«Понимал, что в «Торонто» мест нет. Но мечта об НХЛ остается». Интервью новой надежды «Трактора»
Этим летом 22-летний проспект «Торонто» Семен Дер-Аргучинцев наделал немало шуму, отказавшись подписывать контракт с «Торпедо», в котором он два года назад дебютировал в КХЛ. Долгое время нижегородцы не хотели расставаться с правами на техничного центрфорварда, который прошлый сезон провел в АХЛ. Однако 3 июля они все-таки не стали удерживать его и обменяли в челябинский «Трактор».
В интервью «СЭ» нападающий рассказал о неопределенности со своим будущим, решении не подписывать контракт с «Торпедо» и вернуться в КХЛ, раннем отъезде в Канаду, игре в системе «Торонто» и собственном развитии за океаном.
«Надеюсь, что через два года у меня получится снова попробовать свои силы за океаном»
— Насколько вас вымотала неопределенность с вашим будущим?
— Если честно, то особо не вымотала. Это все рабочие моменты. Тем более это все происходило в июне. Времени было еще много.
— В чем вы не сошлись в «Торпедо»? Все упиралось исключительно в деньги?
— Игровых разногласий с «Торпедо» у нас вообще не было. Ничего такого сказать не могу. Все знают, что команда играет в классный хоккей. Но я рад оказаться в Челябинске.
— У вас был разговор с Ларионовым?
— Да, у нас была беседа. Но мы говорили не о контракте, а просто о хоккее.
— Раньше вы были клиентом Дэна Мильштейна. Почему решили сменить агента и уйти к Шуми Бабаеву?
— Дэн Мильштейн был моим агентом уже давным-давно. В этом сезоне в Северной Америке моими делами занимался уже Пол Теофанос. А в России я знал только одного агента — Шуми. Мы давно знакомы друг с другом, и я очень хотел, чтобы он представлял меня на территории КХЛ.
— У вас действительно, помимо Челябинска, были варианты с Омском и Магнитогорском?
— Я читал об этих вариантах, как и все, в интернете. О таких тонкостях лучше спрашивать Шуми.
— «Торонто» сделал вам квалификационное предложение и сохранил права. Согласны, что еще один год в АХЛ не пошел бы на пользу?
— Сложно сказать. Конечно, мне хочется играть за «Торонто». У меня остается мечта играть в НХЛ. Надеюсь, что через два года у меня получится снова попробовать свои силы за океаном. Вряд ли я бы попал в основной состав «Мэйпл Лифс». Поэтому сейчас для меня лучше играть в КХЛ.
— Не было ощущения, что переросли АХЛ?
— Да, вы правильно сказали, скорее всего, еще один год в АХЛ не пошел бы на пользу. Даже если бы в следующем сезоне сыграл за «Торонто» не один матч, а 10-15, то нельзя было бы сказать, что я закрепился в составе. На данном этапе для меня было лучше вернуться в Россию и отыграть два года в хорошей лиге.
— Согласны, что с вашим набором сильных сторон нечего делать в четвертом звене?
— Наверное, не согласен. В «Торонто» все знают, что я очень хотел играть за них даже в четвертом звене. Мне не важна тройка: главное — полностью закрепиться в команде и не спускаться в АХЛ. Хотя, конечно, менеджеры хотят видеть в нижних звеньях более подходящих нападающих, нежели я. А в первых двух тройках «Мэйпл Лифс» есть кому играть.
— На каком-то этапе вас не пытались переформатировать в игрока боттома? Канадские журналисты писали, что с вами очень много работают над игрой без шайбы.
— Конечно, меня пытались сделать лучше. Но это нужно было для моего развития. Неважно, в каком звене ты играешь: в первом или в четвертом — всегда нужно выполнять черновую работу. Достаточно посмотреть на таких игроков, как Марнер и Мэттьюс, которые блокируют броски, отрабатывают назад и очень системно играют в обороне. Ты смотришь на них и тоже хочешь прибавлять в этих компонентах.
— Ваши габариты когда-то были проблемой в Северной Америке?
— Если честно, то никогда. У менеджеров и тренеров вообще не возникало вопросов к моим габаритам. Конечно, мне говорили, что нужно больше заниматься в зале и становиться мощнее. Но с претензиями к росту и весу не сталкивался.
— Тренеры и менеджеры объясняли, чего вам не хватает, чтобы подниматься в основу чаще?
— Там нет такого, что тебе дают какие-то рекомендации о том, что нужно делать, чтобы подняться в основу. Просто советуют улучшать все навыки, чтобы стать стабильным игроком НХЛ. В принципе, вся организация в «Торонто» направлена на развитие игроков. Особенно в АХЛ. Причем это идет даже не от главного тренера, а в целом от системы, под которую каждый тренер должен подстраиваться.
«Вообще не американизировался за девять лет в Канаде»
— Учитывая отсутствие мест в «Торонто», не возникало желания запросить обмен?
— Да, я понимал, что в команде почти нет мест. Но всегда считал, что несостоявшемуся игроку и молодому парню нельзя просить обмен, и поэтому не делал этого. Да, возможно в другой команде мне было бы лучше. Однако у меня даже нет понимания, как работает этот процесс с запросом обмена.
— Что дали девять лет в Канаде, кроме знания языка?
— Сложно сказать. Я уезжал туда только играть в хоккей. За это время пожил во многих городах. И в маленьких, и в таких больших, как Торонто. Как только сезон заканчивался, то сразу летел домой в Москву.
— Насколько успели американизироваться за это время?
— Мне кажется, что на 0%. Россия — моя Родина. Понятно, что в Канаде и Америке привык ко многим вещам. Но, на мой взгляд, я вообще не американизировался.
— Акцент не начал появляться?
— Нет, акцента не было. Но, честно говоря, стало чуть сложнее давать интервью на русском, чем на английском.
— У вас ведь достаточно серьезная связь с Павлом Гоголевым, который также решил вернуться в Россию в этом сезоне.
— С Павлом мы вообще вместе вставали на коньки в школе «Крыльев». Затем играли вместе в одной академии в Канаде и вместе попали на драфте OHL в «Питерборо». Плюс его потом тоже подписали в «Торонто». Получается, что всю жизнь играем с ним в одних командах. Мы очень часто созванивались с ним. Так что, даже когда его отправили в Ист Кост, связь мы не потеряли.
— В «Марлиз» раньше было довольно многих русских. После обмена Абрамова в «Сент-Луис» и отправки Гоголева в лигу Восточного побережья в фарм-клубе стало скучнее?
— Конечно, когда много русских в команде, то это здорово. К нам в конце сезона приехал еще Дмитрий Овчинников. Но в этой регулярке был период, когда в раздевалке вообще не было русских парней, кроме меня. Из наших ребят был только Самсон в городе.
— Насколько морально тяжело играть в Торонто, где в лицо знают даже игроков АХЛ?
— Мне было несложно. В «Питерборо» тоже не было никакого давления. В первый и последний год у нас в «Питс» были очень хорошие команды. Было классно играть там.
— Вы пересекались в «Питерборо» с Мэйсоном Мактавишем. Не шутили, что он переписанный?
— Нет. А там таких шуток почти не бывает. На самом деле многие канадцы уже в 16 лет выглядят очень взросло и имеют сформировавшуюся фигуру. У Мактавиша уже тогда была такая густая борода.
«Разговор с Гатиятулиным был недолгим»
— Как плотно следили за КХЛ в прошлом сезоне?
— Иногда дома смотрел матчи, которые шли по КХЛТВ. Но это было очень редко. Прям так пристально за результатами и статистикой не следил.
— Сколько матчей «Трактора» удалось зацепить?
— Если честно, ни одного не зацепил.
— Шуми сказал, что Гатиятулин держал вас в руках еще по юниорам. Когда вы успели поработать вместе? Вы ведь только пересекались в академии с его сыном Ильей.
— Да, я только пересекался в миджете с Ильей. Но я никогда не играл под руководством Гатиятулина. Видимо, Шуми имел в виду, что Анвар Рафаилович видел меня еще по юниорам.
— Успели уже переговорить с Гатиятулиным после подписания контракта?
— У нас не было с ним разговора по поводу будущих партнеров по звену. Он просто поздравил меня с переходом в «Трактор». Я сказал, что очень рад оказаться в Челябинске. В принципе, беседа была недолгой.
— Вы не обсуждали причины прошлогодней неудачи «Трактора»?
— Нет, таких разговоров не было. Если говорить про какие-то задачи, то ясность будет ближе к началу сезона.
— Вы — москвич. Стереотипы про суровый и промышленный Челябинск не пугают?
— Нет, я жил и в меньших городах, когда играл в Онтарио. Тот же Питерборо — маленький рабочий город. Поэтому меня эти разговоры вообще не пугают. На самом деле, в OHL почти все города одинаково маленькие. Исключение только — Лондон и Оттава. Остальные все одинаковые.
— Вы дебютировали и играли в КХЛ у Дэвида Немировски, который строит свой хоккей от атаки. Есть ли опасение, что сейчас у Гатиятулина будет слишком большой контраст с его системой?
— Не думаю, что мне будет тяжело перестроиться. У «Марлиз» во многом игра строилась от обороны. Да, мы всегда хотели играть в атаку. Но при этом тренеры очень сильно следили за тем, чтобы мы играли в обороне по системе. У Дэвида атакующий стиль игры. Но он точно знает, как нужно играть в защите.
— С Дэвидом отношения поддерживаете? Он ведь живет в Торонто.
— Да, мы с Дэвидом до сих пор очень хорошо общаемся. В Торонто мы очень часто с ним пересекались. Считаю, что это человек, который до сих пор помогает мне во многом. Я очень благодарен ему.
— После назначения в «Сибирь» от него не было звонка?
— Был. Но не могу сказать, что он пытался пригласить меня в «Сибирь».
«Старался учиться у Марнера его работоспособности»
— У кого лучше бросок — у Бурдасова или у Мэттьюса?
— У Мэттьюса вообще бросок на этой планете на другом уровне. Он умеет бросать незаметно из-под защитника. Он всегда может отвести шайбу, поменять угол и точно попасть по воротам. Остон забивает столько голов, потому что вратари вообще не ожидают, как и откуда он будет бросать.
— Вы сравнивали себя по стилю и габаритам с Марнером. Чему научились у него за три года?
— У Митча старался учиться его работоспособности. Он очень много работает на льду в плане черновой работы. Для такого негабаритного парня это дорогого стоит. Понятное дело, что подсматривал то, как хитро он играет в некоторых моментах. Я вообще смотрел почти все игры «Торонто». Причем даже тогда, когда еще не был задрафтован клубом.
— Как получилось, что вы уже в 14 лет приняли решение уехать в Канаду?
— У меня просто была мечта пробиться в НХЛ. Хотелось стать лучше как игрок. Наверное, основная цель поездки — развитие. У нас почти всегда в «Крыльях» были хорошие тренеры. Но однажды в команду пришел новый тренер, и меня начали часто сажать. В итоге родители приняли решение, что мне лучше уехать в Канаду.
— В Канаду уехали в одиночку?
— Да, но ко мне каждый месяц прилетал отец.
— Первый год был максимально сложным?
— Да, он был очень тяжелым. Особенно первые месяцы. У нас в декабре наступала месячная пауза, во время которой мы могли уехать домой. И я тогда считал дни, чтобы поехать в Москву. Я жил в Канаде со многими ребятами в одном кампусе. Но это все равно чужая страна и совершенно незнакомый маленький город. А я никогда не жил раньше в маленьких городах. Конечно, мне постоянно хотелось домой. Но второй год прошел уже намного легче.
— Как вы учились в Канаде?
— У нас в академии была школа прямо на стадионе. Поэтому абсолютно все ребята ходили туда.
— То есть аттестат у вас канадский?
— Нет, потому что, когда я попал в OHL в 16 лет, то еще должен был учиться в школе. Но в итоге я туда уже не ходил. Заканчивал ее уже в России.
— Михаил Мальцев на протяжении сезона снимал виды городов АХЛ и выкладывал к себе в телеграм-канал. Какой у вас город был самым нелюбимым?
— Наверное, Белвилл. Странный город даже для АХЛ. Очень маленький. Я даже не понял, есть ли там вообще какой-то центр города.
— Слышал, что очень важную роль в вашем первом сезоне в «Торонто» сыграл Никита Зайцев. Сейчас отношения поддерживаете?
— Да, мы по-прежнему в близких отношениях. Часто общаемся и видимся друг с другом. После его обмена в «Чикаго» мы стали видеться реже. Но когда он играл в «Оттаве», то я частенько приезжал к нему в гости.
