«В Минске жена спокойно гуляла с ребенком, не видела жестокости и разбитых окон». Американец, играющий за Белоруссию, — о КХЛ, ЧМ и новой команде
Уроженец американского Рочестера Шейн Принс играет в КХЛ уже на протяжении трех лет, но по-настоящему в звездного нападающего, за которого развернулась война на трансферном рынке, он превратился только в прошлом сезоне. В прошедшей регулярке 28-летний крайний нападающий стал лучшим бомбардиром и снайпером минского «Динамо», принял белорусское гражданство, перестав считаться легионером в КХЛ, сыграл на чемпионате мира, а этой весной перешел в «Автомобилист». В интервью «СЭ» он рассказал о желании вернуться в НХЛ, принятии своей роли, переезде в Екатеринбург и работе с Михаилом Грабовским.
Хотел бы поиграть у Тротца в «Айлендерс»
— За счет чего случился ваш прорыв в прошлом сезоне?
— Мой первый сезон в Минске получился далеко не самым хорошим — лично для меня все сложилось не так удачно. Да и команда у нас была не так хороша. Тогда я был потерян. Во второй сезон я уже не хотел переживать те же самые эмоции. Все сложилось воедино — я был здоров плюс команда прибавила. Вместе мы выдали хороший сезон и вышли в плей-офф — у нас была сконцентрированность на результате и нежелание вновь выдать плохую регулярку.
— Если верить статистике на InStat, вы были самым бросающим игроком «Динамо» в этом сезоне. Осознание того, что нужно бросать чаще, пришло самому или тренеры советовали почаще включать здоровый эгоизм?
— Я не тот игрок, который бросает ради броска, чтобы набить статистику. Наверное, это было связано с нашей атакующей моделью игры. Как человек, который должен забивать голы, я просто оказывался в нужной позиции и старался сделать результативное действие. Без бросков не бывает голов. Одно вытекает из другого, но количество бросков не было самоцелью.
— Согласны, что за несколько лет в нижних звеньях «Айлендерс» вы стали более разносторонним нападающим?
— Если возвращаться к началу моей карьеры, то по юниорам я был чисто атакующим игроком, заточенным только на чужую сторону площадки. Но перейдя в профессионалы, я старался стать более разносторонним хоккеистом и быть заточенным на результат. Когда ты хочешь победить, то нужно обращать внимание и на игру в защите. Победы не достигаются только результативными действиями — нужно постоянно возвращаться и помогать своей команде. В «Динамо» было очень хорошее большинство, но когда мне давали возможность проявить себя в меньшинстве, то я также старался пахать и там — так как сейчас у многих команд есть классные спецбригады.
— Нет сожаления, что не успели поработать с Барри Тротцем? В его системе быстрые нападающие с хорошей рабочей этикой очень ценятся.
— В тот момент, когда пришлось покидать «Айлендерс», я почти весь сезон был травмирован. Для подписания нового контракта это было ужасное время. Плюс тогда пришел новый менеджмент, который хотел видеть в клубе других игроков, и мне банально не нашлось места. Получился просто идеальный шторм. Но я ни о чем не жалею. Доволен тем, как складывается моя карьера в КХЛ, — здесь у меня увеличилось игровое время и шансы для реализации себя. Конечно, с радостью поиграл бы сейчас за нынешних «Айлендерс». Тем более у Барри Тротца. По-моему мнению, он — один из лучших тренеров НХЛ. Определенно я хотел бы с ним поработать. Но никаких сожалений у меня нет — я доволен своим нынешним местом.
— За «Айлендерс» продолжаете следить, или чувства к бывшей команде поостыли? Наверняка ведь смотрели серию с «Тампой».
— Да, конечно, я смотрел эту серию, так как продолжаю поддерживать связь со многими ребятами из Нью-Йорка. Для меня это была серия из разряда win-win — в ней выиграла бы команда из города, в котором я живу, либо команда, в которой у меня много знакомых ребят. На мой взгляд, это была лучшая серия плей-офф, когда все решалось в последнем матче.
— Как получилось, что вы переехали в Тампу? Если не ошибаюсь, до переезда в Европу ваш дом был в Рочестере.
— Мой двоюродный брат жил в Тампе, и каждый раз после окончания сезона я прилетал гостить к нему примерно на месяц. Мне понравился город и все, что в нем есть. Когда я начал играть в России и потом возвращался на родину в Нью-Йорк, то там шел снег и была не очень хорошая погода. Вдобавок к этому, я получал нью-йоркские налоги, и мне это не доставляло большой радости. Сейчас я купил дом в Тампе и, помимо того что там постоянно классная погода, я уже не плачу такие сумасшедшие налоги.
Объяснял родственникам, что в Минске все спокойно
— Перед началом прошлого сезона не было страшно ехать с семьей в Минск на фоне всей политической ситуации в стране?
— Я не большой фанат новостей — в них любят преувеличивать и однобоко выставлять события. Какие-то марши и протесты в Минске были, но точно не такого масштаба, как это было показано. По крайней мере моя жена спокойно гуляла по улице с ребенком и не видела никакой жестокости и разбитых окон. В новостях выставляли отдельные фрагменты, которые показывали ситуацию в чересчур ужасном свете.
— Друзьям или родственникам приходилось объяснять, что Минск — это не какой-то Мордор?
— Мои родственники смотрели новости и были очень испуганы, но я постоянно им говорил, что все в порядке — вообще никаких проблем.
— Когда получали в прошлом сезоне белорусское гражданство, насколько важен был тот факт, что после получения паспорта вы не будете считаться легионером?
— Да, конечно, это была одна из причин получения гражданства. Когда мы подписывали контракт, то сразу обговаривали, что я играю два года за «Динамо» и получаю паспорт с прицелом на выступление за национальную команду. Мне кажется, это было обоюдовыгодное предложение — у меня появилась возможность сыграть на чемпионате мира и Олимпиаде. Для меня игра за Белоруссию — не пустой звук. Я горд выступать за сборную и люблю эту страну. У меня там родилась дочь, у которой тоже есть белорусский паспорт. Да, то, что я теперь не считаюсь легионером, — это плюс, который помогает мне в КХЛ. Но при этом я обязательно продолжу играть за сборную.
— Есть понимание, почему Белоруссия провалилась на ЧМ?
— Мы плохо провели турнир и не получали достаточного удовольствия от игры. Если вы смотрели на другие команды, то заметили, что для них чемпионат мира — это праздник. У нас же после первых не самых удачных матчей праздника не получилось. Команда чувствовала себя нехорошо, в первую очередь в ментальном смысле. Всегда неприятно проигрывать, и, видимо, мы просто посыпались в этой ситуации.
— Каково было играть в Риге без болельщиков после того, как во время плей-офф во многих городах КХЛ смягчили ковидные ограничения и были почти полные трибуны?
— Кстати, да. Отсутствие болельщиков и переезд в пузырь можно назвать одной из причин неудачного ЧМ. Пузырь — ужасное состояние, когда ты не можешь быть подвластен сам себе. Ты просто сидишь в отеле, потом едешь на арену, а после возвращаешься в отель. Поэтому когда находишься в таком состоянии, то не можешь себя переломить — ты постоянно находишься во фрустрации. Тебя сажают в закрытый номер, из-которого ты можешь выйти только в автобус. Когда у человека не самое хорошее состояние, лучше от такой обстановки оно точно не станет. Поэтому хоккей в Риге для нас перестал быть радостью.
— На официальном сайте «Динамо» в вашем профиле было написано, что вы занимаетесь инвестициями в недвижимость. В Минске своя жилплощадь осталась?
— Нет, сейчас у меня в Минске ничего не осталось. Все два года я арендовал там квартиру.
Грабовский стал одной из причин, по которой я оказался в «Динамо»
— Среди журналистов распространено мнение, что главный тренер «Динамо» Крэйг Вудкрофт неплохой менеджер. Но какой он тренер, мало кто понимает.
— Нет, Крэйг — отличный тренер. Он даже больше, чем тренер. Он дает все, что нужно, и работает с каждым по отдельности. По сути, Вудкрофт оказался в той же ситуации, как и я, провалив первый сезон в «Динамо». На него оказывали огромное давление, но он показал, что с нужным подбором игроков и исполнителями может добиваться больших задач. Мне нравится, как он работает с игроками. Его заслуга в результатах очень велика.
— В Белоруссии многие связывают прошлогодний прорыв молодежи с работой Михаила Грабовского. Насколько он был влиятелен на прошлогоднюю команду?
— Грабо — великолепный парень. Я по-прежнему отлично общаюсь с ним. Мы играли вместе в «Айлендерс», и он стал одной из причин, по которой я переехал именно в Минск. Два года назад он поговорил с руководством насчет моей кандидатуры, рассказал мне что-то о Минске и привлек переходом в «Динамо». Сейчас он стал тренером, но все равно чувствуется, что он хочет играть и рвется на лед. Да, он многое дал мне как тренер по развитию. Мы с ним очень много времени проводили на льду и до, и после тренировок. Он действительно серьезно отдавался работе со многими молодыми игроками, включая Шаранговича. Прогресс Егора связан именно с его работой.
— Вас вообще удивил прорыв Шаранговича и Фальковского в прошлом сезоне? Люди не были лидерами даже в АХЛ, а в итоге один — стабильный игрок «Нью-Джерси», другой — наработал на переход в СКА.
— Я нисколько не был удивлен. Шарангович — отличный парень. Все время, пока я находился в Минске, мы играли с ним в одном звене. У него отличные руки и владение шайбой. Думаю, у Егора отличные шансы закрепиться в НХЛ — там любят игроков такого типа. У него все должно получиться в «Нью-Джерси».
Что касается Фальковского, то этот парень набрал 20 очков в 40 матчах, при этом не играя в большинстве, — это сумасшедшие показатели для защитника. Степан — большой парень, который отлично катается и здорово владеет своими руками. Их прогресс вытекал из игры. Вообще не удивлен, что они пошли дальше.
Не могу сказать, что мечтаю вернуться в НХЛ
— Сколько клубов этой весной проявляли к вам предметный интерес?
— Предложений было очень много. Я рассматривал только несколько команд, в которых хотел бы продолжить карьеру. В итоге мы поговорили с семьей и решили остановиться на «Автомобилисте».
— По ходу прошлого сезона вы говорили, что у вас есть варианты вернуться в НХЛ. Сейчас можно сказать, что НХЛ — это уже законченная история?
— Не сказал бы, что это закрытая тема. У меня были разговоры с клубами НХЛ в это межсезонье. Проблема в том, что тогда для них сезон еще не был закончен и, соответственно, мне нужно было ждать его окончания. Когда мной начали интересоваться энхаэловские команды, мне уже поступило предложение от «Автомобилиста». В конце концов я решил, что лучше поехать в Екатеринбург, чем сидеть и ждать возвращения в НХЛ. Не могу сказать, что мечтаю вернуться туда. Сейчас я наслаждаюсь хоккеем и своей ролью намного больше, чем когда играл в «Оттаве» и «Айлендерс».
— При переходе в «Автомобилист» учитывался «фактор Спунера», с которым вы выходили в одном звене в Минске, и «фактор Да Косты», с которым вы жили вместе, когда играли в АХЛ за «Бингхэмптон»?
— Круто, что мы вместе со Спунером и Да Костой перешли в одну команду. С Райаном у нас отличное взаимодействие — я вырос рядом с ним как игрок. Он классный друг и хоккеист, с которым приятно выходить на лед.
Стефан был моим первым соседом по комнате в профессиональной карьере. Когда в фарм-клубе «Оттавы» у меня появилась возможность снять жилье, я сказал ему: «Давай жить вместе?» Он просто ответил: «Да, хорошо». Удивительно, что 10 лет спустя мы оказались в одной команде. Но самое главное — я хочу играть в большой команде, которая будет бороться за кубок. Очень хочу успеть выиграть Кубок Гагарина до завершения своей карьеры.
— Вы говорили, что Минск больше похож на европейские города, чем на российские. Что можете сказать о Екатеринбурге?
— На самом деле я бы сказал, что Екатеринбург очень сильно похож на Минск. Пока тяжело оценить, более русский или европейский это город. У меня было не так много времени погулять. Но когда я впервые приехал сюда на выезд, то он произвел потрясающее впечатление. В общем, пока что мои ожидания оправдываются.
— Как обстоят дела с русским? В Минске вы хотели нанять репетитора, чтобы ускорить изучение языка.
— Изучение языка — номер один в списке моих наиболее важных вещей. Мы планируем выучить его всей семьей. Я и жена хотим разговаривать на русском, чтобы нашей дочери было легче учить его. Нам еще предстоит большая работа в этом направлении. Мы скачали специальные программы и интернет-переводчики, но пока этого не хватает. Сейчас я хочу найти по-настоящему хорошего учителя, который поможет мне подтянуть язык. Так что готов работать над своим русским.
Странно, что Питерс не может работать в НХЛ
— Какой хоккей хочет видеть Питерс в нынешнем «Автомобилисте»?
— На самом деле, почти все североамериканские тренеры проповедуют схожий стиль игры. Кто-то более атакующий. Кто-то более агрессивный. Базовые ценности почти у всех одинаковы. Билл — отличный тренер и одна из причин, по которой я подписал контракт с «Автомобилистом». Он нацелен на более быстрый и агрессивный хоккей. И я стараюсь действовать в подобном стиле. Мы не будем отсиживаться в обороне и ждать, когда соперник ошибется, а сами пойдем в прессинг душить соперника на его половине.
— Нет диссонанса оттого, что такой тренер, который был в штабе сборной Канады на Кубке мира и выигрывал чемпионат мира, скорее всего, никогда не вернется в НХЛ?
— Это очень странно. Я знаю Билла не так хорошо, но вижу, что он хороший тренер. Он всем доказал свою состоятельность. Неприятно, когда человек с такими достижениями не может работать там.
— Подозреваю, что он не будет разбивать вашу связку со Спунером.
— Последние недели третьим с нами наигрывался Брукс Мэйсек (разговор состоялся до первого матча Принса и Спунера на Sochi Hockey Open. — Прим. «СЭ»). Возможно, в сезоне и будут какие-то изменения, но пока что наше звено выглядит именно так.
— Над какими компонентами индивидуально работали этим летом?
— Это лето практически полностью было посвящено работе. У меня был пятинедельный тренировочный лагерь перед чемпионатом мира со сборной Белоруссии. После ЧМ я вернулся домой и за все лето не тренировался только пару недель. Почти все время в Тампе я тренировался и больше работал над завершением.
