Он мог перевернуть историю российского хоккея. Большое интервью Сергея Самсонова - суперталанта 90-х

 

30 лучших юниоров российского хоккея. Свечников – первый, Кравцов – второй

"Каролина", Свечников

– Чем конкретно вы сейчас занимаетесь в "Каролине"?

– Я занимаюсь развитием наших молодых хоккеистов, которые выступают в юниорских лигах и в колледжах. Отвечаю за нападающих. Два года уже в этой работе. Начал в "Каролине" скаутом, но два года назад поменял профессию.

– Скаутом не понравилось?

– Не то чтобы не понравилось. Я хотел быть поближе к хоккею. А такая деятельность – тренер по развитию – мне это позволяет. Могу передать ребятам свой опыт. И быть все-таки ближе к самой игре. Скаутом мне с одной стороны нравилось, а с другой – я был отдален от хоккея.

– Рвались обратно на лед?

– Это же интересно. Сейчас катаюсь по Канаде, по США. И как минимум 2-3 раза в год встречаюсь со всеми ребятами, которые нами задрафтованы. К кому-то приезжаю туда, где базируется клуб. Кого-то отлавливаю на выезде.

Сергей Самсонов. Фото ХК "Каролина Харрикейнз"

– Наверняка вы часто видели Свечникова в игре до драфта. С вами советовались на его счет?

– Конечно, я видел Андрея. И был такой момент. Нам с ним очень повезло. Перед драфтом-то не было вариантов, что мы будем так высоко выбирать ("Каролина" была 11-й в рейтинге драфт-лотереи, из-за чего ее шанс на 2-й пик составлял всего 3,3%). И когда в лотерее выиграли второй пик – вышло все на Андрея. Были определенные вопросы. До драфта я с ним не разговаривал, но поскольку матчи с его участием смотрел – высказал руководству свое мнение.

– Что сказали?

– Отзывы были очень хорошими.

– Получается, что вы с ним напрямую не работаете.

– По большому счету – нет. Но работал в тренировочном лагере. Там мы и познакомились. У нас хорошие с ним отношения. Вообще, когда "Каролина" где-то рядом играет – я обязательно ловлю их, чтобы подъехать и посмотреть, как дела у тех ребят, что в прошлом году играли в АХЛ. Ну, и новых парней проведать, подсказать им что-то. И с Андреем, конечно же, общаюсь. У него все хорошо, все здорово получается. Видно, что он растет как игрок. Я очень рад, что он с ходу попал в НХЛ.

Андрей Свечников. Фото Александр Федоров, "СЭ"

– У вас ведь тоже сразу получилось. На ваш взгляд, кому легче вливаться – ему сейчас или вам в конце 1990-х?

– Да обоим тяжело. Но мне, наверное, было легче, потому что Андрей пришел в НХЛ из юниорского хоккея, а я к тому моменту уже успел поиграть в профессиональный хоккей и в ЦСКА, и в ИХЛ за "Детройт Вайперз". У меня было представление о том, каков может быть уровень, как играть со взрослыми. Я в какой-то степени был к НХЛ готов. А Свечникову все приходится постигать заново, приходится учиться всему на лету. И это очень тяжелый процесс. Но он здорово к этому подходит и пытается делать все на самом высоком уровне. И для меня большой сюрприз, что он так хорошо выглядит.

– Каков, по-вашему, потолок Свечникова?

– Все зависит от Андрея. Но у него есть все качества, чтобы быть звездой в НХЛ. Он здорово читает игру, может индивидуально сыграть, может сыграть жестко. Он габаритный парень, при этом он сочетает габариты с навыками, которым очень непросто научить. Он индивидуалист, но может также эффективно сыграть в пас. И в этом будет становиться лишь лучше.

– У кого руки мягче – у вас или у Свечникова?

– У Андрея бросок сильнее – это точно. А так – он здорово всем владеет, у него все качества хорошо развиты. 18-летнему прийти в НХЛ и сразу заиграть – это невероятно сложно. Но у Андрея получается как раз за счет того, что он всесторонне развит. И добавляет с каждым днем, что очень приятно видеть. Руки у него есть, голова есть, есть все, чтобы стать звездой. Надеюсь, что он будет так же сильно прогрессировать, как это делал со старта сезона. Вообще, радует, что он физически созрел как хоккеист. И может все нюансы, которым люди годами учатся, уже выполнять. В корпус хорошо играет, может выиграть борьбу. Обычно для молодых ребят это очень тяжело. Но Андрей с этим здорово справляется. И, кстати, если бы у него этот аспект хромал – вряд ли бы он играл сейчас. Он и так очень талантливый нападающий, и у него еще есть этот большой плюс – он уже готов к борьбе.

 

"В 18 лет уже готов к НХЛ". Хаванов – о российских дебютантах лиги

ЦСКА, "Детройт Вайперз", драфт

– Был ли вариант не уезжать перед драфтом в "Детройт Вайперз"?

– А я никуда и не собирался. Все шло своим чередом. Меня ведь все устраивало. Я был очень доволен тем, что играл за основную команду ЦСКА в таком возрасте. Но в клубе начался раскол. И образовалось два ЦСКА. Никто не знал, что будет происходить дальше, кто в какой команде окажется. А для меня это был очень важный вопрос. Потому что у меня всегда была мечта играть в НХЛ. А тут – сезон перед драфтом. Несколько недель я думал и потом принял такое вот решение – постараться найти команду в Северной Америке и год отыграть там. Потому что мне было непонятно, буду я играть в Суперлиге или в "Вышке". Ни малейшей определенности не было, и меня это очень сильно волновало.

– Чем вас заманили "Вайперз"?

– Да какой-то обычный контракт. Мне вполне хватало на все. Меня это и не волновало совсем, мне было важно найти команду, где я мог бы играть. "Вайперз" в этом смысле подошли. В принципе, я даже не настраивался ехать именно в профессиональный клуб. Но, как я потом выяснил, права на меня, которые принадлежали одной из команд лиги Онтарио, куда-то дели. Никто не думал, что я приеду. Я был задрафтован в OHL, но там эти права куда-то выкинули. И у меня вариантов-то почти не оставалось – повезло, что "Вайперз" были независимым клубом. Никому не принадлежали. Не были ничьим фарм-клубом. Одна из очень небольшого количества команд в Северной Америке, в которых я вообще имел право выступать.

– Виктор Тихонов вас благословил на отъезд?

– Ха-ха. Я с ним не советовался. Как молодой игрок – я не очень часто с ним разговаривал. Даже варианта поговорить не было.

Стив Айзерман и Скотти Боумен. Фото AFP

– Вас ведь еще в 1994-м уговаривали остаться за океаном. Сам Скотти Боумэн приезжал вас просматривать на юниорский турнир в Канаде, назвал великолепным хоккеистом, а после вы сказали в интервью CBC, что даже сосчитать не можете количество поступивших предложений продолжить карьеру на родине хоккея. Почему не остались с вашей-то мечтой об НХЛ? Чувствовали себя должным родине?

– У меня даже мыслей не было о том, чтобы уехать. И если б не та ситуация в ЦСКА… Я начал в "Динамо", потом перешел в ЦСКА, но уезжать раньше – об этом я никогда не думал. Мне было комфортно в России. Играл за основу армейцев, играл за сборную. Все было прекрасно. Но тогда нужно было сделать выбор. Потому что я понимал, что следующий сезон сыграет роль на драфте. Если бы играл в "Вышке" – мне было бы тяжело себя раскрыть.

– А вы за кого в том расколе были?

– Если честно, я даже не знаю, в чем была суть раскола. В 17 лет я не понимал, что там происходит. Меня волновал хоккей. И драфт.

– Перед драфтом родители уже уже перебрались за океан. "Вайперз" изначально предложили перевезти их?

– Отец приехал со мной. Помогал во всем, развозил меня. Но клуб тут ни при чем. Они платили зарплату. Помогали, конечно, – найти квартиру, машину. Помощь была. Но я за все платил сам.

– В ЦСКА вы, грубо говоря, строем ходили. В "Вайперз" все было совсем по-другому устроено. Никто не следит. Как вы к этому привыкали?

– Сложностей с этим не было. Был языковой барьер поначалу, но со временем пропал. Мне повезло – у меня была команда, составленная из ветеранов. Некоторые много лет играли в НХЛ. Некоторые – сложившиеся хоккеисты, очень опытные. Ряд ребят взял меня под свое крыло, и они помогали мне во всем. И в быту, и на льду – помощь была огромной от всего клуба.

– А вы же до сих пор в Детройте живете?

– Да.

– Покойный Сергей Гимаев рассказывал, отмечая вашу ответственность, что вы были единственным в школе ЦСКА, кто каждый день делал зарядку.

– Ха-ха. Наверное, так и было. Но это папа заставлял.

НХЛ

– Перед драфтом знали, что вас "Бостон" возьмет?

– Не знал. У меня были интервью с многими командами. С некоторыми – по два-три раза. А с "Брюинз" интервью было очень коротким. Поэтому когда они меня выбрали – я был очень сильно удивлен.

– Вы по идее должны были уйти чуть раньше, чем под восьмым номером. Возможно, поэтому они вам не уделили большого внимания.

– Может быть. Интервью с "Бостоном" я не очень помню даже, такое оно было короткое. Вот с кем я два или три раза встречался – это с представителями "Калгари".

Сергей Самсонов. Фото Андрей Голованов.

– Они как раз выбирали шестыми. Но взяли Даниэля Ткачука, который сыграл в НХЛ 19 матчей.

– Ну вот на них можно было подумать. Все остальные впечатления, что они заинтересованы во мне, не оставили.

– Представьте, что вас взяли "Флэймз". Стали бы новым Макаровым?

– Так ведь не так важно, кто тебя выбрал. Важно то, что будет дальше.

– "Бостон" разжился в первом раунде драфта сразу и вами, и Джо Торнтоном.

– Это было здорово. Я радовался, что долго не пришлось ждать. Мечта сбылась. И начался новый этап карьеры.

– Вы до сих пор дружите с Торнтоном?

– Да. В последнее время, правда, редко общаемся. Он классный парень. И я искренне рад тому, что у него такая долгая и продуктивная карьера. Надеюсь, что он все-таки выиграет Кубок Стэнли. Как хоккеист, как человек – он этого достоин. Я радуюсь, когда вижу его в НХЛ. Но нисколько не завидую. Феноменальный спортсмен. Один из самых любимых из тех, с кем я играл.

Джо Торнтон. Фото AFP

– А он вам завидовал, когда вы в первый сезон взяли "Колдер Трофи", а он, будучи первым номером драфта, набрал всего 7 очков? При том что физически был намного более одарен, чем вы.

– Не думаю. В мою пользу сыграло то, что я уже хорошо знал профессиональный хоккей изнутри. И был к нему подготовлен даже при своих габаритах. А Джо из юниорской лиги пришел в НХЛ. Для него это был небольшой шок. Через то же сейчас проходит Свечников. Джо нужно было время. Но уже тогда было понятно, что это будет очень сильный хоккеист. К тому же – он классный парень. Всегда веселый. Обожает хоккей. С ним всегда приятно было общаться.

Торнтон – очень необычный для Канады центр, ориентированный на пас. И для меня, как для крайнего нападающего, – одно удовольствие с таким центральным было играть. Потому что он всю игру кормит тебя передачами. И прекрасный исполнитель. Откроешься на полсекунды – он тебя найдет. За счет чего до сих успешно играет.

– Как вас воспринимал легендарный Рэй Бурк?

– Сразу протянул руку. Я недалеко от него жил. И в первые два года он забирал меня перед матчами. Мы ездили вместе. Как капитан, как человек – он мне очень помог. Бурк и сам по себе простой, и играть с ним было очень просто. Он умел все. И в обороне отпахать, и забить, и большинством руководить. И это при том, что я его застал, как он мне сам рассказывал, не в его лучшие годы. Не знаю, что тогда было в лучшие, хотя он – один из лучших защитников в истории. Чего он достиг – это феноменально. Я у него многому научился в плане профессионализма. В плане того, как готовиться к играм. Он мне был как старший брат.

– Вы плакали, когда он в конце концов выиграл Кубок Стэнли?

– Выиграть таким путем – это просто сказочно (Бурк перешел из "Бостона" в "Колорадо" в дедлайн сезона-1999/2000, котором "Брюинз" были одной из худших команд лиги. А на следующий год, последний в карьере, выиграл с "Эвеланш", а они тогда были одними из главных фаворитов, свой первый Кубок Стэнли в возрасте 40 лет). Слезу не пустил, но я был очень за него рад. Для него это был очень эмоциональный момент. Никогда не забуду, как зимой 2000-го после очередного поражения, когда было уже ясно, что мы не попадаем в плей-офф, Рэй встал перед всей командой и рассказал, что его должны скоро обменять. И извинился перед нами, объяснив, что хочет исполнить свою мечту. Человечище. Классный мужик.

– Вряд ли вы переходили в "Эдмонтон" с такими же намерениями.

– Да это вообще было для меня шоком. Сначала Торнтона обменяли, что тоже шокировало. Слухи ходили, но я до последнего не знал, что будет со мной. И меня только в дедлайн отправили в "Ойлерз". У "Бостона" сезон совсем не задался, но и "Эдмонтон", когда я перешел, был на 9-м месте на Западе. А играть еще предстояло шесть недель. Мы оформили выход в плей-офф только в предпоследнем матче регулярки. Бились за этот выход. Не было так, что я перешел в суперкоманду. Но там было круто. Было очень интересно играть в Канаде. Побеждать в Канаде. И команда была очень дружной. Коллектив "Ойлерз" и отношения в нем – огромная составляющая того, что мы дошли до финала Кубка Стэнли.

– Неужто за счет одной лишь дружбы можно остановиться в шаге от главного трофея?

– Не только дружбы, конечно. "Эдмонтон" еще Ролосона выменял, который нас протащил. Не получи он травму в финале – еще неизвестно, кто в итоге выиграл бы. Шпачек еще пришел. Ну и Криса Пронгера не забывайте. Те последние шесть недель регулярки и весь плей-офф он отыграл так – я никогда не видел, чтобы так в хоккей играли. Ему должны были дать MVP плей-офф, несмотря на наше поражение. Наверное, самое яркое мое воспоминание от "Ойлерз" – это как здорово играл Пронгер. Просто машина. Успевал везде. Делал все в обороне, делал все в атаке, играя по полчаса. Он был мотором команды. Ну и Ролосон для нас был очень важен. Если вспомнить первый матч – мы вели в третьем периоде в две шайбы. Но Дуэйн сломался, и мы проиграли. Выиграли бы мы ту встречу на выезде – все по-другому сложилось бы.

Крис Пронгер. Фото AFP

– Если такая дружная команда была, да еще и финалист, почему вы в "Монреаль"-то отправились?

– Хотел вернуться в Восточную конференцию. Привык там играть. Посмотрел на переезды, посмотрел на то, сколько команды с "Запада" проводят в пути, и решил снова отправиться на "Восток". Он был куда более привычным. Это был единственный фактор, по которому "Эдмонтон" мне не подходил.

– Но "Монреаль" же извечный соперник "Бостона".

– Исторически – да. Но я как-то об этом не задумывался.

– К слову, если взглянуть на вашу карьеру – с тренерами-франкофонами у вас не складывалось. Карбонно сажал вас в запас, Савар – выставлял на драфт отказов.

– Не знаю, во франкоязычных ли тренерах дело, но Монреаль – это специфический город. Если у тебя что-то не пойдет – может быть очень тяжело. В какой-то степени это была моя вина. Может быть, стоило немного "покопать". И в себе что-то найти. Но как организация "Монреаль" – очень классная. Не сказать, что мне неудобно перед "Канадиенс", но я до сих пор не могу понять, почему у меня там не получилось. Где-то сам виноват, где-то времени маловато давали. Так или иначе – тот сезон отложился на всех частях моей карьеры. Хотя первые полсезона мы отыграли классно. А вот потом начался спад. И дошло до того, что мы не попали в плей-офф. В последнем матче мы играли против "Торонто", и нам нужно было взять одно очко, чтобы войти в восьмерку лучших в конференции. Но мы и этого сделать не смогли. Это было просто ужасно. Команда почему-то в конце концов взяла и развалилась.

– В "Монреале" такое нередко бывало. Особенная аура? И почему вы обмена-то потребовали?

– Давление там огромное. Потому что все болеют хоккеем. Все страшно переживают. Все победы и поражения сказываются на болельщиках. Ты всегда чувствуешь пульс этих болельщиков. В такой атмосфере бывает очень непросто играть. Поэтому иногда что-то может идти не так. Но если у команды все складывается как надо – лучшего города для игры в НХЛ попросту нет. Тебя все носят на руках. Хотя и это может сказываться не лучшим образом. Обмена требовал. И, может быть, поторопился с этим. Но другого выхода не видел. Мне нужно было играть. Хотя клуб – первоклассный. Все, что им делается – делается на высшем уровне.

Джонатан Тэйвз и Патрик Кейн.

– Что-то не пошел вам обмен в "Чикаго" на пользу.

– Пришли Тэйвз и Кейн, классные ребята, и мне просто не осталось места. Я с Саваром часто разговаривал. У нас были нормальные отношения. Он всегда был открыт со мной. Когда не ставил на матч, говорил: "Я прекрасно понимаю, что ты не игрок третьего или четвертого звена. Но мест в первых двух у нас нет". Как я мог не согласиться с ним?

– В "Каролине" место нашли.

– В "Каролине" мне просто доверились. И дали право на ошибку. Для меня это было какое-то свежее чувство. Я мог совершить ошибку и не сесть за это на лавку. Это меня раскрепостило. Тут мне повезло. И повезло, что моим главным тренером в "Каролине" был Питер Лавиолетт. Он работал ассистентом в "Бостоне", пока я играл там, и прекрасно меня знал. Он мне дал вторую жизнь в НХЛ, в которой я нуждался. И огромное ему спасибо за это.

– Кто самый крутой тренер из тех, с кем вы работали? У вас их много было, причем многие из них до сих пор в топе.

– Все они сильны по-своему. Но для меня, как для нападающего, как для игрока, который мог что-то создать в атаке, наиболее комфортно было работать с Лавиолеттом. Он позволял креатив. Даже настаивал. И не загонял в узкие рамки, в которых я не мог что-то делать. Если посмотреть на все его команды – они играли и играют в динамичный хоккей. Хорошо, что после "Монреаля" и "Чикаго" я попал к нему. Я слежу и за "Нэшвиллом" сейчас, и когда он был в "Филадельфии" – было очень интересно. Он классный тренер. Он понимает игроков и старается использовать их сильные стороны. И он всегда предпочтет победу со счетом 5:4 победе со счетом 1:0.

– Та "Филадельфия" действительно была очень веселой и задорной. Один только камбэк с 0-3 с "Бостоном" с победой с 0:3 в седьмом матче чего стоит. Но в "Нэшвилле" лично я наблюдаю трансформацию стиля Лавиолетта. "Предаторз" нынче – очень прагматичная команда.

– Это идет как раз от использования сильных сторон. У них классный вратарь и классная защита. Но вы посмотрите на тех, кто на первых ролях в нападении. Они здорово играют и при этом не "страдают" статистикой. На выходе получается сбалансированная команда. Они могут играть в любой хоккей.

– Интересно ваше мнение о покойном Пэте Бернсе, вашем первом тренере в НХЛ. Полицейском, ставшем членом Зала хоккейной славы.

– Пэт был очень строгим тренером. С ним было просто разговаривать – никаких вопросов с этим не было. Очень общительный. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что был для него очень сложным игроком. Потому что любил творить. И из-за этого допускал ошибки, особенно – на ранней стадии карьеры. Для него это было болезненно. Ему было тяжело меня не посадить. Но в конце концов он доказал, что он классный тренер. И выиграл Кубок Стэнли с командой, которая, пожалуй, очень подходила ему по стилю – "Нью-Джерси". С которой он мог играть от обороны.

– Как часто вас загоняли в узкие рамки, запрещая отходить от установок?

– По-разному бывало. У всех свой стиль. Но, честно говоря, я сейчас, работая с парнями из юниорских лиг, стараюсь довести до них, что, если ты нападающий, невозможно думать только об атаке. Какое-то представление иметь даже не о том, как играть в обороне, а о том, когда стоит идти на те или иные действия, а когда нет. Если команда ведет в одну шайбу за две минуты до конца – возможно, не стоит идти в обыгрыш. Возможно, стоит попроще сыграть. И для всех тренеров такие вещи важны. Любого можно взять – Кинэна, Бернса, Лавиолетта, все они согласятся, что важен тайминг. И для молодых ребят очень важно его понимать. Когда можно что-то сотворить, а когда – не стоит.

– Могли предположить, что Майк Салливан выиграет два Кубка Стэнли, да еще и подряд?

– Почему бы и нет? Он всегда был классным коммуникатором. Просто когда он тренировал "Бостон" – только-только закончил карьеру хоккеиста. И, наверное, таких навыков главного у него еще не было. Но у него уже была эта черта – он мог достучаться до хоккеистов. А со временем он нашел свой стиль, и у него отлично получается общаться с игроками. Прийти в такую команду, как "Питтсбург", где такие звезды, как Малкин и Кросби, и выжимать из них все лучшее – мало кто сможет. А у него – замечательно выходит. Но, конечно, все это пришло не сразу.

Сергей Самсонов. Фото ХК "Каролина Харрикейнз"

Травмы

– Бытует мнение, что травма кисти, полученная вами в 2002 году, испортила вам карьеру.

– У любых травм есть последствия. Но в какой-то степени – так и есть. Болячек я нахватал, конечно. И со временем они свое слово сказали. При моих габаритах, при том хоккее, что был в НХЛ в конце 1990-х – начале 2000-х, это в конце концов без вопросов сказалось на моей карьере. Я тогда пропустил почти весь сезон. Не мог играть в хоккей. С кистью было очень тяжело. И, может быть, не вышел на тот уровень, на котором играл до того. Но дело не только в кисти. Все болячки оставляли свой след. А я их очень много накопил в ранней молодости.

– Кистевой бросок у вас точно не вернулся на прежний уровень.

– Может быть. Я об этом редко думал. Не замечал. Но на одном кистевом броске все равно не выедешь. Даже если его нет – можно чем-то другим свое брать. Знаете, я иногда смотрю на свою карьеру и думаю: я ведь в 15 лет начал играть с мужиками. У меня к 18 уже солидный опыт был. С одной стороны – хорошо, с другой – все-таки рановато мне было играть в мужской хоккей в таком возрасте. Потому что в конце концов это сказалось на моей карьере. Вот вроде бы я рано закончил. Но если посмотреть на то, во сколько лет я начал…

– Вам постоянно "прилетало". Вы намеренно шли на то, чтобы принять силовой прием, но обострить игру передачей?

– Ну а как еще? Других вариантов даже не было. Это сейчас хоккей немножко другой. Помягче.

– Криса Летанга в "Питтсбурге" после ряда сотрясений и других травм принялись отучивать от такой манеры.

– Сейчас ты все-таки можешь использовать свое катание по полной. Можешь уйти от определенных столкновений. А в те времена, когда я пришел в НХЛ, все было по-другому. Тебя легко могли посадить на вилы и привезти в борт. И это было нормально. Сейчас такого уже нет.

– Бывает, что вы смотрите сейчас НХЛ и думаете: "Хоккей уже не тот"?

– Ха-ха. Я не думаю, что хоккей уже не тот. Просто НХЛ встала на такой путь, чтобы защищать игроков от травм. Единственный момент, который меня удивляет: когда человек идет с шайбой, опустив голову, и его встречают, как и должны, – наказывают того, кто применил силовой прием. Разве он виноват в том, что кто-то опустил голову? Это для меня странно. Я понимаю, что все эти силовые приемы сказываются на здоровье. Но все-таки – хоккеист, который катит с шайбой, должен отвечать за то, что опустил голову и не готов к силовому приему.

– У вас много было сотрясений по ходу карьеры?

– Было несколько. И в некоторых я сам и виноват. Серьезных, тьфу-тьфу-тьфу, не было.

– Кстати, как вы думаете, если бы начали карьеру сейчас, когда свободной рукой защитникам действовать запрещено, когда удары клюшкой строго караются, когда на вилы никого не посадишь, а людей с площадки после хитов уносят редко, вам было бы намного проще?

– Да и в то время можно было играть. И я ни о чем, конечно, не жалею. Но если посмотреть на тренд – то все-таки сейчас в НХЛ намного больше хоккеистов моих габаритов, которые при этом раскрываются и демонстрируют свои возможности. А в 1990-х многие из них, может быть, даже не попали бы в лигу. Может быть, их даже не драфтовали бы. В нынешние времена на габариты особо не обращают внимания. Если умеешь играть в хоккей – ни у кого не будет вопросов к твоему росту. Клубы не ставят себе задачу найти себе на драфте габаритного хоккеиста, чтобы бегал и бился, как было раньше. Если парень талантлив – ему сейчас намного проще себя проявить. Сейчас в каждой команде есть нападающий небольшого роста. Да что нападающий – сколько защитников ниже 180 сантиметров стало, что раньше невозможно было себе представить.

– НХЛ по ощущениям сильно изменилась после локаута со всеми изменениями в правилах?

– В регулярном чемпионате – да. В плей-офф – ничего не изменилось. Даже сейчас если посмотреть на матчи на вылет: тех битв, что происходят в плей-офф, в регулярке просто не бывает. Это совсем другой хоккей. В плей-офф прощается многое из того, что в регулярном чемпионате однозначно не прощается.

 

Сергей Самсонов: "Два года назад Быков звал меня в ЦСКА"

Олимпиада, гол-фантом

– Вас ведь звали в Россию и не раз. Причем на хорошие деньги, как говорил Сергей Гимаев. Почему не поехали?

– Напрямую ко мне никто не обращался, пока я был контрактах. Может быть, звонили агенту, но я об этом ничего не знаю. После "Каролины" и "Флориды" уже были звонки. Но я не поехал по двум причинам: во-первых, семья, а во-вторых, потому что нахватал болячек. Я понимал, что я уже не тот игрок, которым был раньше. У меня ведь и из НХЛ были предложения, но далековато от того места, где мы проживали. И я просто не решился, потому что знал, когда выступал в последний год за "Каролину" и "Флориду", что доигрываю. Подписать контракт и просто отбывать номер – это не по мне.

– Владимир Крикунов говорил, что звал вас в "Ак Барс".

– Я не видел в себе достаточно сил и здоровья, чтобы продолжать карьеру. Может быть, если бы я нашел какой-то вариант поближе к Детройту, я бы еще отыграл год-другой, но не больше. С другой стороны, я понимал, что на высшем уровне нормально выступать уже не мог. В последние годы я в межсезонье, грубо говоря, не готовился, а просто старался залечивать болячки. Чтобы хоть как-то отыграть следующий сезон. Так что черту стоило подвести. Если ты не готов на сто процентов – трудно играть в хоккей, который делал меня эффективным. Я не хотел обманывать хоккей. Хотя варианты были – после "Флориды" на меня выходили с предложениями и в НХЛ, не только в России. Я подумал, посоветовался с семьей и решил, что пропущу год – посмотрю, как буду себя чувствовать. И вроде бы даже настраивался вернуться, но там локаут был, и в итоге отказался от этой затеи.

– Вы вроде бы должны были приехать на просмотр в "Сан-Хосе" к вашему другу Джо Торнтону. И Джо говорил, что был бы рад вас видеть.

– Так все и было. Я просто до "Шаркс" не доехал. Хотя тренировался, готовился, катался под Детройтом с ребятами из "Ред Уингз". После каждого занятия приходил домой и анализировал, как все это будет, смогу ли я вообще сезон отыграть. В конце концов решил, что вряд ли у меня получится. Так и завершил.

22 февраля 2002 года. США. Полуфинал ОИ-2002. Гол-фантом Сергея Самсонова в ворота хозяев. Фото Александр Федоров, "СЭ"

– Солт-Лейк-Сити. Был гол в третьем периоде полуфинала с американцами? Или все-таки не было? Вы-то лучше всех должны знать – вы же бросали.

– Я же руки поднял. Но в точности не знаю – четкий просмотр эпизода я так ни разу нигде и не увидел. Но что меня очень удивило, как и всех на скамейке – что арбитр даже не пошел смотреть эпизод. А сейчас просматривают вообще все. Не то что возможный гол – даже возможный офсайд.

– Все ваши партнеры, находившиеся на льду, говорят, что гол был.

– У меня тоже такое ощущение было. Но все происходило очень быстро, а увидеть шайбу за вратарем я так и не смог. Об этом я нечасто думаю, но бывает, и когда думаю – никак не могу понять, почему судья не поехал смотреть эпизод. Это заняло бы всего минуту, и все бы знали в точности, что произошло. Отпали бы все сомнения. Почему не поехал?…

– Может, потому что Олимпиада проходила в США?

– Ха-ха. Это уже совсем другой вопрос, тут я точно сказать не могу.

– Даже если бы выиграли – там же суперзвездная Канада, почти все игроки которой в Зале хоккейной славы.

– В финале все могло случиться. Но до финала мы не доехали. Хотя американцы нам были по силам. В третьем периоде мы держали матч в своих руках. Но не повезло и времени не хватило.

– Фетисов рассказывал, что обстановка вокруг сборной России в Солт-Лейк-Сити была накаленной.

– Сама ситуация была накаленной после 11 сентября. Даже от деревни до катка было тяжело перемещаться. Мы порой пропускали утренние тренировки, потому что невозможно было пройти через охранников. Очень много времени это занимало. Но тяжело было всем. Не только нам.

– Фетисов больше другое имел в виду – что ФХР воевала со сборной.

– Я даже не слышал об этом ни разу. Наверное, он нас от этого ограждал. Я думал только о выступлении на Олимпиаде. Может быть, ребята, которые были постарше, знали больше.

– А почему после Олимпиады единственным турниром, на который вы приехали в сборную России, был Кубок мира?

– В какой-то момент просто перестали приглашать. Когда приглашали в начале карьеры – я по окончании сезона был весь в болячках. Лечился. И я был не готов ехать на чемпионат мира. А во второй половине карьеры – даже приглашений не было.

 

Кросби – лучший хоккеист мира. Но он не умеет играть с топовыми вингерами

Лучшие хоккеисты

– Кто был самым техничным из всех, с кем или против кого вы играли?

– Однозначно Алексей Ковалев. Без вопросов. Я и с ним поиграл, и против него.

– И никто не мог с ним сравниться?

– После него любой будет вторым. Наверное, вторым по по технике и, может быть, первым по пониманию игры был Паша Дацюк. Потому что смотреть на то, как он играет, как распоряжается с шайбой, что он может с ней сделать, как использует своих партнеров и габариты – он феноменален. На одной волне с Ковалевым.

– Вы вроде бы приезжали к Дацюку на мастер-классы в Россию.

– Несколько раз участвовал в его мастер-классах. Мы поддерживаем отношения.

– Кто на третьем месте?

– По потенциалу, по тому, как люди читают игру, как распоряжаются шайбой – из тех, с кем и против кого я играл, Ковалев и Дацюк выделяются. По техническим качествам. Если брать диспетчеров, то это определенно Джо Торнтон. Ну а данный момент, если смотреть сейчас, то, что делает Макдэвид – это фантастика. Очень приятно за ним наблюдать.

– Майк Бэбкок тут высказался на тему сравнений Кросби и Макдэвида, заявив, что Коннор пока и близко не стоит ввиду командных достижений.

– Так вы подождите! Вообще-то, есть великие игроки, которые никогда не выигрывали Кубок Стэнли. На данный момент – я, конечно, соглашусь с Бэбкоком. Но только на данный момент. Потому что Макдэвид уникален. И он не только дорастет до Кросби, но, может быть, и перерастет его.

– То есть у Коннора совсем нет конкурентов?

– Он один из самых молодых хоккеистов, способных доминировать. Но говорить, что конкурентов совсем нет, нельзя. Есть Мэттьюс из "Торонто". Есть Лайне из "Виннипега". Есть тот же Панарин, который для такой команды, как "Коламбус", делает примерно то же самое, что и Макдэвид. Но Коннор сильнее всех, кого я назвал.

– А как же не прекращающийся прогресс Кучерова?

– Он классный. Но вы посмотрите на "Тампу" и сравните ее с "Эдмонтоном". Кучеров в "Лайтнинг" – один из. У них есть Хедман. Есть Стэмкос. Есть Василевский. У них достаточно ребят, которые могут сделать свое дело. В "Ойлерз" же если Макдэвид не сможет вывести команду на другой уровень, то этого не сможет никто.

Сергей Самсонов. Фото ХК "Каролина Харрикейнз"

Прошлое, будущее

– Какой момент для вас – самый памятный в карьере?

– Их два. Выиграл я мало за карьеру. Один из них – бронза Олимпиады. А второй поменьше, не такой значимый, но все-таки дойти до финала Кубка Стэнли, проиграв в седьмом матче – это тоже определенные воспоминания.

– Вы довольны своей карьерой?

– Опять же – мало выиграл. Поэтому есть чувство недосказанности. Что до чего-то недотянул. Может быть, поэтому я и работаю в хоккейном клубе. Глядишь – и выиграю еще что-нибудь, ха-ха.

– Хочется перстень?

– Может быть, как-нибудь получится его раздобыть.

– Вы пошли в скауты, теперь вы тренер по развитию. Хочется ли вам тренировать какую-то команду? Пойдете ли вы дальше?

– Если бы вы меня спросили года три назад, я бы ответил, что однозначно нет. Но чем больше я варюсь в этой кухне, чем больше нахожусь в одной комнате с тренерами, мне становится все более интересно. Я не могу сказать ни четкое "да", ни четкое "нет", но и не могу утверждать, что этого не случится.

– Мартин Бродер очень успешно поработал пару месяцев с Джейком Алленом полтора года назад, но все-таки вернулся к менеджерской деятельности. Потому что ему надоело жить на арене, а тренеры проводят на ней едва ли не больше времени, чем игроки.

– Если хочешь быть тренером – придется отдавать всего себя игре. Я подсматриваю, сколько времени проводят на арене наши тренеры в "Каролине", чем они занимаются, досконально изучаю, как все это происходит. С одной стороны – очень интересно. С другой – занимает кучу времени. Но ближе к хоккею – другого ничего нет. Тренер – часть команды. А у меня есть желание быть в команде. Быть еще ближе к хоккею. А это – единственный вариант. Трудно что-то загадывать, но я все больше этим интересуюсь.

– Если вам вдруг сейчас предложат возглавить команду в России, поедете?

– Я не готов к этому. По одной простой причине: я никогда не был тренером, и для меня очень важно этому научиться. Я не вижу себя сразу главным. Если что-то получится в этом плане, то правильнее стать ассистентом, научиться, развить какой-то свой стиль. Лучше пойти таким путем, чем бежать впереди паровоза.

– За океаном стать ассистентом получилось только у Гончара. Говорят, к "чужим" там относятся по-другому.

– Да ну, бросьте.

– Кстати, Бриндамор, главный тренер "Каролины", вам тот финал-2006 не припоминал? Он тогда был в большом порядке.

– Нет. Мы об этом не разговариваем. Он, может быть, и хочет. Но я не хочу. По иронии судьбы я попал в "Каролину", которой проиграл в финале. И мне пришлось три с половиной ходить и смотреть на фотографии всех ребят с Кубком Стэнли. Так что об этом даже говорить не хочется.