"До сих пор считаю, что драки – это грязь". Илья Горохов завершил карьеру
ПОСТАВИЛ СЕБЕ ЗАДАЧУ ДОИГРАТЬ ДО 40 ЛЕТ
– Когда вы поняли, что пора заканчивать карьеру?
– Примерно восемь лет назад.
– Ничего себе.
– Сам для себя поставил задачу доиграть до 40 лет, а потом закончить. Играть дальше уже не имеет смысла.
– Было бы красиво завершить карьеру в родном "Локомотиве", но прошлым летом вы неожиданно отправились в "Сочи". Правда, там не задержались. Но поездка в "Амур"! Этого не понять.
– А я и завершаю в Ярославле! (Смеется.) Что касается "Амура": не люблю, когда что-то недоделано. Благодарен хабаровчанам, которые сделали мне предложение в середине сезона.
– Что вы будете делать 19 февраля?
– Буду дома, с семьей.
– Хорошо, 20 февраля, в марте, апреле.
– У меня есть чем заниматься. Дел накопилось.
– Вы будете тренером?
– Считаю, что это не мое призвание, но уверен, что получилось бы хорошо.
– Знаю, что вы хотите быть менеджером в "Локомотиве". Это вместо Юрия Лукина?
– Ну и вопросики у вас! Лучше меня знаете. Хотел прояснить по этому вопросу, чтобы никто не волновался (смеется). Мне кажется, что Лукин – хороший менеджер, который обладает фантастическими знаниями и контролирует множество вопросов, которые вам даже не придут в голову. Кроме того, он очень надежный человек.
ЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ РЕАЛИЗОВАЛ СЕБЯ В СБОРНОЙ
– Вратарь Евгений Рябчиков после завершения карьеры выбросил форму и, кажется, у него не осталось ничего.
– Я буду тренироваться. Конечно, не в таком режиме, как сейчас, но на лед выходить буду обязательно. Это даже не столько для здоровья, сколько для общения. Хоккей я очень люблю.
– Интересно, а быстро ли вы наберете вес?
– Вряд ли. Помимо хоккея есть лыжи, а вокруг моего дома хорошие места, где можно покататься. Я буду следить за своей формой, не беспокойтесь.
– А вот правда ли, что у вас был неприятный случай с кем-то из журналистов, когда вас вызвали в сборную?
– Так и есть. Мы были в Новогорске вместе с Алексеем Васильевым из "Локомотива". К нам пришел совершенно пьяный журналист на интервью. Мы еще выразили сомнение, что он сможет правильно передать слова, но репортер показал на диктофон и заверил, что беспокоиться не о чем. Как вы понимаете, в газете вышло совсем не то, что мы говорили. Впрочем, говорил, в основном Алексей, а я был сторонним наблюдателем. Нам очень сильно досталось как в сборной, так и в клубе, а Васильев после этого вообще не разговаривал с прессой.
– А почему вы не поехали в Америку? Не звали, наверно?
– Меня драфтовал "Рейнджерс", приглашали к себе, но мы с семьей приняли решение, что не стоит рисковать и остались играть в России. Если честно, то я не особо по этому поводу жалею.
– А о чем жалеете?
– Возможно, о том, что я так и не реализовал себя в сборной. Когда был в "Динамо" и показывал хороший хоккей, а тренеры считали, что лучше дать шанс молодым.
ПОПАЛ ПОД АРТЮХИНА – ЦЕЛЫЙ ПЕРИОД ПРОПАЛ ИЗ ПАМЯТИ
– Как-то вы сказали, что если в Ярославле не заинтересованы в игроке, то расстаются мгновенно, без учета заслуг. Самое странное расставание?
– Так у меня, кажется, были все варианты. Как-то мне сказали, что не нуждаются в моих услугах за два часа до окончания дедлайна. Хорошо, что в "Ладе" работал Петр Воробьев, и он взял меня в свою команду, за что я ему очень благодарен. Были моменты, когда я не соглашался на контракт и когда мне не делали предложений. В итоге мы всегда с "Локомотивом" умели договориться.
– Есть тренеры, которым вы не пожмете руку?
– Вряд ли. Я сейчас вспоминаю и думаю, что все-таки со всеми сохранил нормальные отношения.
– А есть ли такой хоккеист?
– Да, он сейчас играет в "Сочи". Если честно, даже жаль, что у меня не получится с ним встретиться на льду.
– Вы ведь особо не дрались на площадке.
– И сейчас являюсь противником драк. Мне все-таки кажется, что это грязь. При этом я против и балета, который устраивают в хоккее некоторые спортсмены и судьи. Но драки… Можно же сыграть жестко, по правилам. И нужно играть жестко. Но биться, сбрасывая перчатки и веселя публику – это не по мне.
– Помните, когда последний раз попадали под мощный силовой прием?
– Это было в "Атланте" – я попал под Евгения Артюхина. Досталось прилично. Я не ушел с площадки, доиграл до конца, но первый период не могу вспомнить даже сейчас. Затем какие-то отрывки, обрезки. Пришел в себя только дома.
У ВОРОБЬЕВА НА ТРЕНИРОВКАХ ДРАКИ БЫЛИ ПОСТОЯННО
– Самая страшная травма, с которой приходилось играть?
– Перелом лодыжки в финале Кубка Гагарина.
– Знаете, я в курсе той истории. Но я не понимаю, как можно стоять с переломом лодыжки. А уж играть – это чересчур.
– Если бы я сказал докторам, что не могу играть, ко мне бы не было никаких претензий. Но я просто не мог уйти в тот момент в список травмированных. Секретов никаких нет. Делали уколы в разные места, чтобы боль не чувствовалось.
– Но и ногу не ощущаешь.
– Верно. Зато знаете, как хорошо под шайбу ложиться! Она в тебя попадает, а ты спокоен. Страха, что сейчас будет неприятно, нет.
– Лучшая обстановка внутри команды, которую вы встречали?
– "Динамо", когда мы дважды выиграли Кубок Гагарина. Это была семья. Мы настолько все были друг за друга, что это не описать простыми словами. Причем, мы были уверены, что победим, например, "Авангард", хотя уступали им в серии 1-3. Помню, ключевые слова генерального менеджера Андрея Сафронова: "Илья, вы у меня обязательно выиграете!". Мы и выиграли.
– Вы там проводили много собраний, но никто никогда не говорит, о чем идет речь на подобных мероприятиях.
– Ладно, сейчас можно открыть один секрет. Тогда после того, как счет в серии стал 1-3, мы почти четыре часа просидели в раздевалке без тренеров и обсудили все моменты, до мелочей. И, придерживаясь правил, о которых договорились, победили.
– Хотя бы один момент?
– Например, вообще не ездить в зону соперника, когда мы не контролируем шайбу, так как это не имело смысла. Ничего бы в ней не выиграли, а проблемы могли возникнуть.
– Были ли клубы, где пришлось наводить порядок в раздевалке?
– Немного не так. В "Атланте", например, не было бардака, но при этом хоккеисты были не очень уверены в себе. И я рад, что, в частности, мне удалось словами вселить уверенность в третье звено команды, которое потом приносило результат. В итоге мы дошли до финала.
– Вы когда-нибудь дрались с партнерами?
– Я уж и не помню с кем, но у Петра Воробьева на тренировках драки были постоянно.
ЗАСТАЛ ВРЕМЕНА, КОГДА НА АРЕНАХ МОЖНО БЫЛО КУРИТЬ
– По каким вещам в хоккее не будете скучать?
– По перелетам и переездам. Дело даже не в длительности. Вот я заканчивал карьеру в Хабаровске, казалось, что много летал, но для меня как-то это все оказалось легко. Видимо, дает о себе знать опыт охотника, умение ждать долгое время. Речь о том, что во по ходу сезона ты далеко от семьи. У меня три прекрасные девочки: жена и две дочки. Во время чемпионата ты не можешь им уделять достаточно времени, но сейчас такая возможность будет. Мне очень сильно повезло с семьей.
– Самый странный стадион, на котором вам приходилось играть?
– Конечно же, старая арена Нижнекамска, которая была облицована жестью. Я был на открытии этого льда, туда приехал Николай Озеров. Мы тогда победили 2:0.
– Вы все результаты помните?
– Нет, не все, конечно. Но многое помню. Я еще застал времена, когда на арене можно было курить. У нас на старой площадке в Ярославле всегда такой дым стоял, который только к середине периода исчезал.
– Помню, как вы забили в свои ворота в "Атланте".
– О, это не забыть. Но вы вспомните, что перед этим на меня записали шайбу, которую соперник забил в такой же ситуации. И когда я поразил свои пустые ворота, то понял, что все в нашей жизни возвращается.
– Был ли у вас арбитр, видя которого, вы сразу расстраивались?
– Сергей Карабанов. Мне кажется, что он так и не понял, как оценивать силовые приемы. Гнал за все. Наверное, не случайно, что он досрочно завершил карьеру, так как игра сильно изменилась.
– А какой гол в жизни считаете самым важным?
– Это было не в КХЛ или Суперлиге. Я играл в молодежной команде, и мне удалось красиво поразить ворота. А потом я еще помог выиграть команде в овертайме. Но в тот день на трибуне сидел Сергей Николаев, который сразу же сказал, чтобы я пришел на тренировку первой команды. А красивых голов не было. Они все обычные, я их не выделяю. Но мой отец просил, чтобы я как-нибудь забил хитро. Бросил в защитника, а от него шайба бы залетела в ворота. Так вот ничего не вышло. Зато Алексей Яшин был мастером таких шайб.
– Вас часто штрафовали в клубах?
– Много раз, но за мелочи, например, опоздание. Но самый серьезный проступок был в начале карьеры.
– Расскажите.
– Мы поехали на сбор, а я забыл коньки. В автобус, который должен был отправиться в аэропорт, заходит тренер команды и приносит мою пару. Как же мне было стыдно! Тут же тренер сказал, что теперь я дежурный по раздевалке до 2010 года.
– Ого.
– В итоге я был дежурным менее суток, так как уже не следующий день два моих партнера учудили что-то такое, что стали постоянными дежурными. Уж и не помню, что они сделали.
– Вы приходил на игру или на тренировку пьяным?
– Ненавижу пьяных людей. Нет, со мной это исключено. Единственное, что я себе позволял, так это бутылка пива после игры. И только потому, что так быстрей утолишь жажду, а воды придется выпить очень много. Я могу себе позволить бокал вина вечером за ужином, но это именно бокал, а не больше. И только для здоровья.
– Наносили ли кому-то травмы специально?
– Максимум мог поругаться. Или плюнуть на лед. А еще лучше, если злишься, сыграть жестко. Но сознательно кого-то ломать – не мое.
– У всех хоккеистов полно примет. Вы сохранили какую-то до конца карьеры?
– Да разве только конек с левой ноги надевать. Но это только потому, что так делал мой первый тренер.
– Хоть раз накрывала звездная болезнь?
– Нет. Мне отец давным-давно сказал, что надо жить так, чтобы потом лежать и не переворачиваться. Надеюсь, я все правильно делаю!
