Он пропустил два года из-за армии, но стал крутым игроком в НХЛ. А как тренер — запустил карьеру Капризова и Сорокина
Тренер «Автомобилиста» Герман Титов играл на первой Олимпиаде с участием игроков НХЛ — в 1998-м сборная России взяла серебряные медали, уступив в финале чехам. Спустя 20 лет Кирилл Капризов, попавший во взрослый хоккей в «Кузне» Титова, принес России победу в финале Олимпиады над немцами.
В интервью «СЭ» Титов рассказал о том, почему пропустил два года игровой карьеры, как чуть не отправился в Чернобыль и как начиналась карьера Капризова и Ильи Сорокина. Но сначала мы поговорили о причинах неудачного выступления «Автомобилиста» в этом сезоне.
Питерс не понял менталитета русских хоккеистов
— Как восприняли в клубе решение лиги не играть в паузу?
— Конечно, хотелось, чтобы все было по спортивному принципу — все команды сыграли полное количество матчей. А как будет, решит лига.
— Матч с «Авангардом», который лига отменила, «Автомобилист» вроде был готов играть.
— Конечно. Мы уже сидели в аэропорту в Москве, не то что мы были готовы играть, мы уже прилетели. И там нас развернули назад. Мы уже собрали полноценный состав. Да, у нас было много заболевших, но мы собрали парней из ВХЛ и МХЛ, не отказывались от матча.
— Чего не хватило Биллу Питерсу, чтобы добиться успеха?
— Я очень многое почерпнул у него, рад поработать с тренером, который на очень хорошем счету был в НХЛ. Да, те нюансы, которые мне понравились, я возьму на вооружение, какие-то моменты не понравились. В большей степени, думаю, Билл не понял менталитета русских хоккеистов, это самая большая проблема его была.
— Чересчур доверял?
— Может быть, чересчур доверял, где-то не так воспринимал действительность. Все-таки у нас хоккеисты, давайте посмотрим правде в глаза, ниже классом, чем в НХЛ.
— То есть он привык работать с игроками более высокого уровня?
— Да, именно так. И здесь он не смог, хотя я где-то старался помочь, донести до него. Но, видимо, где-то мои слова до него не дошли.
— Рассказывали, что Питерс приезжал всегда чуть ли не к восьми утра, вы постоянно были в работе. При этом его не уволили после прошлого сезона, весной усилили состав. Что помешало добиться прогресса со второй попытки?
— Билл всегда был заряжен работать, не к восьми приезжал, а даже к семи или к 6.30. Он всегда был заряжен, всегда на позитиве. Даже когда игроки что-то не выполняли, он старался не показывать этого, а находить положительные моменты. Может быть, не хватило, как говорится, ткнуть носом в ошибку. Также травмы нам помешали, потому что по ходу сезона мы теряли ключевых игроков — Мэйсека, Да Косту, Макеева.
— А мог Питерс накричать на кого-то в раздевалке?
— Нет. То есть бывало, но очень редко. Всегда интеллигентно говорил и все объяснял подробно.
— Как изменилась работа в штабе после того, как Заварухин стал главным?
— У Николая Николаевича в принципе было мало времени что-то поменять. Мы играли по той же системе, что-то, может быть, видоизменили.
— Как повлияли на команду травма Коваржа и его уход из команды?
— Коварж много лет доказывал, что один из лучших вратарей лиги, но уже после первой игры мы остались без него. Возможно, ребята нашим другим вратарям не поверили, что они могут тащить, как Коварж. Поэтому какое-то время на адаптацию понадобилось. Наши вратари Якуба заменили, но это было не совсем полноценной заменой.
Родители писали справку, чтобы Капризов мог играть
— Вы играли на первой Олимпиаде с участием НХЛ. Что сейчас вспоминаете первым из того времени?
— Обстановка вокруг Олимпиады была обалденной. Энхаэловская система сделала все от них зависящее, чтобы мы не нуждались ни в чем: нам заказывали спецрейсы и жен везли. И даже по приезде нам выдавали телефоны, которые работали в Японии. У нас был очень хороший коллектив. Да, мы взяли только серебро, но команда у нас была очень сильной и сплоченной.
— Тот финал в России не показывали в прямом эфире — его транслировали в записи наутро. Может быть, кому-то звонили, говорили: «Не смотрите лучше»?
— Честно говоря, не знали об этом. Я от вас первый раз сейчас слышу. Но вот недавно я ездил на передачу «Легендарные матчи» к Вячеславу Фетисову. И мы вспоминали этот матч, отрывки, как это все было. Очень было приятно увидеть старых друзей, с которыми мы играли, партнеров, вспомнили. Это уже забывается немного. И Фетисов нам напомнил, как это все было.
— Гашек творил чудеса, и можно сказать, что это была его победа. Чего все-таки не хватило? Чехи же вообще случайный гол забили.
— Да, чехи нам забили со вбрасывания, у меня прям на всю жизнь, наверное, отложилась эта шайба: какой-то рикошет непонятный и шайба залетает в наши ворота в третьем периоде. У нас было много времени, мы создали очень много моментов, но Гашек тащил. Все равно, наверное, нам не хватило какой-то удачи. В любом виде спорта должно присутствовать не только мастерство, но и удача. Вот ее нам и не хватило. Хотя по мастерству мы, наверное, были сильнее чехов.
— Скоро стартует вторая подряд Олимпиада без игроков НХЛ. Насколько это снижает статус? И насколько это вообще может понизить популярность хоккея?
— С энхаэловцами это другой уровень хоккея и интереса к нему. Потому что собираются сильнейшие хоккеисты мира. Прибавили многие — Швейцария, Германия. У тех же немцев играл бы один из лучших бомбардиров лиги (Леон Драйзайтль. - Прим. «СЭ»). Конечно, от этого статус олимпийского чемпиона не снижается.
— У нас почему-то принято считать, что олимпийское золото 2018 года какое-то не такое, но ведь и великие советские победы в таких же условиях добывались.
— Я не считаю, что оно менее престижно. Наоборот, наши хоккеисты доказали, что могут играть все 60 минут — мы всегда говорим ребятам, что хоккей продолжается все 60 минут, а иногда и 65, если есть овертайм. Молодцы, не сломались, за минуту остались вчетвером, но все равно сравняли и выиграли. Это, конечно, большая заслуга наших хоккеистов и тренеров, поэтому я не принижаю, эта победа была заслуженная.
— Одной из главных звезд сборной тогда был Кирилл Капризов, с которым вы успели поработать в Новокузнецке. Могли представить, что он в такую суперзвезду вырастет?
— Конечно, я не оракул какой-то. Но сразу были видны его целеустремленность и талант, и я уже в то время начал подпускать его к играм в КХЛ. Даже родители приходили и писали справку, что они согласны, что Кирилл будет играть в КХЛ. В то время нельзя было с 16 лет еще играть в основной лиге. Физически он уже был тогда крепким, было хорошее катание.
Но самое главное, на что я обратил внимание, — он хорошо читал игру, у него были хорошие руки. И игрока сразу видно по движениям, какие мысли у него в голове. Он был серьезный парень, тянулся. У нас было два иностранца, один из них — Райан Стоа, который играл в «Вашингтоне». И Кирилл тянулся к нему и начинал учить английский уже тогда, спрашивал, как там играют в НХЛ. Я думаю, парень был настроен уже в то время, задумывался. И я очень рад, что у него это все воплотилось.
— Но на драфте его выбрали поздно очень.
— Сейчас такая тенденция хоккея: все здоровых выбирают, а Кирилл невысокого роста. Кто бы против него ни играл, все говорят, что с ним очень тяжело бороться, он классно закрывает шайбу и очень здорово стоит на коньках.
— Вы поддерживаете как-то связь?
— Нет. Но всегда рад за него, что он добился таких успехов. Самое главное для него, чтобы не останавливался и оставался тем, кем он был в Новокузнецке, — простым парнем.
Демобилизовался перед Чернобылем
— Еще один звездный сейчас игрок, с которым вы работали, — Илья Сорокин.
— Да, в нем тоже было видно стремление, работоспособный парень. То, что надо для вратаря, у него есть — высокий, хорошая реакция, хорошие движения. Вот с тренером вратарей Николаем Мишиным мы всегда спорили: он говорил, что рано еще Сорокина ставить. Я помню момент, когда он только приехал из молодежки, и у нас была игра в Омске.
Мишин говорил, что лучше поставить другого вратаря, а мне как будто стрельнуло в голову. На раскатке посмотрел и решил, что будет играть Сорокин. Но мы выиграли 1:0. Илья творил чудеса, а после матча подошел ко мне Мишин и говорит: «Михалыч, ну ты провидец».
— Всегда вратарская позиция особенная, и клубы часто перестраховываются и покупают иностранцев. Почему в случае с Сорокиным доверяли ему?
— Нет, у нас был и иностранец, в том-то и дело, что Сорокин переиграл его. Сорокин заиграл, и я сразу руководству сказал, что Илья будет у меня первым вратарем, потому что я видел его потенциал. И не забывайте, что тогда мы подключали к основному составу и Подъяпольского, который неплохо сейчас играет в Череповце.
— Вы сами достаточно поздно уехали в НХЛ, в 28 лет. Вы ведь выкупали свой контракт у финского ТПС?
— Если вернуть все назад, я поменял бы свое отношение к хоккею. Тренеру Владимиру Филипповичу Васильеву я очень благодарен, он сделал из меня хоккеиста, взял в команду в 16 лет. Мы съездили играть во Францию, Швецию, еще куда-то. И я решил, что мне ничего не надо, начал маленько дурить и забросил хоккей. Васильев на перевоспитание отправил в армию. Я служил все два года, думал, все, с хоккеем уже закончил. И в один прекрасный день, перед моим дембелем, приезжает второй тренер «Химика» и говорит: «Васильев хочет дать тебе второй шанс. Хочешь вернуться в хоккей?» Я, конечно, сказал «да». И после этого я понял, что мне нужно браться за ум.
Первые, наверное, полгода я уступал всем и во всем. Вы понимаете, два года в сапогах. Я служил по-настоящему, стрелял из орудий на учениях, так что получил хорошую школу, но вообще не играл. Полгода мне было очень тяжело, но потом втянулся. Васильев видел, что я стараюсь, и все понимал. А потом меня начали потихоньку и в сборную приглашать. В 92-м я был на сборах перед Олимпиадой, но меня не взяли, и в 91-м году перед чемпионатом мира тоже отцепили.
В Финляндии в 92-м подписал контракт на два года, все было хорошо — Юрзинов был тренером, тоже ему очень благодарен. После первого года в Финляндии меня опять вызвали на сборы, на этот раз взяли на чемпионат мира, и мы выиграли золотые медали. Я здорово отыграл, и после этого скауты НХЛ, которые ездят на чемпионаты мира, взяли меня на драфте в 10-м раунде, всего тогда их было 12. В клубе сказали, что они хотят, чтобы я приехал в тренировочный лагерь, что главный тренер хочет видеть меня в команде.
Мы с женой переговорили и решили, что ничего не теряем, поедем туда, если ничего не получится, мы всегда можем вернуться. Мне было 27 лет, почти 28, поэтому недолго думали. Меня все отговаривали, говорили, лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе, но мы поехали. В «Калгари» были чешский тренер и два хоккеиста, они мне очень помогли — я по-английски тогда вообще не говорил.
Финны не хотели меня отпускать, но и «Калгари» не хотели платить за парня, выбранного в 10-м раунде. И здесь дилемма встала: или оставаться еще на год, потому что контракт был на два сезона, или что-то делать. В конце концов мой агент договорился, что «Калгари» заплатит 100 тысяч долларов. А финны просили 200, и 100 я из своего контракта в первый год заплатил. Они мне посчитали с каждого пэй-чека, там два раза в месяц платят. Так я выкупил себя и не жалею. Я десять лет отыграл в НХЛ. Считаю, что у меня была неплохая карьера для моего статуса. И на Олимпиаде сыграл. Только, как я сказал, вернулся бы в 16 лет и кое-что поменял бы.
— То есть, если бы вы вернулись и изменили свое отношение, могли бы раньше уехать в НХЛ?
— Да, может быть, и раньше, потому что я бы не потерял эти два года. Когда я играл в «Калгари», все корреспонденты, когда узнавали, что я не играл с 18 до 20 лет, удивлялись: «Как ты можешь играть, когда не играл в те годы, когда начинает вырабатываться вся структура?»
— Вы чувствовали, что растеряли скорость, катание, технику за эти два года?
— Да, конечно, потерял все. Но возвращал через работу, скрипя зубами, мне очень было тяжело. Даже словами не могу сказать. Приходил с тренировок и падал замертво. Старался оправдать то доверие, которое мне дал Васильев.
— Там же шли афганские действия в это время? Или вы успели демобилизоваться?
— Да, я успел демобилизоваться еще в 1986 году, когда случилась чернобыльская авария. И начали уже тогда доходить слухи, что из нашей части будут перебрасывать людей в Чернобыль, но к тому времени у меня уже дембель пришел.
— Но кто-то из тех, с кем вы служили, отправился туда?
— Не знаю, кто отправился. Ни с кем из своих сослуживцев я контакт не поддерживал.
«Да не снимался я в «Брате-2»!»
— Вы играли с Ягром в «Питтсбурге» в 90-х, а он до сих пор в чешском чемпионате. Вы удивляетесь, когда слышите, что в 50 лет он еще играет?
— Я с ним два года отыграл и никогда не видел, чтобы он нарушал режим. Да, он любил поиграть в казино, но не более. Если человек хочет, есть желание, здоровье, то почему нет? Он не один такой. Помню, в НХЛ Челиос почти в 50 лет играл. Фетисов вышел в 50. Да тот же Дацюк в 42 на последней предсезонке смотрелся ничуть не хуже наших хоккеистов.
— Вы бы могли сейчас сыграть?
— Нет, я бы уже не мог, у меня очень больные колени, поэтому зря говорят, профессиональный спорт здоровье приносит — нет, он калечит.
— В вышке, может быть, чисто на технике?
— Нет, лет пять-шесть назад еще может быть, сейчас бы уже не смог.
— В «Питтсбурге» снимали одну сцену из «Брата-2». Вы там тоже в кадр попали, только без реплик. Вспоминаете ли вы эту тренировку?
— Да это у нас не было тренировки, приехала съемочная группа и попросила руководство «Питтсбурга» заснять небольшой эпизод на льду. И вышел наш тренер по вратарям, который в этом эпизоде говорит по-английски. У нас была тренировка «по желанию»: были мы и несколько канадцев.
— С Сергеем Бодровым не общались тогда?
— Общались. Они пришли на матч, а после него мы все вместе со съемочной группой, с Бодровым пошли в ресторан.
— Какое впечатление произвел Бодров?
— Он казался очень спокойным, человек к себе притягивал.
— Он похож на своего героя Данилу Багрова?
— Да, похож. Так же себя вел, никаких эмоций, очень спокойный. Как будто из жизни перенес все это на картину.
— Сколько раз вы смотрели этот фильм?
— Ой, поначалу я, наверное, точно раз десять смотрел. И когда я подписал контракт с «Автомобилистом», все меня спрашивали: «Это вы снимались в «Брате-2»?» А я отвечаю: «Да не снимался я там, просто проезжал!»
— Команда, в которой вы играли дольше всего, — это «Калгари». Все, кто играл в НХЛ, всегда отмечают, что в Канаде тяжелее играть, потому что намного больше внимания болельщиков и СМИ.
— Да нет, так было в «Торонто», скорее всего, и в «Монреале». Там пресса очень давила на хоккеистов, в «Калгари» такого не было. Может быть, еще в начале карьеры я не понимал по-английски, не так много читал. И в целом я почти сразу заиграл, и про меня всегда писали только в хороших тонах и никогда не писали чего-то плохого.
— По-моему, Тео Флери вспоминал историю, что вы пили вино, потом водку, а на следующий день могли выйти и тренироваться.
— Я, наверное, первый год не мог от этого отойти. Но потом я понял, что если хочу задержаться в этой лиге, то мне нужно усмирить свой пыл и быть всегда в форме.
- В «Химике», наверное, это было в порядке вещей?
— Ну, в советские времена, «кто не пил, тот не играл», как у нас говорили. Мы все этим баловались. Но вырастали большие мастера, все-таки советская школа хоккея была сильная, мы соперничали с канадским хоккеем и доказывали это в суперсериях в те времена.
— Но когда вы уезжали, вам было под 30 лет. Как ваш организм такое выдерживал?
— Да, мне было 27 лет, неполных 28. Ну, закалка, наверное, все-таки два года армейской службы. Как вот смотришь фильмы про войну, там сто офицерских грамм, так оно было.
— То есть со временем вы уже пришли к тому, что нужен режим.
— Да, это было только в первый год, а потом это ушло. Не очень хороший случай произошел. Наше русское комьюнити меня пригласило в ресторан, а я выпил водки, и потом пошел слух по всему Калгари, что вот, он пьет. После этого я сказал, что больше пить не буду. Да, я ходил на вечеринки, но, как говорится, смотрел.
Наслаждаюсь игрой Макдэвида
— Нынешнее поколение хоккеистов в плане профессионализма отличается от вашего?
— Да. Сейчас хоккей стал намного быстрее. Нынешнее поколение тренируется по-другому, все по пульсу, раньше такого не было. Если пульс не 200, значит, иди тренируйся, халтуришь. Сейчас же, наоборот, если пульс завышен, тебя останавливают. Не знаю, где правда, думаю, здесь должна быть золотая середина. В НХЛ стали больше тренироваться и многое взяли от нашей подготовки. Темп больше. Больше нагрузок стали делать. Раньше мы приезжали, а у них нагрузка была на верхнюю часть тела, она была здоровой, а ноги тонкими. Сейчас они очень здорово этим занялись, посмотрите, как они катаются, тот же Макдэвид, который лучший в мире. Наслаждаюсь его катанием. И то, что быстро катается, плюс еще маневренность какая.
— Вас удивляет, что Овечкин в 36 лет идет вровень по очкам с Макдэвидом?
— Даже в Канаде, где я живу, в прессе Овечкин — номер один. За то, что он сейчас делает, перед ним можно только снять шляпу. В этом возрасте возглавлять сильнейшую лигу мира в гонке бомбардиров — это дорогого стоит.
— Вы работаете в России, а семья осталась в Канаде?
— Нет, жена всегда со мной, она как жена декабриста: куда муж — туда она. А дети уже выросли, старшей 33 года, младшим — по 26. Они родились в Канаде и живут там уже своей жизнью. Да, говорят по-русски, но считают себя канадцами.
— По-русски хорошо говорят?
— Не очень хорошо, к сожалению, это где-то мое упущение. Когда они росли, я просто дома не бывал — 82 игры, постоянно в разъездах. Когда мы собираемся, мы с ними говорим на русском, они понимают нашу речь, но все равно отвечают на английском. То же самое наоборот: они нам — на английском, мы им — на русском. Но мы понимаем друг друга.
— Вы себя комфортнее где чувствуете — здесь или в Канаде?
— Давайте так: я в 27 уехал, сейчас мне 56. Уже 29 лет я живу там. Жена чувствует себя комфортнее в Канаде, я не разделяю Канаду и Россию, потому что у меня здесь еще остались мама, родные, у жены тоже здесь мама и родственники, мы стараемся по возможности приезжать сюда. Если бы не было тут работы, мы бы каждое лето приезжали. И детей стараемся возить, чтобы они видели своих бабушек и дедушек, вот дочь у меня недавно была в гостях младшая. Ей очень понравился Екатеринбург, сказала, что очень хороший город, если у нее появится еще возможность, она с удовольствием приедет.
