Чемпионат мира в Москве: "Наш символ – забор"

ЧМ-2016. Предварительный раунд

Сначала о плохом. Это явно не международная федерация придумала – просто наши под словом "безопасность" понимают что-то не совсем то, что оно означает. Такого количество заборов я не видел ни на одном чемпионате мира. Можно подумать, что в России заводом по изготовлению этих мелких металлических преград владеет какой-то важный человек, и потому ограду ставят везде, даже куда не надо. На территории арены выстроены какие-то коридоры, которые абсолютно никому не нужны. И когда завершается игра с участием сборной России, то получается неприглядная картина. Зрителей гонят к единственному выходу, как стадо, и деться никуда нельзя. Иди, человек, к наземному переходу, а если ты хочешь переждать, отойти куда-то в сторону, то это запрещено. Никакого объяснения нет. Так в Москве привыкли делать на футболе, где собирается опасная публика, но на хоккей ходят цивилизованные люди.

Вы будете смеяться, но ИИХФ впервые сделала бесплатным интернет для журналистов только на чемпионате мира в Минске. До этого с прессы брали какие-то нереальные деньги – от 50 до 75 евро за три недели работы. Тогда курс валюты был не таким, как сейчас, и на это закрывали глаза. Но в Хельсинки, когда мы уступили в четвертьфинале, а также в Братиславе связь была такая ужасная, что постоянно возникали скандалы.

Однажды я встал на рискованный путь лишения аккредитации.

– Почему такой плохой интернет? – не выдержал я, когда мой текстовой файл отправлялся почти минуту. – Это неприемлемо.

– Вы можете быть лишены аккредитации за поведение, – внезапно ответили мне.

– Вы не думаете, что я могу позвать полицию? Вы с нас взяли деньги за интернет, а качество услуги ужасное.

Это было как раз в Хельсинки, и после этого за интернет денег не брали. Надеюсь, только из-за того, чтобы я не возмущался. Но и связь все равно скакала.

В Москве сеть нормальная. Она, конечно, вылетает довольно часто (особенно, когда в пресс-центре слишком много народу), но вообще претензий нет. Еще не было такого, что во время аврала ты не можешь отправить файл.

Этот курс евро все спутал. Сейчас объективно не оценить, дорого на чемпионате мира в Москве или нет. Я помню, что лучше всех проблема с питанием была решена в Братиславе. У тебя всегда был выбор – можно поесть в пресс-центре (8-10 евро, но с какими-то супами), а можно перейти дорогу и попасть на специальную улицу, где жарили мясо. Там оставляешь примерно 5-7 евро, но этого хватает на приличную порцию, салат и хлеб. Шуток в Братиславе не понимают.

– Вы же мне собаку сейчас подадите вместо курицы, – спросил я у торговца, чтобы скоротать время.

Тот побледнел.

– Вы знаете, нас тут проверяют по пять раз в день. Следят за тем, как мы жарим мясо, как часто моем руки, где хранится продукция, куда выбрасывается. Стоит допустить хоть одно нарушение, стоит поступить хоть одной жалобе, как меня выгонят отсюда и больше не позволят этим заниматься. А еще штраф. Вам не нравится мясо?

Я успокоил. Все мне нравится.

Так вот сейчас в Москве можно поесть на эти же 5-7 евро, но уже по новому курсу. А это дорого в рублевом эквиваленте. Хотя в Москве все дорого. Игрок сборной Дании Кирилл Старков рассказывает, что у них в отеле кофе стоит 440 рублей, а это даже для него приличная сумма. В смысле за кофе он столько отдавать не готов.

Охранники в Москве, понятно, самые худшие. Ни в одной стране мира (а я был на всех турнирах с 2005 года, кроме Швейцарии), люди на этой должности не позволяют себе ничего придумывать. Они просто отвечают за определенный участок работы и никуда не лезут. В Москве же все время какие-то фантазии. Так, один решил закрывать вход в микст-зону тогда, когда идут команды, чем поставил в тупик телевизионщиков, которые быстро просто не в состоянии добраться до нужного места другим путем. Жалоба в оргкомитет помогла, но затем другой охранник самостоятельно взял на себя функции телохранителя Олега Знарка и принялся отгонять журналистов на пресс-конференции. В Братиславе и Стокгольме, в Кельне или в Квебеке этих людей даже не замечаешь, если не нарушаешь правила, а тут они просто навязываются. Это очень странно.

Не боюсь ошибиться, но только в Москве (про Санкт-Петербург не знаю) зрителям запрещено проносить на трибуну еду и напитки. С чем это связано? Кто-то говорит, что это ради других болельщиков, чтобы на них не капнул кетчуп. Слышал объяснение, что опять же ради безопасности, чтобы фанаты не бросили стакан на лед, если им не понравится игра сборной. Но какими бы не были аргументы, это, конечно, не красит наш турнир. Вот так принято на хоккее. Люди едят и пьют на трибунах, смотрят хоккей, танцуют и радуются турниру. У нас и заборы, и запреты.

Полиция особо в дела болельщиков не лезет. Просто ее слишком много, но как-то на третий день привыкаешь их не замечать. Хотя прямо на территории стадион и автобус с ОМОНом, и полицейских в штатском много. Но все равно они стараются никого не тревожить. Нельзя сказать, что досмотр проходит нудно. Металлорамки настроены так, что не приходится снимать ремень или искать по карманам монеты. Все вежливы, хоть и строги. При входе в пресс-центр даже ставят таких людей, кто знает английский. Я сам слышал.

Жаль, что ИИХФ не успевает за новыми технологиями. Они, наверное, позже всех в мире (из больших организаций), разобрались, что такое интернет. Раньше электронные СМИ получали аккредитацию по остаточному принципу и не без проблем. Про то, что доступ в сеть они продавали, я уже говорил. Сейчас от журналистов требуется не только сходить в микст-зону и подставить диктофон, но снять, смонтировать небольшой ролик и закачать его в сеть. И все равно организация не без скрипа разрешила снимать на пресс-конференциях видео у тех, у кого нет телевизионной аккредитации. На турнире в Хельсинки и Стокгольме еще за это могли и выгнать, в Минске и Остраве – Праге стали закрывать на подобное глаза. В Москве уже спокойно относятся к разным непрофессиональным камерам на тренировке (в Стокгольме за нами следили, чтобы мы не сняли интервью с Александром Овечкиным). Может быть, года через два все поймут, что у телевизионных зрителей и интернет-СМИ совершенно разная аудитория.