"Как я смогу сказать моим девочкам, что их папа умрет?" Что пережил владелец "Оттавы"
Меня разбудил громкий стук в дверь в районе четырех часов утра.
БУМ-БУМ-БУМ!
Честно, я был в бешенстве. Кого принесло в такую рань?
БУМ-БУМ-БУМ!
Мне и в голову не пришло, что могло что-то стрястись. Я вообще редко думаю об том. Просто знал, что днем мне предстоит много важных дел, так что лишнее беспокойство мне ни к чему. Когда, наконец, я встал, то был готов обрушиться на того, кто стоял по другую сторону двери.
Но когда я открыл замок, то замер. Это был один из охранников здания, в котором я живу в Торонто. И я сразу заметил его напряженный взгляд.
"Сэр, вам нужно подниматься! Мы немедленно доставим вас в больницу". – "Чего?" – "У вас отказывает печень". – "Погодите, чего?"
За несколько предыдущих месяцев я посетил многих врачей с различными жалобами: от жутких болей в животе до постоянного чувства усталости. Мне ставили разные диагнозы – от камней в почках до язвы, – но ни один способ лечения не убирал все симптомы.
Моим сильным качеством всегда была выносливость. За свою жизнь я занимался многими крупными проектами, в том числе "Оттавой", и я всегда умел находить баланс между несколькими важными делами. Но какое-то время назад я заметил, что уже не могу проводить весь день на ногах. Налегал на эспрессо между встречами, но усталость все равно не проходила.
По большей части я старался игнорировать то, что пыталось подсказать мне тело. Люди, окружающие меня, видели, что что-то не так, но я не переставал считать себя Суперменом. Все нормально.
Наконец, я попал к прекрасному специалисту по имени Флоренс Вонг, которая сделала несколько тестов. Она находилась в Вене, когда пришли результаты обследования, но она немедленно велела сообщить об этом в мою резиденцию. Вердикт был понятен: я должен был немедленно отправляться в госпиталь. Ни минуты задержки. Не откладывать до завтра. НЕМЕДЛЕННО. Именно поэтому охранник и ломился в мою дверь.
Наверное, он спас мне жизнь.
Оказавшись в госпитале Торонто, я познакомился со своим лечащим врачом – Аталом Умаром. Но я до сих пор не понимал, что происходит. Конечно, был немного напуган, но решил для себя, что мне просто пропишут определенные лекарства. Возможно, охранник немного перенервничал… Был уверен, что со мной все будет хорошо и не стоило поднимать такую шумиху.
Но все изменилось с той минуты, как я повстречал доктора Умара. Каждое его слово ранило меня, словно острый нож.
"Мистер Мелник, мы в экстренном порядке ищем для вас палату. Будем готовить вас к трансплантации печени".
Трансплантация печени.
Никогда не думал, что услышу подобные слова в свой адрес. Все мои прежние теории рухнули.
Моим первым порывом было бросить все. Бросьте, это должна быть какая-то шутка.
Меня уложили на койку и начали брать анализы. Мне вкололи иммунодепрессанты, чтобы подготовить мое тело к операции, которая могла быть назначена в любую минуту. Тогда для меня все стало реальностью.
Если вам требуется трансплантация жизненно важного органа, то вас ставят в лист ожидания. Большинство знает это. Но процесс поиска подходящего донора, хирургическое вмешательство, наблюдение за состоянием пациента, надежда и мольба за то, чтобы орган прижился… об это я представления не имел.
Первая ночь в больницу перетекла в дни. Дни стали неделями. Я стал лучше понимать ситуацию. У меня оказалась IV группа крови, с которой живет только 2,5 процента населения Канады, так что шанс найти для меня донора резко ухудшался. Но я все равно должен был быть готов к операции в любой момент, так как на хирургическое вмешательство отводится очень мало времени – часа 2-3. Если я не укладывался в это время, то опускался в конец списка ожидания. Многие люди из этого списка умирают, так и не дождавшись своей очереди.
Мои близкие друзья стали искать для меня живого донора. Я попросил вести их поиски по возможности максимально скрытно. Меньше всего я хотел привлекать к этому повышенное внимание. На это у меня было достаточно причин и не в последнюю очередь: как это вообще можно обсуждать?
Все это время меня постоянно мучила одна мысль. И я не говорю об ожидании операции или волнении по поводу поиска донорского органа. Речь шла даже не обо мне. У меня две дочери – Оливия, которой на тот момент было 12 лет, и Анна, которой 16. Они самые важные люди в моей жизни, без сомнения. Все, что я делаю, я делаю ради них.
И эта мысль пугала меня, как, уверен, страшила бы любого родителя. Как объяснить им, что происходит?
Как я смогу сказать моим девочкам, что их папа, возможно, умрет?
Пусть я добился успеха в бизнесе, но в глубине души всегда оставался хоккеистом.
Мой отец каждую зиму заливал каток на заднем дворе нашего дома в Торонто. По выходным мы выходили на лед в 7 утра и уходили с него за 15 минут до начала программы Hockey Night in Canada. Когда на улице было недостаточно холодно для катания по льду, то я играл просто в уличный хоккей. Так я жил до старших классов. Как и у большинства канадцев, мои лучшие детские воспоминания связаны с клюшкой.
Мой отец скончался, когда мне было 17 лет. Эта трагедия изменила всю мою жизнь. Он был моим героем. И эта потеря заставила меня осознать, что теперь только я ответственен за свою жизнь, ведь ты никогда не знаешь, как ею распорядится судьба. Эта идея подстегивала меня всю мою взрослую жизнь и помогла добиться многого в профессиональном плане.
Но когда я думал, что уже все познал и всего добился – 40 лет спустя после смерти отца, – в мою дверь постучался охранник, и моя жизнь вновь круто изменилась. Но в этот раз я уже не мог взять ответственность на себя. Мое собственное тело отвернулось от меня.
Хуже всего были не постоянные уколы, лекарственные препараты или каждодневное ощущение, что ты слабеешь на глазах. Нет хуже всего, без сомнения, томительного ожидания.
Ожидания без осознания того, что ждет тебя впереди. Ожидания без понимания, сколько тебе осталось жить. Ожидания без возможности проститься с теми, кого ты любишь, так как ты должен сохранять позитивный настрой и цепляться за надежду, что все, в конце концов, образуется.
Несколько месяцев я прожил в госпитале. Одно и то же изо дня в день.
В 7 утра меня будили.
Неважно, в каком я был состоянии или как долго я мучился из-за тошноты ночью, подъем по расписанию. В 7 утра каждый день приходила медсестра и трясла меня за плечо.
Затем мне мерили температуру, осматривали и просили поднять руки, чтобы убедиться, что меня не трясет. Это стало бы признаком ухудшения состояния.
Далее наступало самое сложное. Я задавал один и тот же вопрос. Это был вопрос, который я задавал с первого дня в госпитале и до того момента, когда, честно говоря, уже попрощался с жизнью.
"Есть хорошие новости?"
Надежды питали меня все несколько секунд. Больше я сам себе не позволял. Вскоре я понял, что, если ответ не следует сразу, то не стоит ждать радостных вестей.
"Извини, Юджин, сегодня не твой день".
Вот что я получал в ответ. Каждый чертов день.
Сам себя ругал за ту надежду, что дарил себе этими вопросами. Сам себе причинял лишнюю боль. Когда ты оказываешься в такой ситуации, то твоя жизнь становится похожа на песок в песочных часах. Ты ощущаешь, что твое время ускользает. Ты только не знаешь, сколько песка у тебя осталось.
Когда моя бывшая жена привела дочерей навестить меня в больнице в первый раз, мы с ней решили не посвящать детей в подробности проблем. Я думал, новости о том, что мне требуется пересадка печени, покажутся им историей из фантастической книги. Решил остановиться на следующем: "Папа заболел, но делает все возможное, чтобы поскорее поправиться". Но мои дочери не глупы. Когда они шли по больничному коридору, одна из них сказала маме: "Мама, мы идем в верном направлении? Здесь написано "отделение трансплантации".
Нам пришлось объяснить всю серьезность происходящего. Я недооценивал то, как мои дети примут эту новость. Они взяли на себя заботу обо мне. С моей бывшей женой они приходили в больницу каждый день. Хотели сделать хоть что-то, чтобы облегчить мои страдания.
Моя иммунная система становилась слабее, так что я стал подвержен заболеваниям. Препараты начали брать верх. Я подцепил бактериальный вирус, который мог прикончить меня. Мой лечащий врач признавался, что иногда он уходил с работы с уверенностью, что я не переживу очередную ночь.
Недели стали месяцами. Стало очевидно, что скрытный поиск не принесет никаких результатов.
К тому моменту моя жизнь отсчитывалась в днях. У меня осталось два выбора: либо открыто объявить о поиске донора либо смириться с неизбежным концом. Получить донорский орган живого человека возможно, но это большая просьба. Человек не только ложится под нож и расстается с частью печени, но и проводит долгое время в больнице в ожидании, пока его печень вырастет до нормальных размеров. С моей точки зрения, это слишком серьезная просьба. Я старался держать все в тайне до тех пор и не хотел давить на жалость. Все это сломило меня физически и психологически.
Я был готов умереть.
Назначил несколько встреч со своим юристом, чтобы утрясти все возможные будущие вопросы. И тогда я впервые подумал о том, как буду прощаться с теми, кого люблю. Все это происходило в тот момент, когда моя любимая "Оттава" выдала удивительную победную серию и попала в плей-офф-2015. Волновало ли это меня? Конечно. Мог ли я наблюдать за играми? Нет. Все мои мысли были связаны с новой печенью.
Если бы все решения принимал только я, то, наверное, я умер бы вскоре после этого.
Но на мне свет клином не сошелся.
Как я уже говорил, мои дети не глупы. Они понимали, что происходит, и видели, что их отец готов сдаться. И мои дочери, Анна и маленькая Оливия, не собирались мириться с этим. Когда они узнали, что я отказался публично объявить о поиске донора, они сделали то, что заставило меня гордиться ими. Они взяли ситуацию под свой контроль.
Никогда не забуду тот наш разговор. Оливия со слезами на глаза сказала мне: "Пап, ты можешь отказаться просить о помощи и умереть или ты можешь бороться и растить нас. Ты должен выбрать роль отца".
Она была права.
Я мог махнуть рукой на себя. Я мог смириться с тем, что мой день так и не наступит. Но было бы несправедливо заставлять моих дочерей расти без отца. Проходить через то, через что прошел я сам. Во всяком случае, не тогда, когда у тебя есть выбор.
Так что в четверг я выступил с официальным обращением.
***
В следующий понедельник я проснулся, не ожидая ничего нового.
Но когда доктор Умар вошел, то что-то изменилось. Он выглядел веселее обычно.
"Юджин, сегодня твой день".
Я не мог сдержать слез.
Мы кинули клич через "Оттаву" и все хоккейное сообщество. Реакция была удивительной – откликнулось более 2 тысяч человек. И среди них в больнице нашли подходящую кандидатуру. Я испытывал целый спектр эмоций, но больше всего проявлялась одна – облегчение. Не могу словами описать то, что я чувствовал.
Прежде чем меня увезли в операционную, я обнял свою бывшую жену и поцеловал дочерей. Пообещал им, что вскоре встретимся, а затем прочел небольшую молитву…
Комната, в которой меня оперировали, была похожа на космический корабль. Повсюду яркий свет, какое-то сверхтехнологичное оборудование. Прежде чем началась операция, я спросил, не могу ли я пройтись по комнате. Несколько минут я дивился тому, что меня окружает. Вновь прочел про себя небольшую молитву. А затем увидел хирурга. Меня поразило, насколько он сосредоточен. В этот момент он напомнил мне моих игроков, когда они готовятся выйти на лед. И это успокоило и вселило в меня уверенность.
Перед самой операцией я поспорил – на доллар – с анестезиологом на то, как долго я смогу бодрствовать, пока они будут вести обратный отсчет от 10 после анестезии. Он поставил на цифру 7. Я был уверен, что дотерплю, как минимум, до 6.
Я начал обратный отсчет.
"Десять".
Он добавил: "Спокойной ночи, дорогой".
"Девять".
И я отключился.
Первое, что я ощутил после того, как проснулся, – это страшная жажда. Казалось, что мой рот был полон песка. Все тело ныло и болело. За время операции я потерял 20 килограмм из своих прежних 100 и не знал, приживется ли новая печень. Но я был хотя бы жив.
Когда меня выкатили на коляске и я увидел дочерей, то я понял, что принял верное решение. И сразу же ощутил новый смысл в свой жизни.
Ко мне вернулась ясность ума. Прежде я не осознавал, что утратил этот дар. Чем хуже становилось мое состояние, тем хуже работал мой мозг. Мой рассудок улетучивался, я превращался в безжизненную и пустую оболочку прежнего человека.
Решение искать донора было тяжелым и для кого-то, возможно, спорным, потому что я являюсь публичной персоной. Но пережитый опыт подарил мне новый взгляд на ситуацию, с которой сталкивается мало людей. И я сам не понимал сути проблемы, пока не столкнулся с ней лично. И теперь, когда жизнь подарила мне второй шанс, я чувствую себя в долгу. Я должен отплатить чем-то за этот бесценный дар.
Я решил сосредоточить свои силы на самом тяжелом в процессе трансплантации. На ожидании. Только в Канаде своей очереди ждут 4,5 тысячи людей. В США эта цифра гораздо выше. Слишком много людей ждут своего счастливого дня.
Пережитый опыт научил меня, что люди готовы помогать другу другу, даже не зная друг друга. Когда я объявил о поиске донора, то был поражен количеством откликов. Так что я решил приложить максимум усилий, чтобы рассказать об этом процессе.
Решил использовать весь свой опыт и все свои возможности, чтобы организовать благотворительный фонд The Organ Project. Моя цель – не только рассказать людям в Северной Америке о трансплантации органов, но также заставить человека задуматься о том, что будет с его телом после его смерти. Многие не знают, что твоя печень вырастает до нормальных размеров за 90 дней. Я хочу, чтобы это было бы так же очевидно и понятно, как процесс сдачи крови.
Этот проект кажется амбициозным, но так же когда-то говорили о кампании против пьяного вождения. Поймите, что беда может коснуться каждого. Мы все находимся в зоне риска. Так что все должны быть заинтересованы в том, чтобы найти решение.
Мне кажется, что мне был дарован второй шанс неспроста. И я должен с пользой использовать это время.
Я часто думаю о том человеке, который стал моим донором. Они попросили сохранить анонимность, и я уважаю эту просьбу. Мне остается надеяться, что кто-нибудь где-нибудь и когда-нибудь дарует им то же благословение, что они даровали мне.
Каждый день я просыпаюсь и благодарю Бога за то, что он создал человека, который способен на подобное. А затем я думаю о делах, которые еще не завершил.
Они сделали это совершенно бескорыстно, не прося ничего взамен.
Разве что только одно.
Перед операцией врач сообщил мне, что мой донор просил передать мне одно послание (в канадском стиле): "Я хотел бы сохранить анонимность, но, пожалуйста, скажите Юджину, что я прошу его привезти Кубок Стэнли в Оттаву".
Кто бы ни спас мою жизнь, я хочу сказать, что я никогда не смогу в полной мере отплатить за твою доброту.
Но я работаю над этим.
