«Пугает, что сейчас на улице вижу. Бескультурье...» Околофутбол, безжалостный Бетербиев, неуловимый Бивол — Алексей Егоров
С 33-летним Егоровым, 2-м номером рейтинга WBA (12-1 в профессиональном боксе, 8 КО), мы встретились в его родном Обнинске — после тренировки.
«В Америке хорошо, когда у тебя есть бабки»
— Тебе предстоит бой против Брэндона Глэнтона. Чего нельзя делать в бою с таким соперником?
— Точно не надо застаиваться. Стоять, застаиваться, ждать, пережидать. И надо ломать работу его. Навязывать свой бокс всякими разными способами — грязными и не грязными, чистыми и не чистыми.
— Ты ездил на сборы в Америку. Как тебе американская школа бокса?
— Такие же люди. Две руки, две ноги, одна башка. Все пропускают, всем больно, все устают. То есть не сверхлюди. Я думаю, наша школа бокса намного лучше, чем американская.
— Чем лучше?
— Во-первых, история любительского бокса. У нас очень много олимпийских чемпионов. И в целом система профессионального спорта, именно бокса... Я имею в виду, как любительская, так и профессиональная система налажена. У нас люди учатся в институте не один год, а пять и больше лет, чтобы стать тренерами. Получают образование. А там можно просто полотенце перекинуть через плечо и стать тренером.
— А с кем из знаменитых боксеров удалось поработать в Америке?
— Из знаменитых? Да ни с кем, наверное. Много мексиканцев было. Исмаил Силлах приезжал. Тяжеловато ему было... Я боксировал с [Латифом] Кайоде в Америке. Он неплохой парень был. Тогда он хорошо себя чувствовал в ринге. Бой остановили после шестого раунда (поединок состоялся 20 июля 2018 года. — Прим. «СЭ»).
— Раньше ты допускал переезд в Америку. А сейчас?
— Сейчас? Нет. Там хорошо, когда есть бабки у тебя, а там бабки кончаются быстро, потому что там все очень дорого.
— Ты же еще с семьей туда ездил.
— Да, с семьей. Было такое, что семья даже чуть недоедала, чтобы мне больше было. Там были определенные суммы — в неделю выдавали на питание, на все такие дела, на бытовые, и под конец где-то даже не хватало.
— Плюс чуть ли не за каждый раунд спарринга в Америке нужно платить.
— Здесь тоже плачу. Все то же самое. Абсолютно. Это профессиональный бокс. Все стоит огромных денег. Подготовка — от 500 тысяч [рублей] до полутора миллионов. 2-3 спарринг-партнера, платим им гонорар, платим за питание, за проживание. Получается круглая сумма в конечном итоге. И у меня до этого боя много срывов было — два-три срыва. То есть я потратил деньги в никуда, грубо говоря.
«Бетербиев в спаррингах — человек безжалостный»
— Ты входил в состав сборной России по боксу. Стоял ли ты там в паре с Бетербиевым?
— С Бетербиевым — да. Я готовил Егора Мехонцева — сначала к чемпионату мира, который, по-моему, был в Азербайджане, а потом к Олимпийским играм в Лондоне.
— По поводу Бетербиева все говорят, что стоять с ним сложно, потому что бьет очень уж сильно.
— Я тогда только попал в сборную — стал победителем первенства по молодежи и автоматически в обойму попал. И вот первые несколько лет мне было тяжело, потому что Артур — он человек безжалостный, так скажем. Ну в работе, именно в работе он человек такой — никогда не жалеет, не смотрит ни на что, если может добить — он добьет. Первое время я притирался, было сложно. Помню, тренер меня заставлял ездить в Чехов к Денису Лебедеву на спарринги. Денис внес свою лепту в мое становление как мужика в сборной. Спарринги с Егором Мехонцевым, с Артуром Бетербиевым тоже, естественно, дали большой опыт. Что и принесло результат хороший в мужиках.
— Бетербиев вкладывается в каждый удар?
— Нет, не в каждый удар, он очень хитрый, бьет очень непредсказуемо, может и жестко ударить, и легко. Но каждое его прикосновение — это ощутимое прикосновение. Природа одарила его сильным ударом.
— А с Биволом каково спарринговать?
— Несколько раз мы спарринговали. Трудно поймать его, трудно подобраться, непростой, по-своему непростой, очень чувствительный, ломает твои планы — прямо ломает, хорошо ломает.
— Как бы сложился бой Бетербиева и Бивола?
— 50 на 50, потому что разные стили, разный бокс. Кто навяжет свой бокс — покажет ринг. А так — это все пальцем в небо. Оба сильные, оба достойны победы.
«Усик — фартовый»
— Недавно ты сказал, что бой Усика и Фьюри — полная шляпа. Почему?
— Ну не понравился. Посмотрел три раунда и выключил. Скучновато.
— А там же драма была как раз в концовке.
— Ну не знаю. Кто-то сказал, что после пятого еще скучнее стало. Я не знаю, я не смотрел, даже хайлаты не смотрел. Только нокдаун видел — когда Фьюри отсчитали. Ну не понравился мне бой, что-то какая-то больше финансовая составляющая в этом поединке.
— А какие бои нравятся?
— Хорошие, качественные, где есть драма, где есть бокс, где есть мысль, где есть какие-то интересные вещи для меня как для спортсмена. Мне Кроуфорд нравится. Вообще крутой боксер. Он, наверное, лучший сейчас. Вася Ломаченко — шикарный боксер. Классный бокс показывает. Из старых, конечно, Холифилд, Хаглер. Вот я лучше сейчас посмотрю бои Хаглера или Холифилда. Мне они нравятся. И они как-то мотивируют больше. Такие воины были, заднюю не давали. Сейчас тоже есть ребята очень хорошие. Но в целом я последние несколько лет бокс редко смотрю. Мне проще включить какой-нибудь старый бой — и там я обязательно найду для себя что-то новое.
— Ты согласен с тем, что Усик — лучший боксер постсоветского пространства?
— А что, Вася Ломаченко хуже, что ли?
— Чисто по регалиям в профессиональном боксе. Все-таки...
— Слушай, он фартовый. Усик. Просто он фартовый человек. Получилось так, что фартит ему.
— Например?
— Ну фартит. Смотри, как ему фартит со многими моментами. И с Олимпиадами, и со всеми вещами. Он — хороший спортсмен. Не спорю, один из лучших, но выделять его как лучшего по регалиям... Ну по регалиям — да. Он абсолютный чемпион мира — это уже история. Молодец, здорово, но я бы не сказал... Олег Саитов плох, что ли? В чем он хуже? Ничем не хуже. Может, даже лучше.
«Пугает бескультурье»
— Три года назад в интервью каналу BarOctagon ты, мягко сказать, негативно отозвался о боях ютубного формата, о так называемом поп-ММА. Сказал, что пройдет время и обо всем этом забудут. В итоге эта индустрия все еще на плаву и, более того, набирает обороты. Тебя это удивило?
— Народу нравится. Мне как не нравилось, так и не нравится. Там хайп, все эти скандалы, желтизна. Людям всегда нравилось такое. Правильно же? Поэтому они и смотрят на это. А спортивной составляющей там нет. Допинг у них никто не проверяет. Под чем они там выходят, я не знаю.
— Ты воспитываешь сына, который уже ходит в школу. Ему попадаются бои ютубного формата? Он не говорит: «Отец, что это такое?»
— Он мои бои смотрит на ютубе, какие-то свои детские вещи смотрит. Я строго контролирую, что он смотрит, его увлечения, потому что ребенка часто затаскивает куда не надо. Меня тоже таскало по разным сторонам, пока я боксом не занялся. К сожалению, то, что я вижу сейчас на улице, пугает. Моему ребенку надо будет жениться, дочери — замуж выйти. Кого они приведут? Вот это страшно.
— Нужно по методу Александра Шлеменко...
— Что там за метод? Расскажи, я не знаю.
— Он позвал сына и сказал: «Сын, а кто тебе будет жену-то искать?» Сын ответил: «Ты будешь искать».
— Наверное, это слишком радикально.
— А почему?
— Мы же люди свободные. У нас есть право выбора. Господь Бог дал право выбора. А там уже подкорректируем по ходу пьесы (улыбается).
— А что тебя пугает в современных подростках?
— Неуважение к старшим. Бескультурье. Что, в принципе, порождает все остальное. Когда ты идешь мимо молодежи, они матом ругаются... Мы в свое время не могли себе такого позволить, стеснялись. А сейчас вседозволенность. Как раз-таки, наверное, поп-ММА способствует этому. Потому что там такое творится, я порой такое слышу. Это ужас. Это пагубно влияет на молодежь. Это наше будущее, это наше будущее общество. Это то общество, в котором будут расти наши дети, внуки, правнуки. И пока тенденция не очень хорошая. Это пугает.
«В Узбекистане сейчас лучшая сборная в мире. Там на тренировках выживают, там нокауты в спаррингах»
— Запомнилась твоя фотография в тюбетейке. Где она была сделана?
— В Ташкенте.
— Ты же там тренировался с олимпийским чемпионом Баходиром Джалоловым.
— Да, с Джалоловым спарринговали. Тяжелый, огромный. Тяжелые у него удары, и тяжело с ним спарринговать. Он тяжелый, он высокий, он огромный. Я вообще, если честно, для крузервейта небольшой. Я всегда самый маленький. Не знаю, почему. А он еще под два метра ростом. Высокий, руки длинные, хрен подберешься. Он еще тогда на пике был, подходил к чемпионату мира. Очень сложно с ним было. Просто он еще бьет как конь копытом. Он очень большой, ну прям очень большой, очень огромный.
— Как думаешь, у него большое будущее в профессиональном боксе?
— Не знаю, если он будет себя беречь в плане нагрузки, потому что он тренируется же... Я вот был сейчас Ташкенте — на спарринги приезжал, своя программа была. Как они там тренируются, я вообще не понимаю... Лучшая сборная в мире по боксу у Узбекистана сейчас. Там просто выживает сильнейший. Наверное, там [у боксеров] пока еще слишком человеческий ресурс большой. Пока. Потому что там все выживают, там бедная страна довольно-таки — Узбекистан. Ну сейчас стало получше, конечно, экономически, но в целом там люди живут не очень хорошо. В Ташкенте круто, да. Но в деревнях... Например, Джалолов из деревни переехал в Ташкент. И вот все приезжают в этот интернат, где мы тренировались, там куча народу, куча детей, и все выживают. Там, представляешь, нокауты [в спаррингах]! Там два ринга и зал большой такой, ну советский, знаешь, постройка такая. Падают люди, спаррингуют, падают, нокауты. Я думаю, за счет конкуренции, за счет желания, за счет того, что все хотят хорошо жить, у Узбекистана такой результат хороший.
Но все-таки ресурс же человеческий ограниченный, правильно? У каждого свой, но он ограниченный. Надо ресурс сохранять. Если Джалолов сохранит ресурс, он молодой... Травма же может быть. Если в таком режиме постоянно быть, то порвется там, где слабо. И можно к 35 годам уже стать инвалидом. Это же нечеловеческие нагрузки, это же износ. Есть поговорка: физкультура лечит, спорт калечит. Поэтому мы, спортсмены, себя калечим. Это же не здоровье, это же вред здоровью. Мы фактически расходуем ресурс каждую тренировку, каждый спарринг.
Но Джалолов там суперзвезда, серьезно — как президент, его там все знают. Вальяжно там себя чувствует. Там он как Майкл Баффер, такой холеный. Он женился, по-моему, недавно. Это хорошо. Потому что чем раньше женишься, тем лучше. А то потом на спорт плохо влияет.
«Включили американский гимн вместо российского? А что мне думать об этом гимне?»
— Ты уже дрался за пояс WBA против Арсена Гуламиряна (Егоров уступил решением судей, бой прошел в ноябре 2022 года. — Прим «СЭ»). Перед боем звучал не гимн России, а гимн США.
— Что-то такое было.
— А как так вышло?
— Не знаю, я же не организатор. Это же Франция.
— Да, в Каннах это было.
— Надо им позвонить, спросить. Зачем они это сделали, я не знаю.
— То есть про это не говорили? Не интересовался?
— Да дали бой, и слава Богу. Ну а что мне? Я-то обычный спортсмен, я к этому столько лет шел, что мне? Ну включили и включили, и что?
— Что испытывал в этот момент?
— Ничего не испытывал, мне пофигу было. Что мне думать об этом гимне? Надо было убежать с ринга, что ли? Ну глупо же.
«Самая памятная околофутбольная драка? В ней парня зарезали...»
— В юности ты участвовал в околофутбольных движениях. Как ты там оказался?
— Пацаны со двора ездили на футбол, меня притянули.
— Выездов много было?
— Выездов? Нет, немного, может, парочка. Вот так в Москву каждый выходной практически ездили. Потом бокс. Потом как-то времени не стало, а потом уже и желания не было. Тот адреналин, который получал там, я стал получать в зале, на соревнованиях.
— А есть самая памятная околофутбольная драка?
— Парня зарезали.
— Скончался?
— Да.
— А то, что эта тема закрыта [околофутбол в России] - это скорее хорошо или нет?
— Ничего хорошего в этом нет. Я до сих пор знаю ребят, которые ездят на футбол, фанатеют, им нравится эта движуха. Хорошо это или плохо? Для кого-то — хорошо. А для меня, наверное, это было бы плохо. Потому что я бы тогда сейчас не сидел тут с тобой и не разговаривал, 100%. Может быть, меня даже не было бы в живых.
— А какой у тебя уличный рекорд?
— Рекорд? Да не, на самом деле не так много дрался.
— Больше полтинника, условно, или меньше?
— Да нет, какой полтинник? Нет, конечно (смеется). Какой полтинник? Не, меньше, конечно. Ну куда? Ну что там? Это надо что, каждый день драться, что ли, ходить и искать? Меня уже в живых бы не было, если бы я 50 боев провел на улице. Нет, конечно, нет. Несколько раз подрался, может быть.
— Непобежденный, я так понимаю?
— Когда на футбол ездили, было такое, что прилетало, там же взрослые все. С ноги как дадут бомбы. Я маленький, а там конь в электричку забежал, как дал с ноги мне... Вставать даже смысла не было (улыбается). Ну куда там, я маленький же был, ты че. А когда раз на раз, я до борьбы не доходил.
— Ты рассказывал, что приходилось с арматурой ходить.
— Всякое бывало, да.
— Арматура зачем, когда есть мощные кулаки?
— Нет, я тогда боксом не занимался. Тогда арматура была нужна, чтобы не подходили.
— То есть применять не приходилось?
— Нет, слава Богу. Да я, может, и не применил бы, просто было страшно, просто пыль в глаза хотел пустить. Ну дети мы были, мало серьезного было.
«Многих из тех, с кем я рос, уже нет в живых. Наркотики»
— Уличные ситуации как должны решаться? По понятиям или по закону?
— Какие понятия? Что такое понятия? Кто их придумал? Ну кто их придумал?
— Уличный кодекс...
— Лежачего не бьют. Поэтому внизу я никогда не был. Никогда не бил лежачего. Ну такие понятия, да. А так, конечно, надо все мирно, спокойно решать, потому что закон, потому что посадят, потому что статья, колония, поломанная судьба твоя и, не дай Бог, твоего оппонента. Надо, чтобы все были живы-здоровы и нормально общались, нужно все в рамках закона решать, тогда будет порядок. А какие понятия? Тогда зачем закон, если есть понятия? Какие понятия? Лежачего не бьют, добивать нельзя. Упал — значит проиграл. А когда ножи достают, дубинки или пистолеты, то это уже беспредел называется.
— Гопников-то и не осталось сейчас.
— Ну да, кстати говоря. У нас в «51-м» (в 51-м микрорайоне Обнинска. — Прим. «СЭ») такое было в 90-е и 00-е... Ходить было страшно. Ну к нам, по крайней мере, никто не заходил. Ну время такое было. Тяжелое время было. Союз развалился, все перешло в частные руки. Бизнес, поток наркотиков, алкоголя, проституции, гадости столько было, ребят столько от наркотиков померло, товарищей, старших товарищей. Кто-то до сих пор торчит, ходит по «51-му» у нас, глаза трет, кто-то сидит... Стесняются поздороваться первыми. Подходишь, здороваешься, общаешься, «как дела». Пацаны поддатые. Это одни из немногих, которые остались. Кого-то — уже даже больше половины — уже нет с нами.
Вот такое время было. Но, слава Богу, меня это не затянуло. Слава Богу, меня это обошло стороной. Спасибо боксу, спасибо тренеру, который меня из этого вытащил. Спасибо моей супруге, я с ней познакомился в 14 лет. Она меня направляла, говорила, что хорошо, что плохо. Оттаскивала, пыталась по-своему, конечно, по-женски. Но ей большое спасибо. Родителям большое спасибо за то, что воспитали правильно. Потому что многих из тех, с кем я рос, уже нет. Серьезно.
