«Если бы не бокс, я бы сидел в тюрьме. Или спился. Все учителя именно это пророчили»

В мире бокса его уважают все. Не только как обладателя титула чемпиона мира по версии WBO в первой полусредней весовой категории. Но и как одного из самых зрелищных боксеров в истории России. В 2013-м Проводников устроил такую битву с американцем Тимоти Брэдли, что этот поединок стал боем года по версии авторитетного журнала The Ring, а Руслана за океаном прозвали Сибирским Рокки.

Сам он как-то в «Разговоре по пятницам» охарактеризовал себя так: «Есть боксеры, которые, проигрывая, продолжают тихой сапой вести позиционный бой, на что-то надеяться. У меня другой характер. Если проигрываю, иду ва-банк! Не думаю о последствиях, главное — переломить бой, вырвать победу. Пусть кто-то считает, что это авантюрно, бездарно. Плевать! Я такой, какой есть».

На профессиональном ринге Проводников одержал 25 побед (из них 18 нокаутом) и потерпел пять поражений. Последний бой провел в июне 2016-го, когда единогласным решением судей уступил американцу Джону Молине. Завершив карьеру, вернулся в родные края, стал депутатом думы Ханты-Мансийского автономного округа и заместителем председателя Ассамблеи представителей коренных малочисленных народов Севера.

«Я сыт, моя семья сыта. Но здорово подраться, чтобы спасти чью-то жизнь». Проводников возвращается в бокс — ради боя с бойцом ММА Багаутиновым

Ну а в том самом «Разговоре по пятницам» Проводников был на редкость откровенен и рассказал удивительные подробности о своем детстве.

«Чукча»

— Мы слышали, доехать от Ханты-Мансийска до вашего Берёзова — целое приключение.

— Я вам расскажу. Долететь до Ханты-Мансийска — это без проблем. Заканчивается цивилизация в Приобье. Туда можно на поезде добраться от Екатеринбурга, например. И все, тупик, дороги нет. А до моего поселка еще 220 километров.

— Как быть?

— К середине декабря речка замерзнет, «зимник» откроется. Дорогу чистят. Если лето — ходит «Метеор», за пять часов управишься. Либо самолетиком.

— Представляем мы эти самолетики.

— Старенькие Ан-24, уже снятые с производства, 1962 года рождения. Я боюсь летать. Хотя говорят, эти Ан-24 — самые надежные. Два винта. Бывает, летишь из Тюмени. Один двигатель — пук! — заглох. На другом тянет, не падает.

— Поселок живет?

— Дотационный, конечно. Когда-то рыбзавод был крупнейшим в Тюменской области, а нынче еле-еле держится. Родители по 25 лет там отпахали. Я тоже с сестрами летом подрабатывал. Ящики колотил.

Фото Татьяна Дорогутина, архив «СЭ»

— Не возник бы в вашей жизни бокс, какая судьба ждала бы?

— Мы бы с вами сегодня не общались. Сидел бы — сто процентов. Или спился. Все учителя именно это пророчили. Теперь стараюсь реже говорить о детстве. Папа спокойно относится, а мама обижается.

— Ваше детство — отличный пример для молодых. Откуда можно выбраться на самый верх.

— Верю, что случайностей не бывает. Я должен был встретить человека, который укажет путь. И встретил — тренера Евгения Вакуева. Я был совсем маленьким, когда он сказал: «Руслан, у тебя может быть яркое будущее. Ты способен изменить свою судьбу». Главное, показал новую жизнь — мы стали ездить по турнирам. Эта жизнь мне настолько понравилась!

«Мне приходилось из миски соседской собаки хлеб таскать, чтобы поесть. Я все проклинал». Проводников: нищета, бой с Брэдли и спарринги с Пакьяо

— На улице дрались часто?

— Каждый день. Да не по разу. Я ничего не боялся. Мы считались малоимущей семьей. К тому же относились к малочисленным народам Севера — манси. Меня дразнили — «чукча».

— Мы-то думали, в тех краях одни манси живут.

— Нет-нет. Чуть в стороне национальные поселки — Саранпауль, Сосьва. Там наш народ, оленеводы. А в Берёзове манси немного.

— В классе, кроме вас, были?

— Были. Но... Дети-то жестокие. Тем более если ты из малоимущей семьи. В школе была социальная помощь. Таким ребятишкам, как я, давали костюмы, кроссовки, одежду...

— На размер больше.

— Ну да. Дети из семей побогаче нас называли бомжами. Вот я драться и полюбил. А когда попал в бокс, меня эмоции переполняли: могу делать то, что нравится, и ничего за это не будет! Наоборот, похвалят! Меня там ждут, понимаете?

Все сверстники какие-то домашние, боятся получить удар. А мне-то что? Я вырос на улице! Тем более не страшно в боксе, где ударят перчаткой. Поехал на первые свои соревнования в поселок Игрим, километров сто от Берёзова, — это было здорово...

— Выиграли?

— Да! Еще подарок вручили! Термос двухсекционный. Я был на седьмом небе. Бокс стал отдушиной. Единственное место, куда всегда хотелось возвращаться, тренироваться. Все, про улицу забыл. И про друзей, с которыми курил, выпивал. Я алкоголь рано попробовал.

Фото Татьяна Дорогутина, архив «СЭ»

Клей

— Клей нюхали?

— До клея мода позднее дошла. Мы бензином токсикоманили.

— До хорошего состояния себя доводили?

— Это как?

— Чтобы штормило.

— Ха! Так для этого и токсикоманишь!

— Можно не рассчитать. Не прочувствовать грань.

— (После паузы.) Всякое бывало. Я в той компании — самый мелкий, остальные на три-четыре года старше. Кайф ловишь, проливаешь на себя бензин. Все вокруг курят. Загорались!

— До ожогов доходило?

— Чтобы сильно обгореть — нет. В те времена мода была на Abibas, голая синтетика. Штанина сразу полыхнет, но успевали затушить.

— Наше поколение пакеты надевало на голову. Снять удавалось не каждому.

— У нас пакетов не было. Нюхали из баночки. Даже вспоминать не хочется. Хотя вспоминаю почему-то часто. Мой нынешний круг общения знает меня состоявшимся, образованным. Думают, так было всегда. Кто-то прочитает интервью, изумится: «Руслан, неужели это было с тобой?» Я сам оглядываюсь назад — и не могу понять: как?! Сейчас почетный гражданин Берёзовского района, яркий представитель своего народа. Самый известный манси в мире — может, после мэра Москвы...

— Собянин тоже манси?

— Да, родился в селе Няксимволь, затем семья перебралась в Берёзово. Ходил в ту же школу, что и я.

— Когда в уличных боях у вас появился авторитет?

— От пацанов постарше огребал. Иногда они стравливали нас, мелюзгу. Выставляли твоего сверстника: «Давайте деритесь». Как же мы бились! Насмерть! Сегодня на ринге дерусь точно так же — для зрелища.

— Кто-то из хоккеистов рассказывал нам про боевую юность — занес металлический прут, добивая человека. И тут прояснение: «Он же умрет!» У вас такое было?

— Да. Останавливался в последнюю секунду. Но это лет в восемнадцать, когда переехал в Нижневартовский район. Там узнал, что такое стычки, «стрелки». Толпа с двух сторон. Либо ты, либо тебя! Оттуда пацанов увозили в больницу, долго отлеживались. Человек в «грогги» — а его пинают по голове. Вот тогда становилось страшно — убьют же!

Как раз тот кусочек Севера, где до сих пор 90-е. Сохранились группировки, все под кем-то ходят. Потому что под ногами газ и нефть. Куда ни плюнь — все блатные. Но я к этому отношения не имею. Всегда был только спортсменом.

«Если бы моим соперником был не Руслан, победу отдали бы мне». Бой Проводников vs Багаутинов закончился спорно

— Многие из вашего класса уже покойники?

— Не из класса — со двора. Он был большой, три двухэтажных дома. Кто-то кончал самоубийством, вешался от такой жизни. Бесконечная пьянка! Практически все побывали в тюрьме. И у девочек судьба тяжелая — либо сидели, либо убивали их по пьянке.

— Самая популярная статья?

— Воровство. Да и я маленьким лазил в форточки. Или в гаражи. Если ничего не находили, могли просто разбомбить все внутри. Ребята взрослели — в ларьки забирались. Получали первые сроки.

— Милиция вас хоть раз поймала?

— Нет. Но на учете состоял. Люди, которые в милиции отвечали за трудных подростков, лечили нас работой.

— На рыбзаводе?

— Да. Еще в каком-то садике ремонт делали. Первую денежку заработал в одиннадцать лет — 76 рублей.

Фото Татьяна Дорогутина, архив «СЭ»

Блямба

— Даже в таком детстве наверняка испытали момент жуткого страха. Помните?

— Был неподалеку долгострой — подвал сделали, да забросили. Этот подвал осенью и весной заливало. Мы там на плотах плавали. Однажды меня столкнули в воду — чуть не утонул. Зимой на том же месте в догонялки играли. Лед едва замерз, трещал под ногами. Ну и провалился. Снова успели вытащить. А потом в этот подвал начали помои сливать из окрестных домов.

— У вас кисть сломана. Память о чем?

— О любительском боксе. 16 лет, Курск, юношеский чемпионат России. Во втором бою ломаю руку. Но терплю, выигрываю. Снимаю перчатку — у меня вот такая блямба. Впереди еще пять боев, отбор на чемпионат Европы в Афины!

— И?..

— Я подумать не мог, что это перелом. Решил, палец вывернул, вот и опухло. Выхожу на третий бой — бью правой, а в глазах аж слезы от боли! Дальше бил исключительно левой. Сложно, но довел до победы.

— От последних двух поединков отказались?

— Перед каждым выходом замораживали кисть. Этого хватало на три раунда, боли не чувствовал. В итоге Россию выиграл и поехал на Европу. Там тоже победил. Но шишка осталась. Мучает!

— Ноет?

— Напоминает о себе, когда начинаются спарринги, жесткие тренировки. Я хотел было ломать эту руку, но врачи отсоветовали — не надо, лучше беречь. Аккуратно работать, тейпироваться...

— Когда вы с алкоголем завязали?

— В 2010-м. Проснулся утром и сказал себе: «Больше — ни капли! Иначе никакого здоровья не хватит. Не хочу, чтобы такая ерунда мешала карьере. Может, я и не стану чемпионом мира. Зато буду знать, что сделал для этого все!» Есть и другая причина.

Руслан Проводников: дух бурого медведя

— Какая?

— Я регулярно общаюсь с детьми. Утром говоришь им, что алкоголь — это плохо, призываешь вести здоровый образ жизни. А вечером тебя видят с кружечкой пива. Нельзя! Ведь как будет рассуждать подросток: «Если Руслану можно, то и мне...» Мы часто ищем себе оправдания, мол, а кто не пьет? Почему бы не снять стресс? Ну и так далее... Мне кажется, это удел слабых.

— Вам неприятно смотреть, как выпивают другие?

— Честно? Очень! В нашей команде, конечно, не сухой закон, но при мне стараются не пить. Даже выиграв чемпионский титул, не позволил себе глотка шампанского.

— Неужто не уговаривали?

— Да вы что?! Меня окружают люди, которые уважают. Если ты настоящий друг, никогда не будешь подливать в рюмку, уговаривать выпить. Наоборот! Скажешь: «Это не нужно!»