«Президент «Квебека» сказал: «Уговорите Тихонова подписать контракт. Зарплата — три миллиона долларов»

Как игрок он больших успехов не добился. Семь сезонов провел в «Крыльях», три — в рижском «Динамо» и еще один в тольяттинском «Торпедо», где в 31 год и завершил карьеру.

Дальше в том же «Торпедо» успел поработать тренером, селекционером и администратором. А потом в воскресенском «Химике» — ассистентом Владимира Васильева и начальником команды.

В 1990-м Гущин вошел в тренерский штаб ЦСКА и вскоре с подачи Виктора Тихонова стал генеральным директором армейского клуба. На протяжении многих лет Валерий Иванович был рядом с Виктором Васильевичем, считался его правой рукой.

Валерий Гущин: серый кардинал Виктора Тихонова

— С Тихоновым вы познакомились в московском «Динамо»? — спросили Гущина обозреватели «СЭ» Юрий Голышак и Александр Кружков, когда известный функционер стал героем «Разговора по пятницам».

— Да. В 1962-м он закончил играть, тренировал молодежь 1945 года рождения. Меня капитаном назначил. Но Чернышев — человек консервативный, ставку делал на опытных хоккеистов. Виктор Васильевич уговорил его внимание обратить: «Талантливые ребята подросли, надо посмотреть!»

— Это про кого?

— Шилов, Мотовилов, Щеголев и Сакеев. На меня же Аркадий Иванович не рассчитывал. Отправился в Ярославль, потом за «Крылья» играл.

— А вас на закате карьеры Тихонов выдернул к себе в рижское «Динамо».

— Да. Семь лет я в «Крыльях» провел, жил все это время в Новогирееве, в бараке. Тут его сносить собрались. С будущей супругой уже встречался. Мать все выяснила: «Если женишься, нам дадут трехкомнатную».

— Прекрасный стимул.

— В 1972-м трехкомнатная — это немыслимо! У нас-то засыпной домик с печкой. Воду с колонки носили, туалет метрах в тридцати от крыльца. В конце двора.

— Как присядешь — в задницу вьюга?

— Вьюга-то — терпимо! Зимой колом все стоит, «сталактиты»!

— Надо жениться.

— Лето, матчей нет. Иду к Кулагину, главному тренеру «Крыльев», объясняю ситуацию. Тот смотрит на меня в упор: «Ты очумел? О свадьбе забудь!»

Виктор Тихонов.

Фото Дмитрий Солнцев, архив «СЭ»

— Кто женится — у того год выпадает для хоккея. Тарасов это говорил.

— А Кулагин как раз от Тарасова пришел. Но я по-своему решил. Расписались. Сразу понял — отношение ко мне изменилось, и это навсегда. Доиграл чемпионат — и в Ригу к Виктору Васильевичу.

— Когда он вас по-тренерски удивил?

— Когда в Риге первым перешел на четыре звена. Нигде такое не практиковалось. Матч с ЦСКА — против его ведущего звена успевали выйти две пятерки. С единственной задачей — темп должен быть сумасшедший! Потому армейцев регулярно и обыгрывали.

— Сердце из груди вырывалось?

— Да уж. Хотя мы много тренировались. Кроссы без конца. Сам Виктор Васильевич впереди бежал.

— Когда он с кроссами завязал?

— В 1994-м — как съехали мы с базы в Архангельском. Пока там готовились, бегал всегда.

«При вас набираю номер. Будете говорить не со мной, а с товарищем Андроповым...» 95 лет со дня рождения Виктора Тихонова

— Вы играли у Тихонова в московском и рижском «Динамо». В 1990-м вошли в тренерский штаб ЦСКА. А в какой момент началась ваша дружба?

— Когда рухнул Советский Союз, министерству обороны было уже не под силу содержать команду. Жена Тихонова — юрист, думаю, с ее подачи Виктор Васильевич завел разговор о создании собственного клуба. Мне предложил стать директором. Сопротивлялся до последнего: «Васильич, я пятнадцать лет был тренером в «Ладе», «Химике». Какой из меня директор?!»

— А он?

— «Ну а кого на эту должность поставлю? Кому еще могу доверить клуб?» Вот с 1993-го и окунулся в административную работу, на лед больше не выходил. Потом война с Барановским в ЦСКА, другие испытания... Но я все время был рядом.

— Ссоры случались?

— Конечно.

— Самая живописная?

— Мы заключили соглашение о сотрудничестве с «Питтсбургом», активно продвигали рекламу. Накануне встречи со «Спартаком» надо было срочно нанести на точки вбрасывания логотип спонсора — корову. Это сейчас на льду быстренько рисуют что угодно и заливают. Тогда — морока, брали картон... За ночь не успели.

В семь утра влетаю во дворец и вижу, что четвертый круг только заканчивают. Главный инженер катка голосит: «Мужики, убирайте корову!» Присыпали снегом, заровняли. Ждем, когда застынет.

Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»

— Игра во сколько?

— В 13.00. Раскатку отменили. Это Тихонов кое-как пережил. Но «Спартак» приехал и отказался выходить на матч: «Лед не готов! Яма! Играть нельзя!» И тут Виктора Васильевича прорвало. Орал на меня так, что стены дрожали.

— Матом?

— А чем же еще?! После чего он отправился к Саше Якушеву, который тренировал «Спартак», попросил не срывать игру. Но в первом периоде на тот круг вбрасывания ни хоккеисты, ни судьи не заезжали.

— Кажется, с вашей помощью пытались Тихонова перетащить в НХЛ?

— Марсель Обу, президент «Квебека», мечтал его заполучить, в 1991-м специально прилетел в Москву. При встрече сказал мне: «Помогите уговорить Тихонова подписать контракт на два года. Зарплата — три миллиона долларов».

— Как Виктор Васильевич отреагировал на эти цифры?

— Равнодушно. Деньги никогда его не интересовали. Сразу ответил: «Валера, никуда не поеду. Я — советский человек, здесь вырос. Не нужна мне чужая земля. К тому же английского не знаю. А тренер работать через переводчика не может».

— С экстрасенсами, которых Тихонов запускал в команду, общались?

— Нет. Это он раньше экспериментировал. Любому тренеру хочется попробовать новинку, чем-то удивить. Когда же я позвал с собой к гадалке, Тихонов отказался.

— Что за гадалка?

— Вы не представляете, какая обстановка была в середине 90-х в армейском дворце! За гранью добра и зла. Сколько грязи, ненависти... Знающие люди посоветовали женщину, которая снимает порчу. Она уверяла — порча была.

«Слезы Виктора Тихонова видел один раз. Когда погиб Василий». Трагедия сына великого тренера

— Вы видели слезы Тихонова?

— Только раз — когда в августе 2013-го погиб сын. Мне позвонили в полседьмого утра: «Вася Тихонов умер. Упал с четвертого этажа. Как найти отца?» Я первым делом набрал Максиму Алексееву, который почти двадцать лет был водителем Виктора Васильевича. Макс все знал и мчался к Тихоновым на дачу. Крикнул в трубку: «Догоняйте». Я умылся и сел за руль. Но до дачи не доехал.

— Почему?

— Кто-то до Тихоновых дозвонился, сообщил. К приезду водителя они уже были наготове. В районе Голицына Макс со встречной полосы помигал мне фарами и притормозил у обочины. Я развернулся, рядышком припарковался. Открыл дверь. Тихонов сидел впереди и плакал. Честно говоря, я больше беспокоился за Татьяну Васильевну. Но она держит горе в себе. Позже сказала мне: «Если бы еще я сломалась, Вите было бы совсем тяжело...»

— Когда видели Тихонова в последний раз?

— В пятницу, за сутки до смерти. В больнице навещал его через день. Приехал, он сидел на кровати, обложенный подушками. Отдельная палата, нянечки за ним ухаживали. Расспросил меня про сына, который в ФСО работает, про внука-хоккеиста. Затем на политику переключился.

Его же в понедельник собирались выписывать. Татьяна Васильевна купила немецкую кровать, где с помощью кнопки можно выбрать любое положение. Невероятно удобная штука. Прощаясь, приобнял Тихонова: «Васильич, в понедельник придем за тобой, заберем домой, там уже все готово...» На следующий день ему стало хуже, увезли в реанимацию. И в ночь с субботы на воскресенье скончался.

— Кроме фотографий, что в вашем доме напоминает о Тихонове?

— Коньки. Последние, в которых он выходил на тренировки. Когда умер, Татьяна Васильевна отдала. Висят на даче, у меня там небольшой музейчик.