«Я оторву тебе голову и сожру твои останки». Он пробился в НХЛ ради своего погибшего брата
Арена в Ранкин-Инлете, что располагается к северо-западу от Хадсон-Бэй, вмещающая 500 человек, была забита до отказа. На игру пришла тысяча зрителей. Трибуны с трудом выдерживали натиск толпы.
Джон Войси сидел на скамейке штрафников в нервозном ожидании. Он всю свою жизнь ждал этого шанса. С самого детства Войси восхищался Джордином Туту, который стал первым в истории НХЛ игроком инуитского происхождения.
И теперь они оказались на одном льду.
Толпа неистово ревела. Туту тоже отправился на скамейку штрафников. Их разделяли всего несколько шагов. Когда кумир оказался так близко, Войси постарался правильно подобрать слова. Наконец, он набрался смелости:
«Пошел нахрен, Джордин Туту! Ты — кусок дерьма!»
Туту обернулся и лишь улыбнулся в ответ.
«Было так круто. Сбылась моя мечта, — говорил позже Войси. — Я страшно нервничал. Джордин всегда был для меня примером для подражания».
18-летний молодой человек несколько часов ехал на снегоходе по заснеженной тундре из своего родного Уэйл-Коув. Несколько его друзей тряслись сзади в прицепленных к снегоходу деревянных санях. Они проделали весь этот путь, чтобы принять участие в столь редком для Нунавута хоккейном турнире.
Но в этом году соревнования приобрели особый статус. Ведь это был первый раз, когда Джордин Туту принял в них участие с тех пор, как в 14 лет переехал южнее, чтобы покорить хоккейный мир.
Джордин провел в НХЛ 13 лет, но в прошлом году повесил коньки на гвоздь. В родной Ранкин-Инлет он вернулся в статусе настоящего героя. Да, это не преувеличение. Для этого города он стал тем же, что Уэйн Гретцки для Брэнтфорда или Сидни Кросби для Коул-Харбор. Однако, возможно, Туту значит даже больше для своего города и родной земли. Потому что из всего Нунавута, где хоккей почитается всеми возрастами, лишь одному человеку удалось исполнить мечту, которой грезят сотни мальчишек.
Когда Джордин покидает лед — под гром оваций и аплодисментов, — он проезжает под свитером с 22-м номером, который свисает из-под купола арены. Этот же номер красуется и на его форме. Как и на форме и шлемах всех игроков, которые приняли участие в Мемориале Теренса Туту.
Детство
Когда они были детьми, то Теренс Туту всегда старался убедиться, что его младший брат укутан и согрет в их крохотном, скромном домишке. Затем он брал сумку с экипировкой, перебрасывал ее через плечо, подхватывал клюшку и командовал:
«Хорошо, Джордин. Пойдем».
Джордин, который был на три года младше, также брал свою сумку, повторял все движения брата и был готов двинуться в путь. А затем братья Туту выходили на морозную улицу. Они проходили дорогу, на которой часто гоняли шайбу, огибали мусорные баки, которые были испещрены отметинами от попадавших в них шайб... бум... бах... шмяк... хрясь... Затем проходили две школы, вниз по холму, мимо магазинчика... Наконец, их взору открывалось замерзшее озеро в центре Ранкин-Инлета.
Такое путешествие братья Туту проделывали каждый день. Теренс всегда шел первым, закрывая телом своего брата от холодного ветра. Если ветер был слишком сильным, если поднималась буря, то Теренс отвозил своего брата до озера на санках. Иногда ему даже приходилось двигаться спиной вперед, потому что снег бил прямо в лицо. Но он никогда не сбивался с пути. Он мог пройти его вообще с закрытыми глазами.
Арена Singiituq Complex, если ее так можно назвать, представляла из себя обычную коробку с рядом деревянных трибун. Внутри было не теплее, чем на улице. Иногда железные двери примерзали, так что их не сразу удавалось открыть. Лед тоже оставлял желать лучшего: где-то трещины, где-то лужи, где-то сугробы...
Но именно здесь братья Туту проводили почти все свободное время. Иногда к ним присоединялся их отец, Барни, который выступал в роли тренера. Иногда с ними приходили друзья, что превращало обычный дворовый матч в ожесточенную битву плей-офф.
Арена располагается в самом центре Ранкин-Инлета, в самом сердце города. Это привычная картина для многих маленьких северных городков. Она была построена в 80-х, на месте старой арены, которая просто представляла из себя установленные по центру озера борты. Хотя подобные сооружения до сих пор появляются на озере каждую зиму, но именно на этих коробках собираются семьи по выходным, чтобы провести вечер за просмотром хоккейного матча. И именно на глазах этих семей рождалась местная легенда братьев Туту.
Теренс считался более одаренным. Он обладал отличной техникой, хорошей скоростью и точным броском. Джордину всегда приходилось играть против ребят постарше. Зато он быстро окреп физически. Когда ему было 12 лет, он выкинул соперника из Йеллоунайфа силовым приемом за пределы коробки.
Братья
Их талант давно перерос скромные возможности этой арены. Но именно здесь у них была возможность забыть обо всех домашних проблемах, где царила суровая атмосфера, усугубляемая большим количеством выпитого алкоголя.
Их родители — Барни и Роуз — были и остаются уважаемыми членами общины Ранкин-Инлета. Роуз, женщина крутого нрава, имеющая украинские корни, выросла на окраинах Манитобы. Барни был мягким человеком и неплохим хоккеистом, чье детство также прошло на севере Манитобы. Когда они познакомились, то переехали в Нунавут в поисках работы, где и осели в Ранкин-Инлете. Вместе с их старшей сестрой — Коринн — дети Туту были на хорошем счету в обществе. Казалось, что у семьи все хорошо. Но алкоголь уже начал все разрушать изнутри.
Вскоре эти проблемы стали проявляться на людях. Джордин вспоминает, что, когда ему было 10 лет, мама разбудила их с братом и велела привести отца, который где-то загулял на всю ночь. Тогда Теренс укутал младшего брата, как он делал это всегда, и они ушли в ночь искать человека, который не мог или не хотел заканчивать веселье.
Теренс был настоящим защитником. Он старался оградить младшего брата от того, что его окружает, как мог. Родители действительно любили старшего сына, поэтому ему удавалось погасить конфликты, когда споры становились особенно жаркими. А это случалось часто. И иногда причиной могла стать даже какая-то незначительная мелочь. Как, к примеру, промокшие ноги детей. А если родители к этому времени успевали уже наподдать...
Когда друзья хотели прийти в гости, то братья выдумывали различные предлоги, чтобы избежать такого варианта развития событий. Они сами задерживались на улице на пару лишних часов... только бы вернуться домой попозже. Хоккей был их единственным спасением. Единственной отдушиной.
Арена стала для них вторым домом. Счастливым домом. Когда он был совсем маленьким, Джордин смотрел, как к игре готовится отец: как он надевает защиту, как завязывает шнурки... Когда он стал постарше, то переключил свое внимание на Теренса: его уверенное катание; казалось, шайба просто привязана к его клюшке; и он никогда не сдается. Теренс разрешал Джордину играть с ним и ребятами постарше, и младший брат старался во всем подражать своему кумиру. Теренс объяснил, что брат может играть с ними, но должен сам научиться защищать себя на льду. Джордин принял это к сведению. И когда его вновь сбивали, он немедленно поднимался на ноги.
В 13 лет Джордин уже легко расправлялся с заклятыми противниками из Йеллоунайфа. Тогда его пригласили сыграть за команду из Форт-Провиденса. Он согласился, после чего на него обратили внимание более статусные клубы с Юга. Вскоре его уже ждали в Спрюс-Гроув, что неподалеку от Эдмонтона.
Оказавшись в новом мире, Джордин не потерял связи с братом. Они постоянно поддерживали контакт, что в то время было возможно при помощи сообщений по факсу. Теренс также уже покинул отчий дом. Он был звездой команды «Опасквайяк Кри» из Манитобы. «Близзард» на протяжении трех лет подряд выигрывали местный чемпионат. А Теренс был не только лучшим бомбардиром, но и капитаном команды.
Джордин был выбран «Брэндоном» на драфте Западной хоккейной юниорской лиги. Но в 15 лет не смог пробиться в состав команды и тогда переехал в Те-Пас, чтобы играть рядом с братом. Вновь ему предстояло выходить на лед против ребят постарше. Но Джордин признается, что тот сезон стал самым приятным воспоминанием из всей его карьере. Команда у них была отличная, и они вновь выиграли чемпионат. За пределами ледовой арены они тоже жили на всю катушку.
Ребята постарше любили прогуляться по барам по вечерам. Джордин старался не отставать от более опытных партнеров, но Теренс всегда отсылал его домой пораньше. Он до сих пор оставался его защитником.
В Те-Пасе братьям было хорошо. Они смогли покинуть скучный Ранкин-Инлет. Еще важнее, что смогли сбежать из опостылевшего дома. Но вместе они отыграли лишь сезон.
В 16 лет Джордин попал в состав «Уит Кингс» и начал делать себе реальное имя в хоккее. Замаячила перспектива попасть на драфт НХЛ. Так и получилось. После второго сезона в WHL нападающего задрафтовал «Нэшвилл». На следующий сезон Джордин стал лучшим бомбардиром «Брэндона» с 32 голами и 39 передачами. Также он стал лидером по количеству штрафных минут — 272.
В то же время (сезон-2000/01) Теренс нашел место в команде «Роанок» из Лиги Восточного побережья. Он стал первым игроком инуитского происхождения, который пробился в профессиональный хоккей. И быстро завоевал любовь местных фанатов. Он оказался быстрым игроком, которой не только умел обращаться с шайбой, но и не давал спуска соперникам, многие из которых познакомились с его коронным ударом с левой.
После первого сезона в составе «Роанок» Теренс приехал в гости к Джордину. Летом они тренировались вместе. Теренс надеялся пробиться в состав «Норфолка» из Американской хоккейной лиги. Джордин готовился к дебюту в Национальной хоккейной лиге.
У них почти получилось.
Рождение легенды
Картина, которая висит над входом в Singiituq Complex, рассказывает другую историю. Рядом с надписью: «Ранкин-Инлет — родной город Джордина Туту», — чье имя также продублировано на местном диалекте, красуется также изображение хоккеиста в форме сборной Канады, играющего под 22-м номером.
Эта картина переносит нас в 2002 год, когда Джордин Туту представлял национальную команду на молодежном чемпионате мира. Если Туту еще не успел к тому моменту стать гордостью всего Нунавута, то на турнире в Галифаксе точно завоевал всеобщее уважение. На время чемпионата он даже нанес название региона на свои клюшки.
Но перед тем как попасть на главный турнир в своей жизни, Туту был готов оставить хоккей. Только сообщение Теренса не позволило ему сдаться.
«Джор, не останавливайся», — писал брат.
И Джордин продолжал двигаться вперед. Ради него. За них обоих.
Семнадцать лет спустя он с трудом пробивается через толпу, которая забила лобби арены, проходя под этой картиной, а также под висящим рядом с ней свитером «Нэшвилла» с его фамилией на спине. Его встречают знакомые лица, люди, рядом и вместе с которыми он рос. Каждый желает пожать ему руку. Глаза более молодого поколения пристально следят за каждым его шагом. Парни, которые были еще грудничками, когда Туту защищал цвета сборной, с восторгом вспоминают тот турнир, хотя не имели возможности видеть его. Кто-то вспоминает его карьеру и бои со звездами НХЛ вроде Джерома Игинлы или Шона Эйвери.
«Джордин!» — не может сдержать своего изумления маленький мальчик в самодельном черно-желтом свитере «Питтсбурга»: «Джордин?»
«Это правда Джордин?» — спрашивает другой юноша у своего друга, пока Туту пытается добраться до раздевалки.
Сложно переоценить то значение, которое карьера Туту оказала на весь Нунавут и молодых представителей культуры инуитов. Пусть многие из них имеют возможность следить за матчами НХЛ и восхищаться звездами хоккея, но до появления Джордина никто не верил, что из этого места действительно можно попасть в Национальную хоккейную лигу. Пусть для многих кумирами являются Александр Овечкин или Сидни Кросби, но Туту занимает в их сердце особое место. Это местная икона. Живое доказательство того, что мечты действительно могут сбыться.
И пусть в большинстве случаев мечты так и останутся мечтами, но это не снижает любовь жителей Ранкин-Инлета к игре. Более того, хоккей является чуть ли не культом в Нунавуте. Молодые ребята смотрят, как их друзья постарше защищают честь своего городка в матче против соперников из соседнего поселения. И мечтают, что однажды им также удастся выйти на этот лед.
В Уэйл-Коув, население которого составляет 500 человек, местная команда устраивает двусторонки, разбиваясь на два состава, потому что других соперников не найти. Малюсенькая арена города так промерзает, что создается впечатление, будто ты играешь не на коробке, а в холодильнике для хранения мяса. Но это не отбивает страсть к игре у таких люде,й как нападающий Симон Энуапик или вратарь Дэвид Оклага. Если не брать в расчет охоту на карибу, то хоккей — их главная любовь.
«Мы играем каждый день, — подтверждает Оклага. — С понедельника по пятницу с 9 до 11. В субботу и воскресенье с 8 до 10... Никаких арбитров, почти не ухаживаем за льдом... Просто играем в хоккей».
И не собираются прекращать. Пару лет назад Симон очень неудачно врезался в борт. У него были серьезные переломы тазобедренного сустава и лодыжки. Зрелище было просто ужасающее. Он ждал четыре дня, прежде чем его смогли доставить в госпиталь в Виннипеге. Там он столько же прождал операции. Теперь его лодыжку скрепляют штифты и металлическая пластина.
«Через две недели после того, как мне сняли гипс, я вернулся на лед», — не без гордости говорит Энуапик.
Каждый год проводятся всего несколько турниров, на которые съезжаются команды со всего Нунавута. Энуапик и Оклага прибыли в Ранкин-Инлет в тех самых санях, что тащил на своем снегоходе Джон Войси. Он решил, что друзья спокойно доедут, поэтому не позаботился дополнительно об их комфорте. Так они тряслись по кочкам тундры, сидя на промерзшей деревяшке. Войси делал вид, что не слышат негодующих криков и не обращал внимания на их различные жесты.
Команда из Арвиата добралась до Ранкин-Инлета за шесть часов. К счастью, погода была хорошая — всего минус 35 градусов. Гораздо лучше, чем минус 60, которые опустились на Арвиат в январе.
«Я много охочусь, — рассказывает Эндрю Куксук, который является одним из членов этой команды. — Так что такая поездка — легкая прогулка для меня».
Возвращение к истокам
Туту сидит рядом со старым приятелем, Троем Аксалником. Они смеются, вспоминая былые времена. Уоррен Кусугак, который на пару лет старше, также расположился неподалеку. Он стал тренером команды, когда его лучшие игровые годы остались позади. И он был самым близким другом Теренса.
Пока он достает экипировку из баула с изображением логотипа «Чикаго», Туту вспоминает, как брат вынимал свои промерзшие вещи и пытался привести их хоть немного в порядок перед очередной игрой. Сейчас, сидя в этой раздевалке и слыша гул толпы, которая ждет в нетерпении начала матча, Джордину кажется, что он вернулся в детство.
Теперь его карьера в НХЛ позади. Он выходит на лед, где когда-то и делал первые шаги в хоккее. Конечно, сейчас он стал гораздо сильнее и мощнее. Его скорости, опыта и мастерства должно быть достаточно, чтобы уничтожить любого соперника. Но они не сдаются. И Туту вновь превращается в простого парня из Ранкин-Инлета, оставляя весь лоск игрока НХЛ в стороне. Он в прямом смысле слова продирается и пробивается сквозь соперников. Почти каждую секунду происходит новое столкновения, не говоря уже об обязательном взаимном обмене любезностями.
Фанаты, которые прежде аплодировали Туту, меняют свой настрой, когда он выходит на лед против ребят из их города. Они кричат, ругаются, машут кулаками и просто ведут себя как обычные любители хоккея в напряженный момент.
Друзья и родственники, которые не смогли попасть на матч, следят за игрой благодаря прямой трансляции в Фейсбуке или по местному радио, которое ведет онлайн. Для них эта встреча важнее любого матча Кубка Стэнли.
«Ранкин-Инлет Майнерс» противостоят сборной лучших молодых игроков Нунавута, которые будут представлять свой регион на предстоящем турнире. Туту выделяет соперника, который, как ему кажется, играет слишком жестко. Один точный удар клюшкой и парень валится в агонии на лед (знатоки рассказывают, что он принципиально не носит защитную раковину). Вскоре он вскакивает и пытается наброситься на Туту. Пытается вцепиться в свитер обидчика, но умелые руки легко вновь валят его на лед. Туту лишь ухмыляется и качает головой — явное предостережение от дальнейших глупостей. Но молодой человек не унимается, за что получает матч-штраф, а Туту отправляется на скамейку штрафников. Далеко не всем болельщикам нравится такое решение.
«Эй, кусок дерьма! — не унимается особенно рьяный искатель справедливости, обращаясь к судье. — Ты, старый ублюдок!».
Толпа не утихает.
«Это потому что он — звезда? — продолжает мужчина. — Нахрен это».
Туту лишь смеется в ответ. Такая атмосфера — обычное дело на этих аренах. Какой хоккей в Ранкин-Инлете без проявления эмоций? Мы же пришли не на благотворительный матч.
В другой встрече один из игроков команды из Репалси обвинил Туту, которого они называли только как «этот из НХЛ», в том, что тот подкупил судей.
«Приятель, — спокойно обратился к нему Джордин. — Я оторву тебе голову и сожру твои останки».
Ответа не последовало.
Трагедия
Со стороны казалось, что 22-летний Теренс Туту ухватил удачу за хвост. Что в его жизни все хорошо. Он жил своей мечтой, играя в хоккей и делая себе имя в профессиональном спорте. Он был гордостью семьи. Примером для подражания для младшего брата — его наставником, путеводной звездой и источником вдохновения.
Но одной августовской ночью 2002 года Теренса остановила полиция. Он был уличен в управлении транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. Машина была конфискована, а полицейские отвезли его в дом семьи, у которой жил Джордин. Сам Джордин провел часть этой ночи вместе с братом, но потом ушел со своей подругой.
Когда Теренса не могли найти на следующее утро, то Джордин подумал, что брат ушел прогуляться, чтобы выпустить пар и подумать о произошедшем.
Но предыдущей ночью Теренс взял ружье и три патрона. Он ушел в лес, который располагался неподалеку и сделал первый выстрел в воздух. Во второй раз случилась осечка. Третьим патроном он не промахнулся.
После того, как полиция обнаружила тело Теренса, Джордин нашел небольшую записку, которую оставил брат, прежде чем пойти в гараж.
«Джор, не останавливайся. Позаботься о семье. Теперь ты — главный. Теренс».
Туту навсегда запомнил эти строки. Всего через несколько месяцев он выступал в составе молодежной сборной Канады на чемпионате мира, все еще переживая трагедию, которая случилась в его семье. А затем пробился в состав «Нэшвилла», где сразу влюбил в себя местных фанатов своим агрессивным и жестким стилем игры. Но пусть он и стал примером для подражания для каждого мальчишки из Нунавута, его поразил тот же недуг, что испортил жизнь его близких. Боль утраты он старался заглушить выпивкой. Но разве можно найти верные ответы на дне бутылки?
Так продолжалось долгое время, пока «Предаторз» насильно не направили игрока в реабилитационный центр в 2011 году. Только тогда он действительно осознал, куда катится его жизнь. Туту испугался, что ходит по краю пропасти. Начался долгий процесс восстановления и возвращения к нормальной жизни. В «Нэшвилл» Джордин вернулся уже совершенно другим человеком — человеком, который вновь готов бороться. Человеком, который признает свои проблемы и который должен отпустить призраки прошлого.
Сейчас Туту часто общается с другими бывшими игроками НХЛ, которые проходили через нечто подобное. Как бывший тафгай «Калгари» Брайан Макгрэттан или нападающий «Торонто» Рич Клюн. Сейчас Джордин продолжает реабилитацию, потому что понимает, что теперь его жизнь — это исправление ошибок прошлого.
Память
В Ранкин-Инлете те, кто знал Теренса, до сих пор не могут поверить, что его жизнь оборвалась так стремительно. И это чувствуется в раздевалке «Майнерс», где прошла большая часть сознательной жизни Теренса.
Трой Аксалник считал Теренса своим братом. У него на груди набита татуировка с буквами TER и цифрой 22, которое обрамляет сердце и скрещенные хоккейные клюшки.
Дэвид Кларк, еще один игрок «Горняков», также всегда восхищался Теренсом. В детстве он был для него кумиром. Как и Джордин, в детстве Дэвид наблюдал за тем, как Теренс готовится к матчам. А в его рабочем кабинете до сих пор стоят несколько фотографий Туту.
37-летний Уоррен Кусугак также вспоминает Теренса. Как они вместе начинали играть в хоккей. Каким счастьем для них стало открытие этой арены. На протяжении многих лет сразу после окончания уроков они бежали на каток, чтобы погонять шайбу пару часов. Затем возвращались домой, ели и снова бежали на лед.
«На Севере хоккей — это смысл жизни», — говорит Кусугак.
На рождественские каникулы у них была традиция устраивать уличные мини-турниры по хоккею. Бывало, матчи затягивались до 2-3 часов ночи. Десятки друзей бились под светом уличных фонарей, несмотря на низкую температуру. «Когда ты выходил на игру, то забывал о холоде», — объясняет Кусугак. Синяки, шрамы, выбитые зубы и споры на кулаках — все успокаивалось только тогда, когда определялся победитель. Он получал заветный Кубок, который был собран из Lego, цветочного горшка и миски, которые скреплялись между собой изолентой и клеем.
Кусугак показывает старые фотографии, на которых запечатлены эти матчи. Как его друзья позируют для командного фото. Он показывает Теренса, который выделяется в ярко-желтом свитере: «У Теренса было доброе сердце. Он всегда стремился помогать другим. И был настоящим лидером».
Уоррен берет небольшую паузу, подбирая слова.
«Его уход... Как можно об этом говорить?»
Он ограничивается банальной фразой «невосполнимая потеря».
Симона Кларк, которая уже четыре десятка лет работает в местной школе, помнит те матчи. Помнит, как она наблюдала за этими играми из окна. Она знала имена всех ребят в каждой команде. Братья Туту и их друзья часто приходили в гости.
Помнит, как братья, уже переехав, приезжали в родной город, чтобы поговорить с ребятами помладше. Кларк добавляет, что Теренс часто говорил, что никогда не нужно стесняться обратиться за помощью, если у тебя возникла проблема. Для них он был примером для подражания.
Когда Теренс покончил с собой, то эта новость стала огромным ударом для всей общины. Он действительно считался образцовым представителем Ранкин-Инлета. Человеком, который сам добился успеха. И если его жизнь закончилась так нелепо, то что же ждет тех, кто хотел на него походить?
«Никто не знал, что у Теренса есть проблемы. Он уехал играть в хоккей, его брат пробивался в НХЛ. Казалось, что их ждет успех. Что у них в жизни все хорошо. И если он так поступил, то что же будет со мной?.. Что будет с моей жизнью?»
Кларк признается, что на кладбище Ранкин-Инлета покоится столько людей, которые своими руками свели счеты с жизнью, что она перестала туда ходить.
«Я больше не могу это выносить. Не могу смотреть на эти имена, потому что для меня это слишком тяжело. Как мы могли им еще помочь?»
Исправить ошибки
За железными дверьми этого здания в Ранкин-Инлете молодой человек сидит на кровати. Рядом с ним лежит потрепанного вида книжка.
Он был отправлен в одиночную камеру после драки с другим заключенным. Тюрьма находится на окраине города.
Когда двери открываются, то молодой человек подскакивает и стремится поскорее увидеть человека, который должен пройти мимо.
«Эй, Джордин, — протягивает он свою руку. — Мне сказали, что ты придешь!»
Джордин жмет его руку, и они обмениваются улыбками.
«Я как раз читаю твою историю», — показывает он на книгу, которая лежит на кровати. Туту подписывает ее.
Кусугак, главный тренер «Майнерс» и начальник исправительной колонии, говорит молодому человеку, что он может оставить библиотечную книгу себе. Тот лишь улыбается в ответ и прижимает книгу к груди.
«Позаботься о себе», — напутствует Джордин.
«Ага», — кивает заключенный.
«Выбери правильный путь. Я понимаю, что это сложно, но ты справишься», — продолжает Джордин.
«Ага», — вновь кивает тот.
Молодой человек продолжает прижимать к себе книгу, когда Джордин прощается с ним.
Свою биографию Туту написал еще тогда, когда играл в НХЛ. Не самое привычное время для выпуска мемуаров. Но Туту хотел донести определенное послание через эту книгу и считал, что ждать более нельзя. Биография вызвала большой резонанс в Ранкин-Инлете и подняла вопросы, который многие старались избегать.
В тот день, когда Туту посетил местную тюрьму, премьер-министр Канады Джастин Трюдо прибыл с визитом в Икалуит, столицу Нунавута. Он принес официальные извинения за «несправедливое отношение к инуитам» со стороны государства в середине прошлого века. Когда в этих местах разразилась эпидемия туберкулеза, то больных насильно отправляли на юг. Многие из них так и не вернулись. Причем семьям не говорили, куда отправляли родных. Не сообщали об их дальнейшей судьбе. Это было одно из многих решений властей, которые сейчас вызывают много вопросов: как создание специальных школ для местного населения, как запрет для детей разговаривать на местном диалекте, как насильное переселение населения на более северные территории для их освоения.
Но эти извинения не решат сегодняшних проблем. Болезни, нищета, социальная незащищенность, низкое развитие инфраструктуры... Это приводит многих людей к алкоголизму и употреблению наркотиков... А за этим следует высокая ранняя смертность.
В исправительном учреждении Ранкин-Инлета трудятся психологи, которые стараются помочь попавшим туда людям. Но далеко не во всем Нунавуте дело обстоит подобным образом.
«Я сам вырос в Ранкин-Инлете. И по собственному опыту знаю, каково расти на Севере. С какими сложностями приходится сталкиваться людям. Нунавут — это изолированная община. И тебе нужно учиться быть сильным, чтобы выжить здесь», — говорит Джордин Туту.
Он рассказывает, как алкоголизм чуть не перечеркнул всю его жизнь. Как он шел к своей мечте. К мечте, которая прежде была несбыточной для таких, как он.
«Мой брат всегда твердил мне, что я стану первым. Он прокладывал для меня путь. Он подталкивал меня вперед... К сожалению, в 2002 году его не стало. Он покончил с собой. Это стало ударом не только для меня, но и для всего города.
Когда человек так уходит, то остается очень много вопросов. Каждый из нас с чем-то борется. И зачастую борьба с самим собой — самое тяжелое испытание.
Я рос в суровом климате. Это закалило меня. А сильные мужчины не показывают свою слабость. Так я когда-то думал.
Но я — простой мальчик из Ранкин-Инлета. Нужно гордиться своими корнями, всегда помнить, кто ты и откуда пришел... А жизнь... всегда есть возможность изменить ее".
Семья
В гостиной отчего дома Туту играет вместе со своими дочерьми — годовалой Эйвери и 3-летней Сиеной.
Его мама, Роуз, готовит свои коронные пироги. Отец, Барни, пытаются найти пульт от телевизора, который провалился за диван. Вот-вот начнется игра между «Торонто» и «Эдмонтоном».
Дженнифер Туту, жена Джордина, с который он познакомился еще будучи подростком (они поженились в 2014-м), отмечает, что Джордин оказался очень внимательным и любящим отцом. Появление детей действительно изменило Джордина. Теперь для него семья — это все на свете.
Сейчас в старом доме семьи Туту всегда очень людно. Сын приехал с семьей на неделю. Это еще не считая различных друзей и родственников, которые навещают их теперь каждый день. Однако кое-что так и не изменилось. Все стены в доме увешаны фотографиями двух братьев. Одного, чья жизнь оборвалась раньше времени. И другого, который смог исполнить свою мечту.
Роуз и Барни все еще вместе. Она как обычно готовит, он — смотрит хоккей по телевизору. На время матча он практически не обращает ни на кого внимания, но после окончания игры с удовольствием рассказывает истории из своей жизни.
Когда Джордин впервые рассказал о своих проблемах, то дома его встретили очень холодно. Пусть многие семьи в Ранки-Инлете понимали, о чем он говорит, но здесь не принято рассказывать об этих вещах. Или, может, обращать на них внимание?
«Я ведь никого не виню. Здесь сложились такие устои.
Мы сейчас много говорим о тяжелой жизни на Севере. О проблемах с алкоголизмом, самоубийствах. Это настоящая трагедия. И наше общество слишком часто сталкивается с подобным.
Никто долгое время не хотел обсуждать эту тему... Я же хочу порвать этот порочный круг. Ведь очень многие прошли через то же, что и я. Они понимают, о чем я говорю, а я понимаю, что они чувствуют".
С тех пор, как книга Джордина Туту вышла в свет, отношения с семьей уже наладились. Хотя они все равно избегают разговоров о прошлом. Роуз завязала с выпивкой. Но семья только продолжает пока восстанавливаться. И прах Теренса, который покоится в доме, является болезненным напоминанием о том, что, кое-какие ошибки уже никогда не исправишь.
Турнир в память о Теренсе вновь разбередил старые раны. Роуз и Барни пришлось нелегко. Но Джордин объяснил им важность этого мероприятия. Важность почтить память их сына. И важность предостеречь живых от их ошибок. Как бы тяжело им не было, Роуз и Барни вышли на лед и произвели церемониальное вбрасывание в день открытия турнира.
Настоящее и будущее
«Я хочу почтить его память. Вспомнить, каким хорошим он был человеком», — говорит Джордин.
«Майнерс» предстоит еще один матч этим вечером. Джордин доедает свой кусок пирога, целует детей, а затем одевается. Он выходит через ту же дверь, через которую столько раз подряд выходил вслед за Теренсом. Под ногами скрипит снег, пока он добирается до машины Троя Аксалника, который обещал подбросить его до арены.
Вскоре турнир завершается. «Горняки» победили команду Войси, «Джуниор Кэнакс», в финальном матче, в котором было забито 8 голов. Победители празднуют так, будто только что завоевали Кубок Стэнли. Это последний турнир для Singiituq Complex. Вскоре арена будет заменена на новую, которая строится неподалеку. Когда эмоции чуть спадают, Туту берет микрофон и благодарит фанатов, которые пришли на трибуны. И, стоя под свитером с 22-м номером, который свисает из-под купола арены, Джордин Туту вспоминает человека, который так много для него значил.
«Мы все знаем, что мой брат, Теренс, смотрит сейчас на нас с небес. И мы благодарны за то, что можем продолжать путь, который он когда-то начал».
Прогноз погоды обещает, что поднимется сильный ветер. Возможна буря. Участники стараются поскорее собрать свои вещи и разъехаться по домам на снегоходах, пока погода совсем не испортилась.
И лишь на улице, на которую выходит дом Джордина Туту, слышен ритмичный стук, раздающийся в ночи... бум... бах... шмяк...хрясь... Еще один уроженец Ранкин-Инлета начинает следовать путем, который когда-то проторили братья Туту.
