Тренер молодежной сборной: «Тяжелая болезнь ребят стала для нас стрессом»
Зачем играть в конце мая
—Объясните, какой смысл собирать парней в конце мая после затяжного сезона для многих.
— Да, команда «Белых», за которую я отвечаю, провела на турнире три игры за три дня. Это очень непросто. Плюс многие из ребят провели полноценный сезон в МХЛ. Кто-то был заигран в ВХЛ, у кого-то есть опыт игры в КХЛ. Но тут вопрос нескольких направлений. Основной из них — то, что турнир имеет стратегическое значение в условиях новой реальности, при которой у нас отсутствует международная практика. И мы рады, что у нас есть хотя бы такой международный турнир.
Ребята должны быть рады, что приглашены в Сочи. Особенно парни из сборной U-18, которые играют против старших. Многие же из ребят, играющих за команды U-20, до этого вообще не привлекались в сборную и сейчас имеют возможность играть в неплохой хоккей. Пусть даже в конце мая. Тем более их показывают по телевизору — это тоже знаковое событие для многих ребят. Все хотят проявить и зарекомендовать себя на следующий сезон.
Да, где-то им приходится поступиться отпуском. Но ничего страшного. У них будет еще месяц — за это время можно отдохнуть.
— В такое ведь время, когда большинство ребят выжаты, еще и морально-волевые качества проявляются.
— Я бы не сказал, что они прямо выжаты. У нас таких парней нет. Мы провели хороший сбор в Новогорске, после которого все приехали в Сочи в нормальном состоянии. Мы на каждой тренировке отслеживали физическое состояние, проводилась пульсометрия, закладывались периоды восстановления.
С другой стороны, если тебе тяжело и ты преодолеваешь себя, то ты достоин играть в сборной. Сборная — это лучшие игроки России. В нашей стране много хороших игроков. И двадцать ребят, которые играют в ней, — это люди, которые умеют преодолевать себя.
— На днях пришла новость о том, что ИИХФ отстранила Россию и Белоруссию от всех международных турниров на всех уровнях на следующий сезон. Насколько тяжело будет мотивировать игроков в этой ситуации?
— Мы еще не обсуждали с ребятами эту новость. А что тут обсуждать? Да, мы не поедем на международные турниры. Но мы же не можем на это повлиять.
— Как сейчас находить мотивацию играть за сборную?
— Знаете, если парень в 19-20 лет не мотивирован играть за сборную, то такой спортсмен не должен приглашаться даже на сборы.
— Есть ощущение, что международная изоляция может сильно ударить по парням 2002, 2003 и 2004 годов? Сборная 2002 года не сыграла ни на ЮЧМ, ни на МЧМ.
— Я не Нострадамус. Скажем прямо, это нестандартная практика. До этого нас еще не исключали из международного сообщества. Пока не могу предсказать, как эта ситуация повлияет на ребят. Конечно, игр с топовыми сборными будет не хватать. Но я уверен, что ФХР и наше государство постараются организовать достойную альтернативу.
— Присутствие энхаэловских скаутов на трибунах окрыляет хоккеистов или, напротив, закрепощает?
— А ребята знают об их присутствии? Даже я не знаю об этом (смеется). Вроде бы видел одного. Но, честно говоря, не знаю, приехал ли он на турнир в статусе скаута.
— Агенты наверняка уже поставили всех в известность.
— Знаете, я не особо участвую во взаимодействии со скаутами и агентами. Мне сложно сказать что-то на этот счет. Моя работа — на льду. Даже не знаю, с кем они общаются в свободное время. У нас все взрослые ребята, и у них профессиональные, порядочные агенты. Игроки уровня сборной с плохими агентами не работают. Так что какого-то лишнего нагнетания точно нет.
— Самый частый вопрос среди болельщиков по ходу турнира: стоило ли приглашать на Кубок Черного моря Мичкова, Трикозова, Чибрикова, Свечкова и Бучельникова?
— Могу сказать за игроков, с которыми работал в системе СКА, что они провели полноценный сезон и взяли Кубок Харламова, а затем в начале мая сыграли на турнире в Санкт-Петербурге. Их привлечение сюда — очень рискованная инициатива, которая может сказаться не только на их многозадачности, но и на физическом состоянии. Нельзя без конца играть столько турниров. Есть масса талантливых ребят, которым также нужно было дать шанс. В связи с этим мы и отказались от приглашения названных парней.
— А если говорить про Илью Квочко? Главный тренер «Стальных лисов» Станислав Шумик говорил, что он «третий год подряд не снимает коньки в межсезонье».
— Здесь тоже тяжело что-то сказать. Я работаю в СКА, и у нас игроки приезжают играть за сборную практически на все турниры. Кто-то играет в КХЛ, кто-то в «вышке», кто-то в МХЛ — на всех ложится колоссальная нагрузка.
Последний раз я видел Илью на Мемориале Глинки в августе прошлого года. Затем следил за тем, как он играет в «Стальных лисах». Возможно, у него есть какие-то функциональные проблемы, некий спад. Скорее всего, именно по этим причинам его здесь и нет.
МХЛ
— Насколько быстро вы по ходу сезона переключились на работу в МХЛ?
— Не буду скрывать, первый месяц у нас прошел комками. Если не ошибаюсь, мы проиграли 8 из 14 игр в январе и набрали всего около 40 процента очков. Моя адаптация к команде и адаптация команды ко мне прошли достаточно тяжело. Слава богу, что в конце января все закончилось и дальше пошли куда более позитивные результаты.
— Без пополнения из КХЛ и «вышки» у «СКА-1946» был резерв для победы в Кубке Харламова?
— Мы получили пополнение перед решающей игрой полуфинала с «Барсом». Наверное, сложно отрицать, что ребята нас серьезно усилили. Это очень хорошие игроки, которые нам помогли. И я благодарен, что ребята прониклись нашей идеей и стали частью команды. Они не стали ставить на первое место индивидуальные достижения, а именно играли на команду. Выиграли бы мы без них, уже никто не узнает. Сложилось как сложилось.
— Не могу не спросить. То, что у вас в составе было всего пять петербуржцев, как-то бьет по ценности этого чемпионства?
— А как вы считаете?
— В моем понимании, нет. Но болельщикам этот факт важен.
— Вы правы, что болельщики следят за этим. Но будем откровенны и будем реалистами: когда на ранних стадиях в команде играло большинство петербуржских воспитанников, то она не боролась за чемпионство в МХЛ. Сейчас эту ситуацию можно исправлять.
Считаю, что петербуржская школа очень прилично добавила. Мы становимся чемпионами России по некоторым возрастам, выигрываем первенство регионов. Сейчас есть достойная масса ребят, которые готовы пополнить команду. Да, на сегодняшний день у нас всего пять воспитанников. Может быть, дальше будет больше.
— Глядя на кого в плей-офф, вы ловили себя на мысли: «А вот ему здесь делать уже вообще нечего»? Казалось, тот же Хуснутдинов думает в разы быстрее остальных.
— Очень хочу отметить прогресс Марата в этом сезоне. Система СКА вкупе с его талантом и работоспособностью вывела его на новый уровень. Он уже стал одним из игроков основы команды КХЛ.
Мое мнение, которое я никому не навязываю: уже в следующем сезоне он будет претендовать на капитанскую или ассистентскую нашивку в первой команде. Во всяком случае, у меня есть такое ощущение. У него невероятно сильные лидерские качества. Очень командный парень. Безусловно, он перерос уровень МХЛ.
— В первой команде он выходит то в центре, то на фланге. Вы все-таки где его видите?
— Соглашусь с тренерским штабом нашей основной команды, который видит, насколько Марат универсален. Он может играть на любой позиции, которую может занимать нападающий, — и в большинстве, и в меньшинстве. Хуснутдинов талантлив и успешен на любом участке льда.
— То есть для него не будет проблемой отыграть регулярку с краю, а в плей-офф выйти в центре.
— Насколько помню, он успешен и в центре, и на фланге. Тренеры СКА сами определят, где ему будет лучше. Что касается меня, то, куда бы я его ни ставил, он везде приносил пользу.
— Кому из чемпионской команды уже точно нужно заходить в КХЛ?
— У нас есть масса таких ребят. Вы хотите услышать конкретные фамилии?
— Желательно. Давайте так: кто точно готов играть именно в основе СКА.
— На сегодняшний момент — только Хуснутдинов. За остальных сказать железно не могу. Но у нас реально есть много ребят, которые способны претендовать на попадание в состав. Кто уже готов играть в основе — покажет конкуренция.
— У вас не было головной боли, когда вы формировали спецбригады и ударные звенья?
— У меня скорее была не головная боль, а небольшая профессиональная сложность в определении спецбригад. Считаю, мы с коллегами успешно распределили роли. И большинство, и меньшинство у нас работали достаточно неплохо.
— Приходилось объяснять кому-то, что сейчас приедут ребята из «вышки» и придется убрать в сторону свое «я»?
— А мы и ребятам из «вышки» озвучили, что они не все будут играть в большинстве. Я очень благодарен парням за их профессионализм. У меня практически не возникло сложностей с объяснением кому-то его профессионального долга и необходимости исполнять тренерскую волю. Все прониклись общей целью, приняли свою роль и исполнили ее на сто процентов.
— За счет чего Дмитрий Бучельников сделал такой скачок в минувшем сезоне?
- Дима всегда был способным парнем. Мне он понравился еще с ЮЧМ-2021, когда я ездил на турнир помощником Альберта Лещева и впервые познакомился с ним. Он тогда провел очень неплохой турнир и отметился в финале заброшенной шайбой. Считаю, что тот ЮЧМ стал переломным моментом для него. После него он понял, что он может играть на хорошем уровне, забивать хорошим командам и должен продолжать работать.
— Кто для вас главный сюрприз сезона? В «СКА-1946» стрельнули и Матвей Кабуш, и Максим Кровяков, и Егор Гурзанов.
— Для меня — Матвей Кабуш. Знаю, что раньше он не был железным игроком основы. Но когда я пришел, то понял, что это парень, которому можно доверить многое и который идеально выполняет тренерскую установку. Он в этом году и в большинстве забивал, и в меньшинстве, практически не проигрывал единоборства. Был лидером не на словах, а на льду. В какие-то моменты мог повести за собой команду.
Если по Гурзанову и Кровякову все было ожидаемо, то по Кабушу у кого-то были сомнения. Но я очень рад за Матвея. Мне он очень нравится и как человек, и как игрок. Рад, что у него так удачно сложился сезон.
— У него закрыт вопрос с выбором сборной или он до сих пор выбирает между Россией и Белоруссией? Все-таки после турнира в Санкт-Петербурге, на котором он сыграл за нашу сборную, у него еще есть возможность поменять свое решение.
— Насколько знаю, он планирует играть за Россию. Свой выбор он сделал.
— Почему после обмена из «Динамо» потерялся Даниил Лазутин — некогда сильнейший центр страны 2003 года рождения?
— Даниил Лазутин — талантливый и способный хоккеист. Но ему нужно предъявлять претензии к самому себе. Он должен больше работать. Даня — очень хороший, добрый и порядочный парень, который мне очень нравится в жизни. И как хоккеист он хороший. Просто ему нужно быть немного злее, больше проявлять волевые качества и в матчах, в тренировочном процессе.
Аскаров, Мичков, Мирошниченко, Амиров
— Есть понимание, что в последние два года произошло с Ярославом Аскаровым?
— Я не работал в клубе достаточно давно — около шести лет провел в системе ФХР. Знаете, мне очень сложно ответить на этот вопрос. Тренер по игрокам и тренер вратарей — два разных вида спорта. Особенно сейчас. Может быть, раньше два эти понятия не разделялись, и, понятное дело, это был не очень профессионально, но сейчас все иначе. У нас есть тренер вратарей, который и занимается ребятами. Я, как правило, не суюсь во вратарские дела и доверяю коллегам. Что с Ярославом? Не знаю. Почему-то есть ощущение, что с ним все в порядке.
— Максим Грошев потерял сезон?
— Не соглашусь. Макс, играя в плей-офф ВХЛ за «СКА-Неву», был реальным лидером и практически в каждом матче набирал очки. Может быть, первая часть сезона и выпала, но вторая получилась классной. Думаю, она должна стать толчком к успешному началу следующего сезона.
— В чем глобально прибавил Матвей Мичков за этот сезон? Роман Ротенберг говорил, что ему нужно работать над катанием и стартовой скоростью.
— Наверное, ни в чем. Он как был, так и остается классным снайпером. Да, соглашусь, что Матвею нужно работать над техникой передвижения на коньках и толчком.
— После того как он начал регулярно исполнять лакросс, в команде пошла мода на этот трюк?
— У нас нет такого, что он старается исполнить лакросс в упражнениях. Все-таки для этого есть дополнительное время, которое мы выделяем ребятам на отработку тех или иных элементов: кто-то отрабатывает вбрасывания, кто-то работает над ускорением, кто-то, как Матвей, пробует лакросс. Какого-то повального увлечения лакроссом не наблюдалось.
— Илья Воробьев говорил, что хоккей постепенно уходит в воздух. Вы видите, что новое поколение стало больше играть верхом?
— Наверное, вижу. Хотя, я не пропагандирую хоккей верхом. Стараюсь, чтобы мы играли в клюшки. Но здесь нужно определить, что такое «хоккей верхом». Есть конкретные задачи от тренера. «Ребята, на вас защитники бегут. Забрасывайте шайбу в среднюю зону», — это одно задание и одна из опций, чтобы обезопасить себя. Например, если ты не знаешь, что тебе делать, когда тебя прессингуют, а под тебя не открываются твои нападающие. Тогда да — тебе приходится играть через стекло и выводить шайбу в среднюю зону верхом.
— Вы ведь до последнего стараетесь вбить в голову свои игрокам мысль, что нельзя отбрасываться.
— Да, стараемся не отбрасываться. У нас хорошие игроки — мы должны контролировать шайбу. Когда есть контроль, мы имеем преимущество.
— По юниорам вы работали и с Иваном Мирошниченко, и с Родионом Амировым. Как отреагировали на то, с чем им пришлось столкнуться?
— Очень переживал за ребят. С Ваней мы буквально вчера переписывались. Узнавал, как у него дела. Не могу сказать, что мы часто общаемся. Но знаю, что сейчас он находится дома. Ему достаточно тяжело. Мы все болеем за него.
С Родионом Амировым мы общались, когда он вернулся из Германии в Москву. Мы в тот момент со «СКА-1946» приехали на первые матчи финала с «Красной армией». Он вместе с мамой приходил к нам отель, чтобы пообщаться со мной и нашим тренером вратарей Андреем Комиссаровым. Знаем, что он прошел курс химиотерапии и продолжает бороться. Ему еще полгода нужно пить таблетки. Насколько знаю, он уже тренируется.
Очень переживаем за них. Не буду говорить громкие слова. Но если это для нас стало большим стрессом, то не представляю, какой это стресс был для них. Это ребята с серьезной волей. Уверен, что они победят эту болезнь и продолжат играть в хоккей.
— У вас были в карьере игроки, которые в таком возрасте были физически сильнее, чем Мирошниченко? Михаил Гуляев говорил, что на тренировках он щелчком мог пробить щиток партнеру.
— Уже и не припомню. Но тут вопрос не в том, что Ваня безумно силен физически. Он очень здорово оснащен технически. Здесь совокупность его качеств.
— У вас нет сожаления, что Суздалев, которого вы приглашали на первый сбор сборной 2004 года в «Сириус», выбрал сборную Швеции?
— Безусловно, Саша Суздалев — очень талантливый парень. Уверен, что у него хорошее будущее. Это его решение, и мы его уважаем. Если он чувствует, что должен играть за Швецию, то пожалуйста.
Скажу так. У России очень сильный 2004 год. Несмотря на потерю Суздалева, у нас есть игроки, способные его заменить.
— Уже на том сборе понимали, что он не будет играть за Россию.
— Я слышал о том, что он склоняется к Швеции. Но нас это не смущало — мы давали ему возможность проявить себя. Хотя у него были проблемы с языком. Он забывает какие-то слова. Но Саша, если не ошибаюсь, с семи лет живет в Швеции и большую часть жизнь провел там. Конечно, он куда больше общался на шведском.
Мы очень рады, что у него все хорошо. Я поздравил его с победой на последнем ЮЧМ. Дай бог, у него все сложится. Хороший парень.
— Для вас стало сюрпризом, что два лидера серебряной сборной 2001 года Дмитрий Шешин и Ярослав Лихачев заглохли после неплохого ЮЧМ?
— Ярик очень здорово провел концовку сезона в МХЛ. Очень надеюсь, что у него все получится во взрослом хоккее. Он мне очень импонирует и как человек, и как игрок. Очень хороший мальчишка.
Честно скажу, очень расстроен, глядя на то, что происходит с Димкой Шешиным. Это парень, который очень сильно помог нам завоевать серебряные медали на ЮЧМ. Особенно в полуфинале с американцами. Искренне расстроен, что у него не получается продолжение карьеры. Надеюсь, он выберется из этой ситуации.
Больше никогда не буду работать с детьми
— Какое поражение в финале ЮЧМ восприняли тяжелее? В 2019-м или в 2021-м?
— Наверное, поражение в 2019-м было более обидным. Мы проигрывали 0:2, потом вели 3:2 и проиграли в овертайме. Когда в 2021-м ездил помощником, разумеется, тоже было обидно. Но там мы проиграли хотя бы в две шайбы. Как тут ответить, какое из поражений более болезненное?
— В 2019-м же многое было вопреки. В овертайме ребята очень сильно подсели, отыграли практически без моментов у ворот шведов.
— Да, тогда серьезно подсели.
— Тогда не было ощущения, что проиграли одному человеку?
— Рэймонду?
— Да.
— Отчасти да. Скорее было полное ощущение, что Рэймонд полностью сделал игру для своей команды. Конечно же мы не проиграли ему одному. Тогда ведь у Швеции были и Бьорнфут, и Альнефельт, и Хольтц, и Броберг. Там были очень крутые пацаны. Но игру совершенно точно сделал Рэймонд.
— Александра Кирпичникова не приходилось вытаскивать из моральной ямы, когда Рэймонд «раздел» его в моменте со вторым голом?
— Нет. После игры я всех поблагодарил за хороший чемпионат. Вообще очень благодарен Сашке. Мы почти весь турнир провели в три пары. У нас тогда сломал руку Никита Седов, и, по сути, мы играли вообще в пять защитников, потому что Ванька Рогов играл практически на одной ноге — у него была очень серьезная трещина. Сашка же весь турнир провел шикарно. Да, в финале забили из-под него. Но мы понимали, что он устал.
— У нас любят поднимать теме «переписанных» игроков. Глядя, на Мэйсона Мактавиша в 2021-м, не закрадывались сомнения?
— Да, шутки были (смеется). Про словаков на последней «Глинке» тоже говорили, что они «переписанные». Над тем же Слафковски все прикалывались. Конечно, все в этой жизни может быть. Но никто не видел ни одного доказательства.
— Коллеги описывают вас как тренера, который постоянно учится чему-то новому. Страсть к саморазвитию привил отец, который преподает в Высшей школе тренеров и университете Лесгафта?
— Отец в моей жизни — один из самых важных людей. Он воспитал меня и многое привил. Именно он привез меня в Санкт-Петербург и помог поступить в университет. Дал мне воспитание, образование, тягу к саморазвитию. А что, коллеги серьезно говорят, что я постоянно развиваюсь?
— Да.
— Да ладно, это я просто пыль в глаза пускаю (смеется).
— Вы рассказывали, что переехали из Орска в Санкт-Петербург, еще будучи игроком. Но никогда не говорили, почему не сложилась игровая карьера.
— Я был, мягко говоря, средним хоккеистом. Успел немного поиграть в первой лиге за СКА-2, полтора сезона отбегал за «Спартак» в Высшей лиге. Прекрасно понимал, что у меня нет особых перспектив. И отец мне говорил, что нет смысла скитаться по Высшей лиге. Да и мне не хотелось разъезжать по маленьким городам. Все-таки недавно переехал в Питер, и хотелось продолжить обучение. С огромным удовольствием воспользовался возможностью развивать тренерскую карьеру и не прогадал. Мне очень интересно развиваться в этом направлении.
— Вы достаточно долго работали с детьми. Это самая тяжелая работа в хоккее?
— Однозначно. Никогда больше не пойду работать с детьми. Конечно, жизнь может по-разному сложиться... Но не хочу. Это в том числе и работа с родителями. Хотя должен отметить, что мне всегда попадались просто замечательные родители! С некоторыми из них до сих пор продолжаем общаться, спустя 15 лет. Очень благодарен, что на меня никогда не писали какие-то бумаги, пасквили. Да и мальчишки у меня были классные. Правда, уже некоторых не узнаю, когда встречаю их. Очень сложно ... С молодежью и юниорами куда проще.
