Сехудо считает, что США должны легко пускать мигрантов и не выгонять их
Генри Сехудо — единственный в истории олимпийский победитель по вольной борьбе и чемпион UFC. Его успех — интересная противоречивая история американской мечты.
Почему противоречивая? С одной стороны, Америка дала ему возможность реализовать себя невероятным образом, с другой — она же много раз пыталась выкинуть его с родственниками из страны.
Родители Генри — мексиканские мигранты, нелегально перебравшиеся с семью маленькими детьми в США в конце 1980-х. Организаторской силой была мать Генри: она зарабатывала, находила кров, выбивала пособия, прятала себя и детей от миграционной полиции и своего мужа. Отец Генри, Хорхе Сехудо, — наркоман, алкоголик и мелкий преступник. Он держал дома охапки запрещенных веществ, регулярно пропивал семейные деньги, а однажды травмировал психику детей, украв у них рождественские подарки прямо из-под елки. Закончилось все тем, что Хорхе пообещал жене, что убьет всех отпрысков, и испуганная женщина посадила детей тайком в автобус и увезла из Лос-Анджелеса в Лас-Крусес.
На новом месте Сехудо стали жить еще хуже. Им пришлось поселиться в доме-наркопритоне, где даже не было кроватей, а вскоре их жилище уплотнили новые родственники из Мексики — дядя и кузен. Проблема не столько в том, что они продавали наркотики и устраивали оргии-вечеринки с участием гангстеров, сколько в том, что эти люди привлекали внимание миграционной полиции. Сехудо приходилось постоянно прятаться от сотрудников в зеленых комбинезонах, чтобы их не депортировали.
12 лет Генри жил в этом аду — постоянном страхе, преступной среде, бедности и гонении, пока в 16 не оказался в Олимпийском тренировочном центре США. Только тут американцы, поняв таланты и перспективы, наконец-то оказали ему содействие. Генри благодарен за это, он поднимал флаг страны на Играх в Пекине и даже назвал свою дочь Америкой. Но при этом старая обида на ту мучительную мигрантскую жизнь, через которую он прошел в детстве, по-прежнему не забыта. Сехудо не может смириться с миграционными законами и называет их тупостью. В качестве аргумента приводит свою историю — его мать нелегально проникнула в Штаты, и в итоге ее сын стал олимпийским чемпионом и прославил Америку. Так зачем вообще было ей мешать?
На эту тему Генри порассуждал в своей книге American Victory, вспомнив попутно несколько историй из мигрантского детства.
***
«...Когда мы начали жить в наркопритоне в Лас-Крусесе, я по-настоящему осознал важность хорошего сна. Этот урок был выучен благодаря тому, что мне приходилось просто биться с моими братьями и сестрами за сон. Наступала ночь, и мы все ложились на пол, семеро человек в линию, вплотную друг к другу, словно люди в могиле. По ходу сна нога одного из моих братьев могла упереться мне в лицо. Стопа одной из сестер оказаться у меня в руке.
Как только мы укладывались, начиналась борьба — кто-то отталкивал другого, чтобы забрать себе чуть побольше одеяла, которое служило нам в роли кровати. Когда борьба за одеяло заканчивалась, начиналась борьба за подушки. Честное слово, на тот момент это был самый важный бой в моей жизни. Нас было четверо мальчиков и всего две подушки. Кто из нас бил сильнее, тот спал крепче.
Когда десять лет спустя я оказался в Олимпийском центре в Колорадо-Спрингз , ребята там не могли поверить, что у меня впервые в жизни появились свои подушка и кровать. Я показал им шрамы на затылке от ударов моих братьев и сказал: «Уж поверьте». В том наркопритоне я научился важности игнорирования помех во время сна, ментальному преодолению. Этот урок был закреплен благодаря летним ночам. Температура в нашем карцере, где мы спали, достигала 37 градусов. Единственным спасением было спать на крыше, где тебя обдувала ночная прохлада.
Мы с братьями и сестрами забирались на черепичную крышу и спали там. Часто я всю ночь ворочался от страха, что вот-вот упаду с крыши, и просыпался всякий раз, когда начинал соскальзывать. Моя сестра Глория вывела сон на крыше на новый уровень — она реально решила спать стоя, и закончилось это тем, что однажды она упала с крыши на бетон.
Я также научился в те годы контролировать передвижение переваренной еды по моему кишечнику. У нас был один туалет на семерых, и это всегда означало очереди, означало скорчивание от желания поскорее облегчиться. Мы выработали правило: писаем на улице, по большому — дома. Если на улице холодно, то учись терпеть, не мочиться. Если туалет топило и из-под двери лилась коричневая вода — учись держать свое дерьмо в себе.
В наркопритоне я также узнал, что такое секс. Не через историю про «птичек и пчелок», не из неловких разговоров с мамой, а благодаря дяде Чучо и кузену Рэю. Эти 18-летние парни были нашими родственниками, которые нелегально пересекли мексиканско-американскую границу. Они были отмороженными ребятами, психами, которые не могли уследить сами за собой, а тут моя мама, которая устроилась на еще одну работу на ореховой фабрике, поручила им следить по ночами за нами. Как вы думаете, что произошло? Наркопритон, два молодых психа и... банды? Да, все верно. По ночам к нам стали заявляться мексиканские гангстеры, которые устраивали длинные шумные вечеринки.
В Лас-Крусесе я также понял, что хоть я и американец, мне не всегда рады в Америке. Я увидел худшее, что эта страна может предложить тебе, — жизнь в наркопритоне, постоянное бегство от иммиграционной полиции, чувство брошенности и ненужности. Я помню день, когда брат Алонсо, мои дядя и кузен просто исчезли. Их схватила иммиграционная полиция, чтобы депортировать в Мексику. Она довезла их до границы, но они потом переплыли через Рио Гранде на надувных камерах, переночевали под мостом в Эль Пасо и затем автостопом добрались обратно в Лас-Крусес. Если мою семью выбрасывали из США, уже на следующий день она возвращалась назад.
Ребята из иммиграционной полиции, два парня в зеленых комбинезонах, постоянно дежурили у нашего дома. В один день я просыпался от шума убегающих ног по гравию — это мои дяди бежали от полиции в поля. На следующий день я просыпался от смеха моих дядь, которые уже исхитрились вернуться из Мексики обратно в США. Их однодневная форсированная поездка на родину закончилась.
По мне, миграционные законы — это тупость. Они не работают. Задумайтесь — если бы мои родители не нашли возможность пробраться в США, я бы никогда не смог представлять Штаты на Олимпийских играх. В этих законах нет смысла. Моя мама не смогла посмотреть мои схватки в Пекине вживую, потому что у нее не было американского паспорта, поэтому по закону она не могла выехать из США. Она работала 60 часов в неделю на эту страну, и она не заслуживает поехать посмотреть, как ее сын борется за эту страну?»
