"Я получил четыреста одну угрозу смерти". История шведского разоблачения

Игорь РАБИНЕР из Торонто

Этот 64-летний усач отработал на 26 хоккейных чемпионатах мира и десяти Олимпиадах, семь из которых, начиная с Альбервилля-92, – зимние. А шесть лет спустя его работа привела к одному из самых крупных скандалов в истории мирового хоккея. Сегодня Бенгтссон, несколько десятилетий (включая Нагано) работавший в авторитетной газете Svenska Dagbladet, трудится в шведском подразделении NHL.com. В пресс-центре Кубка мира-2016 нас познакомили, и невозможно было упустить такую возможность расспросить коллегу о том, что произошло в Японии 18 лет назад. Ведь эта история была включена в шведские учебники журналистики, а должна быть, на мой взгляд, и в мировые.

Ян БЕНГТССОН. Фото Игорь РАБИНЕР

"ARE WE REPORTERS OR SUPPORTERS?"

– После одного из матчей Олимпиады мы ждали шведских игроков, – рассказывает Бенгтссон. – Там была большая группа журналистов, а Ульф Самуэльссон просто проходил мимо. И кто-то из американских коллег – если не ошибаюсь, Майкл Фарбер из Sports Illustrated (один из самых авторитетных хоккейных журналистов. – Прим. И.Р.) – сказал, имея в виду грубость Ульфа: "Как этот сукин сын получил гражданство США?" Причем походя, никто не рассматривал это как большую новость. Но я отреагировал: "Это невозможно!" Коллега подтвердил: "О да, я слышал об этом".

А тогда на слуху была история о финском игроке Мике Ниеминене, который несколько лет играл за "Лулео" в шведской элитной лиге. Тогда нашим клубам было разрешено иметь всего трех легионеров, и в "Лулео" он считался шведским гражданином. Но потом оказался в сборной Финляндии, то есть внезапно опять выяснилось, что он ее гражданин. Тогда шведское руководство сказало: "Нет, хватит. Больше так продолжаться не может" (затем Ниеминен играл уже только в Финляндии и поехал в составе ее сборной в Нагано. – Прим. И.Р.).

Двойное гражданство в тот момент в Швеции было запрещено. Потом его вновь разрешили, причем как раз назвали это "прецедентом Самуэльссона", то есть решение было принято по мотивам той истории (защитник "Рейнджерс" благодаря этому вернул гражданство своей родной страны. – Прим. И.Р.). Но тогда ты мог иметь только один паспорт, и я начал копать.

В те дни были выходные, но я все-таки дозвонился человеку из шведского МИДа, чтобы уточнить правила. И он подтвердил: "Если ты получил американский паспорт, или какой угодно другой, твой шведский паспорт, даже если он остается у тебя на руках, становится недействительным". После этого я обратился к своим коллегам по ежедневной газете Svenska Dangbladet: "У меня есть для вас новости".

"Какие?" – спросили меня. Я ответил: "Такие, из-за которых "Тре Крунур" могут выкинуть с олимпийского турнира". Как мы поступим?" И объяснил подробности. А по тогдашнему регламенту олимпийских хоккейных турниров подобное нарушение должна была повлечь за собой именно такую меру. От газеты в Нагано нас было пятеро, мы сначала обсудили все между собой, а потом позвонили в Стокгольм.

Я сказал: "Не имею права принимать такое решение в одиночку, должен обсудить все с вами". Мой босс выслушал и ответил: "Первое, что мы для себя должны определить, – are we reporters or supporters?" ("Мы репортеры или мы болельщики?"). И все до единого сказали: "Репортеры".

Ульф САМУЭЛЬССОН в матче за сборную Швеции на Олимпиаде-1998. Фото REUTERS

УЛЬФА СПРОСИЛИ ПРЯМО НА СКАМЕЙКЕ. ОН КИВНУЛ

После этого я обратился к главе Шведской хоккейной ассоциации: "Вы знаете, что у Ульфа Самуэльссона – американское гражданство?" – "Нет! Он предоставил нам шведский паспорт!" Затем заглянул в Олимпийскую хартию, где было четко прописано: на Олимпиаде нельзя выступать за страну, не имея ее гражданства.

Итак, я слышал о том, что у Самуэльссона есть американский паспорт, но при этом официально он предоставил паспорт Швеции. Единственным способом узнать истину было спросить об этом у него самого. Я пошел на матч, Швеция играла с Белоруссией (это был последний матч группового турнира Игр-1998. – Прим. И.Р.). Он проходил на очень маленькой второй арене в Нагано, откуда все было видно.

Я попросил председателя Шведской хоккейной ассоциации Рикарда Фагерлунда, с которым был хорошо знаком и делал множество интервью, во время матча задать Самуэльссону этот вопрос. Перед тем объяснил всю серьезность ситуации. Svenska Dagbladet всегда была солидным изданием и работала по принципу: "Если ты не знаешь этого точно – не пиши, проверь дважды". За всю мою карьеру я не передавал ни одной лживой информации. Могли быть новости вроде "он должен стать следующим капитаном команды, но решение будет принято на собрании команды", а там выбирали другого – но не более того.

Фагерлунд сказал: "Я знаю тебя, но должен сам все проверить". И позвонил человеку на скамейке во время игры. Поскольку арена, повторяю, была маленькой, я четко видел, как этот человек подошел к Самуэльссону и задал ему вопрос. Ульф кивнул, что означало: "Да". Фагерлунд тут же побледнел. Я сказал ему: "Из-за разницы во времени у вас есть возможность спасти ситуацию. Идите в МОК и сами все им объясните". И в то время, пока печатался номер газеты с этой историей, он сделал это. Все происходило одновременно.

Напомню, что это происходило в доинтернетовскую эпоху – вернее, Всемирная сеть уже появилась, но еще была не настолько распространена во всем мире, и у нашей газеты своего сайта еще не было. Эта информация была опубликована только на бумаге. Поэтому у Шведской хоккейной ассоциации и было какое-то время в запасе.

Потом уже только оставалось ждать, что произойдет. Ассоциация объяснила МОК: "Репортер нам сообщил то-то и то-то. Это наша вина, мы не имели об этом никакого понятия, потому что Самуэльссон предоставил нам шведский паспорт. Мы должны были проверить это тщательнее. Нельзя было допустить, чтобы мы приняли недействительный документ игрока". Игрок был отправлен домой. Он плакал. Но "Тре Крунур" остались на турнире. Впрочем, команда проиграла в следующем же матче, в четвертьфинале финнам – 1:2.

Сейчас невозможно точно говорить, отправили бы всю сборную Швеции с турнира или нет, если бы ассоциация сразу не обратилась в Международный олимпийский комитет, и МОК разбирал бы эту историю только на основании публикации в газете. Но, вероятно, да. Потому что правило было таким: если вы используете игрока, который не имеет права выходить на лед, следует дисквалификация всей сборной. По-моему, такое же правило существует и по сей день.

Слезы Ульфа САМУЭЛЬССОНА. Фото REUTERS

ДАЖЕ ЧЕРЕЗ ТРИ ГОДА ПОСРЕДИ НОЧИ РАЗДАВАЛИСЬ ЗВОНКИ: "ПРЕДАТЕЛЬ!", "УБЛЮДОК!"

Затем на меня обрушился ад. Интервью брали все и везде, и многие говорили: "Ты предал свою страну". Я получил 401 угрозу смерти по телефону или письменно, домой или в мою газету! Мне предоставили телохранителей, как и моим детям, которые тогда учились в школе. Полицейская машина постоянно дежурила у моего дома в Стокгольме.

На первое время после случившегося нам даже пришлось покинуть Швецию. Адвокаты нашей газеты передали мне еще в Нагано, что мне сейчас не стоит возвращаться домой. Отреагировал так: "Но я уже пять недель не видел свою семью!" Мне сказали: "Мы привезем твою семью туда, куда ты скажешь". Ответил: "Понятия не имею. Давайте посмотрю, какие есть возможные рейсы". Остановились на рейсе в Лос-Анджелес. Там и встретились – я прилетел из Японии, моя жена и трое детей из Швеции. Мы провели там две недели, и только после этого, когда все более или менее улеглось, вернулись домой.

Но ничего еще не закончилось. Мы с друзьями пришли в паб около моего дома. Некоторые люди, увидев меня, встали со сжатыми кулаками. Мои друзья сказали: "Только попробуйте пальцем к нему прикоснуться". До драки так и не дошло, но год, два, три спустя неизвестные люди могли позвонить мне посреди ночи со словами "предатель", "ублюдок" и т.д.

Сейчас такого нет. Но даже сегодня иной раз захожу в бар, разговорюсь с кем-то, меня спрашивают: "Чем занимаешься?". Отвечаю: "Спортивный журналист, много лет проработал в Svenska Dagbladet. Меня зовут Янне Бенгтссон". И иной раз следует реакция: "Это не ты написал про Самуэльссона? Ты – ублюдок!" До сих пор! 18 лет спустя! (Усмехается.)

В год Олимпиады в Нагано моей старшей дочери было 15. И то, что с ней в школу ходил телохранитель, она в первый момент рассматривала как приключение, как что-то прикольное. Но когда прошла неделя, а полиция по-прежнему дежурила около дома, а из ночи в ночь раздавались звонки с угрозами, всем стало ясно, что удовольствия во всем этом мало. Родные несколько волновались. К счастью, ничего не произошло.

Жена не сказала мне ничего вроде: "Зачем ты это сделал, почему не подумал о семье?" Дискуссий на эту тему не было. Мы в газете четко объяснили, что находимся в Японии как журналисты, а не как болельщики. И мы обязаны были сделать то, что сделали – коль скоро это стало нам известно. Это наша профессиональная обязанность.

Капитан сборной Швеции Калле ЮХАНССОН и Ульф САМУЭЛЬССОН. Фото REUTERS

РУКОПОЖАТИЕ С САМУЭЛЬССОНОМ 13 ЛЕТ СПУСТЯ

С Самуэльссоном мы впервые увиделись много лет спустя, когда он стал главным тренером шведского "МОДО" (с 2011 по 2013 годы. – Прим. И.Р.). Я подошел к нему и спросил: "Вы знаете, кто я такой?" – "Да, знаю". – "У вас остались какие-то плохие чувства? Я должен понимать это, потому что нам сейчас предстоит работать – вам тренировать, мне об этом писать". Он сразу ответил: "Никаких плохих чувств". И мы пожали друг другу руки. Пару раз я ему потом звонил и брал интервью, не раз задавал вопросы на пресс-конференциях в Стокгольме – до того, пока он не вернулся в Северную Америку. Все было нормально.

Удивительная вещь заключалась в том, что сам Самуэльссон заявил, что не знал о невозможности двойного гражданства в Швеции на тот момент. Но в то же время его жена отказалась брать американское подданство, потому что знала об этом! Это очень странно.

Еще до того первым человеком, с которым я говорил, был капитан шведской сборной в Нагано Калле Юханссон. Он заверил меня: "У меня на душе не осталось абсолютно никакой тени от того, что тогда произошло. Ты сделал свою работу, а Шведская ассоциация и мы свою – не сделали".

Я разговаривал со многими из игроков уже спустя непродолжительное время после этого – ведь мы продолжали общаться и работать. Всего через неделю. И все до единого говорили: "Никаких проблем". Вообще, команда отреагировала на случившееся наиболее профессионально из всех. Кто был несколько зол на меня – так это главный тренер Кен Форсберг, отец Петера Форсберга. Но он был единственным.

Мы по-прежнему дружим с Матсом Сундином и Калле Юханссоном, мы всегда встречаемся с ним, когда он приезжает в Стокгольм. Один из моих лучших друзей – Микаэль Ренберг, который не смог поехать в Нагано, но был одним из лидеров той сборной и знал все, что в ней происходит. Ни игроки, ни люди из федерации никаких обвинений в мой адрес не предъявляли. Говорил ли кто-то, что с Олимпиады в следующей игре вылетели из-за меня? Нет. И все охотно общались со мной, когда в 2006-м Швеция выиграла Олимпиаду в Турине. Думаю, и из сегодняшней команды большинство игроков знают об этой истории. Даже те, кто тогда только родился.

2013 год. Ульф САМУЭЛЬССОН - тренер "Рейнджерс". Фото AFP

ГЛАВА В УЧЕБНИКЕ ЖУРНАЛИСТИКИ

Союз журналистов Швеции в 1998 году назвал ту мою публикацию "журналистским достижением года". А в учебнике для факультетов журналистики, выпущенном в Стокгольме, есть глава, посвященная этой истории. О том, как справляться с подобного рода журналистскими дилеммами. Какую сторону выбрать и каким путем пойти. А когда наша федерация хоккея отмечала 100-летний юбилей, она опубликовала сто лучших историй о хоккее нашей страны. И рассказ об истории с Самуэльссоном занял там достаточно высокое место.

Была ли у меня за много лет спустя хоть секунда сомнений, верно ли я тогда, в Нагано, поступил? Нет. Нет. Если такие мысли тебя посещают, ты – не журналист. И это не журналистика, если ты приезжаешь на большие турниры для того, чтобы просто болеть за свою сборную и вскакивать со своего кресла, когда сборная Швеции забивает гол.

Это спорт. А в спорте бывают победы и случаются поражения. И ты должен писать о фактах этих побед и поражений, как и обо всех остальных фактах, которые становятся тебе известны. Если же ты факты не оглашаешь, а скрываешь – значит, ты не журналист. Ты зритель, который, может быть, умеет писать и получил аккредитацию на турнир. Я к таким не отношусь и поэтому никогда не сожалел о том, что тогда произошло.

Все эти годы я проработал в Svenska Dagbladet, но два года назад по финансовым или каким-то прочим соображениям газета сократила отдел спорта, и сейчас там нет ни одного спортивного журналиста. Иначе как убийством это не назовешь. Мы могли перейти в другие отделы, но я сказал "нет". Я очень близок к пенсии, мне через три недели исполняется 65. Взял очень хорошие деньги, которые нам предложили в виде компенсации, и ушел в другое место. А недавно получил предложение от НХЛ, на сайте которой теперь и работаю. И мне очень жаль, что у нас в Швеции многие читатели, категорично называя поражение в полуфинале от сборной Европы "фиаско", понятия не имеют о таких отличных хоккеистах, как Йоси, Нидеррайтер, Драйзайтль. Разочарование – да. Фиаско – нет.

Не могу сказать, что о случае с Самэульссоном мне сейчас напоминают слишком часто, и из-за этого возникает ощущение "актера одного фильма". Возможно, так и было бы, если бы это был мой единственный год в хоккейной журналистике. Но когда больше четверти века работаешь хоккейным репортером, пишешь новые материалы и раскапываешь новые истории о шведском хоккее, хорошие или плохие, каждый день. Когда появилась электронная версия Svenska Dagbladet, я решил проверить и нашел 6 400 своих текстов. И это – всего лишь один из них…