«Нельзя думать, что приедешь в КХЛ и будешь всех обыгрывать. Даже Кузнецов кувыркался». Интервью Алексея Марченко
Защитник Алексей Марченко вернулся в хоккей после тяжелой травмы, которая надолго выбила его из строя, но вернулся на прежний уровень, и сейчас без него трудно представить оборону «Ак Барса». В интервью «СЭ» Марченко рассказал об изменениях в команде, восстановлении после травмы и этапе карьеры в Северной Америке.
Раньше было больше проходных матчей
— Как проходит адаптация к требованиям нового тренерского штаба «Ак Барса»? Видно, что хоккей изменился по сравнению с прошлым сезоном.
— Мне кажется, все время идет какая-то адаптация, потому что это процесс на весь сезон. Нельзя в какой-то момент сказать, что мы все поняли. Все равно какие-то нюансы вносят, что-то корректируют, смотрят, как игроки реагируют.
Но мне кажется, была большая разница как раз после выездных матчей (речь об отрезке в середине октября. — Прим. «СЭ»). Ребята не совсем понимали. Потом посмотрели видео во время паузы, и стало намного лучше. В основном были моменты по игре в средней зоне. Больше понимания появилось сейчас. Лучше и лучше становится.
— Как изменилась игра для защитников?
— Сейчас в основном все просят, чтобы защитник подключался. Это общие требования, наверное, по всей лиге. Чуть-чуть поменялась игра в своей зоне по сравнению с прошлым сезоном. Просят активнее играть. Если шайба в углу, мы стараемся накрывать, чтобы не давать сопернику раскручивать атаку. Такие требования.
Поменялось построение в средней зоне, но это больше зависит от нападающих. Если форвард успевает плотно сесть на защитника соперника, то и мы, соответственно, поджимаем. Если не успеет, то нет смысла. Все равно нападающие темп задают. Не получится плотно играть, если нападающий не сел на защитника, не создал ему проблемы.
— Это именно то, что Гатиятулин подразумевал под активным хоккеем? Он же всегда поправлял, что не скоростной, а именно активный.
— Активный, да. Даже в Америке была фраза у тренера: пять человек должны быть на телевизионной картинке. Дело не в том, что ты очень быстрый, как Коннор Макдэвид. Это групповая скорость.
— Тяжело, наверное, играть против команд вроде «Спартака», которые всегда активно играют в чужой зоне?
— Сейчас много команд старается играть в активный хоккей. В прошлом году я пропустил полгода, и изменения в сторону атаки меня удивили. Взять условный «Адмирал». Возможно, это тренеры перестроились, потому что теперь защитникам за воротами нельзя стоять. Во многих командах просят больше напрягать чужих защитников, не давать им расслабиться. Но к этому можно адаптироваться. Надо быстрее меняться, выходить со смены и быть готовым к передаче.
— Если смотреть турнирную таблицу, то у команд Западной конференции больше набранных очков. Есть такое чувство, что «Запад» все-таки сильнее?
— В прошлом году я тоже об этом думал, но в прошлом сезоне в полуфиналах играли три команды с «Востока». Хоккей немного отличается — это точно. Там больше команд, заточенных на «физику»: ЦСКА, «Локомотив», «Динамо», СКА. «Восток», мне кажется, больше старается хитрить, а «Запад» более четкий, скажем так. Это мое мнение.
— Насколько важен каждый матч в регулярке? Есть примеры, когда команды выходят в плей-офф с первого места и довольно быстро вылетают.
— Я считаю, что, если ты не будешь выигрывать, у тебя не выработается привычка побеждать. Когда ты выигрываешь, ты на хорошем ходу, ты ощущаешь чувство победы. А выходить на игру с мыслями, что я в плей-офф соберусь... Так никто не собирается. Не бывает такого, что мы ерундой в регулярке позанимаемся, а потом всех обыграем.
Разделение на сильные и слабые команды сейчас ушло. Даже «Сочи» дает бой. С «Адмиралом» два матча сыграли — ничего простого не было. Раньше было больше проходных матчей.
Уходил не от Никитина, так получилось
— У тебя был непростой период, ты пропустил почти год. Можешь сказать, что ты реабилитировался после травмы?
— На 85-90 процентов восстановился. Я себя лучше чувствую. Понятное дело, что надо где-то заниматься, контролировать восстановление. Но я могу выполнять все требования тренерского штаба.
— Насколько морально было тяжело в это время? С тобой и «Локомотив» расторг контракт в этот момент.
— Да, неприятно. Сразу несколько команд вышло на связь, но мне на операцию пришлось ехать. Много команд начали узнавать, сколько времени будет идти реабилитация. Предложения были. Переживал, как колено будет себя чувствовать. В этом году уже гораздо лучше. Большой срок, неприятный.
— Как происходил разговор с «Локомотивом» о расторжении? Предлагали понизить контракт?
— Нет, не предлагали. Просто сказали, что расторгают по инициативе клуба.
— На момент подписания контракта с «Ак Барсом» ты еще не был готов?
— Да, еще в Казани восстанавливался. Но там были и другие команды, которые хотели подписать меня. Главное было играть. Спасибо «Ак Барсу», что дали время восстановиться.
— С чего все твои проблемы начались?
— Было простое разминочное упражнение, и оторвался корень мениска. Его пришили.
— Что поменялось в катании у тебя из-за травмы?
— Сейчас стараюсь вернуть, как было. Прыжок я свой практически вернул. Просто в зале больше занимаешься, больше катаешься. Работаешь с тем, что есть. Чувствую себя гораздо лучше, чем в прошлом сезоне. Но есть куда расти. Надеюсь, что буду прогрессировать.
— Насколько тяжело тебе дался переход со статуса одного из самых высокооплачиваемых защитников лиги на маленький контракт в «Ак Барсе»?
— Ну ты же не можешь сказать: я полгода не играл, набрал два очка, дайте мне 75 миллионов. Ты результат покажи сначала. Так что все нормально.
— Не жалел о переходе в «Локомотив» из ЦСКА? Мог ведь остаться и еще два кубка получить.
— Я бы остался, но «Локомотив» предложил хороший контракт. Еще и команда перспективная была. Вот сейчас выходят на проектную мощность, хотя я думал, что это раньше случится. Считаю, что в мой первый год в «Локомотиве» мы могли бы забрать кубок, если бы ЦСКА обыграли. Это был скрытый финал. Но это лишь мое мнение, понятное дело.
Потом с ребятами из ЦСКА общался, они говорили: лучше бы вам проиграли, чем Омску. То есть я перешел в команду, которая могла выигрывать.
— Интересно получается: ты из ЦСКА уходил от Никитина, из «Локомотива» уходил от Никитина. Но отношения у вас нормальные.
— Рабочие отношения, скажем так. Я же не от него уходил, просто так получилось. В «Локомотиве» сразу предложили контракт, в ЦСКА сказали, что надо подождать, была непонятная история.
— Ты в довольно молодом возрасте вернулся в Россию из Северной Америки. Что главное в адаптации в такой момент? Что мог бы посоветовать тем же Саморукову и Охотюку?
— Кажется, сейчас это изменилось из-за площадок. Когда я возвращался, была большая площадка — это вообще другой хоккей. Сейчас, мне кажется, НХЛ, АХЛ и КХЛ больше похожи. Нельзя думать, что ты приедешь и будешь тут всех обыгрывать.
Сейчас у ДеАнджело получается. Даже Кузнецов кувыркался сначала. Ребята, которые приехали в ЦСКА, гораздо меньше в НХЛ играли. Но помню, когда Саморуков приезжал в ковидный сезон, был в большом порядке.
Не жалею о решении вернуться из НХЛ
— У тебя был хороший сезон в «Торонто», но продолжить это не получилось. Что было не так и почему в итоге решил вернуться?
— В «Торонто» неоднозначная ситуация получилась. Меня вообще не ставили в состав, пока человек травму не получил. Мне кажется, я игр 10-12 пропустил. Выходишь, команда ведет 5:0, а ты толком не играешь. Может, недостаточно хорош был, не знаю.
Поступило хорошее предложение от ЦСКА, плюс Олимпиада. Принял такое решение, об этом я не жалею. Выиграли Кубок с ЦСКА. Считаю, что со временем здесь стал играть лучше, чем в Северной Америке.
— Был ли у тебя вариант вернуться в НХЛ?
— После начала СВО было все непонятно. Я принял решение продлить контракт с «Локомотивом», а позже мне позвонили из «Детройта». Сказали: если хочешь, можем поговорить. Если бы я подождал, возможно, контракт на 700 тысяч долларов какой-нибудь был бы.
— А кто именно тебе звонил?
— Один из верхних скаутов, скажем так. Если бы дошло до переговоров, то, возможно, на минимальный контракт мы бы договорились. Но я на тот момент подписался с Ярославлем. Но сейчас уже чего жалеть.
— Насколько было тяжело в бытовом плане в Америке?
— Легко, никаких проблем, я же хорошо язык знал. Еще с детства хотел учить английский. На первые турниры, когда нас повезли со «Спартаком», мы жили в семьях. Лет 10-11 нам было. Уже тогда все было хорошо, меня понимали. В школе у меня был углубленный английский, плюс репетитор.
Небольшие сложности со сленгом возникли, но к этому быстро адаптируешься. Забавный момент, когда меня впервые вызвали в основу. Бэбкок вообще на планшетке не рисует упражнения, просто стоит в центре площадки и руками показывает. Но у него другой сленг. Я вообще ничего не понимаю. Подъезжаю к ребятам, они тоже ничего не поняли. Потом к его упражнениям привыкаешь, все хорошо. У нас вообще в команде все отлично было. Много европейцев, североамериканцы классные.
— Юмор быстро научился принимать?
— Дебильных историй вообще не было. У нас все нормально было. Разве что одна история, когда молодые от пейнтбольных ружей бегали. Без дичи, все адекватно.
— Бэбкок какое впечатление оставил?
— Считается, что это жесткий тренер, но я, когда его увидел, понял, что с российскими он не сравнится. Может, для канадцев и жесткий, конечно. Мне кажется, он в шесть утра уже на катке бегал. Все должно быть четко, как он говорит. Может, у Дацюка и Зеттерберга был какой-то люфт, у остальных — нет. Но я в Америке не играл с другими тренерами, мне сложно сравнивать. В фарме у Блэшилла примерно так же было.
— Год назад его же отменили за историю с телефонами (Бэбкок просил показать игроков содержимое своих телефонов. — Прим. «СЭ»).
— Это, кстати, и у нас было. Перед каждой домашней раскаткой было. Приносишь домашние фотографии, это выводят на экран, и ты рассказываешь: это мой отец, это моя мать. И так далее. Каждый игрок. Это прикольно было. Как я понял, он в том году копался в телефоне: брал фотографии и листал. Не знаю, насколько это правда. Но это не очень правильно. В «Детройте» было иначе: ты скидываешь 7-8 фото и рассказываешь.
— Смог бы ты жить в Северной Америке?
— Не знаю, главное — быть с семьей. Внутри страны тоже переезжаешь: бабушек, дедушек не видишь, не можешь детей оставить. Знаю игроков, которым там очень нравится, они даже сюда не возвращаются. Кто-то, наоборот, в Россию рвется, не могут там жить вообще. Я могу и там и там жить.
— Замечал ли двуличность, о которой все говорят? Улыбки, за которыми ничего не стоит, и так далее.
— Знаешь, тебе же приятно, если с тобой в лифте с улыбкой поздоровались. Они это делают для себя в том числе: когда ты улыбаешься, у тебя позитивный настрой. Я в этом ничего плохого не вижу.
При этом есть истории, когда тебе говорят, что шанс будет, но его не дают. Вот как у меня было: отправили в фарм-клуб, а я уже на тот момент играл в плей-офф НХЛ. Мол, нет места в основе. У нас игры в пятницу-субботу. Закончились, мы смотрим «Детройт». Вижу, у них четыре защитника играют. Думаю: может, вызовут.
Домой прихожу, в час ночи звонок: у тебя в пять утра вылет, завтра играешь с «Ванкувером». Получается так: у меня третья игра за три дня, перелет в Ванкувер через Чикаго и игра без раскатки. Вот он шанс. Он может быть микроскопический. Но я остался. Надо понимать, что тебя никто не будет жалеть.
Разумеется, они будут говорить, что тебя рассматривают. Так они реально рассматривают. Просто ты должен что-то показать еще. Они тебе должны сказать, что никогда не поднимут? Все зависит от тебя.
В «Детройте» вот вообще люфта не оставляли: подписывали семь защитников на односторонний контракт. У тебя ноль шансов. Как бы ты ни сыграл в тренировочном лагере. Им надо набрать 20 человек, чтоб двое из них заиграли. Они и будут говорить, что тебя рассматривают. Это правда. Вряд ли же там система: давай его позовем и специально не будем вызывать в основу? Такая жизнь. Не надо рассказывать, что тебе обещали, но не подняли.
— Три лучших российских защитника, по твоей версии?
— Орлов, Сергачев. Два основных. Мне кажется, Минтюков — хороший парень, но молодой еще. Проворов еще, Саня Романов, но у него более оборонительная роль. Из тех, кто играет в КХЛ, Никишин.
— Реально ли «Ак Барсу» завоевать Кубок Гагарина?
— Узнаем только к концу сезона. У нас цель такая стоит. Есть команды, которые оторвались, но в плей-офф все будет совсем по-другому. Нельзя сказать, что мы слабее кого-то. Чем мы хуже?
