«В «пузыре» — как в тюрьме». Большое интервью героя Кубка Стэнли Антона Худобина
Голкипер «Далласа» Антон Худобин — один из главных героев плей-офф и претендентов на звание MVP Кубка Стэнли. 34-летний вратарь до августа этого года ни разу в карьере не проводил полный кубковый матч, но из-за травмы первого номера «Старз» Бена Бишопа получил шанс и блестяще его использовал. В большом интервью «СЭ» Худобин рассказал о своей игре, жизни хоккеистов в «пузыре» и матчах без зрителей.
Слава, пузырь
— Как вы переживаете свалившуюся на вас славу?
— Славу? Никогда ее не было, да и сейчас вряд ли она появилась. Как там в поговорке? Не были богаты, так и не надо начинать.
— Накануне наш эксперт Николай Лемтюгов, вспоминая вас, отмечал, что раньше вы были вспыльчивым, заводились быстро и никак не могли успокоиться. Сейчас же любой видит, насколько вы спокойно относитесь к происходящему на льду, даже где-то иронично. В какой момент к вам пришло понимание, что не надо особо и нервничать?
— Я просто отпустил ситуацию. Много разговоров было с отцом, который всегда утверждал, что мне надо успокоиться, не придумывать ничего лишнего, мол, ты уже пробился на профессиональный уровень, чего теперь расстраиваться и переживать. Когда это случилось? Наверное, лет в 27-28.
— В «Атланте» вы еще не были таким.
— Даже не знаю. На самом деле, я не могу сказать точную дату, когда я наконец изменился. Но в Мытищах вообще все было по-другому.
— Расскажите, из чего сделана цепь, которую в раздевалке «Далласа» выдают лучшему игроку после матчей.
— Из платины.
— Тогда бы ее не передавали после игры.
— Да обычная железная цепь, а пятак по центру — из дерева. По центру там написано «Даллас Старз», вот и все.
— Все жду, когда какой-нибудь хоккеист, а чаще всего вы, произнесете какую-нибудь длинную речь по поводу победы.
— А что там говорить-то? Ну, провели матч, двигаемся дальше. Там два варианта выступления. Либо ты говоришь, что двигаемся дальше, либо после окончания встречи напоминаешь, что мы не едем домой.
— Думаю, что уже многие мечтают о доме. Мне кажется, что жить в «пузыре» еще то испытание.
— Весело...
— Судя по тону, не совсем.
— Я бы с тюрьмой сравнил.
— Разница-то, наверное, есть. Вы ездили на стадион поиграть в футбол.
— А недавно поиграли в гольф. Но футбол, гольф начались только во втором раунде, а до этого мы никуда не ездили. Что сказать о нашей жизни? Ты можешь спокойно передвигаться по гостинице, по территории «пузыря», но сходить особо и некуда. Один ресторан закрыли, он находился в другой гостинице. Осталось лишь два, да и можно заказать доставку.
— Да уж.
— Это все нелегко и муторно. Мы сегодня обедали на улице с ребятами, к нам подошел Гэри Бэттмен. Поблагодарил нас за то, что мы все это делаем, говорит, что понимает, насколько нам сложно. Мы у него сразу стали спрашивать про следующий сезон, но никакого конкретного ответа не получили. Сценариев много, но ни один из них не является предпочтительным. Ну так я что хотел сказать. Можно сколько угодно переживать по поводу жизни в «пузыре», но у нас нет другого варианта.
— Это называется смирение.
— Остается только терпеть. Но вот ребята, прилетевшие из «пузыря» в Торонто, говорят, что там было интересней.
— Да в чем же? Все одинаковое.
— Простой пример. У нас тут есть веранда, где иногда собирается команда на барбекю. Мы жарим мясо, общаемся. Но у нас в отеле только одна такая веранда, ее надо заказывать заранее. В Торонто у каждого клуба была своя территория. Помимо шести баров, где можно было посидеть и посмотреть хоккей, работало еще и шесть ресторанов.
— Мне кажется, что основная проблема в том, что вокруг одни и те же люди. И невозможно переключиться.
— Да сейчас-то и этого нет, по сути, ты никого не видишь. Поначалу было даже интересней. Много команд, все стараются куда-то пойти, что-то посмотреть. Но теперь отель пустой. «Вегас» сразу же улетел, осталось три команды, и мы ни с кем не пересекаемся. Впрочем, сейчас, когда наша серия закончилась, а «Тампа» с «Айлендерс» еще играют, то иногда можно кого-то увидеть. Когда была наша серия с «Вегасом», то мы были разделены. Кто-то был на арене, кто-то обедал, затем одни уезжали на стадион, другие возвращались.
Зрители, коронавирус
— Смотрю все матчи на компьютере, но еще с первого дня прекратил обращать внимание, что игры проходят без зрителей. Это как сериал, ты просто видишь определенную сцену на картинке и не думаешь, что происходит вокруг. Но бывают ситуации, когда понимаешь, как все отличается. Например, если на льду лежит травмированный.
— Или судьи берут просмотр эпизода. Тогда ты слышишь буквально все: что говорят соперники, тренеры, ругаются ли на противоположной скамейке. Но я бы хотел отметить НХЛ. Лига все отлично организовала и постаралась сделать так, чтобы нас ничего не отвлекало. Все трибуны закрыты, и ты просто не видишь эти пустые кресла. Повсюду здоровые экраны, которые показывают моменты. Если я поймал шайбу, то на них выводят мое фото, повторяют опасный момент. Есть и искусственный шум. Или, например, когда мы были формальными гостями в матче против «Вегаса», то на экраны выводили картинки, словно мы находимся в их городе.
— И все забываешь?
— Думаю, когда ты сидишь на скамейке, то тяжелей. Но если ты выходишь на лед, то отключаешься от таких моментов, постоянно сосредоточен на игре. Конечно, со зрителями было бы все по-другому, но уж как есть.
— Сейчас уже впереди финал, вы привыкли. В начале-то, наверное, все казалось странным?
— Странным и осталось. Но сейчас такая жизнь. Тяжелей вне стадиона. У меня в номере стоит приставка, телевизор, но сегодня нет хоккея и смотреть нечего. Последние пару недель даже уже не включаю игры, так как просто надоело. Нет семей, да вообще никого нет. Это основная проблема. Разговариваю по фейстайму с друзьями, меня спрашивают о планах на сегодня, и я отвечаю, что собираюсь в торговый центр, потом съезжу поужинать, потом по своим делам.
— И ничего этого нет.
— Нет. Какие тут могут быть планы? Тренировка, обед, дневной сон, ужин. Сегодня у меня не было занятия, так как по плану с нашим штабом я ее пропустил, но завтра поеду тренироваться. Затем снова в номер отеля. Нельзя слишком долго валяться в кровати, так как потом ноги будут ватными. Можно выйти в холл, с кем-то поиграть в пинг-понг, если найдешь партнера. Вечером, можно встретиться с друзьями по команде, немного поиграть в покер.
— НБА тоже сидит в «пузыре», но у них как-то гораздо веселей. Родственники приехали, друзья.
— Они находятся в США. Мы же в Канаде, а перелеты между этими странами ограничены массой запретов. Например, прилететь в Канаду ты сейчас можешь либо на чартере, либо на своей машине. Но даже если ты приехал, то должен сесть на карантин и не выходить из помещения шесть дней. Только потом, сдав несколько отрицательных тестов подряд, тебе разрешено выходить на улицу. К одному нашему игроку приехала жена с ребенком, но именно из Канады. Тем, у кого семьи на территории этой страны, легче, но звать родственников нет никакого смысла.
— Говорят, что вы очень часто сдаете тесты.
— Каждый день. В один день — рот, в другой — горло. Поначалу это невероятно бесило, но со временем просто перестал все это замечать. У нас у каждого в телефоне приложение с qr-кодом. Когда приезжаешь на арену, у тебя проверяют температуру специальным сканером, ты заполняешь анкету, пишешь о своем самочувствии, все это вводится в компьютер — если результаты нормальные, то в приложении твоя страничка становится зеленой. Можно спокойно передвигаться. Если есть какие-то проблемы, то переходишь на другой уровень и тебя обследуют.
— Знаю, что ваша территория окружена со всех сторон. Но нашли ли вы лазейки, чтобы выбираться в город?
— Да это невозможно, нет никаких лазеек. Да и потом, а куда ехать в Эдмонтоне?
— И правда.
— Нет, серьезно, даже если бы была возможность покинуть «пузырь», то куда бы ты пошел? Но меры строгие. Я тут недавно заказал еду, спускаюсь ее получить. А курьер попросил показать кредитную карту, чтобы убедиться, что это мой заказ. Он находился за территорией, я вытащил карточку и подошел к забору показать. Охранник тут же расшумелся, начал махать руками, хотя я никуда и не собирался выходить.
— В итоге у вас нет положительных тестов. А у нас в России есть. Вот на днях новокузнецкий «Металлург» ушел на карантин.
— Я разговариваю с ребятами из Высшей лиги, из «Сокола». Знаю, какие проблемы у российских команд. Тяжело все это.
— Так какой вариант лучше: ваш с «пузырем» или наш, когда просто ждем, когда все переболеют.
— Думаю, что оба варианты плохие.
— Одна из версий, что и следующий сезон пройдет в «пузырях».
— Да-да, один из вариантов. Приезжаешь куда-то, проводишь шесть-восемь матчей, а затем перемещаешься. Но это один из вариантов. По будущему сезону совершенно ничего непонятно. Говорят, что он начнется в декабре, но я как-то в это не сильно верю.
— Я слышал новую дату — Рождество.
— Да и это оптимистический прогноз. Сложностей много, некоторые из них не решить. Например, насколько я понимаю, владельцы команды не хотят играть без зрителей. И хотя все они мультимиллионеры, терять по 100 миллионов долларов за сезон никто не желает. Так что вопросов много.
— Вы болели вирусом?
— Нет, анализы показывают, что все прошло мимо. Но я немного задержался в Красноярске, так как контактировал с носителем вируса. Мы с другом собирались поехать на пляж, он садится в машину и говорит, ой, у меня обоняние пропало. Ну, говорю, молодец ты, мне же в тренировочный лагерь ехать. Позвонил менеджеру, объяснил ситуацию, нам ведь надо было приехать заранее, чтобы на тренировке уже выходить после карантина. Однако, все оказалось нормально, я не подцепил вирус.
Хоккей, нефавориты
— Давайте про вашу игру поговорим. Тяжело ли вам? Никогда в жизни вы не играли в плей-офф НХЛ, никогда в жизни вы не играли так много матчей подряд. Это же серьезная нагрузка.
— Да все у меня нормально. Сколько уже матчей я сыграл подряд? 18? Раньше мой рекорд был десять игр, но никаких сложностей я не испытываю. Ты постоянно в ритме. Скажу честно, поначалу было непривычно. Какие-то мысли в голову лезли, но все это прошло. Ответственность момента понимаешь. Перед седьмой встречей с «Колорадо» прекрасно знал, как важен этот матч. Но надо. Это же интересно. Тут либо ты, либо тебя. В моей жизни изменилась только подготовка к матчам. Когда ты не играешь, то у тебя совершенно другая работа. Тренировка утром, а потом ты целый день свободен. И психологически находиться в запасе гораздо тяжелей. Ты постоянно в напряжении, ведь нужно быть готовым в случае чего выйти на лед, но чаще всего этого не происходит. Ментально так сложней, но физически легче. Теперь всё наоборот.
— Тяжело?
— Да я бы не сказал. Надо правильно восстановиться. Больше велосипеда, холодная ванна, массаж, может быть, больше отдыхать. Но мне же не 21 год, когда ты ничего не знаешь. Все-таки выступал за команды, которые выходили в плей-офф, видел, как готовятся ребята, воспринимал эту информацию.
— И впервые у вас нет конкурента на скамейке.
— Это не может расслабить. Какая разница, ведь ты должен выходить на лед и давать результат. Добавилось больше разговоров с тренерами. Мы теперь гораздо чаще беседуем, они хотят разобраться в моем состоянии, чтобы предоставить более комфортные условия для тренировок и восстановления. Повторюсь, в среду я не работал на льду, хотя он был. Но в четверг обязательно выйду.
— Мне показалось, что, пропуская шайбу, вы улыбаетесь. По крайней мере, я пару раз такое видел. И это улыбка, типа, ну забили вы, молодцы, а мы победим.
— Не ловил себя на этом. Но то, что после гола надо моментально забывать об этом, — сто процентов.
— Был матч в плей-офф, который вы вспоминаете с ужасом?
— Неприятно было в первом раунде, когда мы уступали «Калгари» 2:3 и 0:2. Тогда действительно расстроился. Ну, думаю, елки-палки, чего же мы проигрываем. А потом все пошло нормально. Да, некоторые матчи были неидеальными. Особенно с «Колорадо», когда мы вели 5:2, но потом пропустили дважды на последних минутах. Однако там был несчастный случай. Валерка Ничушкин бросает, шайба попадает в конек, потом в клюшку нашему игроку и летит в другую сторону. Затем «Эвеланш» снимают вратаря, Влад Наместников бросает по льду, но шайба попадает в клюшку нашему игроку и залетает в ворота. Все закончилось хорошо, но ощущения были не из приятных. Захожу в раздевалку, а ко мне сразу тренер идет: «Антон, я понимаю, как ты зол, но мы выиграли». А мне было неприятно, четыре шайбы это много. Но мы победили. Вот только эти три матча и могу вспомнить.
— Оборона «Далласа» вас иногда просто оставляет одного. Каждый раз больше тридцати бросков.
— Я всегда говорю в таких случаях, у меня не остается другого выхода, кроме как ловить шайбы. Много бросков или мало — неважно. Помните, сколько отразил бросков вратарь «Коламбуса», когда команда играла несколько овертаймов? Рекорд же. Но смысла в этом нет, ведь команда проиграла. Я просто делаю свое дело, неважно, что происходит на площадке.
— Удивительно, что в последних двух сериях «Даллас» точно не считался фаворитом.
— Почему в двух? Во всех трех! Мы же смотрим телевизор, все читаем. 58 процентов отдавали на то, что «Калгари» пройдет дальше, приводили какие-то аргументы. Кроме того, мы позже узнали, что они специально выходили на нас, считая, что так будет легче. На нас точно никто не ставил в серии против «Колорадо» и тем более в серии против «Вегаса». Ну и нормально. У нас в команде очень много опытных хоккеистов, которые знают, что надо делать в такой момент. У многих были за плечами финалы.
