Великий хоккеист Павел Буре в большом интервью «СЭ» рассказал о перипетиях своего отъезда из ЦСКА в «Ванкувер» осенью 1991 года после того, как он не переподписал контракт с армейцами, и его не взяли на Кубок Канады. Сегодня Русской Ракете исполнилось 50 лет.

— Как узнали, что задрафтованы «Ванкувером»? В те времена информация за железный занавес тяжело доходила.

— И на драфты никто не ездил, и интернета не было. Кто-то сказал. Кто — уже не помню, потому что тогда для меня это не было таким уж большим событием. В тот момент мы не особо думали ехать в НХЛ. Такая задача появилась чуть позже.

— Даже несмотря на побег весной того же 89-го Александра Могильного? На МЧМ в Анкоридже Могильному вручили экипировку «Баффало» в гостинице, и он в ней щеголял. К Сергею Зубову там тоже подходил скаут «Рейнджерс».

— Ко мне никто не подходил. Тем более что мне было 17 лет, я еще не был задрафтован. А с 89-го по 91-й я служил в армии. Я не хотел проблем с законом и как военнослужащий до конца срока службы не задумывался об отъезде. Все эти мысли были отложены минимум до 91-го.

— В интервью Дмитрия Христича читал, что вы были соседом Федорова на Играх доброй воли в Сиэтле, откуда он убежал в «Детройт». Но когда вас расспрашивали об этом, говорили, что о планах партнера по звену не знали. Как было на самом деле?

— На самом деле я никогда не был соседом Федорова по номеру. Всегда жил с Зубовым, с которым мы с детства росли в армейской школе. И о планах Федорова ничего не знал.

— Уходя из отеля, он столкнулся с массажистом сборной Сергеем Чекмаревым и отдал ему все деньги, которые накопил за четыре года в ЦСКА, — полторы тысячи долларов. Потом они встретились уже в «Ред Уингз». У вас с Чекмаревым, который недавно скоропостижно скончался за рулем своей машины, были такие же доверительные отношения?

— Да. Сергея я знал очень давно, лет с 12, общался с ним еще до того, как попал в команду мастеров. Он мне коньки точил, помогал зашивать перчатки, всегда был очень отзывчивым человеком. Ну и потом, когда я попал в сборную, общались постоянно. Очень жаль, что такие хорошие люди так рано уходят. Соболезную его семье.

— В сентябре 1991-го вы отказались переподписать контракт с ЦСКА. Тихонов в отместку не взял вас на Кубок Канады — и вы почти сразу улетели. Стало ли для вас ударом то, что не взяли на турнир с участием всех сильнейших?

— Никаким ударом это не было. Просто я собирался еще сезон играть за ЦСКА и сборную, у меня был действующий контракт на год. Они хотели продлить его еще на три, я отказался. Руководители сказали: «Если не подписываешь новый трехлетний контракт, мы не берем тебя в сборную». Я ответил: «Пожалуйста, не берите». Год их не устраивал. Каждый сделал свой выбор, поэтому я поехал в НХЛ.

— Вскоре даже был суд, из-за которого вы не сразу смогли дебютировать в НХЛ? Читал о сумме в 250 тысяч долларов, которую пришлось заплатить армейцам. А потом эти деньги присвоил себе тогдашний президент клуба Нугзар Начкебия — и исчез.

— Суда не было. У нас было досудебное соглашение. Причем платить пришлось лично мне. Деньги я отдал, а дальнейшую их судьбу не знаю.

В НХЛ Буре выступал за «Ванкувер» (1991-1998), «Флориду» (1999-2002) и «Рейнджерс» (2002-2003).

(Игорь Рабинер)

«Ходили с Кобзоном в ночные клубы, гуляли и веселились. Супервремя». Большой разговор с Павлом Буре