«Если позовут тренером в КХЛ — не пойду. Освоить бюджет и набить карманы — не мое». Николишину — 50
1. Начало. Воркута
В детстве я занимался волейболом, и мой одноклассник Коля Лебедев позвал в хоккей. Занимались мы на улице, в октябре у нас в городе уже был натуральный лед. Зимой температура падала еще ниже. Помню, что в минус 45 мы точно тренировались. Выглядело это так: две пятерки играют на льду, еще две — греются в подвальной раздевалке. Потом меняемся. Так и бегали взад-вперед. Когда играешь, под шлем надеваешь шапку — это у кого были шлемы. Когда я начинал играть, у меня были только коньки, перчатки, щитки и... все. Трусов, раковины, налокотников, нагрудника и шлема не было.
Моим первым тренером был Виктор Васильевич Богатырев. Он сам воркутинец, а в хоккей играл в Инте. Там была хорошая школа, оттуда вышли Виктор Жлуктов и братья Цыплаковы.
Крытый каток у нас был только в поселке Воргашор, но от открытого отличался лишь тем, что не надо было чистить снег. Холодильных установок не было, потому что земля и так холодная.
А нам в Воркуте лед надо было чистить постоянно. Коробку построили мужики при ГПТУ, между училищем и жилым домом. По размерам она была меньше обычной, где-то 50 на 25 метров. Освещение — 12 ламп накаливания. У нас ведь полярная ночь, лапмы часто лопались, горели не все 12. Играли в полутьме, у многих ребят из-за этого подсело зрение, в том числе и у меня. Рядом с ГПТУ была «малосемейка» — общежитие, где жил преподавательский состав. В подвале этого здания была раздевалка: две комнаты метров по 12-18. В одной лежали шланги и лопаты, в другой мы переодевались. Там же стоял станок, на котором мы сами точили коньки. Хорошо точил коньки вратарь Виктор Похарьков, он работал фрезеровщиком, был намного старше нас. В свое время он поступал в институт физкультуры в Москве, тренировался вместе с вратарем «Спартака» Виктором Дорощенко. Виктор Анатольевич играл с моим первым тренером Богатыревым. Часто приходил к нам, помогал советами, придумывал упражнения, забить по тем временам нам ему было почти невозможно.
В хоккей в Воркуте играли многие. В каждом дворе были площадки. Даже если не было льда, бегали на валенках, играли мячом. На стадионе «Юбилейный» лед заливали для спидвея и для массового катания. При каждом учебном заведении были команды по разным видам спорта: волейболу, баскетболу, хорошо был развит бокс и плавание.
Из Воркуты вышло немало спортсменов, кто дорос до самого высокого уровня. Например, Дима Желтуха, с кем я начинал заниматься волейболом, стал лучшим блокирующим мировой лиги в составе нашей сборной. К сожалению, он умер от рака.
2. Переход в «Динамо»
То, что меня «нашел» Александр Мальцев — не совсем правда. Я с Николаичем пересекался всего несколько раз. Все произошло благодаря моему первому тренеру. Мы играли по «Золотой шайбе» на районных соревнованиях, потом — на городских. С городских поехали на республиканские. В первый год в Микуне растаял лед, и соревнования отменили. На следующий год нам пришлось опять выигрывать район и город, потом победили на первенстве Республики Коми. И после этого поехали в Пензу на зональное первенство. Это все было в рамках «Золотой шайбы». Там были команды из Архангельска, Пензы — команд шесть там было. Первую игру мы проиграли Архангельску — 1:2 в группе. Это было наше первое поражение в жизни! Но в финале мы их все равно обыграли. Нас было только 10 человек и два вратаря, и всю игру я провел на льду — ни разу не менялся. Меня признали лучшим нападающим.
Мальцев приехал туда в качестве почетного гостя от ЦК ВЛКСМ. Он тогда только закончил играть. За год до этого он тренировал 1973 год рождения в школе «Динамо». Все команды с ним фотографировались, его везде встречали, носили на руках. Ну поскольку меня признали лучшим, он подошел к Богатыреву и предложил попробовать меня в «Динамо». Буквально через неделю пришла телеграмма из Москвы — вызов на просмотр.
Приехали с моим тренером в Москву. Был понедельник. Приходим в «Динамо». Тренером у 1973 года был Владимир Андреевич Полупанов. Оказалось, что команда только вернулась из поездки, у них выходной, и я вышел на лед с 1972 годом. Их тренировал Виталий Ерфилов (первый тренер Владислава Третьяка. — Прим. «СЭ»). После тренировки он сказал: «Хороший ты мальчишка! Если тебя в 73-й год не возьмут, приходи к нам в 72-й». Думаю, просто хотел поддержать меня, вряд ли я что-то выдающееся показал на тренировке.
Потом пришел 73-й год, я походил с ними неделю, а в воскресенье была игра против ЦСКА. При этом вышло так, что она оказалась решающей: кто побеждал, тот и выигрывал первенство Москвы. Полупанов позвонил тренеру ЦСКА Трунову, спросил, не против ли он, что заявит на игру меня. Матч закончился 7:7. Вовка Грачев забил 4, и я — 3. ЦСКА по традиции был очень сильным. За него играли Скопцов, Доронин, Шальнов, Олег Белов и многие другие ребята, которые сумели заиграть на высокопрофессиональном уровне.
Мне было 14 лет. Я был достаточно крепким в этом возрасте. А секрет прост. Прежде чем потренироваться в Воркуте, мы по три часа чистили снег, потом заливали лед. За это время намахаешься лопатой так, что плечевой пояс постоянно укреплялся. Кроме того, у меня была неплохая координация. Думаю, сказалось занятие волейболом. То есть по «физике» был впереди планеты всей. В общем, меня взяли в «Динамо».
3. «Динамо». Чемпионство.
Байка о том, что мы жили в одном номере с Каспарайтисом и он меня принял за тренера, давно стала легендой. На самом деле я жил не с ним в одном номере, а с Сашей Канцуровым. У «Динамо» было общежитие на «Водном» стадионе. Я пришел в комнату, и туда же пришел Дарюс. Я этот момент смутно помню — его только Дарюс в красках рассказывал. Я даже не знал, что он хоккеист. В общежитии ведь жили разные спортсмены из других городов и разных видов спорта. При этом я там был самым младшим, 14-летних там никого не было.
Я приехал в Москву 1987-м. В 1988-м приехали Леха Ковалев, Серега Ким, Леха Деев, который сейчас директор школы ЦСКА. В 1989 году главным тренером «Динамо» стал Владимир Юрзинов. Он подтащил молодых к основной команде: меня, Ковалева, Грачева. Каспарайтис уже тренировался с первой командой, как и 70-й год: Жамнов, Королев, Равиль Якубов. В том же году создали «Динамо-2»: мы тренировались с первой командой, а играли во второй лиге первенства СССР. Играющим тренером у нас был Билялетдинов. Получается, я выступал за свой возраст на первенство Москвы, за старший — «на Россию», за «Динамо-2» и, ко всему прочему, тренировался с первой командой, за которую в 1989 году сыграл одну игру. Вышел на две смены в Риге, полностью потерялся. Было смешно. Леха Ковалев начал играть в основе пораньше, он был очень силен индивидуально.
В раздевалке в Новогорске мы сидели с ним вместе. Все располагались на своих местах по кругу, а мы с Лехой — в центре на лавочках. У Коваля нога была 45-го размера, он ее почему-то стеснялся. И потому носил 43-й, подгибал пальцы специально. Как-то его спросил защитник Миша Татаринов:
— Лех, какой у тебя размер?
Ковалев замялся.
— Ну, 45-й.
А у Татаринова был 38-й. Он — Лехе:
— Блин, тебе в подводном ориентировании можно без ласт участвовать, а ты в хоккей пришел!
Раньше в спорте была дедовщина. К тому же мы были еще совсем салагами — нам было по 16 лет. А в команде были Вожаков, Мышкин, Глушенков, Толя Семенов, Светлов, Сергей Яшин, Антипов, Зубрильчев, Леонов — звери-ветераны, многие из которых поиграли на мировых первенствах и олимпиадах. Вожаков, например, когда молодым пришел в «Динамо», был молчаливым, но сразу себя правильно поставил. Сказал: «Зовите меня просто: Бобби Орр». Попозже к команде подключили более молодых: Жамнова, Королева, Ильина, Карповцева, Якубова и других ребят.
Раньше было правило: чтобы считаться чемпионом страны, нужно сыграть не менее 50 процентов матчей. Юрзинов делал так: первые две пятерки у него играли постоянно, а с третьей по шестую ротировал. Поэтому не многим хватало игр к концу чемпионата, чтобы считаться чемпионом. В сезоне-1991/92 мне не хватило одной игры! Было жутко обидно! Нас возили на награждение, но медали дали только тем, кто сыграл нужное количество матчей. Таких, как я, было много: Валера Черный, Игорь Бахмутов, Олег Шаргородский... Первое официальное чемпионство с «Динамо» у меня было только в сезоне-1992/93, хотя на самом деле к тому моменту я в команде был уже давно.
При этом каждый год у нас уезжало за границу по восемь-десять человек основы. С наступлением нового сезона у нас была, по сути, новая команда, но мы все равно выигрывали. В сезоне-1993/94 я уже был капитаном. Юрзинов уже работал в Финляндии, Петр Ильич Воробьев подписал контракт в Германии, а Билялетдинов уехал в НХЛ. Главным тренером поставили Игоря Тузика, но мы к тому моменту остались у разбитого корыта — уехали все лидеры, играла одна молодежь.
4. МЧМ-1992. Конец СССР
Мы приезжали на молодежный чемпионат мира как СССР, а закончили турнир как сборная СНГ. В команде играли латыш Озолиньш, литовец Каспарайтис, украинец Житник, казахстанец Трощинский. То есть в защите играло пять разных национальностей.
Тогда был только круговой турнир. Перед самым чемпионатом мира у нас поменяли тренера. До турнира им был Владимир Каменев. А Петр Воробьев каким-то образом сумел договориться. Сказал — поставьте меня в сборную, и я выиграю. Непосредственно перед самим чемпионатом мира Славка Козлов вместе с Кириллом Тарасовым попали в аварию. Кирилл погиб, а к Славе мы ездили в больницу всей командой.
Основная игра была со шведами. У них тогда играли Форсберг, Нэслунд, Нюландер. Мы победили 4:3, мы со свои звеном — я, Леха Яшин и Ковалев, как раз забили решающий гол со вбрасывания. Именно на эту игру Воробьев собрал нас в одно звено. Капитаном был Александр Кузьменко из киевского «Сокола», но он так нигде и не заиграл. Бригада у нас вообще была сильная: Чербаев, Жолток, Кривокрасов — самый молодой, Хабибулин с Мухометовым в воротах. Это тогда Каспарайтис дал по голове Ильдару после игры, когда мы проиграли чехам. Вынесли всех. Канаду с Линдросом — 7:2, США с Ткачуком и компанией — 5:0. Немцев и швейцарцев так же вынесли 7:0 и 10:2. И проиграли чехам 2:5, хотя эта игра уже ничего не решала.
На историю со сменой страны мы как-то даже не обращали внимания. Нам было все равно. Не было ни сожаления, ни эйфории.
5. Чемпионат мира-1993. Победный гол в финале.
В 1993 году удалось стать первым чемпионом мира в составе сборной России. В 1992 году наша сборная выиграла Олимпиаду. После этого за рубеж уехали все. Никого из топовых игроков не осталось. В стране холод-голод, а клубы из городов, где были большие предприятия, начали торговать по бартеру. У них были деньги, и они могли собрать более-менее хорошие команды. В «Динамо» и ЦСКА осталась одна молодежь. И в команду попали челябинские ребята: Федулов, Астраханцев, Варицкий, Карпов, Сапожников и Зубов. У Константиныча (Валерия Белоусова — прим. «СЭ») была хорошая молодая поросль. Из-за НХЛ приехали Славка Буцаев, Дима Юшкевич, Илюха Бякин — из Германии, из Швейцарии — Быков с Хомутовым. Так как команду возглавлял Борис Петрович Михайлов, он подтащил своих игроков из Питера, так как тренировал СКА: Шенделева и Пушкова, которые до этого никогда не играли на высоком международном уровне, а также вратаря Иванникова.
Канадцы привезли на тот турнир обалденную сборную. Почти вся «Филадельфия» приехала — не попала в плей-офф. В составе были Линдрос, Гартнер, Грэйвз, Рекки. И мы ее обыграли в полуфинале 7:4, хотя горели 1:3. На нас никто не ставил. Мы сыграли в контрольном матче вничью с немцами, в группе — с итальянцами 2:2, еле-еле перебороли австрийцев 4:2. С нами прилетели ветераны, они хаяли нашу команду. Внутри федерации был развал, а мы тогда толком не понимали, что к чему — почему вокруг столько негатива.
Я играл в звене с Валерой Карповым и Герой Титовым. Начали мы третьим звеном, потом стали выходить вторыми. Первое было Быков — Хомутов — Хмылев, второе — Яшин — Каминский — Петренко. Потом Петренко сломался, на его место поставили Буцаева. Астраханцев — Федулов — Варицкий были в четвертом.
Быков с Хомутовым были реально звери. На голову всех сильнее, как будто с другой планеты!
В группе мы проиграли Канаде 1:3. При этом канадцы на групповом этапе все время пили, разнесли полгостиницы. В полуфинале мы неплохо сыграли своим звеном, начали с ними кусаться, отыграли одну, вторую, третью — и нас уже было не остановить. Думаю, сказалось то, что у нас не было никакой информации о канадских игроках. Для меня всегда так лучше — я не люблю заранее знать про соперников. Чуть не подрался с Грейвзом, только потом узнал, что он, оказывается, звезда. Позже он стал капитаном «Рейнджерс», забил в одном из сезонов 50 голов. Или Гартнер. Я и не предполагал, что это будущий член Зала хоккейной славы. А Линдроса я знал, потому что с ним мы постоянно играли по юниорам.
6. НХЛ
Меня задрафтовали в 1992 году. К тому моменту в НХЛ уехало уже много наших ребят: Ковалев, Карповцев, Жамнов, Яшин. С Ковалевым мы вместе учились в школе, жили в одной комнате. Если я был больше идейным лидером, то Леху ценили именно за его мастерство, технику. Звонил мне из Америки не так часто, но, когда созванивались, он много рассказывал про НХЛ. В 1994 году они выиграли Кубок Стэнли, и я загорелся еще больше.
Перед отъездом я поменял агента. Заменил Марка Гандлера на Дона Мина. С ним работала Анна Горувен — русская эмигрантка. Моя жена была беременна, мы приехали в Америку на месяц раньше и месяц жили в Торонто у Анны, я тренировался вместе с Колей Борщевским, Димой Мироновым, Шэнэханом. Играли с отцом Дэвида Немировски в футбол — сам Дэвид тогда был еще маленьким.
Из Торонто я полетел в тренировочный лагерь в Хартфорд, а жена осталась в Канаде, так как в Хардфорде еще ничего не было — жил в гостинице. Кстати, на сборах сдавали тест Купера, хотя многие говорили, что в Америке его нет.
После предсезонки случился локаут. Я вообще не понял, в чем его смысл. 5 октября началась забастовка, а 10-го родился сын Сашка. И через две недели, чтобы не сидеть без дела, вернулся в «Динамо». И мы с женой прилетели с 16-дневным ребенком в Москву. А после нового года, когда возобновился сезон, снова поехали в НХЛ.
Сам Хартфорд был очень интересным городом. Во время холодной войны там работали лучшие умы Америки, разрабатывающие оружие. Но когда развалился Союз, работы у ученых стало меньше, и многие разъехались. Одним из владельцев клуба был теннисист Иван Лендл. И когда я пришел, владелец сменился, им стал Питер Карманос. Он поставил своего генерального менеджера — Джима Рутерфорда.
7. Финал Кубка Стэнли
Финал 1998 года — одно самое значимое событие в моей карьере НХЛ. Шансы на победу, несмотря на 0-4 в серии от «Детройта», были. Нам не хватило элементарного опыта игры в плей-офф. Для этого к нам взяли Эссу Тикканена. Но его вся команда ненавидела! Может быть, вокруг противостояния против Тикканена команда и сплачивалась. Он очень высокомерно вел себя по отношению к другим ребятам, мол, я выигрывал кубки, слушайте, что я говорю. Наш тренер Рон Уилсон очень мне нравился как тактик, много придумывал нестандартных ходов. Когда в плей-офф играли с «Оттавой», решил поставить Тикканена персонально против Яшина. И тот все время с ним катался, выключал его, нервировал.
В «Бостоне», с кем мы играли до «Оттавы», божила тройка Аллисон — Самсонов — Христич, и Тикканен играл персонально против Аллисона.
В полуфинале попали на Баффало с Гашеком. И никак не могли ему забить. А потом Бондра в него въехал — и понеслось. В той серии случился мой звездный час.
Что касается лидерства по выбрасываниям в НХЛ, то мне всегда этот компонент очень нравился. Может быть, это идет из волейбола. Когда выпрыгиваешь, происходит единоборство — кто кого передавит. В «Хартфорде» был такой Марк Дженссенс. Он и подраться мог, и на вбрасываниях играл хорошо. Часто меня подвозил, мы общались и отрабатывали вбрасывания на льду. Марк советовал тренерам ставить меня, так ему нравилось со мной тренироваться. В «Вашингтоне» то же самое советовал Оутс, и в решающие моменты часто ставили меня. При этом я много смотрел за другими игроками, анализировал, придумывал разные приемы, чтобы выигрывать эти единоборства.
8. Дети. Александр, Иван и Мария
Саша — наш первый сын. Он занимался хоккеем, играл в высшей лиге и в чемпионате Белоруссии. Большая карьера в хоккее не получилась. Сашу подводило катание — оно было специфическим. Сказывалось врожденное плоскостопие, у него просто не гнулся голеностоп. Но при этом голова и руки работали хорошо. Когда он закончил играть, стал детским тренером, постоянно показывал упражнения и сейчас заметно прибавил в катании. Стал кататься лучше в разы! После этого нашел себя в лиге 3HL — это хоккей в формате «3 на 3». Он там один из лучших бомбардиров, набирает по тысячи очков. Но, думаю, в хоккее он далеко не полностью раскрыл свой потенциал. Хотя по игровому мышлению он очень талантлив и развит.
Когда Саша был в системе «СКА-Невы», туда пришел Петр Ильич, стал вызывать игроков, чтобы провести с ними беседы. Эту историю Саша рассказал мне буквально дословно. Воробьев при виде моего сына сказал: «Николишин? Ну ты — не отец. У меня играть не будешь». Хотя даже не видел его на льду.
Саше было очень сложно из-за фамилии. Думаю, некоторые люди через детей сводили со мной счеты, хотя не очень понимаю какие. Были ли у меня сложности с Воробьевым? Да, были. Я ему в Тольятти хотел даже морду набить. Он титулованный тренер, вопросов нет. Но какими средствами он достигал успехов — другой разговор. Личностные качества Петра Ильича далеки от идеала.
Саша — отличный тренер. Он очень любит детей, здорово с ними общается. У него самого недавно родилась дочка, так он буквально не выпускает ее из рук. Секретов, как ухаживать за ребенком, для него нет. Дети к нему тянутся. Он добрый, но справедливый. Если ребенок ленится, то Саша прямо говорит ему об этом.
С Ваней — та же история с фамилией. У него, как и у Саши, отлично получается играть во все, начиная от карт — и в теннис, и в баскетбол, и в футбол. Однажды его хотели забрать в футбольное «Динамо». Тренер сказал — отдайте его мне, у мальчика большие задатки. А Ваня ответил, что пришел просто мяч попинать, мол, занимаюсь хоккеем. Тогда тренер спросил уже меня: «Зачем вы его привели?» Ваня до сих пор хорошо играет в футбол, мяч у него практически невозможно отнять.
В хоккее Ваня попал в хорошие руки — к Павлу Анатольевичу Баулину. И из шестого звена потихоньку поднялся в первые звенья, стал капитаном ЦСКА, лидером на льду и в раздевалке. Со многими до сих пор дружит, общается: со Светлаковым, Кузьменко, Летуновым, Максимом Третьяком и другими ребятами 1996 года рождения.
Со сборными у него не сложилось. Сначала его не взял в юниорскую сборную Игорь Кравчук, он тренировал 1995 год. Из ребят на год моложе выбор пал на Женю Свечникова.
Потом Брагин не брал его в молодежку — просто не видел в составе. Из 96-го года у него не играли не только Ваня, но и такие игроки, как Кузьменко, Зернов или Порядин, это из парней, которые сейчас на виду.
Не думаю, что проблемы у Вани начались из-за того, что он поехал в канадскую юниорскую лигу WHL. Просто его не видели в ЦСКА. И как только Федоров пришел в клуб, из молодых взял в команду Владислава Бойко из «Крыльев Советов» — парня 1995 года. Сказал, что он ему напоминает себя молодого, дал ему контракт. А своих воспитанников клуб подписывал по-минимуму, хотя Ваня был не просто воспитанником, а капитаном. Бойко же в КХЛ не пробился — уже четыре года играет в Белоруссии.
Когда Ваня вернулся из Канады, тренировался с ЦСКА. Федоров предлагал его подписать. Квартальнов, который был тогда главным тренером, тоже был не против. Первая команда собиралась на сборы в Финляндию, и это было одним из условий, что Ваня проведет сборы с ней. Мы договорились, пожали руки, подписали контракт. Через неделю команда уехала, но Ваню не взяли, а вместо него поехал сын Квартальнова Никита, его племянник Квартальнова и Каштанов (он уже закончил с хоккеем).
После этого Ваня попал в психологическую яму. Долгое время пытались из нее вылезти. Поэтому и заход в КХЛ у него занял столько времени.
Если бы я хотел, мог бы договориться с кем угодно, чтобы мои дети играли. Но я всегда настаивал, что все должно быть по спортивному принципу. Есть игрок — смотрите. Нравится — берите, нет — нет. То, что Ваня играет в КХЛ, — это целиком его заслуга. Уверен, сын себя еще покажет. Возможно, что и в НХЛ.
Мы очень много занимались с детьми физподготовкой. Ребята ездили со мной на все сборы, когда я еще играл. Отрабатывали разные вещи на льду. Когда были на отдыхе, у нас была договоренность: каждый день в 07.30 встаем на тренировку: сперва пробежка, потом занимаемся с резиночками и плывем километр. В остальное время делайте что хотите. Думаю, мне удалось привить сыновьям трудолюбие в спорте.
У меня еще есть дочка, Мария. В детстве она занималась теннисом, достаточно долго. У нее неплохо получалось, но психологически ей было тяжело. Очень переживала, плакала в случае неудач. Я на это не мог смотреть, и однажды мы ее забрали. Тогда Маша стала много учиться, а теннис сделала своим хобби. Сейчас она уехала в США, поступила в университет, стала его первой ракеткой. Маша очень спортивная, помимо тенниса играет в баскетбол, волейбол. Очень самостоятельная, физически крепкая. Уверен, все у нее будет хорошо.
9. Тренерская карьера
Она была недолгой. После увольнения из «Трактора» в 2015 году я в том же сезоне уехал в Хабаровск. И в «Амуре» после окончания чемпионата я из новостей узнал, что меня уволили. Точнее — что не продлили контракт.
В Челябинске руководство посчитало, что я перегрузил команду на сборах. Думаю, отчасти это было правдой, я наделал ошибок — вины с себя не снимаю. Но у меня не было тренера по физподготовке — мне его просто не дали. Не дали подписать ни помощника, ни тренера вратарей. Как я потом узнал, в клубе сделали все, чтобы меня там не было. После того сезона я сказал, что мне неинтересно работать в КХЛ. У людей нет задачи строить команду, только освоить бюджет и набить карманы. То, как дали работать Андрюхе Разину в Череповце или Игорю Ларионову в «Торпедо», — нонсенс. Такого в клубах КХЛ почти не бывает. Когда такие условия создают — хочется работать, творить. Все остальное — это не работа, не созидание, а непрекращающаяся борьба с руководством.
Почему иностранным тренерам у нас полегче — потому что отношение к ним другое. Их не трогают. А нашего можно пинать, бить. Я согласен, что перегрузил «Трактор». Если бы я проводил предсезонку сейчас, сделал бы по-другому. Но мы вернули тогда команду в нормальное физическое состояние. Однако палки в колеса мне продолжили вставлять, лезть в команду, разваливать коллектив. И потом гнилых ребят, через которых они заходили, убрали из команды. Гнилые отвалились, потому что хоккей невозможно обмануть. Спустя несколько лет после работы мне не стыдно смотреть ребятам в глаза. Я никого не обманывал. Если кого-то критиковал, то всегда обоснованно.
Если позовут тренером в КХЛ — не пойду, хоть и очень хочу быть тренером, мне нравится этим заниматься: творить, создавать.
10. Президент ФХМ
У меня дети росли в московских хоккейных школах, я очень много высказывался про детский хоккей, но у меня не было возможности что-то сделать в этой сфере. А сейчас появилась. Меня долго уговаривали занять эту должность, года два. И решился только потому, что действительно могу сделать московский детский хоккей таким, каким вижу в идеале. Открытым, доступным, позитивным, развивающимся. Понимаю, что это непростая задача. У меня будут и есть много противников, хейтеров. Не боюсь их. Сказать, что я держусь всеми силами за эту работу, не могу — потому что не боюсь ее потерять. Я ее делаю с удовольствием.
В первую очередь, я хочу сделать московский хоккей прозрачным. Чтобы все понимали, по каким правилам мы играем. Чтобы было взаимоуважение всех участников. Чтобы результат был в его развитии, а не в чемпионских местах каких-то команд, о которых через год все забудут. Чтобы как можно больше детей вырастало до самого высокого уровня, а не ходило по многу лет в чемпионах Москвы, а потом пропадало в никуда. Чтобы мальчишки и девчонки играли в сильном чемпионате, развивались в нем.
Особняком стоит работа с родителями. Хочу, чтобы понятие «блатной московский хоккей» забыли навсегда — и все было по спортивному принципу на всех этапах.
Тренерских кадров у нас — мизер. Очень много тренеров ангажировано родителями либо финансовыми интересами руководства клубов. Тренеров надо воспитывать так же, как игроков, растить их. Тренер — это призвание.
Точно так же и судьями. Туда многие ребята идут не по призванию, а от безысходности. Им не удалось закрепиться в хоккее, и психологически они очень обижены на это. Профессию судьи надо так же сделать престижной.
Вот этого всего я хочу добиться. Это достижимо, но нужно время. Такая система выстраивается не за год и не за два. Может, только следующий руководитель сможет это все доделать. Но ведь нужно задать вектор в развитии и уже идти по нему!
