«В России про меня пишут, только если возникают проблемы. Но в Америке все иначе, там меня любят». Большое интервью форварда «Рейнджерс» Бучневича
КХЛ. Отпуск
— Как вы проводите время? Давно у хоккеистов не было такого длинного отпуска.
— Перед доигровкой тоже прилично отдыхали. Потом сыграли четыре матча и новый отпуск.
— Для вас отпуск — серьезное испытание. Так и вес можно набрать. Рассказывают, что по этому поводу перед плей-офф вас даже тренеры вызывали и предъявляли претензии.
— Там немного не так было. Начались тренировки, тренеры вызывают говорят, мол, Павел, ты так здорово бежишь, добавил, все круто, мы удивлены твоей скоростью. Но что же у тебя с весом? А у меня «плюс три» было.
— Сейчас набрали?
— Стараюсь работать, но на коньки за это время вставал всего пару раз. Проблема со льдом, в Череповце — коронавирус, серьезные ограничения в детской школе, практически целыми возрастами отправляют на карантин. Пока я не спрашивал, но вряд ли кто-то из тренеров разрешит заниматься.
— А с кем пару раз выходили?
— С ветеранами, с теми, с кем катался, когда мне еще лет тринадцать было. Все те же мужики, но, понимаете, они-то лучше с тех времен не стали.
— С «Северсталью» можно было кататься. Хотя бы с неиграющим составом, когда основная часть тренировки заканчивается.
— Про этот вариант не спрашивал. Там же главный тренер Андрей Разин.
— Вы с ним в ссоре?
— Нет, не в ссоре, я с ним вообще незнаком. Но, например, после плей-офф я обратился к врачу команды, были кое-какие проблемы с коленом, хотел получить совет. Так люди из клуба как-то сливались с темы, мне не помогли, сам все решал. Пару лет назад таких проблем у меня с клубом не было, всегда шли навстречу. Я все понял, так что больше не обращаюсь. Даже билеты на игры сам покупаю.
— И ходите на хоккей?
— Конечно, на все игры попасть не получилось, так что первые пропустил. Был на «Ак Барсе», на других встречах, на недавнем матче с «Трактором».
— Как вам хоккей?
— С Казанью нормально играли. А с остальными... Вы мое мнение, как хоккеиста спрашивает или как болельщика?
— Слышал, что в хоккее вы разбираетесь.
— В защите у команды совсем «пожар», все плохо. И еще я не понимаю, что это за иностранцев привезли в команду. В «Северстали» всегда вроде приличные легионеры выступали. По сути, сейчас есть одно звено, где Вовченко и Петунин. Если Даниил еще бросать начнет хорошо, то вообще станет звездой. Ему почаще бы воротам угрожать, Александр нравится, шайбу хорошо держит. Но при этом нет ни одного защитника на большинство.
— Согласен, беда.
— Более или менее под эту категорию Кирилл Адамчук подходит. Неплохой защитник, ничего лишнего. Если что, старается ближнему сунуть, при этом прилично всех колотит.
— А как вам качество хоккея?
— Тяжело смотреть, когда все играют на результат. Я когда был травмирован, смотрел на игры в НХЛ со стороны, то вижу, что там опасных моментов гораздо больше, все играют в атаку, для зрителя. А у нас... Моментов практически нет, стоят сзади. Приезжал «Ак Барс» в Череповец. Команда с таким подбором игроков, а все у них через длинный пас с проставлением. Зачем заставлять игроков уровня Азеведо или Да Косты биться-бороться? Это же мастера! Зарипова заставляют бегать и толкаться.
— Да мы сами в шоке.
— Понравились минские динамовцы. Там иностранцы сильные, да и у канадского тренера все очень четко. Подтянули молодежь из низших лиг Северной Америки, а там парни-то хорошие, с пониманием. Там даже если делают забросы, то делают на набегающего, чтобы он был первым на подборе. В России этого почему-то не любят. Лучше со всей силы по стеклу, чтобы шайба аж до своей скамейки долетела по борту.
— Но результативность в КХЛ повысилась.
— Из-за коронавируса. Вылетают лидеры, приходится ставить молодых. Я недавно «Салават Юлаев» смотрел, там вообще опытных почти не было, в СКА тоже много молодежи было, но у них качество хоккеистов повыше, там практически все сборники разных возрастов.
— Я тут недавно прочитал, что Джо Торнтон мог выступать в Швейцарии до начала сезона в НХЛ. Вы не думали о такой возможности? Помогли бы «Северстали».
— Так права на меня у СКА. Они же платили за меня деньги, так что вряд ли отдадут бесплатно, а череповецкая команда не потянет. Но рассуждать на эту тему вообще бессмысленно, так как вряд ли «Рейнджерс» разрешит, а у меня с ними действующий контракт. А если травму получу? Зачем это Нью-Йорку?
— А «Северстали» бы вы помогли?
— На три месяца? Но вообще мысль неплохая, постоял бы в большинстве. Хоть тут бы на численном неравенстве на льду появлялся. Но, объективно говоря, это все фантастика. Слишком много «но».
— Никто не знает, когда начнется сезон в НХЛ.
— Так, вроде бы, в январе. Я туда собираюсь за месяц до начала, надо решить бытовые вопросы, да и потом там со льдом гораздо легче. Вижу, что парни катаются, поддерживают форму.
НХЛ. Плей-офф
— Летом вы сказали, что этот розыгрыш Кубка Стэнли будет уникальным. В том смысле, что победители будут радоваться, но остальные его не признают настоящим. Ваше мнение поменялось?
— Отношение поменялось в том смысле, что я прекрасно осознаю, насколько было сложно «Тампе». Я сколько был в «пузыре»? Пару недель, а они практически два месяца. Это невыносимо и очень тяжело. Слышал, что игроки всех команд были не против того, чтобы проводить матчи каждый день, мол, это лучше, чем сидеть в отеле, а так все быстрей бы закончилось. Представьте, как обидно «Далласу». Они были в «пузыре» столько же, сколько «Тампа», но не выиграли кубок.
— Плохо было в «пузыре»?
— Когда идет обычный плей-офф, то у тебя все равно есть свобода, ты можешь переключиться, повариться в семье, с друзьями, чтобы отвлечься. А тут сидишь на одном месте, одни и те же лица.
— «Тампа» — настоящий чемпион?
— Конечно, настоящий. Разница в том, что они не отпраздновали так, как обычно отмечают такой титул. Но это одна проблема. Рад за российских парней, которые выиграли титул.
— Игорь Шестеркин рассказывал, что вы ему постоянно помогали еду заказывать, так как он не научился пользоваться приложением.
— Так я давно уже в Америке, знаю, на какие кнопки нажимать и какие цифры вводить. Ему пока сложно, английский плохо знает, а я уже просто примерно представляю, что и куда вводить надо.
— Интуитивно?
— На самом деле, все недооценивают мое знание английского. Но иногда лучше показать, что ты совсем ничего не понимаешь.
— Зачем?
— Меньше вопросов будет. В Нью-Йорке тоже есть довольно жесткие журналисты, их не все любят.
— Игорь Шестеркин честно сказал, что если два американца начинают разговаривать между собой, то он их не понимает.
— У меня с этим проблем нет. Я и в покер в компании с американскими одноклубниками играю, когда летим куда-то, никаких проблем.
— У вас сейчас последний год контракта. Как мы знаем, в этой ситуации хоккеиста могут обменять. Вас это тревожит?
— Совсем не тревожит, в том смысле, что решение принимается исходя из разных факторов, учесть которые я не могу. В команде много молодых, которых задрафтовали высоко. За команду будут выступать первый номер драфта нынешнего года, второй — прошлого. Если я буду занимать их место, то меня обменяют. Но готовы ли они занять мое место — пока большой вопрос.
— Вы как сами чувствуете?
— У меня батя смотрит все эти статьи за океаном, где обсуждают продвинутую статистику, всякие корси. Говорит, что по этим показателям, у меня все в порядке, моментов много. Но я прекрасно понимаю, почему вы мне вообще вопрос такой задаете, про обмен.
— Почему?
— В российской прессе про меня пишут только, если возникают какие-то проблемы. Или, когда меня в запас сажают, или когда тренер как-то покритикует. Вот и возникает впечатление, что у меня постоянно проблемы. Но у ваших американских коллег все иначе, там меня любят. Я же все это вижу, чувствую.
— Так потому, что главный тренер не говорит про вас что-то хорошее отдельно. А так-то мы тут реагируем на любые слова.
— Так что про меня отдельно говорить, если в «Рейнджерс» есть более раскрученные люди в медийном плане? Кому интересно спрашивать про Бучневича, если в команде Какко, Панарин, Зибенежад? Хенрик Лундквист был до последнего времени.
Медийность
— Не обидно? Вы играете в одном из самых популярных клубов мира, действуете неплохо, а говорят про это редко.
— Я очень спокойно к этому отношусь. Понимаете, чтобы раскручиваться, то надо уделять этому какое-то время. Вы хотите, чтобы я как Андрей Миронов был?
— Было бы неплохо.
— Зачем мне все это? Да и потом в Череповце такое поведение не поймут. У нас с тем же Мироновым круг общения разный, мое окружение вряд ли такое одобрит. Таким медийным, как Артемий Панарин, я не стану.
— Но почему?
— Это мне про Путина пять интервью надо дать?
— Необязательно. У вас прекрасное хоккейное чувство юмора, есть довольно интересное мнение по разным вопросам. Вы можете стать популярней, чем, например, Никита Задоров.
— Да не понимаю я этого. Ладно, ты хорошо всегда играешь. Но мы с тем же Никитой игроки примерно одного уровня. И его, и меня иногда присаживают в запас прямо во время матча. И я бы себя неловко чувствовал, если был бы постоянно светился в интервью, но при этом на льду не всегда показывал свой лучший хоккей.
— У вас плохих матчей гораздо меньше, чего вы все время себя принижаете? Могли бы хотя бы страничку в инстаграме раскрутить.
— Мне Артемий Панарин постоянно тоже говорит: давай, давай, раскручивай. Но я не хочу, мне это просто неинтересно. Мне тут как-то написали в инстаграме, мол, пришлем тебе какой-то диск, сфотографируйся с ним, мы тебе заплатим. Отказался.
— Чего вдруг?
— Да зачем мне все это? Ну заплатят, предположим, две тысячи долларов. А эта фотография постоянно будет висеть в инстаграме, туда будут заходить люди и писать: вот дурак, какую-то фигню сделал.
— Вы сказали удивительную вещь. Мол, вас в Череповце не поймут. Круг общения у вас прежний с тех времен, как вы уезжали из города?
— Да, практически ничего не изменилось. Мои друзья занимаются бизнесом, мы там не смотрим на то, кто чего добился, кто чем занимается.
— Были парни, с которыми вы дружили с детства, а они пошли другой дорогой?
— Один мой знакомый, который был очень талантлив на юношеском уровне, скурился. Приходил на стадион, орал «возьмите меня в «Северсталь», я буду лучшим». Фляга поехала, что тут говорить. Жаль, конечно. Но у большинства все в порядке. Вы чемпионат Украины по хоккею смотрите?
— Нет, конечно.
— А я смотрю все матчи. У меня в этом турнире много знакомых играет, капитан «Кременчуга» Николай Киселев — вообще мой близкий друг, в «Донбассе» Николай Казаковцев и Евгений Монс. Слежу за ними внимательно, донецкая команда забить не может, проблемы у них.
— Как вы это смотрите вообще?
— Говорю же, за друзьями слежу. Но уровень турнира там не такой и слабый, не хуже, чем в ВХЛ.
— Да ладно вам.
— Раз там ребята из ВХЛ забить не могут, то ясно, что уровень довольно неплохой.
— Как вам нынешний Череповец?
— Да нормальный город, очень много приличных мест. Иногда смотришь на парковку перед рестораном, а там полно приличных дорогих машин. Когда я вернулся из Америки после первого сезона, то все было совсем не так. Вы все думаете, что это простой заводской город? Нет, он развивается.
— Можно ли вечером пройти по городу в новых дорогих кроссовках?
— Да, никаких проблем.
— Вы говорите, что ваше окружение не поняло бы медийной активности. Но как они относятся к тому, что «Рейнджерс» в рамках акции поддержки ЛГБТ выходит в радужной форме?
— Нормально. Слушайте, я не думаю, что в нашем городе это кого-то особенно тревожит. Конечно, гей-парад тут провести не дадут, но вряд ли у кого-то из представителей меньшинств возникнут сложности в жизни. Что касается акций в НХЛ, то мои друзья все прекрасно понимают, мы эту тему даже не обсуждаем. Но батя попросил привезти ему радужную ленту, хотел кому-то на клюшку намотать ради прикола.
«Рейнджерс»
— Вы очень тепло попрощались с Хенрником Луднквистом и Марком Стаалом. Я хоть и не живу в Америке, не швед, но для меня уход Хенрика тоже стал потрясением. Расскажите какую-нибудь историю о шведе, ведь это настоящая легенда.
— Когда я в первый год приехал в Америку, то был единственным русским, мне было довольно непросто. А тут в раздевалке Хенрик Лундквист! Величина. Когда в СКА приходил, там тоже были звезды: Илья Ковальчук, Вячеслав Войнов, Евгений Дадонов. Я в раздевалке питерского клуба-то сначала не очень уверенно себя чувствовал, а тут сам Лундквист! Лучший вратарь мира! Смотришь на него и думаешь, ну елки-палки.
— Легко понять.
— А потом мне рассказывают историю, что молодых в «Рейнджерс» отправляют на вратарскую тренировку, чтобы побросать. И один из новичков попал в голову Хенрику. Швед якобы был очень недоволен, сильно кричал. Ну думаю, я на вратарские тренировки точно ни ногой. И не ходил действительно. Но перед третьим или четвертым матчем в карьере на утренней раскатке случайно попадаю Лундквисту в голову.
— Ох.
— Ну, сейчас, думаю, начнется. Подъехал, извинился, а он как-то спокойно отреагировал. Не то, что не орал, а даже как-то удивился моей реакции, типа, да ладно тебе, бывает. Вот думаю, зря пугали. Но потом было довольно смешное продолжение этой истории. У клуба была какая-то акция, хоккеистов просили рассказать какую-то веселую историю про партнеров. И Луднквист как раз об этом эпизоде рассказал, когда про меня вспоминал. Причем, с его слов все выглядело совсем смешно. Мол, он вдруг на раскатке увидел, что я собираюсь бросать по воротам, встал на усы" и у Хенрика сразу промелькнула мысль, лишь бы он мне в голову не попал. И когда это случилось, то он увидел сильный испуг на моем лице и запомнил, как я подъехал и кричал «сорри, сорри, сорри» с ужасным акцентом.
— Игорь Шестеркин не рассказывает, о чем беседовал с Лундквистом.
— Мы нормально общались, как-то на выезде тусовались в одной компании, все куда-то ушли, а мы с ним разговаривали на балконе отеля, он про Россию расспрашивал. Мне в первый год было трудно с кем-то общаться, а на второй гораздо легче, да я и вообще я с нашими шведами сдружился.
— А как вам Стаал?
— Душа раздевалки. Вот вы сказали про чувство юмора, так у него оно на высочайшем уровне. Всякие хоккейные прибаутки, мимика. Ему тяжелей стало, когда ушли ветераны, Цукарелло например.
— А сейчас ветеран — вы.
— Получается так. Кто остался с тех времен, когда я пришел? Крайдер, который в клубе уже семь лет. А за ним уже я и Зибенежад. Больше никого не осталось. Как-то даже грустно становится, чувствуешь себя каким-то стариком.
— Вы видели в деле Алексиса Лафреньера?
— Нет. Я смотрел молодежный чемпионат мира, но он же там после травмы был, да и видел только финал, когда болел исключительно за наших и ни на кого внимания не обращал.
— О нем все пишут в Америке.
— В Канаде.
— Да какая разница?
— Огромная. В Канаде хоккей — спорт номер один. В США он на четвертом или пятом месте. Но если говорить об Алексисе, то все равно многое будет зависеть от хоккея, который он начнет показывать. Говорят, что он хороший парень, по манере похож на Патрика Кейна. Отлично, что тут сказать.
— Он ваш прямой конкурент?
— Да тут и не поймешь. Это в России все леворукие играют строго справа. В НХЛ такого нет.
— И все равно, вы готовы к тому, что будете играть слева, а не справа?
— Если меня поставят перед выбором: восемь минут в четвертом звене справа или пятнадцать минут слева, то я выберу второй вариант. Но мне просто справа удобней, хотя ставили на левый фланг и мало что хорошего получалось. Потребуется время, чтобы к этому привыкнуть. Впрочем, если ты не в своей зоне, то расположение не имеет значения. Иногда ты договариваешься с партнерами по ходу матча, бывает, что вообще оказываешься в центре. На пересменках ведь называют не звенья, а имена тех, кто выходит. Мы и с Какко на льду вместе появлялись.
— Вы понимаете, почему у Виталия Кравцова не получилось? Все-таки первый раунд драфта.
— Понимаете, когда я уезжал в «Рейнджерс», то у меня была совершенно другая ситуация. В клубе было не так много молодых игроков, «Рейнджерс» старался выиграть кубок, они меняли свои пики на драфте, получая взамен хоккеистов, которые могут помочь прямо сейчас. Помните, их фарм в АХЛ всегда был довольно слабым, там играть было некому, они последние места занимали. Когда меня взяли с Джимми Веси, то особо не дергали, давали играть. Жаль, что у меня травма там была в первый сезон. Но сейчас ситуация совершенно поменялась.
— В чем?
— Очень много молодых ребят, посмотрите на наш состав. Ты не можешь играть в НХЛ только ребятами, которым по 19 лет. Если что-то не получилось, то отправляют в фарм клуб. А когда я играл, то молодым давали возможность ошибиться, особо не трогали.
— Еще хотелось бы вернуться к теме Игоря Шестеркина. Он очень переживает, что столкнется с синдромом второго сезона.
— Да? Зря он так. Я вообще думаю, что это стереотип. Парень проявил себя на высоком уровне, показал, что умеет играть в хоккей. Не о чем ему переживать.
— Александр Георгиев обратился в арбитраж. Это ведь не проблема?
— Если вы помните, то я тоже обращался в арбитраж. Попытаюсь объяснить, почему такие ситуации случаются. Открывается рынок свободных агентов, внимание менеджеров устремлено на рынок, они формируют команды. А тут у тебя есть ограниченно свободные агенты, до которых просто не доходят руки. Им делают предложение, но не уделяют повышенного внимания. И некоторые хоккеисты идут в арбитраж. Но это не проблема, никто тебе это припоминать не будет.
— Вы много выиграли после того, как дали понять, что предложение не устраивает?
— Цифру не назову, но выиграл, конечно.
— Посмотрел ваш состав на следующий сезон. Опять «Рейнджерс» останется без плей-офф.
— Перестройка клуба так быстро не происходит. Сейчас идет обновление, надо время. У нас пока много ребят на контрактах новичков, а сколько таких было у «Тампы», которая выиграла кубок? Все придет со временем.
