"Решил, что вернусь в НХЛ, еще до того, как уехал в Россию". Большое интервью Ильи Ковальчука
Игорь Рабинер
из Лос-Анджелеса
...Страшенный щелчок форварда под номером 17 почти от синей линии по самому центру – и вратарь "Вашингтон Кэпиталз" Копли видит шайбу уже в воротах, а лос-анджелесский Staples Center взрывается ревом последней надежды. Ведь до конца основного времени оставалось полминуты, "Короли" выпустили шестого полевого – и счет стал 2:3 в пользу действующих обладателей Кубка Стэнли.
Прекрасный гол Ильи Ковальчука не помог его команде спастись. Перед игрой комментаторы, которых вывели на куб, представили ее как дуэль снайперов – Кови и Ови, Ковальчука и Александра Овечкина. Закончилась она со счетом 1:2 – до того два раза в большинстве без шансов для "Кингз" щелкал Александр Великий. Да и вообще, класс этих команд сейчас несравним.
Но я вижу своими глазами с трибуны, как Ковальчук снова играет в НХЛ, и не могу этому не радоваться. Потому что очень точно сформулировал в нашей беседе Вячеслав Фетисов, сказавший, что Илье будет очень непросто, но это – "мужская история". Позже, когда мы будем говорить с Кови, ему эта формулировка, да еще и из уст очень уважаемого им человека, очень понравится.
Дай бог, чтобы мечта сбылась, и у снайпера еще многое было впереди. А уже за спиной – карьера, которой можно гордиться. И вехи, на которых росли поколения новых звезд. Так, менее чем неделей ранее мы общались с Евгением Кузнецовым. Лучший бомбардир последнего Кубка Стэнли, один из главных наряду с Александром Овечкиным его героев, признался: "Гол Ильи Ковальчука в Квебеке многое перевернул в моей жизни. Думаю, я не один такой. Я вырос не на НХЛ, а на игре сборной. Это была единственная возможность посмотреть на наших настоящих звезд. Где я на ЧТЗ мог НХЛ посмотреть?! И сколько таких мальчишек есть и сейчас! Поэтому за свою сборную нужно приезжать играть. И иметь такую возможность".
Рассказываю об этом Ковальчуку на следующий вечер после матча с "Вашингтоном", когда мы присаживаемся в гостиничном кафе в Беверли-Хиллз. И по улыбке – какой-то совершенно радостной, настоящей, не вымученной – вижу, как он рад.
Ужин с Овечкиным
– Сам Кузя мне этого не говорил! – качает головой Ковальчук. – Он очень неординарный игрок и личность. И слышать такое, конечно, приятно. Да и вообще, всегда приятно, когда люди вспоминают о той нашей победе. Это было значимое событие для всего российского хоккея. И дело не только в этом голе. Вся сборная на том чемпионате мира играла здорово. Мы не проиграли ни одного матча. Думаю, 2008 год войдет в историю.
– Когда, допустим, идете ужинать с Александром Овечкиным – вспоминаете Квебек? Или говорите уже на совершенно другие темы?
– Вспоминаем! Мы вчера с ним после игры ужинали. И Кузя с Димой Орловым с нами были, конечно. Яшкин не поехал – я так понял, что он чех, и его не взяли с собой (смеется). Всегда рады увидеться и пообщаться, так сказать, на чужбине. Такие встречи всегда получаются хорошими и веселыми. Все равно, когда играешь здесь, не хватает этого общения.
И мы говорили в том числе о Квебеке. И о возрасте. О том, что нам 35 и 33 года, уже скоро заканчивать, – а кажется, что все это было только-только. Но эмоций сейчас не меньше. Забиваешь шайбу – и радуешься так же, как в 25. А раз эмоции не угасают – значит, надо продолжать!
Мы по-прежнему общаемся – весь костяк той сборной. И те, кто играл в России – Мороз, Заря, Мозяка. И те, кто приехал из НХЛ – Ови, Сема, Серега Федоров. Они сыграли одни из ключевых ролей на том чемпионате, забивали, очки набирали. Вообще, думаю, что тот год стал решающим для развития хоккея в России. После ЧМ-2008 создалась КХЛ, пошел новый виток в нашем хоккее. И сейчас есть стабильность – лига растет, много молодых талантливых ребят.
– Какие неспортивные темы с Овечкиным за ужином обсуждали?
– Недавно у Ови сын родился, так что сейчас эта тема – самая актуальная. Все уже стали родителями, и мы сошлись на том, что, когда это происходит, мировоззрение меняется. У них с Настей сейчас очень приятный период.
– Вы как опытнейший папа, отец четырех детей, дали другу ценные советы?
– Да, но у меня дети чуть взрослее. Это уже немножко другое. А Сашке еще предстоит увидеть, как ребенок начнет ходить, говорить, потом заниматься спортом… Уверен, что он станет хоккеистом. У Овечкина сын, считаю, обязан стать хоккеистом!
– А сам Ови вас поражает? Десятый сезон 40+ голов – теперь только у Уэйна Гретцки больше!
– Красавец! Но он меня не поражает. Просто играет на своем уровне. И у него отличные партнеры, хорошее взаимопонимание с ними. Саня не перестает работать над собой и ставить серьезные цели. И за все это заслуживает огромного уважения.
Запрета на обмен не снимал
– Как относитесь к нападкам на Овечкина в России после его слов, что в Пхенчхан он точно поедет?
– От него мало что зависело. Своими высказываниями он пытался подтолкнуть других ребят, которые должны были его поддержать. Но не поддержали. Наверное, для них важнее было сыграть на Кубке мира. Или не прерывать сезон в НХЛ. Каждый принимает свое решение. Никого не хочу осуждать, но что касается Ови, то он приезжал со сломанными ногами играть за сборную России на чемпионаты мира. Тут даже не стоит ничего лишнего говорить.
– У вас иногда проскакивает мысль, что российский рекорд по очкам Сергея Федорова, который недавно побил Овечкин, должны были первым преодолеть вы – если бы не уехали в КХЛ? И, может, только потом Ови вас обогнал бы?
– Нет, я никогда в жизни ни о чем таком не думаю. У меня есть какие-то свои цели, но расскажу о них после того, как их достигну.
– Как время бежит – вот уже и о хоккейных перспективах детей говорите. Со времен Квебека прошло уже почти 11 лет. Что чувствует человек, которому уже 35 – и, стало быть, играть осталось не так много?
– Даже чуть-чуть грустно становится. Потому что помнишь себя 18-летним пацаном, когда Вячеслав Александрович (Фетисов, – Прим. И.Р.) взял меня в олимпийскую сборную в Солт-Лейк-Сити. Когда зашел в раздевалку и огляделся, подумал: "Как я вообще сюда попал?" Всего год назад играл в "Спартаке" – и читал в "СЭ" обзоры матчей НХЛ и больше всего интересовался, забил ли Паша Буре. За ним я почему-то пристальнее всех тогда следил. А тут – вот он, в одной раздевалке с тобой. Время летит, что тут сказать. Сейчас мне 35 лет – и уже Кузя говорит, что ЧМ-2008 для него стал значимым. Значит, что-то мы правильно делали в этой жизни.
– Надеюсь, эта фраза верна не только в прошедшем времени. Можете разъяснить, что происходит сейчас – а то слухов вокруг вас витает великое множество? О том, что со дня на день вас обменяют в "Айлендерс", что вы сняли запрет на обмены, который был прописан в вашем контракте…
– Ничего я не снимал. Все как было, так и есть. Социальные сети и СМИ все раздувают, а я на это даже внимания не обращаю. Мое дело – выходить и играть.
– Не допускаете ни одного шанса, что за оставшиеся до дедлайна дни что-то в вашей судьбе может измениться?
– Нет. Я – игрок "Лос-Анджелеса", меня все – понятно, кроме текущего результата – здесь устраивает. Что же касается будущего – не знаю, посмотрим.
– А что будете делать в случае локаута в НХЛ через полтора года? Отдохнете или поедете в КХЛ?
– Отдыхать точно не буду. С удовольствием поеду играть в Россию. Для отдыха мне достаточно лета. Вообще по своей натуре не могу ничего не делать. Мне нравится тренироваться.
– Рассматриваете только СКА?
– Даже не знаю. Буду ли я клубу интересен? Может, у него будут какие-то другие планы. Надеюсь, найдется команда, которая меня примет (улыбается).
Баста, Федоров, Быков
– Читал, что в Лос-Анджелесе после каждого гола в Staples Center включают фирменную мелодию, заказанную каждым отдельным игроком, и "ваша" песня – Басты, "Моя игра". Но что-то после вашей шайбы "Вашингтону" этого не заметил.
– Это было в начале сезона, а сейчас почему-то нет. Когда забил "Бостону" – тоже не включили. Может быть, что-то поменяли в связи с нашими выступлениями. Перед сезоном нас спрашивали, какую песню мы бы хотели слышать после собственных голов, и я действительно назвал "Мою игру". Хорошая песня, очень мотивирующая, со смыслом. В Питере мы ее часто слушали перед играми. И вообще, у меня в наушниках звучит много песен Басты, мне он очень симпатичен как исполнитель.
– С Бастой лично хорошо знакомы?
– Конечно. Пару раз он выступал у нас на мероприятиях в Питере. И вообще, мы общаемся. Хороший парень, очень адекватный. Любит спорт.
– В итоге "Мою игру" запускали на лос-анджелесской арене?
– Да. Правда, не так много раз, как хотелось бы. И мои дети это слышали. Когда по-русски начинают петь, то они понимают: что-то связано с папой.
– В этой песне есть строки: "Я верил людям, которым верить нельзя. Они пользовались этим, – и, поверьте мне, зря". В вашей жизни были такие вещи, которые подрывали веру в людей?
– Думаю, у всех у нас это было. Ошибки, связанные с доверием людям, в хоккейном мире делает, думаю, каждый. Говорят, что только дураки учатся на своих ошибках. Но получается, что все учатся именно на них. Я не исключение. Слава богу, у меня не было сверхжестких историй, но все равно были разочарования в людях. Сейчас об этом даже не хочется вспоминать.
– Ужасная ситуация с Сергеем Федоровым, который потерял 43 миллиона долларов, стала уроком для всех?
– Да. Если честно, никогда не общался с ним на эту тему. Но, конечно, это тяжело и неприятно. Человек даже не годами, а десятилетиями потом и кровью зарабатывает эти деньги – и вдруг они исчезают. Но Федоров вышел из этой ситуации с высоко поднятой головой. Очень достойный парень, которого я по-настоящему уважаю.
Когда меня дисквалифицировали на полуфинал Квебека, он меня очень сильно поддерживал, потому что видел, как я переживал. И когда мне удалось забить в финале этот гол, видел, как Серега рад за меня. Объятия у нас братские были.
– Та история совершенно киношная получилась. За весь турнир не забить ни одного гола, потом получить дисквалификацию на полуфинал – и забросить две главные шайбы в финале…
– За это в первую очередь Вячеславу Аркадьевичу (Быкову, – Прим. И.Р.) спасибо. Другой тренер на его месте мог бы разочароваться во мне. Они с Игорем Захаркиным этого не сделали – наоборот, всегда меня поддерживали. Огромное им спасибо. С ними обоими, кстати, мы поддерживаем контакт.
– Есть, по-моему, что-то неправильное в том, что тренер такой квалификации, как Быков, годами не работает.
– Когда я поздравлял его с днем рождения, то же самое сказал. Но он счастлив. Воспитывает внуков, общается с сыном, живет тихой и скромной жизнью. Каждый человек вправе выбирать свой путь и свою среду, в которой хочет находиться.
Конечно, такие специалисты и люди, такие гранды, мне кажется, обязаны работать и приносить пользу нашему хоккею. Но это его выбор, и я его поддерживаю в любом случае. Потому что Быков очень многое для меня сделал.
Лос-Анджелес выбрал ради семьи
– Еще один ваш брат по Квебеку, Евгений Набоков, рассказывал мне недавно, что прошлым летом зазывал вас в "Шаркс", да и вообще клуб из Северной Калифорнии хотел вас заполучить. В американской прессе читал, что конкретные предложения также были из "Бостона" и "Вегаса". Что из этого правда?
– Не думаю, что сейчас об этом правильно говорить. Факт в том, что я играю за "Кингз" и в принципе очень доволен этим. Конечно, с хоккейной стороны есть разочарование, и я ожидал другого результата. Но все зависит от нас. 20 игр впереди. Как ни странно это звучит, мы всего в десяти очках от плей-офф, шансы попасть туда у нас по-прежнему есть, и их не так мало.
– Что не сложилось у команды – тема другого разговора, а есть ли у вас есть понимание, почему лично вам возвращение в НХЛ не далось гладко?
– В новый коллектив вливаться всегда сложно. И только сейчас, после недельного перерыва и Матча звезд, почувствовал в нем до конца своим. Все равно те ребята, которые выигрывали здесь два Кубка Стэнли, держались своим кругом, и к новым игрокам относились с какой-то осторожностью. Чтобы заслужить доверие ребят и тренера, мне потребовалось какое-то время.
– Но неужели, глядя на то, как играют те команды, в которые вы не перешли, и сравнивая с "Лос-Анджелесом", вы ни на секунду не испытали чувства сожаления о принятом решении?
– Нет. Все равно я принимал это решение в первую очередь ради семьи. В моем положении это самое важное. Все, что я делаю, – ради нее. Считаю, что этот город располагает к тому, чтобы дети развивались, тренировались, занимались многими вещами. Чтобы у супруги были возможности для личного развития. Это очень важно. Что касается хоккея, пока, тьфу-тьфу-тьфу, здоровье позволяет – и уверен, что еще будет время изменить ситуацию.
– Вы впервые в энхаэловской карьере играете в Западной конференции. Почувствовали какую-то специфику по сравнению с "Востоком"?
– Конечно. Команды играют в более оборонительный хоккей. Чуть длиннее перелеты, разница во времени чувствуется. Зато погода отличная. Стадион всегда полный, что очень радует, и за это огромный респект болельщикам "Кингз". Потому что неважно, на каком команда месте, – они всегда приходят и поддерживают.
– Только, по моему впечатлению от матча "Лос-Анджелес" – "Вашингтон", как-то тихо. Большую часть игры, за исключением опасных моментов и голов, они молчат. Все почти как в театре, и этим Staples Center чем-то напоминает "Ноу Камп".
– Думаю, многие здесь воспринимают хоккей как шоу, и часть болельщиков на хоккее прежде не бывала. Но главное – стадион полный, нет пустот на трибунах. Поэтому играть приятно. Понимаю, что за команду, которая находится на последнем месте, тяжело болеть так, как за одного из лидеров.
– Играя в Staples Center, что больше вспоминаете – шесть голов в Матче молодых звезд 2002-го или поражение в финале Кубка Стэнли от "Лос-Анджелеса" в 2011-м?
– Ничего не вспоминаю! Даже не думал об этом. Но в финале Кубка Стэнли, конечно, тяжело проигрывать. Это было одно из самых больших разочарований в карьере – наряду с Олимпиадой в Сочи. Когда ты в июне проигрываешь, уставший, побитый, – переносится тяжко. Зато это был огромный опыт.
– И играли вы в том Кубке здорово. 8+11 – отличные цифры. И долго лидировали в списке бомбардиров.
– У меня тогда было не совсем все в порядке со здоровьем. К большому сожалению – иначе все могло быть еще лучше. Но у нас были очень хорошие команда и тренер. Травму ту я получил перед первой же игрой плей-офф во Флориде. Тянулся – и дала о себе знать межпозвоночная грыжа. Всю первую серию совсем мучился, потом мне сделали некоторые процедуры. Одну игру с "Филадельфией" пропустил, затем стало чуть лучше. Но все равно все было сложно.
Самым сложным в "Кингз" было адаптироваться к коллективу
– За те годы, что вы не играли в НХЛ, хоккей в ней поменялся сильно?
– Если честно, скорее изменился я. С возрастом по-другому начинаешь смотреть на вещи. Безусловно, здесь за это время появилось много молодых, талантливых, быстрых, очень координированных ребят, умеющих делать с шайбой все, что угодно.
Но это нормально – время же не стоит на месте. Когда я приезжал в 18 лет, заканчивали карьеры монстры предыдущего поколения – Марио Лемье, Лич, Линдрос, Пронгер, Зубов, Ковалев, Могильный, Буре. А сейчас пришло новое поколение. Наверное, игра стала чуть быстрее. Если честно, у меня заняло время, чтобы привыкнуть, адаптироваться к лиге заново, – но не так долго.
– Вячеслав Фетисов говорил мне прошлой весной о вашем решении вернуться в НХЛ, что вам будет очень непросто, но ваше решение – это "мужская история".
– Он прав и в том, и в другом. Вячеслав Александрович меня очень хорошо знает. Это один из тех людей, которым я благодарен – и которым всегда могу позвонить. Для меня его совет и мнение очень важно.
В моем возрасте не так просто переезжать, тем более с четырьмя детьми. Когда ты переезжаешь в 18 лет, это совсем другое, чем когда делаешь это взрослым, сформировавшимся человеком. И меняешь образ жизни, среду.
Здесь не Россия. Это другой менталитет, и перестроиться не так просто. Только сразу скажу – это не оправдание. Я знал, на что шел. Все будет в порядке.
– Когда вы почувствовали, что реадаптация завершена? И завершена ли? Не утрачены ли какие-то качества?
– Об этом лучше судить болельщикам. Что касается статистики, понятно, что это мой худший сезон в НХЛ. Но, повторяю, еще есть 20 игр, чтобы все чуть исправить. Сейчас, слава богу, тренер стал больше доверять, время прибавилось. Самое главное – не сдаваться и тренироваться на полную катушку.
Самым сложным, как я уже сказал, было адаптироваться к коллективу. Для меня очень важно, как ко мне относятся люди, есть ли с их стороны доверие. Такой я человек. В этом случае открываюсь и раскрываюсь полностью. Это и почувствовал после перерыва, когда был “бай-уик". Мы потренировались вместе, потом поехали на длинный выезд на семь игр – в Нью-Йорк и другие восточные города.
– То есть сейчас с ветеранами – Даути, Копитаром, Куиком и другими – проблем нет?
– Проблем и не было. Просто раньше, может быть, не так относились друг к другу, как сейчас. Теперь у нас отличная атмосфера.
– Кое-кто из ваших ровесников уже сошел с хоккейной сцены. Не знаете, куда запропастился Дэни Хитли, ваш друг и одноклубник, которого вы в сезоне-2001/02 опередили в борьбе за "Колдер Трофи"?
– Он здесь живет! В районе Лос-Анджелеса, где живет практически весь "Кингз". Так что вижу его часто. Ничего не делает, растит двух дочерей, одна из которых совсем маленькая. Общаемся, когда выходные дают – видимся. Но не так часто, как хотелось бы.
– Сошел он больно резко.
– Да. Но у каждого свой путь. Кто-то чуть раньше заканчивает, кто-то подольше в хоккее задерживается.
С Кучеровым не знакомы. А играет он просто здорово!
– С учетом возвращения в НХЛ готовились вы к сезону как-то по-особому?
– Нет. Сначала в Питере, потом в Москве – с Малычем, Радулом (Евгением Малкиным и Александром Радуловым, – Прим. И.Р.). Бегали по песку. Все то же самое.
– Шли вы в "Кингз" к одному тренеру, Джону Стивенсу, и начали сезон прилично. Но его быстро уволили. А Уилли Дежарден стал доверять вам гораздо меньше. Ставил вас в четвертое звено, с "Эдмонтоном" как-то вообще дал всего шесть минут игрового времени. Как вы все это переносили?
– Никогда с этим не смирялся. После шести минут пошел в тренажерный зал тренироваться. Делал так, как будто сыграл 20 минут. Когда приходят новые люди, они видят какое-то свое ядро, которому доверяют. А чтобы в него попасть, надо этого доверия заслужить. Так что в этом нет ничего странного.
– У вас были с Дежарденом какие-то беседы? Вы сами их инициировали?
– Были. Конечно, разговаривали один на один. У нас никогда не было никаких человеческих проблем. Он всегда говорил мне в лицо, чем он доволен и чем нет, а я старался делать то, что он требовал. Сейчас (стучит по столу, – Прим. И.Р.) все более-менее наладилось. Надеюсь, все будет в порядке.
– Кстати, Дежардену помогает Марко Штурм, главный тренер сборной Германии на Олимпиаде-2018. Никогда не говорили с ним о финале?
– Нет, ни разу на эту тему не общались. Даже не знаю почему.
– После тех шести минут не было желания пойти к генеральному менеджеру Робу Блэйку и спросить, что вообще происходит?
– Нет. Зачем? Надо в первую очередь всегда смотреть в зеркало. Просто так ничего не бывает. Если это происходит один-два раза – может, человек тебя просто проверяет. Хочет посмотреть, кто ты есть. Я никогда не поддаюсь панике и не начинаю биться в истерике. Самое главное – работать.
– Что у вас была за травма, которая даже повлекла за собой операцию и выбила вас из игры на месяц?
– Не совсем приятная была ситуация. Вначале просто натер коньком ногу. Казалось – ничего особенного. Но потом стопа стала опухать – туда попала инфекция. Конек не мог надеть, после чего забили тревогу. Пару дней в больнице полежал. Сделали операцию, прокапали. Спасибо докторам за профессионализм – сейчас все в порядке.
– Зато с помощью этой травмы прервали 11-матчевую безголевую серию, которая у вас до того была. Забили в первом же матче после возвращения. Или это просто совпадение?
– Наверное, это не просто так происходит. Иногда надо перезагрузиться, пересмотреть какие-то вещи. Но и другое сказалось – до этого меня не ставили на большинство, а тут поставили, и я забил. И в овертайме еще забил.
– Безотносительно травмы, вы в чем-то были собой недовольны?
– Конечно. Я всегда собой недоволен. Я максималист. Когда что-то не получается, и в первую очередь не выигрывает команда, ты всегда чувствуешь ответственность за это. Не важно, сколько тебе лет.
– Кто всегда сильно собой недоволен – это Никита Кучеров. И мы видим, что из этого получилось.
– Представьте, мы с ним лично не знакомы. Но то, что он показывает в этом сезоне, и не только, заслуживает самых добрых слов. Молодец, играет просто здорово! 60 матчей прошло – он уже сто очков набрал. Поскольку у нас с Восточным побережьем разница во времени, а в раздевалке телевизор работает, вчера мы перед своей игрой с "Вашингтоном" видели, как "Тампа" играет с "Коламбусом". Кучеров в этом матче набрал пять очков – что тут говорить!
И вообще вся "Тампа" играет здорово. Она – один из явных фаворитов Кубка Стэнли. Понятно, что регулярный чемпионат и плей-офф – совсем разные вещи. Поэтому выделить только "Лайтнинг" и никого другого будет неправильно. Но у команды много опытных ребят, поэтому один из фаворитов – точно.
С супругой договорились: она родит мне дочку, а я после контракта со СКА вернусь в НХЛ
– В какой момент окончательно решили, что надо возвращаться в НХЛ?
– Я решил это еще до того, как уехал в Россию.
– После подобных откровений Владимир Познер в своих беседах восклицает: "Вот как!" Воскликну и я.
– Мы с супругой договорились: она мне родит дочку, а я после контракта в России приеду играть сюда. Чтобы попытаться выиграть Кубок Стэнли.
– Пока играли в России, пополнили свою коллекцию наград двумя Кубками Гагарина и золотом Олимпиады.
– Отец мне в детстве поставил такую цель – выиграть Олимпиаду. Для меня это самое важное событие в жизни. Поэтому уверен, что все сделал правильно. То, что мы сделали в прошлом феврале, – это история, которую никто и никогда уже у нас не заберет. И неважно, кто там играл и кто не поехал. Олимпийским чемпионом становишься раз и навсегда.
– Но нет все-таки ощущения, что было бы еще круче, если бы это был турнир с участием всех сильнейших?
– Да, но будет следующая Олимпиада. Буду стараться тренироваться и играть на таком уровне, чтобы сыграть и в Пекине. Почему нет? Я не собираюсь заканчивать. А молодые пусть работают в два раза больше, чтобы нас, ветеранов, сдвинуть.
– Это вы же были инициатором открытого письма сборной, чтобы не было бойкота Игр в Пхенчхане?
– Это была наша общая идея. Потому что спорт должен быть вне политики, и хоккейный турнир – все равно одно из главных событий зимней Олимпиады. Без участия сборной России, как бы она ни называлась, это было бы совсем не то.
Да, мы организовали письмо Владимиру Владимировичу (Путину, – Прим. И.Р.). Его подписали все ребята, которые были в расширенном списке для участия в Олимпиаде. Слава богу, что оно дошло до президента страны, и он нас поддержал. За что ему огромное спасибо. Что же касается нашего отношения к родной стране, то мы показали его не какими-то демаршами, а тем, что выиграли турнир. После чего, сделав дело, спели гимн сами, без сопровождения.
– Раз вы упомянули об отце, не могу не спросить. Когда мы с вами разговаривали в 2002 и 2004 годах, вы постоянно, буквально взахлеб говорили о его роли в вашей жизни и карьере. А в 2005-м его не стало. Даже представить не могу, что вы тогда пережили.
– Я очень быстро повзрослел. За три дня. Переосмыслил все, что было в моей жизни. Все это произошло очень неожиданно, скоропостижно. Ему было всего 56 лет. Моя супруга Николь была в это время беременна… Такая была шоковая терапия.
Мы до сих пор переживаем. Говорят, что время лечит, но в этом случае даже не хочу, чтобы оно лечило. И снится отец мне часто. По крайней мере я счастлив, что выполнил поставленную им цель – стать олимпийским чемпионом. Уже хотя бы ради этого стоило приезжать играть в Россию. Чтобы достичь ее, надо было пойти на многое.
– Кстати, Дебур, с которым вы вышли в финал Кубка Стэнли, как-то удивил меня, сказав, что в Питер вы переехали в том числе потому, что там поселилась ваша мама, и вам хотелось жить с ней в одном городе.
– Нет, Пит, наверное, перепутал – моя мама никогда не переезжала в Питер, она всегда жила и по сей день живет в Твери. А уехал я по разным причинам. Повторяю: ни о чем не жалею. Все думают, что дело в деньгах, но это совсем не так. Мне надо было в первую очередь перезагрузиться. Иногда важно менять в жизни какие-то глобальные вещи, чтобы выводить себя из зоны комфорта. Что я и сделал.
– Что вам тогда в НХЛ надоело?
– Многое. Например, я не был согласен с некоторыми вещами на тот момент нового коллективного соглашения между НХЛ и Ассоциацией игроков. И в "Нью-Джерси" ситуация тогда складывалась не так, как мне преподносили в момент подписания контракта с "Дэвилз".
– А по деньгам в итоге проиграли? Ведь у вас был контракт с "Нью-Джерси" аж до 2025 года, по которому в некоторые сезон вы зарабатывали бы по 10-11 миллионов долларов в год. Теперь же таких сумм после 2021 года вы, вероятно, и близко не увидите.
– Нельзя все измерять в деньгах. Конечно же, я не проиграл. Моя победа – в обретенном опыте и трофеях. Дважды мы выиграли Кубок Гагарина, а главное – Олимпиаду. А всех денег не заработаешь. Бог мне дал хоккейный талант, родители – воспитание, за что им очень благодарен. Слава богу, зарабатываю так, чтобы мои дети были одеты, обуты и получили хорошее образование. Никогда не зацикливаюсь на заработках.
Так что ни о чем не жалею. Приобрел огромное количество новых знакомых, все время виделся с семьей. Для меня это самое важное. Как и то, что дети прожили пять лет в России, увидели и впитали культуру страны, в которой я родился.
Стыдно было однажды – когда наговорил лишнего Тихонову. Я пошел и извинился
– Алексей Касатонов говорил мне: "Решение вернуть Ковальчука принималось на самом высоком уровне". Неужели Владимиром Путиным?
– Не знаю. С президентом России на эту тему не общался. А общался с Геннадием Тимченко и Романом Ротенбергом.
– Можете спустя время раскрыть тайну вашего отстранения от СКА во время серии плей-офф 2016 года против ярославского "Локомотива"? Правда ли в раздевалке состоялся жесткий разговор между вами и Романом Ротенбергом, после чего все и произошло?
– Нет, между нами не было разговора. Говорил только с главным тренером Сергеем Зубовым. Он мне сказал, что я должен уезжать в Питер. И все.
– То есть это было личное решение Зубова?
– Все знают, чье это было решение (улыбается). Но это уже история. Я такой человек, что почему-то никого не оставляю равнодушным. Это меня преследует по всей карьере. Постоянно попадаю в какие-то истории, в которых мне приходится проходить через преграды. Никогда не бывает, чтобы все у меня было просто и гладко! И это было одно из испытаний, которое сделало меня сильнее.
Могу посмотреть любому человеку прямо в глаза. Мне нечего скрывать и стыдиться. Это самое главное. Пожалуй, единственный случай в жизни, когда мне было стыдно, – когда у меня во время чемпионата мира 2004 года вырвались неуважительные слова по отношению к Виктору Тихонову.
Не то чтобы это была какая-то откровенная гадость, и матом не ругался – но сказал в ответ Виктору Васильевичу что-то такое, за что потом пошел к нему в номер и извинился. Если совершаю ошибку или с кем-то ругаюсь, для меня очень важно пойти поговорить с человеком, чтобы между нами не осталось какого-то недопонимания. Мне самому от этого легче становится.
– Агент Юрий Николаев в недавнем интервью "СЭ" по поводу истории с вашим отстранением от СКА сказал: "Очень тяжелая была ситуация, которая разрешилась благодаря руководителю клуба". Имелся в виду Тимченко?
– Да, конечно. Но она разрешилась также благодаря Олегу Знарку, который пришел работать в СКА на следующий сезон и сказал, что я ему нужен в команде. Наверное, его решение стало главным.
– Хотя многие вам ничего хорошего не сулили. Тем более что и на Кубок мира Знарок вас не взял.
– Команду на Кубок мира набирали заранее – как раз когда все случилось. А потом ситуация стала совсем другой.
– Какое после всего происшедшего у вас было состояние? Психологический удар получили сильный?
– Нормальное было состояние. Еще по ходу плей-офф был уверен, что могу помочь команде. Но было решение, что мне этого делать не надо. К сожалению, мы по всем статьям проиграли ЦСКА – 0-4. Это было самым обидным. А в следующем сезоне многое изменилось, пришел новый тренер, поменялся менеджмент.
– Когда ваши весенние неприятности были в разгаре, я находился в США и брал интервью у Владимира Тарасенко. Он не самый большой любитель интервью, и о вас произнес, по-моему, самый длинный монолог. Со словами: "В СКА Илья мне очень помог. А я такой человек, что если люди мне когда-либо делали добро, то всегда буду на их стороне".
– У нас с Вовой всегда были очень хорошие отношения. Он суперталантливый хоккеист, и мы здорово играли вместе. Еще когда выступали в одной тройке СКА с Тарасенко и Витей Тихоновым, что все втроем должны попасть на Олимпиаду. И в Сочи были все втроем. Хотя и играли в разных звеньях. Но были рады встретиться и вспомнить, что выполнили обещание. Это был один из хороших моментов.
Вообще, в ситуации с моим отстранением мне позвонили очень многие. Поддержало очень много людей из мира хоккея, в том числе из других клубов. Просто не хотел это афишировать, выносить сор из избы. Но это был как раз тот случай, который вызвал не разочарование в людях, а наоборот.
– Сейчас в сложном положении находится ваш бывший партнер по СКА и олимпийской сборной Вячеслав Войнов. Как относитесь к тому, что ему, мечтающему вернуться в НХЛ, лига пока не позволяет этого сделать?
– Негативно отношусь, конечно. Они с женой живут вместе, у них родился ребенок. В каждой семье бывают ссоры. Убежден, нельзя человека мариновать столько времени, тем более что на судебном уровне ситуация давно разрешилась. Дай бог, чтобы то же произошло и на уровне НХЛ.
– Вы общаетесь?
– Да. Он тренируется в Майами. Будем надеяться, что в следующем году будет играть.
Болел так, что мог не сыграть с "Нью-Джерси". Но если бы не вышел, сказали бы – испугался
– Какие у вас были эмоции, когда забили "Дэвилз" на их льду под свист местных болельщиков?
– Никаких. Может, из-за того, в каком состоянии я находился. Сильно заболел во время того выезда – дети перед ним каким-то вирусом заразили. Мог даже не сыграть в том матче с "Нью-Джерси". Но подумал: если не выйду, скажут – испугался. Поэтому напился таблеток и пошел играть. А насчет реакции болельщиков – особо приятно, конечно, не было, но я этого ожидал.
– Дебур говорил мне, что с вашим уходом "Дэвилз" стали совсем другими.
– Не только с моим. Зак Паризе тоже ушел, и вообще там много чего поменялось. Но слышать такое очень лестно.
– Как встретились в Америке с Лу Ламорелло? Не было ли с его стороны какого-то холодка, учитывая ваш уход из "Дэвилз" за 12 лет до истечения контракта?
– Никакого холодка! Мы с ним и в Москве пару раз виделись, когда он приезжал просматривать ребят в пору своей работы в "Торонто". У нас с Лу отличные отношения. Видел его и сейчас, когда мы летали в Нью-Йорк, пообщались чуть-чуть. Он отлично выглядит, молодец!
В ситуации с уходом из "Дэвилз" в СКА мы с ним как раз обо всем и договаривались, и оформляли бумаги. Он меня прекрасно понял. И сделал все очень профессионально. Думаю, что та ситуация пошла на пользу всем сторонам – и мне, и "Дэвилз".
– Легендарный Ламорелло для вас – что за человек?
– Монстр, глыба! Таких очень мало. Через него прошли поколения игроков, он знает о хоккее все. Очень порядочный мужик с правильными понятиями. У него есть свои представления, которые он считает правильными. Кто-то соглашается с ними, кто-то нет, но в конце концов Лу хочет сделать так, чтобы команда была чемпионом. И не раз он доказывал, что его путь заслуживает уважения.
Для меня Ламорелло – просто легенда. Он делал такие вещи, о которых потом будут писать книги, да и уже пишут. Как те же Фетисов и Касатонов уезжали в "Нью-Джерси" – это же была невероятная работа Лу!
– В вашем "Нью-Джерси" он запрещал отращивать щетины в регулярке?
– Да. Мы с ним очень много на эту тему общались. Но таковы его правила. Когда ты попадаешь в эту команду – просто обязан их соблюдать.
– А в плей-офф хоть – не запрещал?
– Нет. Он говорил: "Плей-офф – это война. Там можно делать все, что хочешь".
– Может, слухи об интересе к вам "Айлендерс" и пошли, потому что Ламорелло сейчас работает там?
– Может быть. Но уверен, что перед дедлайном он сделает что-то, чтобы усилить команду. Барри Тротц проделывает отличную работу – кто мог подумать, что "Айлендерс" к этому моменту сезона будут лидировать в своем дивизионе?! Играют они здорово, и в этом есть заслуга как Лу, так и Барри.
"Знарок – великий, но "Динамо" его бы не потянуло. На нового тренера было всего 25 миллионов рублей"
Знарок – один из пацанов. Он всегда с ребятами и за ребят
– Кто из тренеров в карьере дал вам больше всего?
– Юрий Викторович Борисов, тренер спартаковской школы, при котором я начал там заниматься после переезда из Твери. Папа привез меня в "Спартак", и Борисов сыграл огромную роль для моей карьеры. Виктор Николаевич Жуков, первый тренер. В НХЛ – Хартли и Пит Дебур, который сейчас тренирует "Сан-Хосе", а мы с ним дошли до финала Кубка Стэнли в "Нью-Джерси". У нас было отличное время. В России – Быков с Захаркиным, Олег Знарок…
Да и тот же Билялетдинов, у которого я был и в сборной, и в Казани. Какие бы у нас в "Ак Барсе" отношения ни складывались, сейчас они отличные. Мы друг друга поняли. Своими требовательностью и профессионализмом он точно сделал меня сильнее и лучше. Чего я не понимал, потому что был молодой и горячий. А сейчас я ему только благодарен за то, что он делал.
– Ваш многолетний партнер по "Атланте" Вячеслав Козлов как-то сказал мне об опыте игры за "Динамо" в конце карьеры: "За Знарка хочется бросаться под шайбу". Согласны?
– Да. Олег Валерьевич харизматичен. Как говорят в Америке, он – players' coach. Его любят игроки, он – один из пацанов, он всегда рядом с ребятами и за них. Знает, как подобрать правильные слова, когда что-то не идет. И что-то верно сформулировать, когда, наоборот, идет хорошо. У них отличный тандем с Харийсом (Витолиньшем, – Прим. И.Р.), и надеюсь, что они еще будут работать вместе.
– Что сказал Знарок в самый критический момент Олимпиады в Пхенчхане, когда немцы вели в счете, и удалили Калинина?
– Ничего не говорил! На лавке было спокойствие. Просто он выпустил правильных ребят, когда мы сменили вратаря. Гол, который забил Гусев, стал результатом верного тренерского решения.
– С Дебуром пообщались, когда играли с "Сан-Хосе"?
– Да. Он на лавке стоял и все время улыбался, когда мы встречались взглядами. И с его помощником в "Шаркс", который тогда работал в его штабе по защитникам и меньшинству, – то же самое. И с тренером вратарей…
– Хартли рассказывал, что в момент его увольнения из "Атланты" вы со слезами на глазах пришли к нему и сказали, что сейчас пойдете к генеральному менеджеру просить, чтобы его не убирали. А он насилу вас отговорил. Было такое?
– Было. Мне показалось очень непонятным его увольнение. Да и сейчас считаю, что Хартли был тем стержнем, который перевернул хоккейную культуру в Атланте. До него люди приходили и просто "получали удовольствие" от тренировок. Такое, что уже к декабрю год за годом было понятно, что мы не попадаем в плей-офф, и все просто доигрывали сезон.
Когда он пришел – очень многое изменил. Тренировки стали совсем другими. Правила какие-то появились, расписание жесткое. Вышли в плей-офф, у нас была отличная команда. Ну, неудачно начали сезон. Но когда тренера увольняют, а он тебе доверял, ты при нем много играл – то чувствуешь за собой вину, что не оправдал его надежд. И хочется человека поддержать.
– Некоторые считают, что генеральный менеджер "Атланты" Дон Уодделл, уволивший Хартли, – один из худших GM'ов в истории лиги. Вы, проработавший с ним много лет, как думаете?
– Таких оценок давать не готов, но то, что творилось у нас – не то, чего бы хотелось. У "Атланты" было три или четыре первых номера драфта, но мы не смогли сделать команду. У меня с ним никогда не было проблем, но, когда меня поменяли, с этой новостью мне позвонил не он сам, а его помощник.
– Вячеслав Козлов мне рассказывал, что "Атланта" делала вам предложение на 100 миллионов долларов, но вы спросили, есть ли гарантии, что клуб не перевезут в другой город. И, когда услышали "нет", подписывать отказались.
– Не только из-за этого. На самом деле я уже понимал, что нужно что-то менять. Хорошо в теплом… болоте – это, может, и грубо сказано, но, когда все комфортно, но никакого роста на протяжении многих лет нет, то хочется что-то в своей карьере изменить.
Многие ребята удивлялись, когда меня обменяли. Помню, мы были в Вашингтоне, и все пришли поесть перед игрой. Узнав о случившемся, все подошли сказать "пока", и, например, Павел Кубина говорил: "Почему ты не подписываешь контракт здесь?" Но я уже понимал, что придется куда-то уходить, чтобы попытаться что-то выиграть. И был к этому в "Нью-Джерси" близок...
– Еще когда-нибудь плакали по поводу увольнения тренера из команды, помимо Хартли?
– Не то чтобы тогда я прямо плакал. Но расстроился сильно. Любое увольнение не совсем приятно. Особенно когда ты – один из лидеров команды, и чувствуешь какой-то дискомфорт. Понимая, что мог что-то сделать, чтобы этого не произошло. Что бы кто ни писал, у меня со всеми тренерами были отличные рабочие отношения.
– А как насчет Владимира Крикунова с его печально знаменитой фразой "Ковальчук пропил Вену"?
– Думаю, эта фраза была сказана на эмоциях. Позже мы виделись с Владимиром Васильевичем и нормально пообщались. Зла на него за ту фразу не держу.
– Хартли в "Авангарде" – ваша креатура?
– Нет (улыбается). Но мы общались с ним перед тем, как он туда перешел. Он спросил мое мнение, я ответил, что это отличная команда и организация. Думаю, Боб не потерял от того, что поехал в Омск.
– Выберите одного тренера из трех – Милош Ржига, Юкка Ялонен, Андрей Назаров?
– Конечно, Назаров! Отличный мужик и хороший тренер. У меня с ним никаких проблем не было.
– Евгений Кузнецов считает, что всем молодым надо пройти школу Назарова.
– Может быть. Так, чтобы закалиться!
Хочу еще как можно больше поиграть за сборную
– По словам Фетисова, да и не только его, "Ковальчук – пример для тысяч мальчишек в стране". Вам не сложно с этим грузом? С пониманием, что вы не имеете права оступиться, сделать что-то не то, потому что это подало бы огромному числу детей плохой пример?
– Думаю, каждый публичный человек должен понимать, что он может, а что – нет. Для меня это, наоборот, приятная ответственность. У самого четверо детей, так что для меня это не в новинку. Да и вообще, кем бы ты ни был – публичным человеком или обычным парнем, должен быть примером в первую очередь для своих детей.
– Ягр в 46 лет опять играет в матчах чешского чемпионата. Себя в этом возрасте продолжающим карьеру представляете?
– Нет. Я до этого возраста не буду играть. Мог бы или нет – не знаю, а просто не хочу. Потому что мне важно, чтобы в какой-то момент я больше времени стал проводить с женой и детьми, посвящать время им. Они и так во время моей карьеры видят меня не так часто, как хотелось бы.
– Есть ли какая-то возрастная планка, которую вы поставили в карьере?
– Нет. Пока чувствую себя хорошо, получаю удовольствие от игры, – это самое главное.
– Павла Дацюка в "Детройте" на следующий сезон ждете?
– Пусть он сам решает. При его трудолюбии и таланте это вполне реально. Не удивлюсь, если это произойдет.
– Чем хотели бы заниматься после карьеры, думали?
– Вообще никаких мыслей об этом нет. Сейчас хочу играть в хоккей, наслаждаться жизнью, кайфовать и, дай бог, выигрывать. Хочется еще и за сборную поиграть, поскольку это для меня что-то очень важное. Когда повесишь коньки на гвоздь, этого будет уже не вернуть. Поэтому сейчас хочется этим насладиться как можно больше.
– Если не выйдете в плей-офф – поедете на чемпионат мира в этом году?
– Надеюсь, что выйдем. Если же нет, все зависит от видения главного тренера и руководства сборной. С Ильей Воробьевым у нас нет и не было никаких проблем.
– В течение сезона он вам звонил?
– Нет, но летом я тренировался с ребятами из СКА, и мы виделись каждый день. Все в порядке!
– Если сравнивать то, чего вы мечтали добиться, когда начинали профессиональную карьеру, и чего добились на данный момент, – это больше ожидаемого, столько же или меньше?
– У меня никогда не было такого, чтобы о чем-то мечтал. Просто ставлю какие-то конкретные задачи – перед сезоном, перед игрой. И к ним иду. Конечно, кто мог представить, что 18-летний парень из Твери, который едет в Атланту, будет в 35 лет продолжать играть в НХЛ? Это большая удача. Я счастлив.
