Заплатил, чтобы уйти из ЦСКА, вернул пиво в командный автобус. Интервью «Железного человека»
Таких денег никогда не получал
— Этой весной вы подписали самый большой контракт в своей карьере? По нашим данным, вы получите 75 миллионов за два сезона в Екатеринбурге.
— Да, раньше таких денег не получал никогда. Но не стоит переживать, что это на мне скажется в плохую сторону. У меня семья, двое детей, да и возраст уже такой, что ко всему относишься спокойно. Задача остается прежней: делать свою работу, быть максимально полезным для команды.
— Уже присмотрели что-то из больших покупок?
— Мы живем с семьей в маленькой квартире, так что, наверное, будем думать о том, чтобы улучшить свои жилищные условия. Но вы же знаете, сколько стоят квартиры в Москве.
— Мы с вами встречаемся в начале июня. Вы уже вовсю тренируетесь, но болело ли у вас что-то по утрам во время отпуска? Все-таки это не шутка — принимать на себя такое количество бросков.
— Ничего не болит. Начинают ныть мышцы, если долго отдыхаешь. Но вы не это имеете в виду, да?
— Конечно.
— На самом деле, все не так плохо. Если после какого-то броска что-то болит недели две, то это ушиб, видимо, куда-то серьезно попало. Но потом проходит.
— Один из блокированных бросков пришелся вам в голову. Бывает. Но вы же вернулись на площадку. Зачем?
— Да там ничего страшного не было. Небольшое рассечение. Мы же с докторами пришли в раздевалку, осмотрели рану. Даже швы накладывать не пришлось, настолько незначительным было повреждение. Подклеили пластырем, да и все.
— Но это рассечение. Никто бы вас не осудил, останься вы в раздевалке.
— Так я чувствовал, что могу вернуться, какой смысл было уходить? Кроме того, «Нефтехимик» боролся за место в плей-офф. Если вы помните, то мы обошли «Трактор» в борьбе за восьмерку по дополнительным показателям, набрав равное количество очков. И в том матче, когда мне попали в голову, наша команда взяла один балл. Все было не зря.
— Вы проигнорировали возможное сотрясение. С этим не шутят.
— Согласен. Но у меня как-то было сотрясение. В такой момент ты как минимум на секунду теряешься, но я чувствовал себя вполне сносно, в глазах не темнело. Просто шла кровь.
«Вы кого мне прислали?»
— От последнего матча в ВХЛ, до звания Железного человека КХЛ прошло менее трех лет. В октябре 2020 года вы сыграли за «Звезду», а потом уже окончательно перешли в главную лигу. Но вам уже было 26 лет. Знаете, немногим в таком возрасте удавалось сделать шаг вперед.
— Но в ВХЛ я все равно играл не так много. В сезоне-2018/19 меня отправляли из «Сочи» в «Рязань». Один раз — из-за ситуации, связанной с моим контрактом. Тогда в южном клубе был Рашид Хабибуллин, и возникло непонимание. Один раз меня отправили в «вышку», когда я не попадал в состав. Но там сразу сказали, что еду на одну неделю, проведу три матча и вернусь. Так, собственно, и получилось.
— Все равно удар.
— В «Рязани» интересно все было. Главным был Павел Десятков, который в этом году дошел до финала Кубка Петрова с «Соколом». Приезжаю, тренер меня вызывает к себе и говорит: «Кирилл, я сам играл и прекрасно понимаю, как тяжело приезжать в ВХЛ. Просто сделай на льду все, что от тебя зависит, а я постараюсь, чтобы тебя забрали обратно в КХЛ, как можно быстрее».
— Поддержал.
— Но я бы играл на пределе, у меня в этом смысле не было никаких мыслей поберечь себя. Не страдаю фигней в таких случаях. Мы тогда выиграли все три матча, причем у серьезных соперников — питерского «Динамо», «Рубина» и «Югры». И тут меня снова Павел Десятков вызывает.
— Чего это?
— Я тоже напрягся. Так часто с главными вообще не разговаривал, а тут вторая встреча за короткий срок. Десятков предлагает сесть, сам берет телефон и набирает Сергея Зубова в «Сочи».
— И что говорит?
— «Вы кого мне прислали? Это сильнейший защитник из тех, кого я видел, он не должен играть в ВХЛ, забирайте его обратно». И уже через несколько минут после этого звонка меня набрали из клуба и сказали возвращаться.
— Десятков — легенда.
— Я очень рад, что в этом сезоне он дошел до финала в ВХЛ, а сейчас получил шанс на работу в КХЛ и будет помогать в «Ладе». Честный тренер и мужик.
Нижнекамск — прекрасное место
— Но сезон-2020/21 вы начинали в «Звезде» и провели там полтора месяца без каких-либо шансов.
— Я принадлежал ЦСКА и после «Сочи» мог вернуться только тогда. За неделю до начала сборов мне позвонили из клуба и сообщили, что начинаю в высшей лиге. Тогда напросился на встречу с Игорем Никитиным и спросил, рассчитывает ли он на меня в сезоне. Главный тренер и тут оказался предельно честен. Ты, говорит, Кирилл — хороший защитник, но я не вижу тебя в своей команде. Это нормальные слова, никаких обид. Причем тренер пообещал, что обязательно скажет о своем решении руководству, чтобы ускорить трансфер. То есть мне надо было просто найти клуб в КХЛ, чем я и занимался.
— Ходили разговоры, что вы продали машину, чтобы уйти из ЦСКА.
— Там не так было. Армейцы за меня просили пять миллионов. Я предложил — давайте продам машину, возьму из сбережений и заплачу необходимую сумму. Но в клубе мне сказали, что так не делается, они должны эти деньги провести официально, а если придет хоккеист, то это невозможно оформить. В итоге я все равно заплатил. «Нефтехимик» взял меня, но из зарплаты у меня вычли эти пять миллионов. Первый год я играл в Нижнекамске за минимальную зарплату в 300 тысяч рублей, но был абсолютно всем доволен. Потому что прекрасно понимал, что если задержусь в ВХЛ на весь сезон, то потом не выберусь.
— Насколько я помню, и переезд в Нижнекамск не сразу получился.
— Дважды они отказывались от варианта с моим приглашением, но когда появился вариант, что трансфер оплачу самостоятельно, согласились.
— Еще у вас в карьере был недолгий период в «Тамбове». Считается, что это одно из самых хмурых мест в ВХЛ.
— Так и есть. Нет, команда нормальная, пацаны отличные. Я приехал на пару матчей, мы их проиграли и после второго поражения целый час катались по площадке. Мало веселого.
— В Нижнекамске вы провели три года. Каково жить в этом городе уроженцу Москвы?
— Прекрасно. Это сейчас во время отпуска я езжу с тренировочной арены домой почти два часа. Там ты за 15 минут можешь объехать весь город. Шикарная база, одна из лучших в стране. Конечно, в Ярославле или Казани со мной могут поспорить, но по мне, так она идеальна. Отличное питание, готовят там с любовью, по-домашнему. Прекрасные номера, где тоже сделано все максимально уютно. Ты в любой момент можешь пойти поплавать в бассейне. Когда приехала семья, то мы потом перебрались в квартиру. Как раз Ильдара Шиксатдарова обменяли, и я вселился вместо него.
— А некоторые снимали квартиру в Набережных Челнах.
— Я рассматривал такую возможность. Но потом понял, что нет никакого смысла проводить слишком много времени в дороге каждый день, да и в Нижнекамске подвернулся вариант.
— Раньше все жаловались, что в городе только одно место, куда можно сходить, поужинать, хоть немного отвлечься от хоккея.
— Сейчас их семь-восемь, так что не все так плохо. В городе прекрасные люди, рассказываешь кому-то про московские пробки, так они удивляются, мол, зачем вам все это надо.
«Автомобилист» предложил прекрасные условия
— Вы уходите из «Нефтехимика» и переезжаете в «Автомобилист». Насколько я слышал, нижнекамцы могли оставить вас в команде, но упустили свой шанс еще в середине сезона.
— Я ждал предложение о контракте с клубом еще год назад. Мы вышли в плей-офф, считал, что провел неплохой сезон, и был готов заключить с клубом новое соглашение. Ждали с агентом, когда в клубе вспомнят обо мне, но никаких попыток у «Нефтехимика» не было. Только в декабре мне позвонили и предложили контракт. Но сумма была слишком маленькая.
— Тем более вы уже стали ключевой фигурой обороны «Нефтехимика».
— Я себя справедливо оцениваю, работу стараюсь выполнять честно. Но мне предложили совсем несерьезные деньги.
— В клубе говорят, что предлагали нормальный контракт.
— Это уже случилось позже. Первые два предложения меня вообще не устроили, а затем мы с агентом решили этот вопрос перенести на весну. Какой смысл был после дедлайна вести переговоры, если летом я выхожу на рынок свободных агентов?
— Вы могли оказаться в московском «Динамо»?
— И был близок к заключению контракта. Но вся проблема в том, что в клубе никак не могли утвердить главного тренера. Я ждал, ждал, мне бы не хотелось приходить в команду, где будет совсем другой специалист. А потом на меня вышел «Автомобилист» и предложил идеальные условия.
— А «Нефтехимик»?
— Они существенно улучшили первоначальное предложение, но я уже договорился с «Автомобилистом».
— Про «Нефтехимик» мы знаем немного. Правда ли, что когда уходишь из клуба, надо сдать всю экипировку, включая носки и шорты?
— У меня носки и шорты уже не просили, но многое пришлось сдать, это правда. Я оставил только щитки, так как покупал их за свой счет. Ну и чего-то у меня вообще не было, так как за три года какие-то вещи пришли в негодность. Там смешная ситуация была с Маратом Хайруллиным. Когда уходишь из «Нефтехимика», то приносят прейскурант на вещи, которые ты, в принципе, можешь выкупить. В бумаге две цены: новой вещи и после амортизации. Так вот Марат увидел, что коньки, в которых он провел весь сезон, можно выкупить за половину стоимости, и согласился. Но потом в клубе передумали и выставили полную стоимость. Ну, он их и оставил в клубе.
— В ноябре «Нефтехимик» отказался от Йоанна Овитю, и тогда многие посчитали, что вы прекратили борьбу за место в плей-офф. Странно отказываться от легионера, да еще и выступающего в защите?
— Когда мы увидели Йоанна на тренировках, то подумали, что у нас появилась звезда высокого уровня. Но во время сезона все пошло не так, все было не очень хорошо. На француза давили, он нервничал и не мог показать хороший хоккей.
— У него русскоязычная жена. Он говорил на русском?
— Он все понимает, но говорил плохо, хотя и старался.
Прятался от бросков только в детстве
— В команде играет сын главного тренера. Были ли какие-то проблемы с этим? С одной стороны, член команды, но с другой — сын.
— Если бы и были какие-то сложности, то только в самом начале. Затем мы нормально поговорили, и все наладилось. Удивительно, но я постоянно выступаю в командах, где есть чьи-то сыновья. В «Сибири» был Алексей Скабелка, в «Нефтехимике» сначала Даниэл Буцаев, а затем Владислав Леонтьев.
— Были с кем-то инциденты?
— Нет. Алексей был спокойным парнем. Даниэл был слишком молодым. Его сразу предупредили, что если что-то из раздевалки уйдет в тренерскую, то с него спросят. Да и у него возраст был такой, что он в основном молчал. С Владиславом, как я уже сказал, мы тоже нормально поговорили, и никаких вопросов не было.
— Знаю, что вы были тем хоккеистом, который шел от команды к тренеру и решал какие-то вопросы. Какие самые смешные требования выставляли перед штабом?
— Пиво вернуть в автобус.
— Не понял.
— Не секрет, что на выездных матчах хозяева ставят гостям в автобус ящик пива. Это нормально, никто же не напивается. Но в какой-то момент пиво пропало. Я пошел к тренеру и этот вопрос решил. Правда, не до конца. Иногда все равно мы не обнаруживали ящик после матчей.
— Была какая-то логика?
— Да, пиво пропадало после поражений.
— Как в команде переживали десять поражений подряд в начале чемпионата?
— Тяжело. Мелькали всякие мысли, мол, сезон уже закончился, так и не начавшись. Но, знаете, в этой серии мы вполне могли выиграть четыре-пять игр. То есть у нас не все было плохо, как казалось. Но после той серии у нас было шесть побед подряд, так что мы все быстро пришли в себя.
— Знаю, что весной вам звонил Петерис Скудра и приглашал в один из клубов, который должен был возглавить.
— Было дело. Мы с Петерисом работали в «Торпедо». У меня остались очень хорошие впечатления от работы.
— Все знают про его несдержанность в каких-то моментах. Попадали под горячую руку?
— А как же! Пару раз было. Помню, как-то с защитником сделали друг другу слишком много передач под синей. Неудобно было бросать, постоянно под тебя выкатывались. В принципе, шайбу не потеряли, бросок был, возвращаемся на скамейку довольные, а к нам Петерис летит, кричит: «Вы что, бросить не можете?» Правда, полностью процитировать его я не могу, но вы и сами представляете. А второй раз запомнился надолго.
— Что было?
— Я за своими воротами замешкался, не увидел соперника, потерял шайбу. Гола не было, из зоны мы вышли. Сажусь на скамейку и чувствую, что на меня вода льется. А это Петерис на меня из стакана льет. И кричит при этом: «Это твой уровень!» Тогда был шок, но через неделю я уже хохотал над этим. Никаких обид. Петерис такой.
— Вы установили рекорд по блокированным броскам. В какой-то период начали следить за цифрами?
— Уже только ближе к концу, но не так серьезно, как кто-то думает. Другие, кажется, больше переживали. Помню, один из хоккеистов бросил по воротам, попал в меня, подъезжает и говорит: «Ну что, опять плюсик заработал».
— Скажите честно, вы хоть раз убирали ногу от броска?
— Только если когда-то на детском уровне, но во время профессиональной карьеры ни разу. Зато вижу моментально, когда кто-то себя бережет. Но я так не умею, да и не хочу.
