Максим Рыбин: "Каспарайтис поправил Сикоре очки. И с достоинством удалился"
Максим РЫБИН
нападающий
Родился 15 июня 1981 года в Жуковском (Московская область)
Дебютировал во взрослой команде "Спартака" в 15 лет.
Выступал за клубы "Спартак" (1996-1999, 2003, 2005, 2007-2009), "Сарния" (OHL, 1999-2001), "Салават Юлаев" (2001-2002), "Северсталь" (2003 – 2005, 2017 – н.в.), "Авангард" (2005-2007), "Металлург" Нк (2007), СКА (2009 – 2013), "Витязь" (2013), "Нефтехимик" (2013 – 2016), "Лада" (2016 – 2017).
В сборной России – 30 матчей, 17 (13+4) очков.
В чемпионате России (РХЛ, суперлиге, КХЛ) – 458 матчей, 166 (97+69) очков, в плей-офф – 38 матчей 18 (9+9) очков.
Юрий ГОЛЫШАК
Череповец – Москва
Максим сидит напротив – и я поражаюсь: вот это руки. Вот это бицепсы! Будь у меня такие, я бы и зимой ходил в безрукавке: смотрите все!
Кстати, ни одной татуировки.
– Даже близок никогда не был, – улыбается Рыбин.
Когда-то коллега Игорь Рабинер восхищался хоккеистом Максимом Рыбиным, тащившим "Спартак" в плей-офф:
– Это ж хоккейный Евсеев!
Я запомнил – с образом попадание в десятку. Ах, если б я так умел формулировать, как старик Рабинер.
В страсти и самоотдаче хоккеист Рыбин не растерял. Выбегает на раскатку первым, глаза горят. Кажется, не льдинки вылетают из-под коньков, а искры.
МНЕ – 24
– Допустим, к вам в гости приезжают друзья. Которые ни разу в Череповце не были. Три места, куда их ведете – не считая хоккея?
– Сначала в "Июнь" – посмотрим кино. Потом в ресторан "Перец".
– Камерный театр в этом городе замечательный. Я серьезно.
– Вот в театре я пока не был. В храм сходили бы, рядом с парком Победы. Я туда часто заглядываю. Прошу, чтоб без травм обошлось. Да и вообще, "Северстали" сейчас очень нужна удача. Все-таки на следующий год три команды вылетают. Значит, надо выигрывать. Мое будущее от этого напрямую зависит.
– Чувствуете помощь свыше?
– Чувствую! А для меня вообще душевная потребность – посещать такие места. В Питере в Александро-Невскую лавру хожу постоянно, в Казанский собор.
– Что такое – 36 лет?
– Шикарный возраст. И сил полно, и желания играть. В Череповце возрастным хоккеистам дают восстановиться, отдохнуть побольше. Все-таки, олимпийский год, игры через день… Есть же программа, которая определяет биологический возраст. Меня проверили – знаете, сколько оказалось?
– Сколько же?
– 24!
– Кажется, Юшкевич заканчивал играть – и произнес: "Как же я устал мотаться с баулом по городам". Себя на таких мыслях не ловите?
– Проблема у меня одна – семья не рядом. Дети занимаются спортом в Жуковском. Что их дергать? А перемещаться из города в город – вообще не проблема.
– Чего вам очень хочется – но не можете себе позволить?
– Десерт. Вынужден отказываться. За весом слежу.
– В жизни каждого спортсмена был тренер, который маниакально цеплялся к весу. В вашей – тоже?
– Ни одного! Я столько энергии трачу, все-таки не медленный игрок. Сам себе в этом плане тренер, постоянно ограничиваю. Ни разу не слышал: "Или столько-то скидываешь, или штрафуем".
– По вам и не скажешь, что у каждого возрастного хоккеиста с утра что-то болит.
– Да я бы не сказал, что "болит"… Все болячки мелкие. Сейчас многие дворцы меняют площадки, борта. Стекла делают шире. Сразу травм меньше. Если не могу сказать "не могу из-за этого играть" – значит, травмой это не считается.
– От Кости Цзю все родственники требовали, чтоб он бросил бокс. Вы с такой проблемой сталкивались?
– Мне жена говорит другое: "Играй в хоккей дольше и дольше!" Видит же, что приносит радость. Почему нет?
– У вас была своя хоккейная школа в Жуковском.
– И есть!
– Главная проблема в этом деле?
– Отсутствие городской поддержки. Даже не для нашей школы – для хоккея вообще.
– Чем город может помочь?
– Льдом. Давать больше часов в неделю. У нас дети катаются 2-3 дня в неделю. Это очень мало! Вообще ничего! Ребята должны заниматься рядом, под боком у родителей. Полноценно учиться. Чтобы в 12-13 лет было понятно, стоит ли перебираться в московскую спортивную школу. Это важнейший момент! Зачем сразу бежать в "Динамо" или ЦСКА? Если будут заниматься в Жуковском – ничего не потеряют. Можно расти и здесь. Плюс, всегда есть какие-то "подкатки" и "докатки".
– Как я понимаю, открывали вы с братом школу, чтоб заработать. Но пока – в минусе.
– Нет, не в минусе. Просто работать пока полноценно не можем, раз нет свободного льда. Но летом много работаем с ребятами, готовим к сезону.
– Сколько вашей школе?
– Два года.
– Хоть раз были близки к тому, чтоб ее закрыть?
– Нет. Ни в коем случае! Смотрим только вперед. Пока я играю – брат ей занимается. Вот надеемся свой зал открыть, тренажеры закупить. Планы огромные. Пока трат особых нет – снимаем лед да тренируем.
– Сколько стоит открыть нормальную школу со своим льдом?
– Минимум – 10-15 миллионов рублей.
– Готовы идти на такие траты?
– Безусловно!
– Еще недавно все ахали от того, сколько стоит заниматься с Евгением Плющенко…
– У нас деньги земные. В районе тысячи рублей за занятие.
– Какой представляете свою жизнь через десять лет?
– Кем я точно не буду, так это агентом. Вот тренером – с удовольствием! Уже вижу что-то интересное – сразу записываю.
– Трубачев, значит, не один такой в "Северстали" – записывающий?
– Безусловно… Столько всего пройдено в хоккее – страшно подумать. Начинаешь вспоминать: вот, кажется, вчера сына на коньки ставили. Это было здесь же, в Череповце, на открытой площадке. Через секунду доходит: а было-то это в 2003-м году! Сын уже в "Динамо" играет, катается не хуже меня!
КУДА ПОБЕЖАЛ ШТЕПАНЕК?
– Какие матчи из собственного прошлого вспоминать – особенный кайф?
– Что-нибудь из сборной, когда меня туда звали. Чехам забивал, шведам… Неплохие были матчи! На шведский Евротур ездил, все здорово получалось. Должен был на чемпионат мира отправиться, но с рукой случилась беда. Видите – до сих пор шишка.
– Ого.
– Долго заживала, не давала играть. Болезненная штука оказалась. Даже не помню, кто ударил. Рядовое столкновение.
– Вы же человек, который может играть через боль. Пытались?
– Так три пальца были порваны на 60 процентов! Вы представляете? Ну как тут на уколах играть? Хотя все надеялся, месяц с такой рукой тренировался. Как только не обматывал ее. Обкалывал, растирал. Валерий Брагин, помню, подбадривал: "Давай, Макс, терпи. Может, пройдет…" Потом понял – нет, ничего не получается. А МРТ сделали, и вообще все ясно стало.
– Надолго выпали?
– Три с половиной месяца.
– Обидно.
– Не то слово. Близок был к чемпионату мира как никогда. Настолько здорово все шло в тот год! Поплелся я к Быкову, все честно ему рассказал. Можно было поехать, попробовать. Но я честно выложил: "Рука болит. Я не помощник. Лучше дать шанс здоровому человеку, чем вот так, обманным путем…"
– Матч в вашей жизни, который особенно хотелось бы переиграть?
– Седьмой матч за СКА против "Атланта". Даже не весь матч, а четыре-пять минут. Когда дали им счет сравнять, в овертайме пропустили…
– Помним-помним вратаря Штепанека.
– Ну вот куда он побежал?! Стоял бы в воротах – никакого гола не было бы. Спокойно доиграли пару минут. А ему в пустые ворота закатывали. Такая тишина стояла в раздевалке после того матча – это что-то. До сих пор помню, как смотрю от бортика – вот-вот должны были выскакивать на пересменку. И вдруг этот гол…
– Не плакал Штепанек в раздевалке?
– Да Бог его знает. Может, и плакал. Такая досада была, что никакого желания по сторонам смотреть. Никто ему не пихал – это точно. Что парня додавливать? В плей-офф можно и перестраховаться. Не надо включать авантюризм. Ту шайбу спокойно можно было прижать, вышла бы новая смена. Перевели бы игру в зону "Атланта", доиграли бы спокойно. Оставалось чуть-чуть перетерпеть!
– Штепанек вообще не казался надежным вратарем.
– Старшие ребята ходили к тренерам – просили поставить Макса Соколова. Макс Сушинский на этом настаивал. Этот матч Соколов на эмоциях точно вытащил бы. Но тренеры рассудили по-своему. Не захотели.
– Вы провели матчей 800?
– Почти 900.
– За 900 матчей – ту тишину в раздевалке сравнить не с чем?
– Только одно на память приходит – когда со СКА проиграли "Динамо" в плей-офф серию 0-4. Сидишь и не понимаешь – как это вообще могло случиться? У нас такая команда! В сезоне то же "Динамо" выносили без вариантов!
ТРУДОЛЮБИВЫЙ. СИЛЬНЫЙ. НЕСПОКОЙНЫЙ
– Вы Максима Соколова вспомнили. Тот охарактеризовал самого себя тремя словами: "трудолюбивый, несдержанный, неуравновешенный". Вам трех хватит?
– Трудолюбивый. Сильный. Тоже, наверное, такой… Не скажу – "нервный". Лучше "неспокойный".
– Когда в последний раз собственное "неспокойствие" доставило особенные проблемы?
– Да вот как раз-таки спокойствие доставило!
– Что за случай?
– 2012-й год, я был в "Витязе". Как-то успокоился.
– В чем выражалось?
– Нельзя сказать, что не тренировался. Но вот была самоуспокоенность. Сейчас самому себе удивляюсь! Я же всегда "от ножа" и тренировался, и играл. Даже когда не получается.
– Для самого себя разобрались – что тогда произошло?
– Безусловно. Все проанализировал. Спасаться нужно работой, сейчас сына этому учу.
– Вот странно. Ладно бы, пришли из СКА со звездных ролей. Но там-то не задалось. В "Витязе" только и доказывать.
– Да вот думал – так, малой кровью… Сейчас все само придет. Дают то 20 минут играть, то еще больше. Все же отлично! А оно раз – и не пошло. Потом начинаешь нервничать, суетиться: "Да вот я сейчас…" Но все, поезд ушел.
– Уходя, обронили – главный тренер Леонов с вами почти не разговаривал.
– Ну… Это отдельная тема! Наверное, можно было поговорить. Подозвать: "Максим, или так, или как-то иначе". Я и сам все понимал. Но можно было немножко иначе. Что уж сейчас вспоминать?
– Вас тогда отправили в Клин, в фарм-клуб.
– В Клин-то я конечно, не ездил. Это формально.
– Казалось, вчера еще в СКА переходили, миллионы на вас сыпались. А тут вдруг – не нужны даже "Витязю". Ужасные ощущения?
– Мне после всего этого надо было сесть и все переосмыслить. Утрясти в себе все эти новости. Как-то быстро получилось с небес на землю, вы правы. Я тогда понял: ни на кого не надо обижаться, только на себя.
– Вы остались эмоциональным человеком?
– Стал поспокойнее. Прежде заводной был.
– Каспарайтис здорово использовал вашу эмоциональность. Договорились подраться, вы кинулись в какой-то момент – а он уклонился. Вы получили штраф до конца матча, кажется.
– Было такое. Эмоции, вот точно! Каспарайтис играл за СКА, я – за "Спартак". По именам они намного сильнее нас, а играли на равных. Еще качество льда в "Юбилейном" было просто безобразным. Вот и полыхнуло. Причем, подраться предложил он – а потом сам же уклонился…
– Вон у вас ручищи какие. Когда в последний раз удивились собственной физической силе?
– Да вот на днях – после матча с "Югрой" пришел без разминки, легко несколько раз присел со 150 килограммами. Нормально, думаю. С формой все в порядке.
– Самая крутая штанга, под которую вас загонял тренер?
– У Крикунова мы поднимали штангу в 140, приседали. Но я со штангой спокойно работаю. Меня такими вещами не удивить.
– При слове "трудоголик" – кто первый приходит на ум?
– Да тот же Юшкевич. В 2003-м году, помню, приходил на час-другой раньше остальных, сам работал. Я специально приходил в то же время – смотрел, учился, повторял за ним… Вообще-то в любой команде есть человек, который вкалывает больше остальных. Как правило, из ребят постарше. Ветераны больше тянутся, больше гнутся. Велосипед крутят дольше. Молодому-то проще!
– Самый фантастический ветеран, с которым сталкивались?
– Когда перешел в СКА, понял, что за человек Каспарайтис. Что по юмору, что по работе – фантастика. По 2 часа с велосипеда не слезал. Уже все разошлись, а он все крутит. Очень мне нравится человек. Ярчайший!
– Над вами шутил?
– Я старался не попадать в его поле зрения. Хотя от Каспера никто не ускользал. "Клиента номер один" не было, всем доставалось. Еще обожал рассказывать, как закончит с хоккеем: "Знаешь, каким я буду тренером? Лучшим на свете!"
– Хорошим стал?
– Хорошим. Правду говорил всем в глаза. С чехами разругался – Сикорой и Вотрубой. А знаете, почему? Правду в глаза сказал – "Так нельзя!"
– О чем?
– По отношению к ребятам. Чехи в ответ начали издеваться: "Дарюс, ты иди на трибуну, считай оттуда броски". А Каспарайтис – заслуженный человек, олимпийский чемпион! Ему бросочки считать?
– Что сделал?
– Молча указательным пальцем ткнул Сикоре в переносицу. Очки поправил. Спокойно собрал вещи, с достоинством удалился. А мог бы работать в СКА до сих пор. Просто не смог через себя переступить. Поступок уважающего себя человека.
НАШИ ТЕЛЕТРАНСЛЯЦИИ – ЭТО УЖАС
– Когда-то вы уезжали в Канаду – а в Москве многие на вас обиделись. Якушев рассказывал газетам: "Вот Рыбин только что был – и уже нет его".
– Господи, полжизни прошло… "Спартак" тогда вылетел. Как-то мне в высшей лиге совсем играть не хотелось, а молодых игроков не отпускали. Вот и пришлось исчезнуть.
– Почему не хотелось?
– Ездить по Альметьевскам, Лениногорскам… Вчера еще выходил против ЦСКА и "Динамо", и вдруг – все меняется. Поездить-то я успел, матчей пятнадцать отыграл в переходном турнире.
– Какая картинка из того времени особенно впечаталась в память?
– Альметьевск. Свет не горит, раздевалки грязные, старое все… Какое-то безобразие! Сейчас-то все иначе. Хотя трансляции наши – это ужас.
– Вы про сегодняшние?
– Конечно! Смотреть невозможно! Вот как у нас снимают хоккей?
– Настолько отвратительно?
– Не то слово. Залезут на самый последний ряд – и оттуда. Ни шайбу не разглядишь, ничего. Неплохо показывают из Питера и Ярославля. А вот смотрю Уфу с "Магниткой" – вообще непонятно, кто играет. Я-то еще ребят знаю по номерам, а обычный человек разве что-то поймет в этом кино?
– Самый странный дворец, в котором играли?
– Есть такой городок Питерборо. Это Онтарио, Канада. Там коробка была квадратная. Представили? Как ни брось – шайба вылетает на пятак. Можно было швырнуть самому себе – и бежать на пятак, догонять. Кому удавалось приспособиться – тот пользовался. Причем дворец древний-древний. Площадка крошечная. Наверное, тысяча столкновений за матч. После сидишь в раздевалке весь синий. Болит все, что можно.
– Самая чумовая раздевалка?
– В старом дворце Нижнего Новгорода. В 98-м году там места вообще не было. Форма после раскатки мокрая, сушить негде. Печка одна на всех. Кто первый коньки положил – тот и сушит. Понятно, что я, молодой парень, был не в первых рядах. Ужас какой-то.
– Годы спустя вы с Якушевым встретились. Высказал за отъезд?
– Да нет. Здоровались, ничего не высказывал.
– Наверное, забыл.
– Не думаю. Может, мне надо было что-то сказать? Вообще-то Якушев хорошо ко мне относился. Я почти сезон в первом звене провел! Вот этот вопрос до сих пор у меня в голове сидит: правильно я сделал, что уехал? Нет?
– Так и не поняли?
– Нет. Там много увидел, много узнал. А здесь мимо прошли все чемпионаты мира. Наверное, чемпионат мира – это все-таки повесомее. Пожалуй, надо было оставаться.
– За два года в Канаде – самый тяжелый день?
– Первый. Я летел туда один, вообще ничего не зная. Куда? Зачем? Куда идти в аэропорту? Какие-то русские меня сразу в оборот взяли. Видят растерянного мальчишку, подходят: "Чем-то помочь?" Показываешь билет, сразу выхватывают: "Секундочку!"
– И что?
– Помогают выписать посадочный талон. Возвращаются через три минуты: "Это стоит 60 долларов". Нагрели на первом же шагу. Ладно, отвечаю, держи…
– Сколько у вас с собой денег было?
– 400 долларов. Откуда тогда деньгам-то взяться? 99-й год!
– Сколько тогда зарабатывали в "Спартаке"?
– Вот как раз 400 и зарабатывал. Вез с собой ровно одну зарплату. Зато в Канаде язык выучил. Клуб нанял учителя – мы с Сашей Бутурлиным специально ездили, занимались. Довольно быстро освоили. А то сидели в раздевалке, только кивали.
В НАШЕЙ КОМАНДЕ БЫЛО 10 ТАФГАЕВ
– Как-то Дуг Гилмор подложил Таю Доми под подушку настоящее собачье дерьмо. Самая глупая шутка, с которой столкнулись вы?
– Кто-то из хоккеистов идет в туалет – и не смывает. В Америке это в порядке вещей.
– Самый интересный человек, с которым вас познакомила Канада?
– Жил в интересной семье – у них куча приемных детей. Один из пацанов играл в "Торонто". У хозяина было множество всяких профессий. Хозяйка преклонного возраста, но весь первый этаж заставлен ее тренажерами. Такие молодцы! Я в Россию вернулся – мы еще долго открытки друг другу слали. Часто вспоминаю это Рождество, праздники конфет, Хэллоуин…
– А из хоккейных людей – самый интересный?
– Знаменитый Дино Сиссарелли. Его семья – хозяева нашей команды. Сам он только-только закончил карьеру в "Детройте". Я смотрел и восхищался: вот это характер! Не такой великий мастер, но профессионализм просто лютый. В "Детройте" были звезды вроде Федорова, гении обыгрыша. А были те, кто на характере – вроде Сиссарелли. Король пятака.
– Проникся к вам?
– Мы вместе работали на запасном льду над некоторыми упражнениями. Лагеря еще не открылись, можно было заниматься индивидуально. Дино мне помогал, ему было под сорок. Но в какой же форме он был!
– Самое потрясающее место, которое там увидели?
– Как-то родителей в Торонто свозил, на Ниагарский водопад. Это словами не описать, надо видеть.
– Во сне Канада возвращается?
– Даже не во сне. Когда летом дома занимаюсь, готовлюсь к сезону. У меня в зале много фотографий как раз из Канады. Какие-то свитера, маечки, шайбы…
– Кстати! Что вам снится?
– Когда много хоккея – он и снится. Игры, игры, заново все переживаешь. Над нами же висит задача – "восьмерка", только об этом и разговоров… Казалось, прошлый год был плотный. А этот еще плотнее! Все по игре вровень, никто не вываливается. Даже с Ригой играем – очень приличная команда. Не понимаю, почему у них так мало очков. А в таблице плотность потрясающая. Вот сны с реальностью и переплетаются.
– За восьмерку биться тяжелее, чем за первые места?
– Намного. Каждый матч – как последний. Чуть оступился – тебя уже поджимают.
– Некоторые наши проходили в Америке через ошибку – кидались по незнанию на тафгая. Ну и огребали по полной.
– Да разное было! На предсезонке сталкивался даже не с тафгаями, а такими… "Околотафгаями". Вроде играющие, но могут с душой подраться. На предсезонке все себя показывают, драка за дракой. Третий период идет по полтора часа – пока все передерутся. Кто не мытьем, тот катаньем. А тут мы, европейцы, приехали, все голодные, на пятак лезем…
– Вас тренеры не подталкивали: "Максим, надо подраться вон с тем!"?
– Нет. Команда была удивительная. Нами руководил Марк Хантер, здоровенный дядька. Этих Хантеров несколько братьев, все любители агрессивного стиля, драк. В "Сарнию Стинг" набрали человек десять, заточенных под драки. Так что я был в этой очереди далеко не первый. Малейший повод – наши кидались биться. На лед летело все – шлемы, перчатки, клюшки… Но даже в этой кутерьме все выбирали соперника более-менее равного. Все в лиге друг друга знали, представляли возможности. На обычного игрока не кидались.
– Не встречали парней вроде Веро? С виду щупленький – а оказывается, придуман для драк…
– Думаю, это только у нас он был придуман для драк. Что в нем особенного? Саня Свитов долбил этого Веро как хотел. Приезжали же люди, действительно заточенные под драки. Все эти…
– Мирасти?
– Да, Мирасти, Яблонски. Под этих подставляться никому не хотелось. С ними-то ясно, вообще отмороженные. Головы нет! Не те виды спорта выбрали. Ну, пошел бы в бокс. Смотришь на него, не поймешь – в высоту он больше или вширь. Обратите внимание – все эти бойцы дружили, друг на друга особо не кидались.
– Помните, как Каспарайтис свернулся улиткой перед Назаровым?
– Кто ж не помнит?
– Вы бы так могли?
– Сворачиваться, мне кажется, как-то не очень хорошо. Уж лучше получить.
– Смотрелось забавно.
– Точно вам говорю – лучше получить, чем сворачиваться. Что угодно – но не так. Не вариант.
ЧУДИНОВ НЕДАВНО МНЕ ВРЕЗАЛ. ЗАПОМНИМ, ЗАПИШЕМ
– Последний страх, с которым справились?
– С дочкой катались на американских горках. Больше за нее боялся, придерживал. Дух захватывает! Вообще, отчаянные поступки – это не мое. С тарзанкой не прыгаю. И не буду. Пусть она тысячу человек выдержала – а на мне может оборваться.
– Самый подлый игрок, с которым сталкивались?
– Сейчас подлости меньше стало. Терпеть не могу, когда артистично падают. Меня это из равновесия выводит! Хотя и это уходит – штраф в 50 тысяч как-то остужает. Даже Прохоркин в "СЭ" говорит: "Я этого уже не делаю, деньгами наказывают". Говорят, в лиге будут вешать фотографии тех, кто этим увлекается. Так что тема отмирает. Иногда проскальзывает. Но это так, остатки.
– Кто был номер один в этих делах?
– Михайлов очень любил. Прям красиво получалось – все падал и падал.
– Самый памятный ваш силовой прием?
– Да многих ловил! Одного на ж*пу примешь, другому "вертушку" сделаешь… С Лео Комаровым мы постоянно лупились.
– Ну и подрались бы.
– Так договаривались подраться! Все никак не выходило. То одно, то другое, то на сменах разъедемся. А потом как-то вообще перестали друг друга трогать.
– Вы с удовольствием ждали драки с ним?
– А почему нет?
– Даже Андрей Назаров говорил – каждой новой драки ждал с опаской.
– Да хотелось мне этого Комарова проверить! Вот он толкается, да? Толкаться-то – дело нехитрое. А как насчет подраться? Это ж совсем другое! В Питере лавки рядом, стекла не было. Оба на эмоциях, он кричит: "Давай, давай!" Тут удаление случилось, разошлись по сменам. Так и не подрались.
– У вас никогда не было страха – получить в физиономию?
– Нет. А чего бояться? Ну, получил и получил. Бывает.
– А против вас – самый лихой силовой прием?
– Не только ж мне подкалывать народ, и меня подкалывали… Вот недавно Чудинов неплохо так подпустил в центр – и дал мне. Да-а, было… Ну и не страшно. Встал да поехал. Запомним. Запишем.
– Вы прямо как Саймон. Того как-то уложил в Америке Уланов. Так приехав в Россию, Крис первым делом отыскал Уланова на площадке и долг вернул. Вы тоже храните в памяти тех, кто обидел?
– Ну а почему нет? Но без злобы помню, спокойно. Ничего, сыграем еще. Увидимся.
ПИГАНОВИЧ – ИДИОТ
– Шрам у вас над губой. О чем память?
– Да шайба попала…
– Что за ощущения, когда шайба попадает в лицо?
– Сразу мысль: сейчас надо зашиваться. Вот и все ощущения. Попало и попало… Тут же в раздевалке заштопали – и бегом на лед.
– Не так уж боль?
– По-настоящему больно было, когда плечо себе вывернул лет пятнадцать назад в Турнире четырех, за сборную играл. Прямо во второй смене случилось. Остальное – ерунда!
– Зубы вам не выбивали?
– Пиганович сразу шесть сломал. Одним махом.
– Как это?
– Ну, если человек идиот – что сделаешь?
– Клюшкой?
– Да, клюшкой засадил. Бестолковый человек. Если ума нет – что сделаешь? Ничего не сделаешь…
– Говорили с ним потом?
– Не о чем мне с ним говорить!
– Мне кажется, три выбитых зуба – это уже кошмар. А шесть – просто смертельный случай.
– Ну, ничего… Больно, конечно. Встал и пошел. На следующий день все шесть сделал, он сломал, а не выбил. Можно было нарастить. Только играть пришлось в маске.
– Вы меня поражаете реакцией на травмы. А кто поражал вас?
– Был такой защитник – Андрей Яханов. В Уфе вместе играли. Ему лицо вообще коньком перерезали, до сих пор здоровенный шрам. Так он даже внимания не обратил. Едет себе. А за ним – кровавый след… Даже я вздрогнул от этой картины!
– Сильно.
– Меня Николаев тренировал, "Сеич".
– Который одной своей команде рассказал, что в 40 лет подтягивался на одной руке – и моментально получил кличку "Судорога".
– Да, я что-то слышал. Так вот он рассказывал, что играл со сломанной ногой – вставлял ложу, привязывал к месту перелома.
– Верите?
– Что-то не верится. Не представляю, как такое возможно. Если голеностоп травмирован – его же раздует, правильно? Как коньки надевать? Нога не влезет!
– Николаев в Ярославле после неудачных матчей своей команде прямо в автобусе порнокассету ставил: "Смотрите. С вами сегодня делали приблизительно то же самое".
– Нам он в Уфе только хоккей ставил, а это пострашнее.
– Разделяю ваш ход мыслей.
– Могли с выезда ехать часов пять – а Сеич все проигранный матч крутит. С паузами, разборами. В микрофон так орет, что заснуть невозможно. Ребятам пива хочется попить на заднем сидении, поспать. Куда там! Сеич ошибки ищет: "Вот как ты здесь сыграл?!" Но автобус – это еще не беда. Как-то собрание устроил на 3 часа.
– Даже мы с вами говорим всего два. О чем можно рассуждать три?
– Товарищеский матч с Нижнекамском посмотрели полтора раза. Минут двадцать я еще помню, потом стал отключаться. Какой-то кошмар был, домой приехал в 11 часов вечера.
– Кто у Николаева был чемпионом по критике?
– Третье-четвертое звено. Как бы первые два не сыграли – их не трогал.
– Представляю, как кроссами вас изводил.
– Кроссами нас изводил Михалев, царство небесное. Самый жуткий был при нем. Кажется, 2003-й год, Геленджик. Жара лютая, в тени градусов сорок. Но бежали мы по солнцу 14 километров, через поле. Страшнее испытания не помню.
– Говорят, в каждой команде есть человек вроде Павла Буре – один кросс быстрее всех пробежит и второй попросит.
– Это точно – в любой! В том кроссе отличился Серега Бердников. Ему под тридцать было, но бегал как заведенный. Нам еще полчаса остается, а он уже добежал. Сибиряк, здоровьем не обижен. Вообще не уставал.
УЕЗЖАЛ С 400 ДОЛЛАРОВ – ВЕРНУЛСЯ НА 8 ТЫСЯЧ
– Не отговаривали вас канадские старики возвращаться в Россию?
– Я стоял перед выбором – остаться еще на год в Канаде или рвануть в Москву. В России радикально изменились условия. Уезжал с 400 долларов в месяц – а здесь стали платить по 8 тысяч. Несопоставимые деньги! В Канаде мне за 8 тысяч надо было год работать.
– Первая зарплата после возвращения?
– Да вот как раз 8 тысяч. На карточку ухнула огромная сумма. Девать их было некуда! Я думал: неужели такое будет обваливаться всякий месяц?
– Без обмана?
– Случалось – где-то обманули, где-то подрезали непонятно за что. Контракты были не защищенные. Так, бумажка. Даже судиться не пойдешь.
– Самый тяжелый случай столкновения с обманом в вашей жизни?
– Не с обманом, а с решением. Но это очень странно.
– Догадываюсь, о чем вы.
– В "Спартаке" у меня был гарантированный контракт. Вдруг вызывают: "Знаешь, мы приняли решение – твои цифры срезаем на 20 процентов". Я был потрясен!
– Сезон-то был удачный.
– Просто отличный, в сборную вызывали регулярно. Все идет! Но если у меня сезон хороший – это не значит, что у всех он такой был. В том "Спартаке" было, кому урезать. Из наших иностранцев ни с кого не срезали. Ни с Радивоевича, ни с Баранки…
– Почему?
– Вот знать бы – почему? Этот вопрос Яковенко задайте, если увидите. Почему-то он и его помощник, нынешний агент… Как же фамилия-то… Не помню. Вот они все решили. Мне тоже интересно – почему?
– Не задавали вопрос?
– Да ну… Бесполезно!
– Вы им ответили: "Тогда ухожу". Как отреагировали?
– Очень спокойно. Сказали: "Только, пожалуйста, в газетах ничего не говори. А то мало ли, расскажешь – а болельщики неправильно поймут…"
– Как интересно.
– Отвечаю им: "А что они "не поймут"? Тогда расскажите вы! Напишите: "Мы решили срезать по таким-то причинам. Я с удовольствием почитаю. Потом отвечу". Получилось же, меня выставили в таком свете – Рыбин чем-то недоволен. Болельщики подходили с вопросами, им отвечал: "Вот чем я могу быть недоволен? У меня есть действующий контракт. Я его подписал, все устраивает. Разве я просил больше? Нет. Но зачем же трогать то, о чем договорились?" Ладно бы, я провалил сезон и было, за что срезать!
– В общем, держаться за клуб не стали.
– А что держаться – если меня зовет Петербург и предлагает огромные деньги? Давали-то гораздо больше! Но я никуда не собирался уезжать. Точно остался бы в "Спартаке" и играл. Из этой команды хотел попасть на чемпионат мира. Для меня это очень важно было.
– Я перечитал кучу заметок про вас. В ту пору Рыбина выставляли рвачом. Читали?
– Читал, куда деваться. Вот, к сожалению, такие люди… Даже не знаю, каким словом назвать, чтоб сильно не обидеть. Как я могу быть рвачом? Как могу взять больше, чем записано в контракте? Подписал его за год до этого. "Спартак" от меня отказывается. Сказано было: "Или соглашаешься на уменьшение суммы, или мы тебя убираем". Ну и убрали. Что я сделал?
– Все знают, что вы сделали.
– Правильно. Нашел себе новое место. В чем я "рвач"?
– Обидно было читать те заметки? Родня ваша все это тоже листала.
– Да дело-то не в родне. Дело в болельщиках, которые просто не понимали, что происходит. Им главное – осудить. Вот и сидят, лупят по клавиатуре. С того момента я перестал читать прессу. Спартаковские фанаты что-то хотели мне сказать. Но лучше было встречаться с руководством и задавать вопросы им.
– О какой сумме шла речь? 20 процентов – это сколько?
– Около 5 миллионов рублей.
– Но вы-то оказались в выигрыше со всех сторон. Во сколько раз выросла зарплата в СКА?
– Процентов на семьдесят. Хорошо выросла, что и говорить. Я был доволен. Но вопрос до сих пор: вот как люди могут так легко взять и расстаться после отличного сезона? Даже для "Спартака" тот год был прекрасным!
– Даже версии нет – почему с вами так обошлись?
– Год-то кризисный был. Лига передала – "можете на свое усмотрение срезать". В "Спартаке" усмотрели, что как раз на мне можно сэкономить. Вот сидели в клубе два дельца, они в курсе. Помню, как это было обставлено: я зашел в абсолютно прокуренный кабинет, эти начали какую-то ерунду толкать. Говорить, что это "вынужденная мера" какая-то…
– Дослушали?
– Не стал дослушивать. Прервал: "Давайте, созванивайтесь со Ржигой. Решайте. Мне – без разницы. Я на уступки не пойду, это глупо".
– Значит, поступили приблизительно, как Каспарайтис? Только очки не поправили?
– Да кому там поправлять-то, по большому счету… Если они что-то решили – не буду же просить: "Вы этого не делайте"? Все, нет проблем. Давайте расставаться.
– Собственный агент вас никогда не подводил?
– У меня отличный агент. Общаемся много-много лет. Я еще совсем мальчишкой был, когда познакомились. Хотя подходили и другие, какие-то авантюристы. Один из Монреаля все щитки, наплечники привозил: "Подпиши со мной!"
В "СПАРТАКЕ" ЕЗДИЛ НА "ОКЕ"
– Самый большой нераскрывшийся талант на вашей памяти?
– Жердев. Потенциал невероятный. Совсем другая карьера должна была сложиться. Еще Никита Филатов. Обладая таким даром, играют совсем не в тех командах, где должны были. А ребята в самом расцвете.
– Самые фантастические руки, с которыми сталкивались?
– Даже думать не буду – Саша Королюк! Это великий хоккеист. Я не уставал поражаться, ему любую шайбу кинь – он ее примет. Хоть по льду пусти, хоть по воздуху, пусть она кувыркается… А ногами принимает еще лучше, чем клюшкой.
– Он, кажется, одиннадцатый ребенок в семье.
– Да? Не знал. Мы познакомились в Питере. Стал присматриваться – а Королюк невероятно следит за собой, за питанием, режимом. В "Югру" уехал – ему почти сорок было. А кто б ему эти годы дал? Даже сейчас заяви за любую команду – везде заиграет.
– Самый светлый человек, которого встретили в хоккее?
– Алексей Яшин. Это такая доброта!
– В самом деле?
– Да конечно. Яшин – это взрослый ребенок. Искрений, открытый человек. Одно удовольствие за столом вместе оказаться, поговорить. Действительно, светлый.
– За 20 сезонов в хоккее – перелет, о котором вспоминаете с содроганием?
– Я старые перелеты вспоминаю. Рейсовым самолетом чешешь в Хабаровск, все давятся – мешки, куртки… А страшно мне было один раз – я ж играл в "Ладе", когда наш самолет улететь не смог.
– Не так давно из Риги? На Артиса Аболса это произвело огромное впечатление, рассказывал мне.
– Так у него аэрофобия – понятно, что произвело! В каждой команде есть человек, который жутко боится летать. В "Спартаке" Димка Уппер таким был. Женька Монс такой же. Им каждый полет как каторга. А в Риге двигатель не вышел на заданную мощность. С полосы куда-то съехали. Очень неприятно. Особенно тем, кто в окно смотрел.
– А вы?
– Я уже лежал, почти заснул. Мне проще далось.
– Допустим, есть возможность исправить в жизни три ошибки. На каких остановились бы?
– Не поехал бы в Канаду. Второе – если уж туда уехал, то не стал бы возвращаться. Задержался бы на несколько лет. А третье – не поехал бы в Омск.
– Что ж поехали?
– А условия сумасшедшие предложили. Но там по большому счету не играл.
– Последний человек, которому завидовали?
– Максу Сушинскому. Это даже не зависть, а удивление и радость. Из простого автосервиса превратиться в такого монстра! Да, это точно не зависть. Понимание – вот так и надо заниматься бизнесом.
– Скидку у него получили?
– А как же? Стандартную, кахаэловскую. 10 процентов. Но это не от него, а от лиги. А лично для меня Сушинский делает те условия, которые может. Всегда идет навстречу. Я несколько "Мерседесов" у него брал.
– Перед входом у него стоит за 20 миллионов.
– Нет, что вы! У меня все намного скромнее. Вообще, машины с возрастом отошли на второй план. Лучше в квартиру вложиться. Чтоб дом был с бассейном, а не автомобиль за 20 миллионов…
– Значит, будет дом с бассейном?
– Уже есть!
– Тоже в Жуковском?
– Неподалеку.
– Самая дурацкая машина в вашей жизни?
– Да я все свои машины любил. Включая "Оку".
– Ездили на "Оке"?!
– Ну да, еще в "Спартаке". Не сразу ж в "Мерседес" прыгать. Брат мне ее отдал: "Катайся!" – ну и пылил на ней года полтора. Она вообще не ломалась.
– Я как-то сел в "Оку". Ощущение, будто в тазу с горки катишься.
– А ничего страшного. Главное, "таз" катится. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
– Самая нелепая покупка из серьезных?
– В юности мог пойти и купить дорогущий автомобиль – вместо того, чтобы вложиться в квартиру. Как-то соблазнился, Porsche взял. Не смог устоять. Так за эти деньги в Жуковском "трешку" можно было приобрести.
– Ну и как вам Porsche?
– Невероятно удобная машина. Просто восторг.
– Лучшая машина, которая побывала в ваших руках?
– Вот тот Porsche мне в душу запал. Какое-то чудо по управляемости.
– Что ж сменили на "Мерседес"?
– А это скорее машина жены. Пусть ездит, на чем нравится. Я-то могу на чем угодно. Говорю же, меня автомобили больше не заводят.
У МЕНЯ 4 МОТОЦИКЛА. ВЕСНОЙ КУПЛЮ ПЯТЫЙ
– Будь вы журналистом – первый человек, к которому отправились бы на интервью?
– Все бы сделал, чтоб попасть к Путину.
– А из спортсменов?
– Дацюк. Или Каспарайтис.
– Вы когда-то любили тяжелый рок.
– Люблю до сих пор.
– Лучший концерт, на котором побывали?
– В "Крокусе" ходил на концерт Басты с симфоническим оркестром. Это рэп, правда. Очень понравилось, такая музыка! Вот с "Ленинградом" все никак не встретимся. Очень хочу попасть. То я на сборах, то у них концерт в Красноярске.
– Концерт-разочарование в вашей жизни был?
– Нет. Я даже на "Золотой граммофон" ходил – тоже понравилось.
– Три вещи, которые не умеете, но очень хотели бы научиться?
– Мебель собирать.
– О, понимаю вас. Недавно собирал этажерку из "Икеи". Это испытание.
– Ха! Вот и у меня то же самое! Иногда как придет, разложишь на полу – холодный пот от этих схем. Такие "конструкторы" попадаются…
– Еще?
– Еще кое о чем мечтал, но уже научился.
– Это о чем же?
– Всю жизнь хотел научиться мотоцикл вводить.
– Купили?
– Четыре штуки. Я фанат этого дела. Мечта детства сбылась, освоил! Страшно было, но в Нижнекамске решился – просто купил спортивный 600-кубовый Suzuki, сел и поехал. Вот ту первую поездку никогда не забуду. Страшно, дури в этом мотоцикле много. Одно неверное движение – и не знаешь, куда он уедет. Может, уже без тебя. Хотя какой же он был красивый! Такой адреналин! Сейчас с теми ребятами, у которых брал первый мотоцикл, поддерживаю отношения. Здорово мне помогли.
– Человек не считается мотоциклистом, пока собственный мотоцикл на него хотя бы раз не завалится.
– Да ну, что за глупости! Что, обязательно надо уронить? Жалко, мотоцикл-то дорогой, хороший. Хотя я ронял.
– С годами тяга к мотоциклам не отпускает?
– Становится только сильнее. Обожаю все, что касается мотоциклов – хорошая одежда, шлемы… Вот только от спортивных, быстрых, отказался. Перешел на чопперы: сел спокойно, поехал. Никаких пробок, смотришь по сторонам, ветерок… Кайф.
– Когда отпустил страх?
– Не отпустил до сих пор. Это хорошо. Пограничные ситуации случались, машина впереди резковато тормозила. Или перестраивалась, не включая поворотник. Мотоцикл учит соображать на дороге.
– С кем в хоккейном мире можете говорить о мотоциклах – и быть понятым?
– С доктором "Северстали" Сергеем Винниковым. У него роскошный "Харлей".
– Спортивный?
– Нет, добротный чоппер. Вот с ним часто обсуждаем разные модели.
– "Харлей" его попробовали?
– Нет. Это неправильно – чужую технику пробовать. Говорят же, "сел – купил"… Мотоциклов-то хороших много. Для меня главное – надежность. А значит, это "японцы". Хотя что-то я тестировал. Попробовал, например, мотоцикл BMW.
– Ощущение?
– Вообще не мое!
– В чем?
– Совсем быстрый. Безбашенный. Неудобный. Ручка газа настолько чуткая, что мотоцикл просто выпрыгивает. Тормоза лютые – чуть нажал, он просто вкапывается. Если пережмешь, вылетаешь.
– Когда будет новый мотоцикл в вашей жизни?
– Весной. Куплю какой-нибудь городской, не тяжелый. Скорее всего, "Кавасаки".
– Шлем у вас тоже особенный?
– Под каждый мотоцикл – свой. Где-то открытый, где-то – закрытый. Все профессиональные, с полной защитой головы. Смотря как нужно двигаться. Классный шлем стоит от 30 тысяч.
– Расписывать их отдаете – как вратари?
– Я покупаю уже расписанные. Важно, чтоб яркие были. На дороге хорошо видно.
НЕ МОГУ СИДЕТЬ НА ЗАДНИЦЕ РОВНО
– Даниил Марков рассказывал – однажды чуть не бросился с кулаками на тренера. Вы хоть раз был близки к тому же?
– Пожалуй, нет…
– Даже когда Ялонен в СКА над вами издевался?
– Ах, Ялонен… Ну, Ялонена, наверное, можно было. Это да. Правда, тот меня сразу "зарубил", как-то с первого дня я ему не понравился. Но я и не баба, чтобы ему нравиться.
– Говорить пытались?
– Как-то разговаривали. Ялонен ответил: "Просто не вижу тебя в команде". Все, на этом разговор окончился. Ты спросил – тебе ответили.
– Сквозь вас смотрел?
– Ну да! А о чем говорить – если тебя не видят?
– Никакой возможности доказать?
– А как – если тебе дают играть по 3 минуты? Ничего не докажешь! Любая ошибка – все, до свидания. Снова присел.
– Обидно-то как.
– Обиднее было в Нижнекамске.
– А что там?
– Случай, когда нашего тренера Олега Микульчика выгнали. За то, что человек сказал правду. О том, что иностранцы в "Нефтехимике" очень слабые. Не помогают, а вредят команде. Вот это Микульчик высказал в лицо генеральному менеджеру.
– Левицкому?
– Ага. За это его убрали. Крикунов приходит на тренировку, нам рассказывает. Я – капитан команды. Говорю: "Можно, попробуем заступиться? Вдруг оставят?" – "Ну, попробуйте…"
– Говорили с президентом?
– Да. Тот не ответил. Хотя я капитан команды. Звоню, наверное, не для того, чтоб узнать, как у него дела, а по какому-то поводу.
– Микульчика так любили в команде?
– Сильно уважали. Мужик с большой буквы. Все в лицо говорил, никаких вокруг да около. Очень ценное качество. Это ведь нормальная практика – когда коллектив хочет, чтоб кто-то остался в команде…
– Вас не поняли?
– Я после этой истории сразу перестал попадать в состав. То ли Левицкий, то ли президент это устроил. Очень непрофессионально и странно выглядело. Впрочем, в "Нефтехимике" у руля было много дилетантов. Можно было отсидеться на заднице ровно. Но я не такой человек!
– Похвально.
– Это просто непорядочно было бы по отношению к Микульчику, которого уважаю. Который ко мне хорошо относился. Я просто не имел права отсидеться в стороне. Может, Левицкий обиделся, что мимо него прошли. Сразу пошли наверх заступаться. Левицкий – тоже уникальный человек…
– Что там уникального?
– С тараканами в голове.
– Какой-то он чудной.
– Вот эта "чудность" не помешала ему, скажу так, аккуратно вывести меня из состава. Под какими-то непонятными предлогами. Спрашиваю: "Какая причина, почему я не играю?" – "Сверху сказали – не ставить…" Ну и с кого мне спрашивать? А с другой стороны – совесть чиста. Перед самим собой я честен. Сами знаете что было дальше.
– Что?
– Перед самым Новым годом убрали самого Крикунова. Снова мы пошли заступаться. Это тоже не понравилось.
– Из всех иностранцев "Нефтехимика" – самый комичный?
– Был такой персонаж – Тим Кеннеди. Потом в "Йокерит" ушел. Вообще непонятно, зачем такие приезжают. Таких ребят своих полно, уж точно не хуже.
– Вообще ничего не умел?
– Ну… Мне кажется, ему было просто тяжело в Нижнекамске. Не совсем понимал, что от него хотят, что он хочет.
– Замкнулся?
– Наверное. Хотя с другой стороны – что замыкаться, если нормальные премии и отличная зарплата? У иностранцев по определению все хорошо с деньгами. В своей АХЛ он и близок не был бы к таким. Я вообще не понимаю – о чем они переживают? Если тебе тяжело – привези семью!
– В АХЛ сколько бы такой зарабатывал?
– 50 тысяч "грязными" в год – красная цена! Не выше!
– Возвращаясь к СКА – какое качество Ялонена вас особенно раздражало?
– Да так тоже нельзя говорить. Ну, не ставил меня. На самом-то деле – хороший тренер!
– Что вы говорите.
– Тренировки хорошие, интересные. Разборы игры отличные. Как психолог тоже в порядке. 0:3 "горели" "Динамо" в плей-офф, а он все равно заводил: "Можно спасти серию!" В его систему я не попал – да и не мог попасть, раз сразу перестал ставить. Но поливать не хочу.
– Уходя, вы сказали: "Ялонену руки не подам".
– Ялонен мог бы чуть порядочнее ко мне отнестись. А то за три дня до окончания переходов приглашает: "Не хочешь команду поменять?" А как мне ее менять? Скажи в начале декабря – да никаких проблем! Я бы спокойно ушел и ни о чем не жалел бы. Но не за три же дня. Вот и что мне ему руку подавать?
– Сегодня тоже не подали бы?
– Он что, друг мне?
– Кто у Ялонена был любимцем?
– Да у него, по моему, больше "нелюбимцев" было… К Илье Ковальчуку он нормально относился, к Торесену. Со шведами вроде ладил.
– Я вычитал – в тот год у вас случилась еще и семейная трагедия. Что случилось?
– Сначала мама умерла, а вскоре и отец. Если с папой более-менее ясно было, то с мамой все неожиданно произошло.
– Как вообще играть после такого?
– Это не объяснить. Я и сейчас вспоминаю об этом каждую секунду. Постоянно перебираешь в памяти каике-то моменты, разговоры… Фотографии стоят – их же не уберешь в шкаф, чтоб забыть. Наткнешься глазами, начинаешь мысленно разговаривать с родителями. Первые полгода – это было вообще ужасно. Потом чуть улеглось.
ДОПИНГ
– Ввести в Google ваше имя-фамилию – сразу вылезает история про допинг и дисквалификацию. Помните, как узнали про положительную пробу?
– Я как раз в сборной был у Билялетдинова. Вызвали да сказали. Я поначалу вообще не понял, о чем речь. Наверное, какая-то ошибка? Откуда это могло взяться? Я дней за десять знал, что в сборную поеду, потом в Европу. Не в первый же раз. Зачем буду жрать что-то?
– Думаете, ошибка?
– Если нашли – значит, что-то было.
– Вы тогда произнесли: "О том, что случилось на самом деле, расскажу только руководству". А руководство потом проболталось – мол, выпили какое-то лекарство от простуды.
– Да сложно сказать! История до сих пор не очень понятная. Винить могу только себя. Только если бы было что-то серьезное, впаяли бы 2 года и разговаривать не стали. А я получил три месяца. Если помните, в тот же момент поймали Белова с чем-то более серьезным. Но почему-то скандал никто не устраивал. А вот шумиха со мной кому-то оказалась нужна.
– Сильно расстроила вас эта история? Или 3 месяца – такая ерунда, что прошло по касательной?
– Было очень неприятно. Столько друзей, знакомых. Зачем мне этот ярлык? Совсем не нужен! Никаких оправданий не ищу. 3 месяца – ну прошли и прошли. Это ж не 2 года. Вот Данису было тяжело, когда узнал. Возраст был не тот, чтобы ждать.
– Многие люди тогда открылись с неожиданной стороны?
– Некоторые товарищи из ФХР принципиально хотели "утопить". Добивались, чтоб получил двухгодичную. До меня новости доходили из кулуаров. Хотя давать двухгодичную было не за что.
– Чем руководствовались?
– Знать бы. Я не пересекался с этим товарищем никаким боком.
– Зато эта история поспособствовала одному любопытному знакомству…
– Вы про Владимира Буре?
– Да. Вы же с ним занимались индивидуально?
– Совершенно верно.
– Есть два мнения. Кто-то говорит, Буре – выдающийся тренер по физподготовке. Другие считают, ничего нового и интересного. Занятия с советскими ржавыми гирями.
– Буре дает тяжелейшую работу. Гири – не гири, но выдержать сложно. Столько забегов в горку! Чтоб к такому приступать, надо набрать процентов 60-70 от своей идеальной формы. В компании ты подустал – можешь передохнуть. А тут один на один, не расслабишься. Я и напротив Буре.
– Самое неожиданное, с чем тогда столкнулись?
– Одни неожиданности! То, что мне прежде казалось кроссом, у Буре считается "разминкой".
– Сколько ж вы занимались?
– По три с половиной часа в Ступино. Потом я в Америку специально к нему отправился, жил по соседству. Там еще месяц пахал. График такой: 60 раз бежишь в горку, потом полтора часа тягаешь штангу. Два часа только в зале. Это не считая льда.
– Выдерживали?
– Не представляю, как – но выдерживал.
– После такого могли на "мистера Вселенную" заявляться.
– С такой подготовкой на что угодно можно заявляться. Вернулся в такой форме, что ее еще на год хватило. Чувствовал себя потрясающе. Но все уперлось в Ялонена – и та предсезонка сошла на нет. Скоро в Америку поеду с сыном, пусть Буре теперь с ним поработает. Немного графики не совпадают – ехать заниматься стоит во второй половине июля. Если в июне – смысла никакого. У сына сезон начинается в сентябре.
– Продолжаете общаться с Буре?
– Да, переписываемся. Он только оправился после инсульта.
ЧТО ОН ОРЕТ-ТО?
– Кажется, вам очень нравился тренер Барри Смит.
– Это правда. Какое-то особенное видение, подход к тренировкам.
– Поняли для себя – почему у него в России вообще не пошло?
– Переизбыток игроков – приблизительно как в СКА и ЦСКА сейчас. Например, был в команде швед Нильс Экман. Очень сильный крайний нападающий, просто отличный! Так его в ХК ВМФ отправляли. Потому что места нет. А зарплата запредельная. В СКА у иностранцев других не было. Барри Смит работал в "Детройте", прекрасно знает – два звена делают результат, третье на подхвате. Четвертое всех долбит. Зачем столько сильных хоккеистов собирать разом?
– Ржига – сильный тренер?
– Мотиватор блестящий. Тренироваться у него очень интересно, постоянно все новое. Старался отыскивать психологические трюки. В "Спартаке" я две забиваю, приходим в раздевалку – Ржига как начинает на меня орать! У всей команды глаза круглые.
– Вот это психолог.
– Я сижу, тоже понять не могу: что он орет-то?! Потом все расходятся, он отзывает и шепотом: "Макс, ты извини, я накричал. Это чтоб команду завести".
– О вас он как-то отозвался: "Рыбин потерял скромность". О чем это?
– Скромность?! Не представляю. Да я никогда скромным-то не был. Прям самому интересно. Сам-то Ржига мог пошуметь. Он точно скромностью не отличался. Хорошо, клюшкой по лавке не лупил, пиццу не кидал в стену, как мои тренеры в Канаде.
