«Тренер кричал им: «Чего стоите?! Их трое, а вас 10!» Как Сарнавский и Корешков дрались с «лохобойниками»
Александр Сарнавский, Россия, 32 года, легкий вес.
Статистика в ММА: 39 побед, 8 поражений.
В 2012 году Александр Сарнавский подписал контракт с Bellator. Тогда у него был рекорд 20-0, ему было 23 года, и он считался одним из самых перспективных европейских бойцов. Чемпионом Bellator стать не получилось, потом были неудачи в Fight Nights и ACB. Сейчас же 32-летний Сарнавский переживает вторую молодость. В прошлом году он проиграл в бою за титул чемпиона АСА Абдул-Азизу Абдулвахабову решением судей. Однако тот поединок получился очень конкурентным. После него Александр выиграл два боя — последний 24 сентября у Рашида Магомедова — и теперь, скорее всего, снова будет биться за титул. Более того, Сарнавский в будущем рассчитывает попасть в UFC.
Победу над Магомедовым он посвятил своему детскому тренеру Владимиру Зборовскому, легенде единоборств Омска, бывшему руководителю клуба «Сатурн-Профи» (скончался в 2007 году). О нестандартных тренировках под руководством Зборовского, дебюте в ММА и роли Александра Шлеменко в своей карьере Сарнавский рассказал в интервью «СЭ».
— Вы родом из Казахстана. Когда переехали в Омск?
— В 1998 году.
— В 8-9 лет?
— Да, в этом возрасте. В Казахстане мы жили не в городе, а в обычном селе.
— А к Зборовскому как попали?
— Вообще, я два года занимался кикбоксингом. У нас по местному каналу шла программа «Поединок». Там как раз показывали Кавказа Султанмагомедова, Магомеда Мирзамагомедова — были у нас такие известные бойцы. Это называли профессиональным панкратионом, но это были бои без правил. В этой же передаче показывали клуб «Сатурн». Я старался не пропускать передачи, однажды сидел дома, смотрел — и мне очень понравилась ударка, совмещенная с борьбой. Я понял: это мое. Хотя мне было лет 11-12. Папе сказал: «Хочу этот вид спорта попробовать». Он ответил: «Ну, если хочешь, давай сходим, узнаем».
Я самостоятельно поехал туда, посмотрел расписание на двери. Там было написано: «Записываться с родителями». Без родителей нельзя было. Пришел домой, сказал отцу. Он: «Ну хорошо, пойдем». Я к тому моменту два года отзанимался кикбоксингом, город выиграл, область, хорошо шел. Вес у меня начинался с 28 кг, потом 30 и 33. Мы пришли, стучимся к Зборовскому. Там надпись: «Разуваться здесь и оставить все сомнения». Не дай бог ты подойдешь к залу в обуви — все, это конец! Ты столько о себе выслушаешь, сколько в жизни ни от кого не слышал. Зборовский всегда был строг, потому что следил за порядком. Все ребята мыли пол после тренировок. Никаких техничек не было, никаких уборщиц — пацаны сами все делали, в зале, в раздевалке.
Так вот, мы с отцом разулись, зашли. У Зборовского был небольшой кабинетик, он сидел нога на ногу. Помню, он курил «Беломорканал». Мы зашли — дым столбом стоит. Я молчу, а отец такой: «Мы два года кикбоксингом занимались». А Зборовский отвечает: «Да кикбоксинг — это вообще ни о чем». Кто-то из пацанов пробежал мимо, Зборовский его остановил. Влад его звали. Тренер сказал: «Вот парень, 9 лет — чемпион мира по панкратиону». Я подумал: «Ни фига себе! 9 лет!» Как раз тогда чемпионат России по панкратиону прошел в Москве. Я загорелся.
Зборовский сказал, что с собой принести, и я потихоньку начал ходить к нему на занятия. Мне было очень тяжело, я порой даже хотел перестать туда ходить. Проблемы были с борьбой, постоянно попадал я. Придет 10-15 человек за неделю, если один останется — хорошо. Владимир Анатольевич проверял, он видел, от кого будет толк, кто слабый, кто будет постоянно убираться. Если совсем слабый человек — накладывал на него какую-то ответственность в духе «старший по уборке». Он видел, кто халявит, кто просто приходит на тренировку убить время, а кто хочет чего-то добиться. Мне вот всегда было тяжело с борьбой.
— То есть вы какое-то время убирались?
— Нет, убирались все. Я всегда в зал приходил за час до занятий. Сейчас вот опаздываю, а раньше приходил за час. Тренировка в 10, а в 9 я уже на месте.
— Почему так?
— Просто всегда боялся опоздать.
— Наверное, за это можно было получить.
— Сто процентов. Если опоздал — точно будешь после тренировки убираться. Приходил заранее. Тренер спрашивал: «Ты чего рано пришел?» Для тех, кто рано приходил, всегда стояло три швабры. Схватил швабру — и пошел мыть зал перед тренировкой. Ты помыл, зал высох, остальные пришли и начали тренироваться. А после тренировки он уже видел, кто будет убираться, кто будет в раздевалке, кто шлемы будет складывать. В общем, каждому задания давал.
— Вы пришли в зал раньше Корешкова?
— Нет, он пришел до меня, уже выступал.
— Ваша цитата: «Раньше на нас орали, когда мы лежачего не добивали ногами в голову. Меня тоже добивали. Потом орали, что не добиваю. Потом хвалили». Какая-то жесткая тренировка.
— Я же говорю, Владимир Анатольевич проверял... Как сказать... Он везет 10 человек, команду, на соревнования. Говорит: «Из десяти — девять первых мест, железно». Он отбирал наиболее талантливых, крепких, сильных духом. Делал команду. Попасть в сборную было очень круто. Он всегда смотрел, кто, как и что делает. Эта цитата — был такой момент, пришли ребята-новички, вообще драться не умели, парень упал, а я его не добил. Потом Владимир Анатольевич накричал за то, что я его не добил. Мы были в железных шлемах. Когда я сам падал, меня тоже ногой добивали, было не очень приятно. Был тяжелый момент. Это сейчас разделили по возрастам, а раньше как было — у меня даже на грамоте написано: «Возраст 9-17».
— То есть вас, 12-летнего, били уже какие-то здоровые лбы?
— Такое вполне возможно было. Ограничения были только по весу, не по возрасту. В 9 лет можешь выйти с 15-16-летним крепким парнем. Это потом разбили, сделали отдельно весовые категории и возрастные.
— На тренировках так же было?
— Да, там тоже не было ограничений. Это когда ты взрослый, тебе все равно, 35 лет человеку перед тобой или 40, а когда ты не сильно взрослый, даже не подросток, и в 10 лет можешь подраться с 15-летним — это уже большая разница.
— Расскажите про какую-нибудь особенно жесткую тренировку у Зборовского.
— Самые жесткие тренировки были на озере, у парка Победы. Летом и осенью всегда там были тренировки. Чертили круг, толкались, били, в воде, под водой, заплывы делали, кто последний приплывает — а озеро огромное, — тому штраф, побежал. Боролись на песке, в футбол играли бутылкой, по лапам били, на время били. Сложновато было. А самое сложное было в зале, где меня поднимали, проходили в ноги и вместе со мной падали на меня. Я помню, меня один раз бросили, я встал, что-то хотел сделать — меня опять подняли и упали на меня вместе со мной. Встал, хотел что-то сказать — а не могу, дыхание перебило. Пришел из кикбоксинга — не мог бороться, постоянно меня бросали. Думал: когда это закончится? Потом начал защищаться, изучать, стало более-менее.
— Кажется, была еще такая история: массовый спарринг, одна команда — салаги, другая — крепкие ребята.
— Да, мы с Андреем Корешковым много там... Владимир Анатольевич их называл не «слабые», а «лохобойники». И вот, 10-12 этих «лохобойников» против меня, Андрея и еще кого-то. Мы спина к спине, а они на нас. Так смешно было, на самом деле! Они боятся подойти, а Владимир Анатольевич на них кричит: «Что вы стоите? Их всего трое, а вас — 12 человек, вы можете их раскидать!» А никто не решается. Стоишь-стоишь... Помню, Андрей кому-то как прописал лоу, того аж развернуло! Они встали друг за другом, решали, кто первый пойдет, щемились. Весело было. Спарринг был короткий, 30-40 секунд, минута максимум.
— Когда вы были маленьким, были в этой команде «лохобойников»?
— Да я через все это прошел, через все трудности. Говорю же, даже не хотел идти на тренировки, потому что устал получать.
— А Зборовскому об этом говорили?
— Нет. А как ему скажешь? Ну, скажешь ему, он ответит: «Иди тогда домой, твои проблемы». Не было такого, я никогда не жаловался, что мне тяжело. Только сейчас понимаю, для чего все это нужно было. Это хорошее воспитание, закаляет много важных качеств.
— Вы, кажется, говорили, что драться не любите.
— Помню, пришел на турнир и не мог смотреть.
— По панкратиону?
— Да. Профессиональный панкратион, тогда еще без перчаток все выходили. У нас в цирке проводились такие соревнования, цирк всегда битком был. Просто выходили и дрались голыми кулаками в клетке. Для меня это было жутковато. Я свою жизнь вообще не связывал с ММА, не думал, что буду профессионально выступать. Александр, наверное, больше верил в меня, чем я сам в себя. Он, наверное, видел что-то, сказал мне: «У тебя получится». Когда тебе 18 лет... Я не готов был еще психологически.
— А первый бой у вас был в «Уфе» в 2008-м? Тогда вам как раз было лет 18-19.
— Да-да.
— Уже после смерти Зборовского?
— Да. Этот бой был очень тяжелый, хотя я и выиграл досрочно. Помню, так устал. Наверное, больше психологически. Хотя против меня был парень-рукопашник, но это была такая усталость... Я, наверное, за пять раундов с Рашидом так не устал, как устал там за полторы минуты.
— Сколько тогда заработали?
— Что-то вроде 20 тысяч рублей. Для меня это были сумасшедшие деньги. Я купил себе кроссовки, костюм...
— Самый странный бой на вашей памяти? Имею в виду не только сам поединок, но, может, какую-то сопутствующую атмосферу.
— Самый напряженный — на М-1 с Виктором Куку. Это, кажется, в Питере было. Я впервые дрался на такой большой арене — «Сибур Арена», по-моему, была. Она была переполнена, для меня это была просто жесть. Еще помню, сижу в раздевалке — одного занесли, второго, третий проиграл, весь побитый, идти не может. А мне уже скоро выходить. Думал: капец!
Давление было, напряжуха. Еще Александр [Шлеменко] со мной не поехал на бой — он, кажется, дрался в Bellator. Я вышел — полные трибуны, дальше ничего не помню, просто вакуум, отключился, выходил чисто на бой. Хорошо, что выиграл за 13 секунд.
— Когда в первый раз увидели Шлеменко?
— Вообще, я его увидел...
— В той самой передаче по телевизору?
— Нет-нет. Он тогда ходил в зал, сейчас клуб называется «Десантник», 147-я школа. У меня друг там тренировался, и Александр тоже занимался там. Друг звал: «Приходи к нам на тренировку, там Саня Шлеменко тренируется». Я пришел. Как бойца его уже знал, но лично не был знаком. А через какое-то время Александр сам пришел к нам в зал тренироваться. И вот, с 2006 года мы вместе.
— Как оцените его роль в вашей карьере?
— Я молодой парень, оканчивал школу, мне надо было поступать в институт. Он много чего дал, много где подсказал насчет того, как в дальнейшем двигаться в жизни. Порой люди не замечают многих моментов, которые помогают им в жизни. Также есть люди, которые помогают, но никто об этом не знает, потому что это не афишируется. Здесь так же. Он много в чем помог, но никто об этом не знает. С институтом помог, в Америку мы в первый раз слетали, увидели все это. Когда бы я увидел Америку, если бы не этот профессиональный спорт? Та же подготовка к боям, везде вместе ездили, он секундировал, помогал, подсказывал по жизни какие-то моменты. Много всяких моментов есть, которые люди не видят. Я не собирался драться. Не видел себя там. Драться 18-летнему пацану против 30-летнего мужика, который уже физически окреп... А он в меня поверил.
— Это он вам организовал самый первый бой и последующие?
— Да. Александр говорил: «Я вижу, что ты можешь выступать профессионально, ты хочешь этого или нет?» Плюс после школы Александр помог поступить в институт. Он говорил: «Что дальше будешь делать? Если хочешь учиться в институте, тебе нужно жизнь связать с профессиональным спортом. Давай попробуем». И пошло-пошло, друг другу помогали, вот так жизнь нас связала.
