденту Ярославу Сусову. Который, быть может, знать не знал, с кем говорит — набрал случайно номер из редакционного списка ветеранов. В каждой спортивной редакции есть такой — около некоторых фамилий приписано карандашом: «Не говорит». «Прогнозов не дает». «Просит за интервью 500 рублей на телефон». «Посылает на ...»

Около фамилии «Осянин» никаких приписок не было, потому что дозвониться не удавалось прежде никому.

А добрый, бесхитростный Ярик набрал — и на тебе. Вышло интервью на пять строчек. Как раз в «Спартаке» гоняли с обходным листом по коридорам ИФД «Капиталъ» очередного тренера, Дмитрия Аленичева.

Ветеран не остался безучастным — и проинформировал: «Единственная кандидатура для меня — Черчесов. Но наверняка пригласят иностранца, хотя они у нас и не приживаются. Будет польза или нет? Не знаю. В новом сезоне остается ждать и надеяться».

«Среди центральных защитников такие были «убийцы»...»

Чем больше узнаешь о том футболе — тем сильнее почтение к людям первых ролей. Что они пережили! Вот это цена голам!

Вспоминаю, как откликнулся рассказом на наши с Кружковым расспросы знаменитый футболист киевского «Динамо» и сборной СССР Виктор Серебряников.

— Среди центральных защитников такие были «убийцы» — ох... Например, Иван Моргунов из «Локомотива». В тоннеле мне говорил: «Витька, я тебя сегодня точно сломаю. Еще в прошлый раз обещал, но пожалел...»

— В Киеве такие умельцы тоже были?

— Правый защитник Щегольков. Варвар, убийца. Я его презирал. Он очень много пил, иногда на матчи выходил пьяным. Бежать за своим игроком тяжело, вот и косил по ногам. Причем метил в ахилл. А это ж страшная травма! Можно вообще с футболом закончить. Как-то Рейнгольда срубил, тот еле поднялся, а Щегольков говорит: «Ступай-ка ты лучше на левый фланг...»

Николай Осянин и Валерий Зыков.

Федор Алексеев

Осень 1969-го

Вот что я вспомнил 1969-й? А вот что.

Тогда, осенью 1969-го, сыгран был «Спартаком» один из главных матчей в клубной истории. Такой же, как в 1989-м, когда гол Шмарова принес чемпионство. А на мою голову в «Лужниках» упал красно-белый флажок. Это счастье — могла бы и бутылка. Швырял народ от радости все, что случилось поблизости.

Так вот — 1969-й! Три сезона подряд киевское «Динамо» становилось чемпионом СССР — и стало бы в четвертый. Все решал матч в Киеве со «Спартаком».

Анзор Кавазашвили до сих пор усаживается поудобнее, стоит кому-то припомнить эту игру. Подливает гостю чай. Разговор долгий!

Начинает говорить — и я, в 1969-м еще не родившийся, понимаю, что тот «Спартак» был копией команды Ярцева-96. Семь человек основного состава — только пришли!

Всех их Кавазашвили помнит поименно: он сам, Анзор Амберкович, Абрамов, Иванов, Киселев, Папаев, Ольшанский, Ловчев...

Не знаю, рассчитывал ли победить в киевском матче главный тренер Симонян, но в раздевалке поздравил своих с серебром: «Это уже большой успех, вы молодцы!»

Великий гол

«Молодцы» раскрепостились — и вышли на поле. А уж там начались чудеса.

Смотришь сегодня на тренировашего "Спартака" Симоняна, Бышовца, Ловчева, Папаева, игравших в том матче. Думаешь — какие ж бодряки!

А пленка с отрывками того матча черно-белая. Вся рассыпается. Тут-то понимаешь — сколько лет прошло, целая жизнь!

Даже сквозь помехи той пленки разбираешь: вот киевское «Динамо» бьет в штангу, вот в перекладину... Кажется, весь матч — в штрафной «Спартака». Это еще не уцелели для истории главные моменты того матча — тот самый Виктор Серебряников раскладывал штрафные по «девяткам» как рукой. Ни один вратарь не справлялся.

 

Любимец Старостина, 10 лет играл за «Спартак», забивал Киеву и «Атлетико». В 32 года его жизнь закончилась трагедией

Но Кавазашвили придумал хитрость. В собственной прыгучести и реакции не сомневался — не прыгал в истории советского футбола лучше Анзора, кажется, никто. Собственная стенка при таком раскладе становилась помехой. Ну и предложил своему защитнику Вадиму Иванову: «А ты перед самым ударом из стенки отскочи в сторону, оставь зазор. Я все и увижу».

Никто в мире такого не делал — и не делает. Вот штрафной, Серебряников примеривается, Иванов убегает — и Кавазашвили достает мяч из одной «девятки»! Но что это? Судья показывает — перебить!

Серебряников все повторяет — но и Иванов тоже. Кавазашвили достает из другого угла! Кто бы позволил перебивать штрафные до утра? На динамовский козырь нашлась карта посильнее.

Впрочем, Серебряников полеты Кавазашвили во сне и наяву не оценил — винил лишь себя да дождик:

— Анзор игру хорошо читал. На голеностоп смотрел — вот меня и высчитал. Еще и бутсы мокрые, скользко...

А вот гол Осянина так и остался на пленке единственным моментом, созданным «Спартаком». Золотой гол — не хуже шмаровского! Если бывают «голы из ничего» — это как раз такой. Озарение одного человека. Вы помните самый знаменитый гол Марадоны? Вот этот — такой же.

Пусть не в «девятку», но проскочил Осянин мимо пятерых защитников. Каждый из которых — легенда. Протолкнул мяч мимо Евгения Рудакова, которого тот же Кавазашвили называл лучшим вратарем мира. Кстати, оставалось на отыгрыш у могучего «Динамо» 70 минут, целая вечность. А поле жуткое, мяч дробит!

Ловчев позже подтвердит: «Да, волтузили нас по полной». Такие победы, выстраданные, особенно дороги.

Пусть молодежь прочитает этот рассказ и поймет, какого чудесного деда не стало на этой неделе.

Евгений Ловчев.

из личного архива Евгения Ловчева

Ловчев раскладывает картофелины

Еще чуть-чуть, лет десять-пятнадцать — и уж некому будет рассказывать про чудесный футбол 1960-1970-х. А что такое — пятнадцать лет? Мгновение! Фьють — и нет его! А пока Евгений Ловчев раскладывает перед нами картофелины, словно Чапаев в фильме. Показывает: «Здесь я, здесь Гиля Хусаинов»...

Надо слушать, надо внимать. Надо расспросить каждого — как расспросили Ловчева и не успели расспросить Осянина. Кто-нибудь, глядишь, и отблагодарит такими историями, каких у Евгения Серафимовича мешок.

— В Мадриде с «Атлетико» ведем 4:1, заканчивается все 4:3. Дома-то, думаем, их прибьем. 8 ноября играем на стадионе «Динамо» — эти испанцы снега-то не видели!

— Уже лежал снег?

— Еще какой! Тут мы и узнали, что такое профессионалы. Приехали, надели тапочки на особых присосках. Как понесли нас — 0:2 проигрываем, вылетаем!

— Надо думать, не за это вам лучшего футболиста СССР дали.

— Так подождите, матч еще не закончился!

— Ах, вот оно что...

— Я совершаю невероятный проход по левому флангу. Смотрите, как было — проталкиваю мимо этого, проскакиваю того, простреливаю...

— И?

— Сашка Пискарев набегает...

— И?!

— Промахивается мимо мяча!

— Господи!

— Зато на дальней штанге был Гиля Хусаинов. Кладет щечкой! Потом выступал в раздевалке: «Дядя Гиля всем вам поездочку в Европу сделал...» 1:2 — проходим дальше! А для нас это валюта, подарки родне! Вот так концовка за меня и сыграла. Признали лучшим футболистом СССР.

«Все потом говорили — «продал»... В жизни не поверю!»

Узнав большие победы, Осянин попробовал и жесточайшее поражение — с ним «Спартак» вылетел из высшей лиги. Это он 17 октября 1976 года оступился в Куйбышеве — и «Спартак» пропустил гол, во многом решивший судьбу. Проиграли 0:1.

До конца чемпионата успеют проиграть «Черноморцу», «Заре» и киевскому «Динамо». Но к тому матчу в Куйбышеве многие возвращались памятью — и вспоминали Осянина самым недобрым словом. Ну и «версии» строили, разумеется, куда ж без них: «Продал!»

 

«Дело» Прохорова

Самого Осянина обо всем этом было не расспросить, но я успел, как говорил, дотянуться до тренера Крутикова. Анатолий Федорович всплескивал руками, вспоминая тот вылет:

— Той осенью «Спартаку» никто не помог. Хоть могли многие. То же «Торпедо» сыграло бы вничью с «Араратом» — мы оставались. При равных очках армян два раза обыграли, да и вообще сильнее были. В любом состоянии.

— Что ж так поступили по отношению к вам?

— Потому что «Спартак» никто не любил. Это точно говорю. Даже Лева Яшин, хороший мужик, не особенно уважал... Ревность какая-то! Валя Иванов терпеть не мог этот «Спартак». Но я всю вину за вылет на себя принял. А разговаривать вообще ни с кем не хотел.

— Кто виноват?

— Виноват все равно тренер. Хотя бы в том, что принял эту команду. А кого винить? Колю Осянина, который в Куйбышеве упал — и нам забили гол? Он сам оттуда, все потом говорили — «продал»... В жизни не поверю. Потому что порядочный парень. Руководители нашего футбола «Спартак» терпеть не могли. Мы говорили — надо подстраховаться, пусть «Локомотив» отдаст очко. Что ему, «Локомотиву» — то, стоит? А нам важно перед последним туром, который в Киеве играем, подстраховаться. «Нет, никаких соглашений!» Это непорядочно, конечно — если мы остаемся, то «Арарат» выскакивает... Но они-то скупали игры, чтобы остаться. А что такое высшая лига без «Спартака», все поняли, но только когда «Спартака» не стало. Дошло, какую роль играет. Могли меня убрать, но убирать «Спартак» не имели права!

— Почему?

— Народ ходить перестал — что на «Динамо», что на «Торпедо». Вы спрашивали — тяжело было или не очень. Я расскажу. Был момент — пришли в команду Андрей и Николай Старостины. Объявляют, что Ловчев отныне — играющий тренер. При мне.

— А тот?

— Тот кивает в ответ. Хотели меня подорвать изнутри, понимаешь? Добить. Ловчев отвечает: «Я все выдержу, сделаю...» Он «сделает», сопливый мальчишка! Солидно? И Витя Папаев поддерживает. Как им Старостин скажет, так и выступают. Два «лидера» у меня было. Недавно сидим: «Ну как, Вить, тебе тренерская работа?» — «Федорыч, ничего не говори. Ты прав». А раньше — «да мы...» Шпана. Дети.

— На крик срывались?

— Раз я на своего воспитанника, Букиевского, сорвался. Тот плохо отпасовал, я не выдержал: «Витя, твою мать! Ты что?!» А тот, как дитя, заканючил: «Федорыч...» Эти братья — ребята отличные. Как родные мне. Где в больнице лежу — всегда приедут, в деревне моей телефон нашли, чтоб с днем рождения поздравить.

Впрочем, кто-то памятливый меня поправит — рухнул внезапно центральный защитник Осянин не в куйбышевском матче, а в домашнем с «Черноморцем».

Впрочем, какая разница?

Николай Осянин и Виктор Шустиков.

Федор Алексеев

«Осянина, у которого скорость совсем ушла, поставил центральным защитником»

Впрочем, на тот сезон у спартаковцев старшего поколения был свой взгляд. Как у Геннадия Логофета:

— У Крутикова с тем составом и не могло получиться — набрал в «Спартак» какую-то провинцию. Игроков первой-второй лиги. На уровне оставался только Ловчев — еще в порядке было со скоростью и самоотдачей. А Осянина, у которого скорость совсем ушла, поставил центральным защитником...

Вот здесь-то Логофет ошибся — и центральным защитником поставил Осянина не Крутиков. Всю жизнь нашего героя сопровождали какие-то драмы — и в этом фокусе с переводом в защиту одна из них.

Начал отодвигать в защиту его еще Симонян. Видя, что скорость уходит. Ушел в «Кайрат» — играл защитника там. Перебрался в костромской «Спартак» — и на сборе так отыграл на позиции защитника против «Спартака» главного, что Старостин его вернул в Москву! Три сезона играл защитником за самый главный на свете «Спартак»!

Ну не драма ли?

«Институт все-таки окончил...»

Переход в «Кайрат» обогатил биографию Осянина еще одной историей — описывал которую когда-то в «Советском спорте» Евгений Ловчев. Я наткнулся на эти мемуары — и задохнулся от восторга. Вот, послушайте сами: «В 1974 году мы приехали играть в Алма-Ату с «Кайратом» — в этой команде Осянин выступал совсем недавно, оброс связями, поступил в институт. «Кайрату», чтобы не вылететь в тот год, нужна была победа. И к Старостину, помня, что Николай Петрович когда-то отбывал срок в Казахстане, приходит делегация и просит сдать матч. К Осянину тоже пришли гонцы — ему, если не сдаст матч, пригрозили отчислением из института.

Оба отказались. Мы обыграли «Кайрат» со счетом 4:0 и тем самым помогли ЦСКА остаться в «вышке».

Наутро после нашей победы в «Спартак» пришла телеграмма от легендарного Анатолия Тарасова, руководившего армейской футбольной командой: «Спасибо за службу! Возвращаю вам Папаева». Витя в тот год служил в армии, но в ЦСКА у него не очень-то получалось...

Да, а институт в Алма-Ате Осянин все-таки окончил".

Совестливый «Труд»

Драмами и историями была пропитана вся его карьера. Даже в сборной СССР дебютировал совершенно сумасшедшим образом: заменил Банишевского в матче с Уругваем — и забил первым же касанием! Как такой человек мог не попасть в «Разговор по пятницам»? Э-эх...

 

«Когда Бескова убирали из «Спартака», Николай Старостин комментировал: «Я же говорил, не надо было его брать!»

А вот драма из того же золотого сезона-69: до последнего тура шел Осянин первым в списке бомбардиров. Где-то позади остались Херхадзе из кутаисского «Торпедо» и Проскурин из Ростова.

В конце октября их команды встречались в Кутаиси. Как вы думаете, что там произошло?

А вот что, смотрите сами. Я тоже умею работать с документами — и пусть Аксель Вартанян мне завидует:

«Торпедо» (Кутаиси) — СКА (Ростов-на-Дону) — 3:3 (2:2)
30 октября 1969 года. Кутаиси. Центральный стадион. 8 градусов. Облачно. 5000 зрителей.
Судьи: В.Липатов, А.Ефремов, С.Беляев (все — Москва).
«Торпедо» Кт: Имедадзе, Абзианидзе, Эбралидзе, Чхаидзе (Цверава, 46), Шергелашвили, Окропирашвили, Еркомаишвили, Зария, Векуа, Херхадзе, Анфимиади.
СКА: Волошин, Малыха, Романов, Антоневич, Кривобородов, Трембач, Тляругов, Антонов, Проскурин, Бондаренко, Буров.
Голы: 1:0 — Херхадзе (10), 2:0 — Херхадзе (20), 2:1 — Проскурин (25), 2:2- Проскурин (35), 3:2 — Херхадзе (68), 3:3 — Проскурин (73).
Дублеры — 1:0. Гол: Чихладзе.

У троих стало по 16 голов! Но совестливая газета «Труд», учредившая приз лучшему бомбардиру чемпионата, отдала вазу (или вымпел? значок? мягкую игрушку?) Осянину, не запятнавшему себя такими вот хет-триками. Как-нибудь заглянет в Москву из Африки Виктор Бондаренко — расспрошу про тот матч, ту стыдобу. Отыграл его от первой до последней минуты...