«Нас с Харламовым звали в «Торонто». Я ответил: «Мы советские миллионеры»
23 февраля легенды советского хоккея Владислав Третьяк, Борис Михайлов и Александр Якушев при помощи Федерации хоккея России и Музея хоккея пообщались с канадскими журналистами и историками, ответив на вопросы о Суперсерии 1972 года.
Ждали, когда журналист съест газету
— Какие ожидания были в команде перед первой игрой и было ли какое-то чувство страха перед неизвестным?
Михайлов: — Если честно, то да, особенно в начале первой игры, когда наши соперники забили два гола, было ощущение, что нас разорвут. Но потом игра выровнялась, Евгений Зимин забил шайбу, и мы нашли свою игру и разгромили сильную команду Канады. После первой игры весь зал нас приветствовал, а сборную Канады освистывал. Этот момент я хорошо запомнил.
Третьяк: — Эти игры были очень важны. Конечно, мы очень переживали, но знали, что тренируемся по три раза в день, девять месяцев в году сидим на сборах и умеем играть в хоккей. Мы не знали, какой будет результат, но знали, что выступим достойно. Мы ехали и хотели показать свою игру.
Якушев: — Сильной боязни не было, было сильное волнение, потому что в первый раз играли с профессиональными хоккеистами сборной Канады, которых мало видели до этого, при большом количестве зрителей. После первой игры у нас появилась эйфория. Откровенно говоря, такого результата никто не ожидал. У нас было отличное настроение, можно сказать, что мы летали в облаках, настроиться на вторую игру нам было очень тяжело.
Третьяк: — В то время не было видеоповторов, и судья не заметил, как во второй игре Петров забил стопроцентный гол. Могла быть ничья в матче, и серия практически была бы закрыта.
Михайлов: — Мы ждали, когда журналист съест газету, которую обещал съесть в случае нашей победы. Нас этот момент немножко расслабил, но после второй игры в Торонто нас поставили на место, и мы поняли, что надо готовиться к каждой игре.
— Когда Жак Плант перед серией давал вам советы, как играть против канадцев, вы были благодарны ему, или, наоборот, вас это раздражало?
Третьяк: — Все вратари благодарны ему, потому что он всем нам спас жизнь, когда впервые встал в ворота в маске. Я познакомился с ним в 1971 году, когда он играл за «Сент-Луис Блюз». После тренировки я пришел в раздевалку, уже пошел в душ, когда прибежал Тарасов и сказал мне идти смотреть, как тренируется Жак Плант («Сент-Луис» тренировался после нас). Я сразу побежал, сел за ворота и смотрел за каждым его действием, он тоже увидел меня и стал мне показывать различные вратарские хитрости, а потом клюшку подарил.
Перед игрой с Канадой он пришел к нам в раздевалку и начал мне по-английски что-то говорить, рисовал что-то, я с трудом понял, но сам факт, что великий знаменитый вратарь пришел и как-то пытался помочь, очень мне приятен, и я очень ему благодарен. У меня такое ощущение, что он хотел меня поддержать перед трудным боем.
— Многие канадские хоккейные обозреватели и тогда и сейчас называют Александра Якушева лучшим советским форвардом той серии. Как для вас было играть против вратарей Кена Драйдена и Тони Эспозито?
Якушев: — Да, я слышал, что и Драйден, и Эспозито очень сильные вратари, но, честно говоря, у меня не было возможности как-то изучать их манеру, их слабые и сильные стороны. Основное внимание уделялось игре против защитников. А защитники были очень сильные. Играть было тяжело, одним словом.
— За все эти годы вы когда-нибудь пересматривали те игры? Если да, то какие чувства испытывали?
Якушев: — У меня дома лежит запись всех этих восьми игр, и откровенно говорю, что за все эти годы ни разу не смотрел, потому что горечь от последней игры настолько велика, что до сих пор не могу переварить.
Михайлов: — Зачем пересматривать, когда все игры у меня в голове?
Третьяк: — Хочу сказать, что благодаря нашему телевидению каждый, кто любит хоккей, должен знать, что такие игры были в 1972 году, потому что для любителей спорта не знать эту серию сродни тому, чтобы не знать Пушкина или Гагарина, потому что эти встречи — величайшее историческое событие. Я знаю, что в Канаде все помнят эту серию. Любой канадец знает, когда убивали Кеннеди, когда Армстронг выходил на Луну и когда Пол Хендерсон забил Третьяку.
У нас тоже многие, особенно старшее поколение, помнят эти матчи. Я пересматривал игры, особенно первую игру, когда канадцы при счете 2:0 веселились, но потом мы переломили ход игры и победили 7:3. Вообще хочу сказать, что эти матчи очень интересные. Наша команда показывала очень комбинационный и техничный хоккей. Канадцы играли в своем стиле. В принципе, это был праздник хоккея. Поэтому наше телевидение и по сей день показывает эти матчи по разным каналам.
Якушев: — Перелом в психологическом моменте случился после пятого матча, когда мы смогли отыграться с 0:3, выиграли 6:5 и были уверены, что сможем зацепить хотя бы одну из трех оставшихся игр. Тренерский штаб расслабился, команда почувствовала это, и тоже пошла расслабуха. Еще раз хочу повторить, что сборная Канады в трех заключительных матчах проявила свои самые сильные качества, такие как игра до последней секунды, борьба на каждом сантиметре площадки и невероятная концентрация, чтобы одержать итоговую победу в серии.
Михайлов: — Я вот думал, думал — почему же мы все-таки проиграли? А как мы могли выиграть, если они хотели «судью зарезать»? Поэтому мы и проиграли, мы судью пожалели.
Все ждали победы Канады в серии со счетом 8-0
— Считаете ли вы, что канадцы хотели выиграть эту серию больше нашей сборной?
Михайлов: — Я думаю, что обе команды хотели выиграть, поэтому и были такие интересные игры. В каждой игре независимо от счета мы бились до конца. В некоторых игра получалась, в некоторых нет. Если говорить об играх у нас, то для нас было непривычно, что игрок показывает, что разрежет шею, руководитель делегации выбегает на лед, показывает жесты какие-то. Мы первый раз увидели подобное.
Якушев: — Трудно представить, как приняли бы у себя сборную Канады, если бы они проиграли.
— Что произошло бы?
Якушев: — Много негатива испытали бы игроки в свой адрес. Все ждали победы Канады в серии 8-0 с двузначным счетом в каждой игре. Трудно представить, что было бы с хоккеистами.
Третьяк: — После нашей победы в Ванкувере Эспозито был ошеломлен результатом. Им говорили, что у нас очень слабая команда, что вратарь — самое слабое звено, а их обыграли, свои болельщики освистали, кинули свою команду. Если бы Канада по итогу проиграла, им было бы очень сложно.
Михайлов: — Если бы они проиграли, то стали бы безработными, и мы решили не лишать их работы.
Третьяк: — В Канаде нас не было смысла даже настраивать, потому что каждый хотел показать, на что способен, а в Москве тренеры немного упустили нас. Надо было пожестче с нами, потому что мы думали, что на большой площадке стопроцентно одну из трех заключительных встреч выиграем.
— Многие канадские игроки говорили, что эта серия — не только хоккей, но и часть холодной войны. Вы так же считали?
Третьяк: — Мы вообще в политику не играем. Наша политика — играть в хоккей и защищать свою страну и имя. Каждый из нас отдал всю свою жизнь хоккею. Когда мы выходим на площадку за сборную страны, когда у нас за спиной 250 миллионов советских людей, мы выходим и бьемся. Конечно, мы хотели, чтобы звучал гимн в честь нашей победы.
Напоминаю, что это была серия товарищеских матчей, за победу в которых не давали ни медалей, ни титулов. Потом эта серия стала одним из самых важных международных турниров. Мы с уважением относились к родине хоккея. Нас очень хорошо принимали все, к нам было отличное отношение, никаких неудобств мы не испытывали. Мы не чувствовали, что мы приехали на войну, мы приехали показать хоккей, который мы любим. Это канадцы у нас думали, что их прослушивают постоянно, люстры в гостинице откручивали. Никто никого не прослушивал. У нас была очень спокойная обстановка, и политику со спортом никто не смешивал.
— Вы все тогда были молодые и не бывали в такой стране, как Канада. Что вы чувствовали, когда приехали туда впервые, и была ли у вас мечта когда-нибудь играть в НХЛ?
Михайлов: — Всех сидящих перед вами приглашали в НХЛ. Нашу тройку Петров — Михайлов — Харламов лично хозяин «Торонто» звал к себе, на что я ответил: «Мы советские миллионеры». И мы разошлись, как в море корабли.
Якушев: — Если серьезно отвечать на этот вопрос, то мы все понимали, что легально уехать невозможно. Даже затевать разговор на эту тему было бессмысленно.
Третьяк: — В 1984 году, когда здесь уже все выиграл, хотелось какого-то нового вызова, хотелось пойти куда-то и испытать что-то новое. В это время я бы поехал попробовать себя, если бы мне разрешил Советский Союз. А убежать и как-то бросить свою страну никто из нашего поколения хоккеистов даже не думал, хотя предложений было очень много.
Михайлов: — Меня в Советском Союзе все устраивало, но я думаю, что ни в одной команде НХЛ я бы не затерялся.
Третьяк: — Эти игры войдут в историю хоккея, и наша задача — это дружить с теми игроками, кто участвовал в тех матчах за сборную Канады. И самое главное, чтобы люди не забывали этих исторических матчей, в которых никто не проиграл. Выиграли все: и канадские хоккеисты, и советские хоккеисты, и болельщики.
