"Что бы вы сказали, если бы встретили Буре?"
КХЛ. КУБОК ГАГАРИНА. Финал. Матч №7. ЦСКА – МЕТАЛЛУРГ Мг – 1:3
В раздевалке "Металлурга" радовались сдержанно, но настоящая тоска была на улице, где пара десятков болельщиков, пять журналистов и некоторые странные люди ждали игроков ЦСКА. Армейские хоккеисты держались, хотя было сделано все, чтобы они расплакались.
Я был в нескольких чемпионских раздевалках, и это была самая сдержанная. То ли у "Металлурга" не было сил радоваться, то ли они уже все эмоции оставили на льду. Илья Воробьев едва не уронил Кубок, не рассчитав силы, и теперь улыбался сдержанно.
– Вы хотя бы понимаете, что стали лучшим в КХЛ? – тихо спросил я его.
– Ну как понимаю, – пожал плечами тренер. – Догадываюсь.
Вся команда заливала друг другом шампанским, а Александр Семин переодевался и в общую толпу не лез. Просто торопился скорей принять душ, переодеться и уехать. Да и минутная тишина, когда все хоккеисты вернулись со льда, сели и стали чего-то ждать, смущала.
– А где Кубок-то, – ворвался в раздевалку Величкин. – Куда Кубок дели?
– Радулов украл, – ответили ему под смех.
Ждали не только трофей, но и шампанское.
Геннадий Величкин начал выдавать сигары.
– А как ее курить-то? – разглядывал табачное изделие Ян Коварж.
– Тут обрезать надо, а этой стороной куришь, – объяснял вице-президент.
– Есть зажигалка? Можно, – Коварж стал неумело дуть в сигару, да так, что у Величкина округлились глаза.
– Нельзя затягиваться-то, – крикнул он. – Не нужно это делать с сигарами.
Евгений Тимкин, Ярослав Косов ходили, не понимая, что происходит и как нужно себя вести в день великой победы. Сергей Мозякин, отказался от всех интервью, чем расстроил даже тех немногих журналистов, которым он был симпатичен.
– Вы лучший руководитель КХЛ, – кричал Геннадий Величкин и обнимал Александра Медведева. – Вы самый лучший.
Медведев смущенно улыбался, а я оглядывался вокруг, чтобы посмотреть, как реагирует на это действующий руководитель. Но его не было в раздевалке. Медведев-то знал, куда нужно идти после сирены, а у нынешнего нет совершенно никакого опыта. Когда я только начинал работать в газете, то стал тенью самого опытного репортера. Ходил за ним, молчал. И через год знал всех действующих лиц, а они привыкли ко мне. Но у меня не было за спиной Олимпиады в Сочи.
Я постоял несколько минут, посмотрел, как магнитогорцы портили потолок гостевой раздевалки, заливая его шампанским, уворачивался от брызг. А потом решил пойти посмотреть, что же творится у ЦСКА.
В микст-зоне сообщили, что ни один хоккеист команды и тренер к прессе не выйдет. Дмитрий Квартальнов, ушедший со льда до награждения соперника, иначе поступить и не мог. Если уж закрываться, то до конца. Будто впереди восьмая и девятая игры.
Но хоккеисты-то в ЦСКА другие. И в этом убедился возле служебного входа.
Роман Любимов, для которого непопадание в состав на седьмой матч стало ударом, шел с семьей на парковку. К нему кинулись те журналисты, которые боялись, что больше никто и не выйдет.
– Я сейчас семью провожу, посажу в машину и вернусь, – пообещал Роман.
Ему поверили, и он не обманул. Любимов говорил простые слова, но чувствовалось, как ему больно. По-настоящему, больно. Он говорил так тихо, что даже диктофон не реагировал на звук.
Медленно спускался с лестницы Илья Сорокин. Он тоже не стал никуда убегать.
– Я опустошен, – признался он. – Все оставил на льду. Тяжелая игра получилась. Беда в том, что 12 минут меня не беспокоили, а потом сразу выход один на один.
– Вас называют открытием чемпионата.
– Сейчас я об этом вообще не могу думать. Ни о чем не могу.
– После сирены вам что-то говорил Василий Кошечкин. Что именно?
– Все пропустил мимо ушей. Такое состояние было, что я ничего не услышал.
К Сорокину подошла женщина.
– Если бы вы сейчас встретили Павла Буре, то что бы ему сказали? – поинтересовалась она.
Глаза Сорокина округлились. Такие удары с фанатами сильней, чем две пропущенные шайбы.
Не убегали Максим Мамин и Геннадий Столяров. Им тоже хотелось спрятаться, но они раздавали автографы, фотографировались.
– Никакой это не шаг вперед, – говорил Максим, забросивший единственную шайбу. – Нет ничего такого, что мы дошли до финала. Надо было брать кубок, а то, что выступили лучше, чем в прошлом сезоне, никого не волнует.
Мамин побрел куда-то в темноту с тяжелой сумкой.
– Думаю, что мы сыграли с равным соперником, и нам не хватило везения, – выдавливал из себя слова Столяров. – Но все игры получились хорошими, равными. 5:1? Да это ничего не означало.
– Напишите пожелание для Димы Попова, – протянула ему блокнот еще одна женщина. – Ага, написали. Выберите другую чистую страницу и напишите пожелание для меня. Написали? Теперь постойте, я вас сфотографирую;
Почему-то я уверен, что Геннадий вообще не вспомнит, как добрался до дома.
С большой семьей шел Денис Денисов.
– Денис, – окликаю. – Скажешь пару слов.
Денисов остановился, но у него был такой взгляд, что стало ясно – он может впервые расплакаться за свою долгую карьеру.
– Можно не сейчас, – дрогнувшим голосом попросил он. – Мы никуда не уезжаем, можем встретиться. Очень сильно прошу.
Да что я зверь какой-то что ли? Никаких обид, Денис.
Никита Зайцев большую часть сезона старался не разговаривать с журналистами, так как ему надоело отвечать на вопрос о своем возможном отъезде. Но сейчас сезон окончился, и ему уже нечего было скрывать.
– Это был последний матч за ЦСКА? – я сразу же начал с козырей.
– И все-таки по этой теме я готов разговаривать лишь 1 мая, когда завершится контракт с армейским клубом, – едва улыбнулся защитник. – Очень обидное поражение. Но мы играли не со сборной ЖЭКа, так что глупо было рассчитывать на легкую победу.
– Все-таки существует проклятие победителя регулярного чемпионата. Ни одна команда не могла выиграть в дальнейшем и плей-офф, – напомнили ему.
– Это бред какой-то, – вздохнул Никита. – Нет никакой связи. Просто мы сыграли с сильным соперником, и ему повезло больше. Но это нормально, такое бывает.
– Если бы вы сейчас встретили "Металлург", то сказали бы, что они чемпионы? – к нам пришла та, кого раньше интересовала встреча с Буре.
Зайцев ничего не стал отвечать и двинулся в сторону парковки.
– Я как будто в сумасшедшем доме нахожусь, – признался он.
На лестнице появился Дмитрий Квартальнов. Он был гладко выбрит и с трудом стоял на ногах.
– Все скажу потом, на пресс-конференции, – сообщил он, увидев журналистов.
– На какой еще пресс-конференции? – удивились мы.
– А потом узнаете, – отмахнулся тренер.
На эту пресс-конференцию никого не пустят, наверное.
Болельщики благодарили тренера за сезон, а он подозвал одного.
– Я помню, что обещал тебе. Сейчас, минуту, – Квартальнов стал рыться в сумке и нашел свои игровые карточки. – Вот, бери.
Было интересно, как поведет себя Александр Радулов. И он показал, что действительно готов брать на себя ответственность.
– Я отвечаю за это поражение, как человек, который сыграл "минус 3" в седьмом матче, – сказал он. – Но ни на кого не хочу перекладывать вину. Просто каждый из игроков должен задуматься об этой серии понять, что не хватило. Спасибо ЦСКА за сезон.
– Вы уезжаете?
– Да я не на этот вопрос отвечал, – пресек попытку все разузнать хоккеист. Но все– таки сказал. – Я хотел бы поблагодарить руководство ЦСКА за время, проведенное в клубе. И я хочу развиваться, как хоккеист дальше.
Ох, уедет. Ну точно уедет. И это будет не другой российский клуб.
Александр говорил о важности седьмого матча, о том, что надо принимать поражение, как мужчины. И закончил, ответом, чего не хватило в решающем матче.
– Если бы мы не допустили несколько ошибок, то, тогда…, – он посмотрел на меня и улыбнулся. – А вот ответ для Шевченко. Если бы у бабушки был, то она бы была девушкой.
– Что был? – растерялся я.
– Да знаете ведь, – рассмеялся Александр.
Он уехал с ЦСКА, и стало очень грустно. Без него и Никиты Зайцева это уже будет другой клуб. Что же, будем смотреть по ночам матчи "Торонто" и "Флориды".
