Сергей Шишкарев: "У нас не осталось права на ошибку"
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
– По поводу вашего прихода в гандбол уже сказано и написано много. Поэтому спрошу о другом: что из того, с чем пришлось столкнуться за эти семь месяцев, удивило вас сильнее всего?
– Что люди получают по 30 тысяч рублей в месяц и даже не заикаются о том, что это их не устраивает. Потому что каждый давно нашел для себя какие-то параллельные источники дохода. Я погасил все долги федерации, поднял зарплаты в несколько раз, но сказал: если узнаю, что кто-то где-то украл хоть копейку, либо сразу на выход, либо – уголовное дело. При этом я вообще не собираюсь вникать в то, что было до моего прихода, и ворошить прежние истории.
Тут ведь проблема в чем: есть категория людей, которые считают приемлемым немножко "отщипывать" от того дела, которым занимаются. Я же считаю, что нужно изначально уважительно относиться к людям и хорошо платить им за их труд. Только тогда с них можно требовать. Но играть в "крысу на мясокомбинате", работая со мной, недопустимо. Увольняю за это сразу – без душеспасительных бесед. Воровать вообще нехорошо. Но дважды нехорошо, как я люблю в шутку говорить, воровать у частника. Он ведь из своих денег еще и налоги платит.
– Вы вроде как между делом упомянули о долгах и зарплатах, но ведь эти деньги нужно было где-то взять? Кто обеспечил вам финансовую поддержку?
– Первые деньги, которые пришлось вкладывать, были моими личными. Даже давал займы как физическое лицо, пока юридически мы выстраивали структуру. Я ведь пришел на выжженное поле. Ни документов найти было невозможно, ничего. Не могли сделать даже элементарный спонсорский пакет: ведь любого потенциального партнера можно привлечь только двумя вещами: четкой внутренней организацией и результатом. Все, кто так или иначе нам сейчас помогает, это мои связи и мои знакомства – и не передать, как сильно я благодарен людям за эту поддержку. Хотя приходится постоянно убеждать, что от этого будет эффект.
Сейчас моя группа компаний "Дело" является основным партнером и спонсором федерации. Но я прекрасно понимаю, что не может моя компания тратить все заработанные деньги на то, что президенту вдруг захотелось "поиграть в гандбол".
– Любой здравомыслящий акционер вашей компании, как мне кажется, рано или поздно просто обязан произнести эту фразу вслух.
– Я и сам акционер. Поэтому постоянно держу в голове, что нужно разделять бизнес и спорт. К тому же вполне отдаю себе отчет в том, что, вкладывая куда-то собственные деньги, я в каком-то смысле отрываю их у своей семьи, у своих детей.
ПОЛИТИКА – ЭТО НЕ МОЕ
– Мы все-таки возвращаемся к тому, с чего начали. Как можно было в здравом уме соглашаться на столь сомнительную авантюру?
– Тут, наверное, необходима предыстория. В свое время я достаточно профессионально работал в политике. В конце 90-х дважды избирался депутатом Госдумы по одномандатному округу, а вы можете, наверное, себе представить, что такое было победить в семи округах Краснодарского края, где против меня работала огромная коммунистическая машина, включая тогдашнего губернатора Николая Кондратенко, царство ему небесное. При этом мне только исполнился 31 год, и для всех избирателей я был "новым русским".
– Неужели и малиновый пиджак имелся?
– Увы, пиджака не было – эту эпоху я уже не застал. За то время, что я работал в Госдуме (четыре года возглавлял там комитет по транспорту), я фактически отказался от бизнеса – полностью отдал компанию в управление. Понимал, что хитрить и изворачиваться в этом вопросе бессмысленно – все равно рано или поздно все станет явным и попадешь "под раздачу". Потом из Думы я ушел, и спустя какое-то время Дмитрий Рогозин позвал меня к себе в "Родину". Сначала я согласился, но довольно быстро окончательно убедился в том, что политика – это не мое. О чем честно Рогозину и сказал. И вернулся в бизнес. Весь следующий год я просто наслаждался жизнью и работой. И тем, что меня никто не грузил никакими политическими проблемами.
– А гандбол тем временем подкрадывался все ближе и ближе?
– Звучит смешно, но примерно так и было. Прошлым летом когда мы с Рогозиным были на каком-то мероприятии в Сочи, Дмитрий Олегович вдруг начал говорить со мной только об этом виде спорта. Стал рассказывать, как наши гандболисты выступали на тех или иных соревнованиях, как он сам играл за сборную, про свою учебу в университете и то, как родители настояли, чтобы он прекратил спортивную карьеру. Эти разговоры длились у нас часами. А потом вдруг Рогозин предложил мне возглавить федерацию – как глава попечительского совета.
– Хоть один внятный аргумент в пользу того, чтобы вы согласились, он при этом привел?
– Вы знаете, да. Сказал, что это прежде всего нужно ему, а я – его друг. И поэтому должен помочь хотя бы навести порядок с менеджментом. А если при этом я еще и полюблю этот вид спорта, увлекусь им по-настоящему – об этом он может только мечтать. Против такого аргумента, как понимаете, мне было крайне трудно возразить. Ну а уже потом Рогозин "успокоил" меня тем, что гандбол, по его мнению, находится на таких позициях, что ниже падать некуда. Поэтому провалиться у меня не получится при всем желании.
– А в футболе, которым вы достаточно активно занимались много лет, вам не хотелось возглавить что-то глобальное?
– Я возглавлял. Был председателем попечительского совета ФК "Черноморец". Передавал свою концепцию развития РФС в Кремль, когда в руководстве футболом была "пересменка" между Сергеем Фурсенко и Николаем Толстых. Но выяснилось, что решение уже было принято. Кстати, вторым человеком, кто вместе с Рогозиным уговаривал меня возглавить гандбольную федерацию, был помощник президента по спорту Игорь Левитин.
– Так, может быть, гандбол – это просто испытательный срок?
– Сам я так не считаю. И мне не хотелось бы, чтобы ко мне относились как к временщику.
ЕСЛИ В БРАЗИЛИИ ЕСТЬ БАЛЕТНАЯ ШКОЛА, ПОЧЕМУ НАМ НЕ СДЕЛАТЬ ФУТБОЛЬНУЮ?
– Что за история со школой бразильского футбола, которую вы создали в России?
– У меня есть приятель, он дипломат и много лет работал в Бразилии. И он однажды рассказал мне, что руководитель Большого театра Владимир Васильев создал в Бразилии в штате Санта-Катарина балетную школу Большого театра. Я и загорелся: если в Бразилии есть балетная школа, почему нам не сделать в России школу бразильского футбола? Встретился с Васильевым, съездил с ним в Бразилию, он познакомил нас с губернатором.
Выяснилось, что во Флорианополисе – столице штата, есть свой футбольный клуб. Мы подписали договор и начали работать. В первый же год собрали ребят со всей страны, провели для них турнир в Лужниках, отобрали лучших и отправили их в Бразилию на сбор.
Параллельно я занялся развитием инфраструктуры в России – отстроил стадион в Кабардинке, договорился насчет жилья в местных домах отдыха, которые пустуют зимой. Еще у меня был большой участок земли в Нарофоминске, где сейчас построена очень хорошая действующая база со своей гостиницей, учебными классами, медицинским центром. Она пока еще не находится на балансе Минспорта, но к чемпионату мира ее прекрасно можно использовать как место для тренировок одной из команд.
Вторая такая база есть у меня на озере Абрау-Дюрсо: 6,5 гектара земли, четыре полноразмерных футбольных поля – два с искусственным, два с натуральным покрытием. Правда, по этому поводу все мои знакомые крутят пальцем у виска и говорят, что только больной человек может затеять такой проект, вместо того чтобы настроить там частных коттеджей.
– Сейчас это как-то используется?
– Да. "Бразильский" проект просуществовал шесть лет: я закрыл его после того, как перестал работать в РФС. Буду перепрофилировать базу под гандбол. Просто руки пока до всего не доходят.
– Есть разница – заниматься бизнесом или заниматься спортом, как бизнесом?
– Конечно есть. В бизнесе, которым я занимаюсь в общей сложности уже 22 года, есть определенные наработки, набор схем, ресурсы, тебе понятно, куда двигаться. То есть ничего экстраординарного не может произойти по определению.
Во-вторых, в бизнесе я сам формирую команду. Не нравится сотрудник – поменял. Ты на рынке. В спорте я могу поменять только менеджеров. Но не могу сделать то же самое ни с тренерами, ни со спортсменами - даже если бы все они тотально мне не нравились. Их слишком мало. На кого я буду их менять? На людей, считающих, что они справятся лучше? Это эксперимент, а у нас уже не осталось права на ошибку.
Третье отличие заключается в том, что мерило любого бизнеса – это финансовый успех. В спорте же во главе угла стоит чисто эмоциональная вещь – победа. И уже к ней может быть привязана финансовая составляющая.
– Не будучи в гандболе профессионалом, не испытываете неловкости от мысли, что производить какие-то кадровые тренерские перестановки вам все равно придется?
– Конечно, испытываю. При том что я считаю себя успешным бизнесменом и мне есть чем гордиться, я никогда не принимаю скоропалительных решений и никогда не ориентируюсь на один источник информации – стараюсь увидеть картину того или иного явления со всех сторон. В целом склонен считать, что умею ладить с профессионалами. Не корчу из себя всезнайку. Наверное, это и вызывает адекватную реакцию тех же тренеров. Не говоря уже о том, что мне всегда интересно услышать, как в той или иной ситуации поступили бы на моем месте профессионалы. Евгений Трефилов, Дмитрий Торгованов, Владимир Максимов, Андрей Лавров.
ВО ВРЕМЯ ГАНДБОЛЬНОГО МАТЧА ЗАСНУТЬ НЕВОЗМОЖНО
– Зачем вы сами начали играть в гандбол?
– Для того, чтобы лучше понять этот вид спорта. В футбол я играю постоянно, последние два года – еще и в теннис, иногда занимаюсь боксом.
– Я бы сказала, что гандбол с его нагрузками и нечеловеческой скоростью полета мяча, пожалуй, наиболее страшная из спортивных игр. Которая очень быстро и очень наглядно рисует новичку всю степень его физического убожества.
– Это я понял сразу, после первой же тренировки. У меня хорошо развиты ноги, но это не помогло: болеть стали даже те мышцы, о существовании которых я не подозревал. С другой стороны, степень моего убожества в теннисе, когда я начал им заниматься, была на порядок выше. Я, разумеется, гордо сказал тренеру, что играть мне доводилось и раньше, он посмотрел какое-то время, как я бегаю по корту, и сказал: "Поздравляю! Вы не умеете ровным счетом ничего".
Но не могу сказать, что гандбол – неинтересный или странный вид спорта. Он очень динамичный, очень силовой. Кстати, когда мы начали общаться с президентом Международной федерации гандбола Мустафой Хассаном, он мне сказал: "Вот ты все про футбол да про футбол, но скажи: во время футбола можно заснуть?"
– Легко.
– А во время гандбольного матча заснуть совершенно невозможно. Потому что счет "-5" в любой момент может превратиться в "+2". Просто гандболу нужно учить. Объяснять, показывать. В конце мая за неделю до финала Лиги чемпионов я был в Кельне на гандбольном "Финале четырех". Это 22 тысячи болельщиков – полный зал, забитый до самой верхотуры. Безумное шоу со световыми эффектами и плазменными экранами, акробатами, падающими откуда-то с потолка... В шоу превращен даже выход каждого спортсмена на площадку. Смотришь – и мурашки по коже.
При этом в ходе кельнского финала я сел и посчитал – дурная, знаете ли, привычка все переводить в цифры. Только за первые два дня матча и только на билетах организаторы собирают до пяти миллионов евро. И это – без рекламы, без продажи телевизионных прав, без еды и сувениров, которые продают на стадионе. Еще меня удивило, что из нескольких тысяч испанских болельщиков половина была в майках с изображением Лео Месси.
– Футбольные фанаты, болеющие за гандбол?
– Именно. Это еще одна отдельная тема. В Европе есть всего два клуба – испанская "Барселона" и французский "ПСЖ", которые объединяют футбол, гандбол, волейбол и баскетбол. И вся масса клубных болельщиков ходит на все матчи по этим видам спорта.
– Меня вообще, если честно, удивляет, почему гандбол, волейбол и баскетбол имеют в нашей стране так мало точек для соприкосновения. Взаимодействие ведь может быть даже на уровне тренерского опыта. И выиграть от такого сотрудничества могут все.
– Это все-таки вопрос будущего. Но мне уже пообещали организовать визиты как в "Барселону, так и в ПСЖ, познакомить с руководством, чтобы я мог сам увидеть и понять, как все это устроено. Это важно. Когда я встречался с руководителем "Матч ТВ" Дмитрием Чернышенко, он откровенно мне сказал: для того чтобы начать долговременное сотрудничество, нужны две вещи - хоть какой-то результат и картинка: залы, где не будет ужасающе пустых трибун.
Лично у меня достаточно большой оптимизм вызвал недавний турнир Mobelringen Cup, который наши девочки выиграли. Прошли и Данию, и Голландию, и Швецию, сыграли вничью с норвежками, а они – двукратные олимпийские чемпионки. Сейчас главный тест – это чемпионат мира в Дании. Первые два матча у нас очень тяжелые – с Норвегией и Испанией (первый матч россиянки провели в субботу блестяще и выиграли у норвежской сборной с перевесом в один мяч. – Прим. Е. В.).
Хотелось бы, разумеется, чтобы за наших девочек поболело как можно больше людей, тем более что все матчи с участием сборной России будут транслироваться. Плюс это будут полные залы, хорошая телевизионная картинка. Для тех, кто раньше никогда не смотрел гандбол, это прекрасная возможность открыть для себя вид спорта. Если мы покажем в Дании хороший результат, это может дать российскому гандболу очень мощный толчок.
– И что потом?
– Потом будет мужской чемпионат Европы в Польше, архисложный для нас турнир. Лига чемпионов, где девочки из Ростова-на-Дону одержали на текущий момент шесть побед подряд. Ну и Олимпиада, на которую, разумеется, мы рассчитываем отобраться.
Другими словами, я оказался в цейтноте, который, с одной стороны, постоянно держит меня в состоянии безумного переживания за результат, а с другой – есть совершенно трезвое понимание, что ты уже ничего не можешь изменить или отсрочить. Все уже началось.
Сергей ШИШКАРЕВ
Родился 2 февраля 1968 года в Новороссийске. Закончил Военный институт Министерства обороны с красным дипломом по специальности переводчик-референт португальского и венгерского языков. С отличием закончил российскую Академию государственной службы при Президенте РФ. Основатель и президент группы компаний "Дело". Доктор юридических наук. Президент российской федерации гандбола. Женат. Имеет пятерых детей.
