«Русских всю жизнь запугивали, что в АХЛ играют убийцы». Новое интервью самого откровенного российского хоккеиста
«Какой Малкин предатель? Он что, с флагом США пошел против русских? Глупые люди, которые в это верят«Дебют, площадки
— Дебютировать в Чикаго в United Center, на одной из самых известных арен мира, — как это?
— Атмосфера была шикарной на игре. Когда гимн пели — пробирало. Мне наверняка это запомнится надолго. На всю жизнь. А вот игра... Тяжело, понятно, было в первых сменах. Потому что долго не играл. Хотелось быстро вкатиться, и поэтому эти смены получились скомканными. Хотя в первой же у меня был опасный бросок. Ну, в целом, думаю, неплохо все равно выглядел. Хотелось, конечно, победить, но...
— Уже на вторую смену с вами вышел Ковальчук. И третий период целиком провел с вами и Дастином Брауном.
— Ничего такого вроде бы не планировалось. Просто начали проигрывать. Тренер хотел нас взбодрить и поменял все звенья.
— То есть как потенциально рабочую связку вас с Ковальчуком не рассматривают.
— Даже не знаю, рассматривают или нет.
— А вы с тренером Тоддом Маклелланом эту тему не обсуждали?
— Мы с ним ничего не обсуждали.
— Никита Гусев несколько раз садился с Джоном Хайнсом, и они обсуждали самые разные аспекты.
— У меня такого не было. У меня как было — отыграли предсезонку, потом позвонили и сказали, что еду в АХЛ. Агент разговаривал с руководством. Сказали, что все нормально, просто нужно чуть прочувствовать другой хоккей. Потому что все равно отличия от КХЛ очень сильные.
— Другой вид спорта?
— Ну... хоккей остается хоккеем. Но здесь он более энергозатратный. Все бегут, стараются, игра без прокатов, меньше времени на раздумки, нужно быстрее двигать шайбу и думать головой. Но очень интересный хоккей.
— Гусев говорит, что в НХЛ никто не играет за счет смены скоростей. Никаких тебе виражей в средней, пауз.
— Ха-ха, нет, конечно. Здесь если на тебя давят — никаких тормозов. Надо вбрасывать и бежать за шайбой. Все предельно вертикально. Все время вперед, вперед. И каждую атаку заканчивать броском. У нас в КХЛ по-другому. У нас поляны были огромными. Там можно было бы и виражи делать, и вторым темпом атаковать, и места на это хватало. Тут так не получится. Соперники сразу же бегут назад. И если будешь делать улитку, тебя сразу же догоняющие сожрут. Поэтому по-другому играть нужно.
— Еще одна особенность, которую отмечал Егор Яковлев — никто никогда не откатывается. При малейшей возможности накрываешь оппонента, даже если у соперника выход «три в два».
— Это да. Это мы постоянно тренируем. Как это называется — quick squeeze, по-моему. Защитник идет не то чтобы лоб в лоб, но из подката, из полуподката, и давит, а за ним сразу же второй идет. И даже если «три в два», они пытаются задавить соперников, а не откатываться. Это правильно. Это реально на любой площадке нужно делать.
— Но у нас так даже сейчас, с уменьшением ряда площадок, никто не играет.
— Просто это тяжело, поэтому и не играют. Но на маленькой площадке легче, конечно. И надо к этой агрессии приходить всем. На большой площадке давить хоккеиста с шайбой очень сложно. У него больше пространства. Больше возможности для маневра. Пока доберешься до него, шайба уже у тебя за спиной. Зато попадаешь в хайлайты — в десятку лучших голов, ха-ха.
Предсезонка, Кузнецов
— Почему вами были не очень довольны по итогам предсезонки?
— Честно — не знаю. Знаю только то, что читал. Что нужно быстрее думать. Было легкое недопонимание у меня. И с партнерами, и вообще в целом, потому что я все равно хотел и старался играть в пас. Как-то придержать шайбу — но взаимопонимания особо не нашел. И поэтому у нас лебедь, рак и щука были в звене. Я просто бегал за шайбой. Выбрасывали ее, забрасывали. Поэтому ничего не мог показать. В последнем матче на предсезонке была пара моментов. Как раз с Ковальчуком выскочили в одной смене — и сразу два момента. Я еще и «один в ноль» убежал. Не забил, правда.
— Как раз после той игры Маклеллан сказал, что вы пока с мышлением запаздываете.
— Да, да, есть такое. Наверное, дело как раз в том, что играть в НХЛ после КХЛ сложно. Да еще и после лета, долго не играл. Это, конечно, не оправдание — должен быть готовым. С другой стороны, как быть готовым, если ты не знаешь, к чему. Никогда же не играл в этой лиге. Все равно то, что было на тренировках, в двусторонних матчах — это совсем другое.
— Еще не так уж давно все рассказывали, что тренировочные лагеря в НХЛ — какая-то жесть. Сейчас наоборот — все говорят, что ничего страшного. В России, мол, посложнее бывает. Как было у вас?
— Да нормально. Сдали тесты. Мне сразу позвонили и сказали, чтобы был готов к ним что нужно хорошо сдать. Приехал — и хорошо получилось. Тесты были на земле только. Потом на льду начались тренировки. Но тренировочный процесс построен так, что упражнение долго не объясняют, все быстро-быстро, и занятия короткие, больше движения в них. У нас-то чуть по-другому. Растягивают тренировки на час-полтора — с объяснениями. Катаем растянуто. И это вот растягивание — оно чуть выматывает, причем больше, чем очень интенсивная короткая тренировка. Психологически устаешь больше. Вообще, если брать наши сборы на земле — это же вообще ужас. Там выживать приходится, хе-хе. Здесь, конечно, по-другому совсем. Работаешь над тем, что нужно. Тут никто не бегает. Кроссы эти — все уже в прошлом.
— Вам так больше нравится?
— Не знаю даже, больше или меньше. Скажем так, что дают — с тем и работаю. Сказали бы мне бежать 10 километров — что я, не побежал бы? Конечно, побежал бы. И работал бы так же. Выпендриваться тут никто не будет. Сказано — нужно делать. Но мне нравится, что все направлено в правильную сторону и без глупостей.
— Вернемся к тому, что происходит на льду: Евгений Кузнецов недавно заявил, что в НХЛ все как курица без головы. Мол, бегут, бегут, а куда и зачем бегут — не понимают.
— Ну, да. Я же и говорю — вертикальный хоккей. Все нужно вперед-вперед. У нас у русских, даже не у русских, а в КХЛ — больше поперечной игры. Больше передач, больше переводов с фланга на фланг. Больше «отдал — открылся». Мы меньше бросаем, но пытаемся сделать стопроцентный момент. А у них даже если там, блин, десятипроцентный момент, нужно все равно бросить и бежать добивать. И из-за этого, наверное, голов здесь больше. Потому что никто не задумывается над тем, что вот, сейчас бы улучшить еще момент, обыграть или скидочку тому, кто подстроился сзади, сделать. Тут нет — бежишь, бросаешь и добиваешь. Если грубо — то, конечно, хоккей без головы. Но он очень энергозатратный и полезный. Потому что много бросков, неожиданных бросков, к которым вратари не всегда готовы.
— Любопытный момент: разговаривал с Крэйгом Мактавишем после его увольнения из «Локомотива», и он сказал, что в НХЛ хоккей более горизонтальный. По правде говоря, с уменьшением части площадок в недавнее межсезонье у нас тут все стали упрощать игру. Поперечных передач днем с огнем. Смотришь при этом на «Баффало», который очень здорово именно что играет в хоккей, и понимаешь, что в КХЛ такого никто и близко не показывает. Но ведь и в прошлом сезоне против вашего СКА очень мало кто пытался играть, в основном вперед-вперед, забросил-поборолся-бросил.
— Так ведь на больших площадках с такими командами наоборот легче играть. Забросили они шайбу в зону, пока они туда добегут — перепас, обрезаешь одного, второго, и все, контратака. А здесь — они бегут и успевают добежать. И начинается. Нет, здесь есть команды, которые играют горизонтально. И классно играют. Взять звено Панарина с Зибанежадом. Они в пас, с остановочкой, в отдал-открылся играют. Я уверен, что во многих командах есть звено, где-то даже два, которые могут показывать такое. Та же «Тампа». Такой советский хоккей.
АХЛ, возвращение
— Как вам в АХЛ?
— Очень молодая лига. Просто куча молодежи. Я там как ветеранчик был. И из-за того, что слишком молодая лига, очень много брака, очень много суеты непонятной, абсолютно непонятного хоккея. Там вообще ничего не понятно, что происходит. Все быстрей-быстрей, лишь бы не ошибиться, но ошибаются постоянно, тут же бегут все толпой в другую сторону, и черт его знает, что из этого всего получается. Сумбурный хоккей очень.
— Никита Задоров говорит, что АХЛ вредна для развития. Потому что там абсолютно бессистемный хоккей. И долго играть в ней — только во вред.
— Абсолютно верно. Это точно вредно. Если для привычки, чтобы обжиться — еще нормально. Все ведь пугают, что АХЛ жесткая лига. Какая она жесткая? Там ребята сейчас играют, которым по 19-20 лет. Есть большие парни. Но чтобы супержестко — близко такого нет. Если ты готов хотя бы чуть-чуть держать удар — нормально все, ничего страшного в этом плане. Всю жизнь запугивали русских этой лигой, мол, убийцы там одни играют — неправда это все. Правда, сейчас же всё поменяли: все матчи внутри дивизиона. Получается, играешь с шестью командами все эти 60 игр. Только одна была, когда мы 2:8 уступили: приехали ребята реально играть в хоккей. Пасовались, открывались, держали шайбу. Мы как собачки бегали за ними. Но быстрее шайбы же не сможешь бегать. А мы пытались. И нам разорвали все, что можно, ха-ха-ха.
— Благо вас довольно быстро подняли в НХЛ. В «Лос-Анджелесе» изначально планировали достаточно масштабную ротацию между основой и фарм-клубом, поскольку многим игрокам не требуется проходить драфт отказов. Об этом заходила речь, когда вас отправили в АХЛ?
— Я тогда ни с кем не обсуждал, какие на мой счет планы. Агент разговаривал с руководством. Они сказали, что в целом довольны, но попросили чуть-чуть потерпеть, чтобы перестроиться. Потерпел — дали шанс. Буду от этого и отталкиваться. Загадывать и смотреть далеко в будущее не буду.
— У вас 1 ноября вступил в силу пункт о возможности возвращения в КХЛ.
— Да.
— И что вы собираетесь делать?
— Честно — думал, конечно, об этом, что скрывать. Когда в АХЛ сидел. Первый матч прошел, второй, третий... Но я не тушевался по этому поводу. Не бил кулаками по столу. Не пилил завод, мол, все, я поехал. Плюнуть на все? Нет. Я с холодной головой все это воспринимал. И все-таки я ведь ехал сюда играть в НХЛ. Не просто попробовать. Получится — не получится. Я все-таки семью сюда перевез — уже окончательно. В одну сторону смотрел. Вот, дождался своего шанса. Нужно теперь выгрызать этот шанс. Россия — она есть и никуда не уйдет. Этот пункт работает. Но я пока не хочу об этом думать.
— Слышал, что вас пытаются уговорить вернуться. И вы вроде бы были не прочь — пока находились в фарм-клубе.
— Разговоры — они всегда идут. У СКА сейчас не лучшие времена. Они там понапроигрывали. И понятно, что сразу же идут слухи и разговоры. Вот, надо Прохоркина возвращать, он сейчас вернется. Тем более я в АХЛ сидел, «невыездной» был. Это все складывается. Но пока я здесь и настроен только на одно — играть в НХЛ.
Ковальчук, английский
— Ковальчук вам помимо того, что костюм помог купить, как-то еще помогает?
— Конечно. Разгружает меня. Я тут в ступор немного попал, когда мы на выезд приехали, что нет ужинов. Командных ужинов, запланированных в отелях, как в России всегда делается — общий для всех. Здесь все самостоятельно. Тебе выдают наличку, и ты идешь ужинать самостоятельно. Вот мы с ним в рестораны ходили. Вдвоем, конечно, повеселее. Будь я один — на румсервисе, наверное, постоянно бы сидел. В номер бы еду заказывал.
— А сколько налички дают?
— Около 100 долларов на ужин.
— Неплохо.
— Да хорош! Это очень хорошие деньги для ужина. Можно почти в любом ресторане нормально так поужинать.
— Как ваш английский?
— Оу... Стараюсь, стараюсь. Много разговариваю с ребятами — по крайней мере пытаюсь. Слушаю очень много слов. Все лучше и лучше. Но не в идеале, конечно.
— Я слышал, вы на днях общались с журналистом на английском.
— Было такое. Но есть такая черта... не то чтобы я стесняюсь, а просто не уверен в себе. Они вроде говорят, я по сути понимаю, что говорят, но у меня вот это в голове остается: «А вдруг он что-то не то сказал? Может, я неправильно себе перевел?». Вот это меня чуть-чуть пока подламывает, что я, может быть, не то, что нужно, понимаю. Неправильно перевожу. Из-за этого я так не особо разговариваю.
— Но еду себе заказать или с продавцом изъясниться — проблем не возникает?
— Это-то — конечно. С этим у меня нормально все. Какие-то сложные предложения не составляет. А так поговорить — нормально. Если только какие-то слова могу забывать. Или не знать. Я их заменяю своими, ха-ха. Более простыми. Главное говорить, практиковаться, и все придет.
— С кем-то из иностранцев в «Лос-Анджелесе» подружились?
— Ну как подружился? Мы общаемся со всеми тут. Джек Кэмпбелл, вратарь, очень классный парень. Мы с ним ходили на ужин пару раз. Дрю Даути — это вообще самый главный весельчак команды. С общением полный порядок.
— Даути с журналистами особо не хохмит. Но если высказывается, то сразу мощно.
— А в раздевалке — очень веселый.
Отъезд, Тихонов
— С тех пор ты как вы вернулись в Россию после короткой поездки в «Лос-Анджелес», как часто задумывались о том, что окажетесь снова в «Кингз»?
— Задумывался, когда контракты подходили к концу. Нужно было думать о будущем. Представители «Лос-Анджелеса» в такие моменты со мной связывались. Ближе к окончанию соглашений с ЦСКА и СКА. Когда с «Салаватом» заканчивалось — никто не подходил. Естественно, мы виделись с Майком Футой, ассистентом генменеджера «Лос-Анджелеса», он приезжал в Санкт-Петербург, спрашивал, как и что. Но приезжал он задолго до конца контракта. И я говорил: «Подождите». И когда впереди еще по контракту играть и играть — зачем мне забивать себе голову лишними вещами? Я посвящал себя клубу, за который выступал.
— «Лос-Анджелес» никогда не терял к вам интереса. Но, помимо того, что контракт закончился, что еще сподвигло вас на то, что вы в конце концов поехали?
— Рост. Карьерный рост. До этого были мысли, были предложения, но я не был готов. Я еще не все сделал в России, хотел полностью в КХЛ реализоваться. И поехать в НХЛ уже реализованным и зарекомендовавшим себя игроком. Так и получилось. Чуть затянулась моя реализация. Но — ничего страшного. Кубок Гагарина взял. Так получилось, что еще и Олимпиаду выиграл. Но больше даже хотелось перед отъездом провести хороший сезон. Очки набирать, лидером команды стать — на первый план выйти. В Питере мне помогли с этим. Я забрал это место, и все у меня получилось. Контракт закончился, и я уже созрел полностью к дальнейшему движению по карьерной лестнице.
— Перед тем как подписали контракт с «Кингз», обсуждали с менеджментом позицию, на которой вас будут использовать, место в составе, возможную отправку в АХЛ, потенциальную связку с Ковальчуком?
— Я один раз общался по Facetime с Робом Блэйком и Майком Футой. Один — потому что тяжело было говорить по-английски. Тем более — до приезда, сейчас-то уже полегче. Поговорили мы о том, что они заинтересованы во мне. Объясняли, что у меня большие шансы пробиться в состав. Но в основном с менеджментом общался агент. И он мне уже передавал слова о том, где они меня видят, что хотят. Я особо не вмешивался. Был разговор, что я хочу играть в центре. Это мой приоритет. Потому что я с краю никогда нигде не играл. Говорили они, что видят меня в третьем звене. Возможно — во втором. Но видите же, как команду нашу бултыхает — тренер постоянно ищет новые сочетания. Не важно, в каком звене, мне без разницы. Лишь бы со мной в составе команда побеждала.
— За те месяцы, что вы провели за океаном, что оказалось гораздо более легким, чем ожидалось, а что — гораздо более тяжелым?
— Да не было такого, чтобы в чем-то было очень легко или, наоборот, ужасно тяжело. Я был готов и знал, куда еду. Если бы я один приехал и в первый раз — мне бы все давалось тяжело. От общения и быта — до еды. А со мной семья приехала, и мне намного легче. Разгружают они меня. Прихожу домой, меня всегда там ждут с улыбками. И поговорить можно на русском языке, не страдая от дефицита общения. Может быть, тяжело было с квартирой. Но я знал, что так будет.
Много общался с Витей Тихоновым, и он очень сильно мне помог. Я ему очень много вопросов задавал по поводу жилья, магазинов каких-то, кредитных карточек. Он мне помогал с телефонной сетью — выбрать ту, какая лучше в Калифорнии работает. Выбрать навигатор, чтобы я ездил на тренировки — он мне сказал, какой лучше. Много кто помогал, но Вите Тихонову огромное спасибо. Благо он местный, из Сан-Хосе, и все там знает. Если говорить о хоккее, то не то чтобы было легко, но и не тяжело. Это ж хоккей. Я в него с детства играю. Что может быть суперсложного?
У одного тренера одна схема, у другого — другая. Пару раз потренировался, подстраиваешься и понимаешь, как играть — тебе же все объясняют. Тем более, меня с самой первого занятия каждый день вызывали отдельно, чтобы на видео все разжевывать. Потому что когда быстро тренер говорил, я чуть недопонимал, что происходит. По сути просто смотрел картинки.
— Североамериканские тренеры нередко не используют планшет, объясняя упражнения, которые там отличаются от используемых здесь. И можно запросто оказаться в ступоре, особенно если быть в начале очереди.
— Хах, а я в начало очереди и не встаю. Я всегда встаю так, чтобы посмотреть. Бывает, конечно, что за одним упражнением идет другое, вытекающее из первого, и на тебя попадает самое начало. Но мне тренер быстро подсказывает обычно. Да и я уже привык. Тренерские задания, упражнения все практически выучил уже. Так что у меня нет проблем, даже если ничего не рисуют.
— Первая поездка вам как-то помогла?
— Может быть, в бытовом плане помогла. В плане жизни. Что я приехал не как на другую планету, как многие, мне кажется, думают — что здесь что-то другое, нереальное или наоборот. У каждого ведь свое восприятие. Когда я в первый раз сюда ехал в 2012 году, я вообще не знал, что здесь, куда я еду, что здесь делать, с кем общаться, куда вообще идти. Америка же, блин. И у меня был такой культурный шок немного. Сейчас я уже примерно знал, чего ждать. Всякие видео смотрел в ютубе про Лос-Анджелес — общую информацию собирал. И в этом плане та поездка помогла — не было шока.
— Над чем конкретно вас просили поработать, что улучшить, прежде чем поднимать из фарм-клуба, а если на будущее — чтобы дать больше игрового времени?
— Тут на компонентах не зацикливаются. На первый план выходит быстрое мышление. И много бросков. Потому что у нас все равно в русском хоккее есть это — подержать шайбу, где-то улучшить момент. Не просто бросить, нанести бросок ради броска, а улучшить позицию, придержать, паузу сделать, и у меня все равно это есть и никуда не уйдет. Потому что столько лет играл в КХЛ. Да и весь русский хоккей такой. И поэтому меня попросили, чтобы я больше бросал и быстрее принимал решения, не задумывался о какой-то лишней передаче для улучшения момента.
Беверли-Хиллс, деньги, Гусев
— Вы поселились в Венис-Бич. Это крутой район. Целенаправленно туда ехали?
— Мы не в Венис-Бич. В пяти минутах от него — это Марина Дель Рей. Портовый такой райончик. Тут яхты припаркованы, лодки. Новый район. Просто искали выгодные апартаменты, потому что тут бешеные, просто бешеные цены. Чтобы снять жилье — это за облака. Я как бы и знал, сколько что примерно стоит, но все равно цены ужасают. В моем районе новые-новые дома построили. Еще никто не жил в них. И так сошлось, риэлтор от Ильи Ковальчука помогла, нашли очень хорошие апартаменты. Здесь еще и расположение очень хорошее. Мы тренируемся в одном месте, а играем в другом. И стадионы эти находятся в двух разных концах города. И я живу как раз между ними, что мне и туда, и туда удобно ехать. Эти апартаменты только 20 сентября начали сдавать! 25-го мы уже въехали.
— Дорого?
— Очень дорого... Таких цен в России не встречал.
— Гусев в районе семи тысяч в месяц отдает за свою.
— У меня — около шести.
— Никита Щербак снимал квартиру в Москва-Сити за 10 тысяч долларов в месяц.
— Я бы себе никогда в жизни не позволил такие деньги отдавать за квартиру. Потому что по такой цене можно нереальные хоромы снять. А здесь — если ниже цена, чем у меня, то прям очень-очень плохо. Или район далеко находится. Или дома и апартаменты уже затасканные такие. Здесь аренда недвижимости заоблачных денег стоит.
— В общем, рядом с Ковальчуком поселиться денег не хватило.
— Конечно. Беверли-Хиллз — это очень дорого. И мне переплачивать... Мне нравится район, где мы поселились. На велосипеде тут хорошо ездить. И прогулочная зона есть. И пляж у нас тут рядышком. Меня все устраивает.
— Беверли-Хиллз — пафосное место.
— Да. Приезжаешь — я к Илье ездил в гости, — так это как город в городе. Обособленный такой. «Лос-Анджелес» весь такой размазанный, в нем куча районов, которые как город в городе, но Беверли-Хиллз выделяется. Так-то во всех районах своя дикая специфика. Проезжаешь один район — там гетто какое-нибудь. Проезжаешь другой — он хороший. Проезжаешь третий — там все нереально разрисовано. В даунтаун заезжаешь — там грязь, бомжи сидят, попрошаек много. Приезжаешь на Венис-Бич, так там вообще непонятно что. Культ какой-то, где-то все разрисовано, где-то хиппи, где-то рэперы, где-то баскетболисты. Очень разные слои. И так везде. Проезжаешь другой район — как будто новый город.
— Но вы довольны тем, как и где живете?
— А как тут можно быть недовольным? Город, конечно, потрясающий. Тут всегда солнце, тепло. Что может быть лучше?
— Не Питер, да?
— Питер хорош. За три года... Первый год была ужасная погода. Еще и после переезда. Питер такой город, к которому надо привыкать. И с ним нужно бороться. Потому что люди в шоке, когда туда попадают. А в последний год все было прекрасно. И погода, и атмосфера, особенно вокруг хоккея, была потрясающая.
— Так вы просто привыкли. Я и сам там не обращаю внимания на любые осадки, если только они не убивают людей.
— Да ладно. Отличный город. Команда классная. Борьба за Кубок. Блин, это круто.
— Кубок. Вы брали его с Гусевым. Вас не удивляет, что у него проблемы?
— Честно — не слежу. Знаю, что его то в третье звено ставили, то в четвертое, то убрали. Удивляет, конечно. Он хороший хоккеист. Не знаю, что у него там происходит, почему так. А без информации делать выводы, не зная всей ситуации, не могу. Но он прекрасный хоккеист, и у него все наладится — он достоин здесь играть. Может быть, ему тоже надо как-то попривыкнуть, потому что игра здесь вертикальная.
— Его хотят перевести на правый фланг. И хотят большей работы ног.
— Ну да, здесь такой приоритет, что праворукие справа играют, а леворукие — слева. Только потому, что нужно больше бросать. Я повторюсь, но надо бросать. По ходу движения. Поэтому если ты правша и справа играешь — у тебя преимущество, так удобнее. Не надо перебирать никуда. Бросил, добежал на добивание.
— Кучеров играет справа с левым хватом лучше всех в мире.
— Это да. Но он, наверное, порезвее. Хотя Гусева медлительным нельзя назвать. Он где-то любит больше паузу просто. Со стороны может показаться, что он не бежит, но это не так. Что у него сейчас — не могу сказать. Потому что хоккей особо не смотрю. Своего хватает.
Прозвище, юмор
— Мне сказали, что у вас прозвище — «Порки». Правда?
— Что-то они там пытались мне такое навязать. Но я сказал — нет, ребят. Лучше — «про». Поэтому теперь называют просто «про», ха-ха.
— «Порки» удивило, потому что от слова «свинина».
— Да, да, и мне не понравилось. Была пара моментов, когда мы обсуждали: я говорил, мол, как это, «про» и «пор» совмещается. А они: «Ну и ладно тогда».
— А кто обсуждал-то? Даути? Копитар? Картер? Браун?
— Копитар вообще такой спокойный. На своей волне. Даути — это душа компании, душа раздевалки. Дикий весельчак. Там так — Даути всех поджигает, а дальше уже как пойдет у ребят. Браун — может посмешить, но он тоже такой спокойный. Выдержанный. И тоже на своей волне. Но очень правильный в общении.
— Вы успели привыкнуть к американскому юмору?
— Я не всегда успеваю вникнуть в суть. Они иногда так на сленге шутят, что для меня это вообще пока темный мир. Американский сленг я просто не догоняю. Что-то понимаю, но только что-то. И все равно во всех раздевалках присутствует примерно одно и то же.
— Но по-разному.
— Так мы живем в России, знаем эти тонкости. Весь этот юмор. Мы прошли детскую школу, дальнейшие школы. Оттуда же все идет и закаляется. Все мы в одной кастрюле варились и все поддерживаем этот юмор. Сидим на нем. А здесь у них свое — своя детская школа, свой юмор. И мы поэтому не всегда понимаем. Немножко разное у нас детство.
— А что по жестковатому юмору?
— Жесткий юмор — это, наоборот, иногда веселее. Когда человек понимает шутку и не обижается, потому что жестко. Так смешнее же. Плохо, когда человек на такое обижается и не понимает твой юмор. Это уже... будь ты хоть суперкомедиантом, ничего не получится.
— А вы командой вообще собирались? Хотя бы на Хэллоуин?
— Нет. Тут как-то люди все спокойно относятся к этому, ведь все семейные, как-то больше всех тянет отдохнуть с родными. «Калифорния-Стайл»: отработал — и потом на релаксе. И это весь город так. Никто не напрягается. Даже приходишь иногда или заказываешь что-то, просишь что-то починить, — они расслабленные все, у них хорошо все. Нельзя быть угрюмым. Забавная обстановка — это здорово расслабляет и мысли по хоккею убирает. Погода же прекрасная, сходил-погулял, все счастливы-довольны, и на улице народ умиротворенный — спокойный и веселый. Нет напряга.
— А вы привыкли забывать о неудачном матче через 15 минут?
— Нет, но по-другому никак. Нужно сразу забывать игру. Когда играл за ЦСКА, переживал после каждого матча. И когда пришел в «Салават», Игорь Захаркин серьезно боролся с этим. Потому что я после каждой встречи сидел никакой, переживал. А он мне говорил: «Ты что, дурак? У тебя 60 матчей. Если после каждого ты так будешь сидеть, у тебя волос на голове не хватит». Выводы, мол, сделай правильные. И бывай. Нужно готовиться дальше, выкидывай все из головы и не вздумай приносить все это домой. Тем более, такой негатив. За дверь вышел — забыл. Лишь бы дома это вообще не проявлялось, чтобы дети и жена такими переживаниями не страдали. Абсолютно правильно. Будешь грузиться — ничего не получится. Зациклишься — и в круг попадешь, откуда не выбраться. Но я еще этому учусь.
Второй матч, меньшинство
— Второй матч за «Лос-Анджелес» стал для вас первым домашним. Как вам знаменитый Staples Center?
— Игра так прошла, что я был полностью в нее погружен. Не могу сказать, что было супергромко. Или супертихо. Я весь был в игре. И не замечал вообще ничего. Мне жена рассказывала, что так классно было на матче. Какие-то шоу проводились, в костюмах все бегали хэллоуиновских. Но я вообще ничего не слышал и не видел. Полностью был погружен.
— Так это ведь как раз ненужные эмоции. Да еще и Элиас Петтерссон против вас.
— Звено со шведом у «Ванкувера» очень сильное. Бесер же, Миллер там еще — правильно? Очень прилично фигачили. Они и подержать шайбу, и в пасик сыграть, и советский хоккей показать — вот как мы разговаривали, что не у каждой команды хотя бы одно такое звено есть, но вот у них эта тройка действует очень интересно.
— Но ведь только одна.
— Наверное — да. В глаза бросались только они. Другие там пытаются, что-то у них иногда получается, но чтобы в глаза бросилось сильно — нет. Они больше в американский хоккей.
— А на точке как? Это же съедающая всем главным тренерам НХЛ мозг тема.
— Да вот есть в «Ванкувере» один товарищ.
— Бо Хорват?
— Нет. Этот нормальный. У них есть зверь один праворукий.
— Саттер.
— Вот. С ним очень сложно было. Прилично на точке играет. С остальными — ну 50 на 50. Кого-то обыграл, кому-то проиграл. А с ним прям очень тяжело было.
— В этом матче вас не ставили с Ковальчуком, как ни странно, и вы весь матч сыграли с Клиффордом и Льюисом. Но вы получили большинство во второй спецбригаде по полной программе — причем с Ильей.
— Мы еще на последних тренировках это практиковали, меня ставили на розыгрыш. Но тяжело было вкатиться, потому что давно не играл в неравных составах. Надо почувствовать тонкость передачи. Где-то придержать, подтянуть на себя игрока, отдать передачу — и вот. В первых двух попытках не хватало меня, потом разошлись, даже бросок придумали. Передачу поперечную отдал на Ковальчука, правда, чуть неточную. Ему было сложно подстроиться. Но это все пройдет. Это только от игры к игре приходит.
— Вам в четвертом звене для адаптации нормально играть? И, может быть, правильно?
— Я привык к трудностям. Легких путей никогда не искал. Во всех командах начинал с низов. В «Лос-Анджелесе» так же получается. Конечно, хочется сразу одного, второго, третьего. Сразу в первом или втором звене играть. Но не всегда это получается. И я готов терпеть и трудиться. Не буду плакать и топать ногами, требуя дать мне сыграть. Все приходит с работой и терпением.
— Если у Гусева есть вещи, которые не позволяют ему играть в четвертом звене, то у вас их вроде бы нет.
— Ну да. Я всегда старался быть универсалом, чтобы и спереди, и сзади успевать играть. Чтобы и в обороне все было в порядке, и в атаке успевать, и форчек делать, и «финиш-зе-чек» тоже. Если хочешь быть хорошим хоккеистом, то нужно быть универсальным хоккеистом. Понятно, что Овечкин и Кучеров супербомбардиры, и у них другие задачи, но у меня в приоритете успевать играть везде. Быть универсалом — мой престиж. Для меня пропустить гол и заработать «минус» — это очень неприятно. Можно забить два, пропустив три, и я буду очень расстроен. Потому что не переношу пропускать голы. Не важно, какой счет. Забьем пять, но пропустим три — это будет очень-очень плохо.
— Пока, благо, не пропускали.
— Да. Надеюсь, что буду держаться до последнего. Ха-ха.
— В качестве игрока меньшинства вас вообще рассматривают?
— Вроде бы не рассматривают. Но на меня ни в одной команде не рассчитывали в меньшинстве.
— А вы сами хотите там сыграть?
— Да у меня навыков игры в меньшинстве нет. Я ни в ЦСКА, ни в СКА там не играл.. Всегда тренеры были настроены так, что есть ребята, которые лучше там действуют.
— Если вам вдруг в «Лос-Анджелесе» скажут, что надо встать в спецбригаду меньшинства. Что скажете?
— Скажу: «Дайте планшетку; нарисуйте, как обороняться, и будем играть».
СКА, сборная
— Есть версия, что вы в прошлогоднем плей-офф были абсолютно здоровы до своего выхода в финале конференции. Но вас не выпускали.
— Не знаю всю ситуацию. Да и не важно это. Мы всей командой неважно прошли первый раунд со «Спартаком». Потом с «Локомотивом» меня убрали из состава. Не могли найти оптимальный, решили, что менять надо меня. Я был готов выходить играть с первого матча. Но получилось так, что уже начали гореть, и опять что-то надо было менять. Ко мне подошли и спросили: «Готов играть?». Конечно, был готов. Просто так, что ли, тут сижу?
Меня выпустили на два матча, а потом мы вирус подхватили, которым вся команда переболела. Горло не болело, соплей не было, просто температура под 39 держалась. На пятую игру серии с ЦСКА я вышел играть с температурой. Перед игрой была 37,1, а к концу за 38 перевалило, и в третьем периоде уже трясло. Приехали домой, и я сказал, что не могу играть, температура пять дней не спадала. В итоге вирусом вся семья переболела, у ребят из команды все переболели. И одни и те же были симптомы. Ни горло, ни кашель, просто температура и ломка страшная.
— Но ведь были пропущенные матчи до этого. И предвзятого отношения, потому что вы решили уехать, не было?
— Мы общались с Романом Ротенбергом по этому поводу. Я объяснил, что у меня есть желание поехать в Америку по окончании контракта со СКА. Что полностью буду выкладываться, а после уеду. В общем, сразу все точки над i поставил. Что готов полностью отдаваться команде. И у меня даже нет мыслей подумать о завтрашнем дне и поберечь себя ради «Лос-Анджелеса». Мы сошлись на этом, мне дали играть, и все пошло.
— Только в плей-офф немного не пошло.
— Да. В плей-офф неразбериха все равно получилась.
— Вспоминаете тот гол ЦСКА, когда пятерых на себя собрали?
— Поначалу вспоминал. Сразу после игры было приятно посмотреть видео, фанаты писали поздравления. В инстаграме видео гола первое время на глаза попадалось. Сейчас уже не вспоминаю, было и было. Нужно новые красивые голы забивать, чтобы эмоции снова получать.
— В СКА помимо вас много человек вирус подхватило?
— Пять игроков точно болело. Может, от меня заразились.
— Это в итоге и сказалось на результате?
— Конечно, сказалось. Иммунитет к плей-офф уже ослаблен. Я вот сразу слег, а кто-то, может, терпел и переборол болезнь. Но бился, боролся и не понял, когда все пошло не так. А это все наша российская весна: все начинает течь, и сразу болезни выплывают.
— До чемпионата мира вы так и не доехали, несмотря на то, что играли в СКА. Евротуры не в счет. Сейчас Кузнецов дисквалифицирован, Малкин уже немолодой. Не пора ли заявить о себе?
— Уже пора. Но пока не получалось. Пару раз ездил в сборную в 19-20 лет, но меня обрезали всегда за неделю-две до отъезда на турнир. Потом еще вызывали, но то одна травма, то клюшкой голову пробили. Недавно тоже не все гладко было. После плей-офф много микротравм накапливается, да и усталость наступает к концу сезона. Нужно же ехать полным сил и желания. Надо же ехать не вату катать, потому что позвали, а выкладываться. Я такой человек, что если не могу играть на сто процентов, то считаю, что не стоит ехать. Подводить кого-то.
— Согласитесь, что из «Лос-Анджелеса» попасть в сборную легче?
— Эх. Надеюсь, что это будет непросто. Ха-ха. Что у нас будет плей-офф, и мы будем тянуть игру и в Кубке Стэнли.
— Ну вот тогда вопрос: ребята, уезжающие из СКА и ЦСКА, признаются, что в Америке дико непривычно, что приходится «рвать задницу» в каждой смене. Тут не вариант за период кого-то раскатать и забыть, что играешь.
— Да. Есть такое. Есть-есть. Я сразу это заметил. Тут еще и площадка меньше. Не знаю, как там сейчас в России играется. На маленькой больше контакта, больше бросков, все заряжены. В четвертом звене получаешь мало времени и приходится вытаскивать даже полуполумоменты. Хотя хоккеисты из первых двух звеньев не бегают от ворот до ворот, видно, что они могут раскачаться. Вы же знаете, как первые звенья играют. Они не бегут просто так. Им не надо долбить от ворот до ворот, не трогая шайбу. Им не надо высасывать моменты, потому что времени много.
— Гусев жаловался, что по ходу коммерческих пауз успевает остывать на скамейке. У вас есть такая проблема?
— Да на моей игре это особо не отражается. Пауз здесь действительно больше, но ко всему привыкаешь.
— Потому что задачи разные.
— Так ведь все мы разные. Играем по-разному. Так и должно быть.
Фанаты
— Разговаривал недавно с бывшим тренером вратарей «Лос-Анджелеса» Дастином Иму, он сейчас в «Куньлуне» работает. Он сказал, что на матчах КХЛ очень прикольная атмосфера, куда круче, чем в АХЛ, и ему страшно понравилось, что девушки танцуют на трибунах.
— Не знаю насчет всей КХЛ, но у СКА атмосфера на домашних матчах потрясающая. Не у всех клубов КХЛ так здорово на аренах. Мне очень нравилось в Новосибирске. Хоть и дворец у «Сибири» старый, но там фанаты потрясающе болеют. В Уфе атмосфера крутая. А в Америке хоккей — это шоу, люди приходят после работы отдохнуть, выпить пива, с друзьями пообщаться. Поэтому их там заводят кричалками на кубе. А у нас этим занимается фанатское движение. Они кричат, песни поют. Красавцы. Тут такого нет.
— В АХЛ еще похуже атмосфера?
— В Онтарио стадион шикарный. Но то же самое — заводят людей через куб. Просто народу меньше. Приятная арена, приятная атмосфера, но немножко не то.
— Вас хоть раз на улице узнавали в Америке?
— Еще нет. Да город большой, какой тут узнавать.
— Мало ли — хардкорные фанаты хоккея.
— Мы же не в Канаде. Ха-ха.
— К слову, с кем ни разговаривал из иностранцев-энхаэловцев, все говорят, что в разы проще играть в «Лос-Анджелесе», где до тебя никто не докапывается, а не в «Торонто», где на каждой тренировке по 250 журналистов собирается.
— Да, правда. Когда играл в Уфе, то застал что-то подобное. Там тебя на каждом шагу узнают, но есть но — люди очень приятные и добродушные, и не напрягают тебя. Не делают так, что «дай сюда руку», «распишись срочно». Узнали, руку пожали, попросили сфотографироваться и удачи пожелали — такое никогда меня не напрягало. Если сидишь кушаешь, то никто тебе в тарелку лезть не будет и приставать с фото. В Москве вот никто не узнавал, потому что очень большой город, очень много людей. В какой команде ни играй. Да и тех же баскетболистов или футболистов легче узнать. Мы-то на льду в шлемах. Наших лиц и не знают.
Дацюк
— Павел Дацюк что-то запрещал игрокам СКА?
— Нет. Читал про то, что Паша якобы в «Автомобилисте» что-то запретил. Он не станет таким заниматься, это же команда. Как он может прийти и запретить кому-то что-то делать? Может попросить, но не более. В команде все ребята профессионалы и могут заниматься чем угодно. Главное, выходи на лед и показывай результат. А запрещать материться... Паша — замечательный человек. А остальное — выбор каждого.
— Речь о том, что он запретил снюс (вид табачного изделия. — Прим. «СЭ»).
— Ну что ты запретишь? Если человек десять лет его употребляет, а ты вдруг скажешь: «Нельзя». И что? Он скажет: «А, тогда не буду». Так? Он типа не знал, что можно остановиться? Тут ничего не сделаешь, это выбор каждого.
— Может, конфликты на этой почве были. Хотя я слабо представлю себе конфликтующего Дацюка.
— Паша такой человек, что не будет ни с кем конфликтовать. Вот если у тебя весь рот забит снюсом, и ты плюешь им ему на ноги, то он скажет: «Ты че, офигел что ли?». Я уверен, что такого не было. И все это выдумки.
Николай Прохоркин
Родился 17 сентября 1993 года в Челябинске.
Нападающий. Задрафтован «Лос-Анджелесом» под 121-м номером в 2012 году.
Выступал за ЦСКА (2010-15), клуб АХЛ «Манчестер» (2012), «Салават Юлаев» (2015-16), СКА (2016-19), «Лос-Анджелес» (2019 — н.в.).
Обладатель Кубка Гагарина (2017). Участник Матча звезд КХЛ (2014). Чемпион Олимпиады (2018).
