«Я дал Оливейре в живот и вынул из него душу». Он бил Порье с Оливейрой и покалечил ногу об голову Лобова
Каб Суонсон (28-12) — несгибаемый ветеран UFC, одна из последних величин легких весов легендарной эпохи WEC, кто все еще продолжает выступать на высоком уровне.
Взрывной панчер-рубака (при этом достаточно гибкий, чтобы переключаться в более аккуратный стиль) — за 16 лет на высоком уровне он подрался с Чадом Мендесом, Фрэнки Эдгаром, Жозе Альдо, Дженсом Пулвером, Брайаном Ортегой, Чарльзом Оливейрой и Дастином Порье. Последних двоих и вовсе победил, что позволяет ему на сегодняшний день находиться в статусе единственного бойца UFC, у кого есть победы над текущим 1-м и 2-м номером легкого веса.
В 38 лет Суонсон решил вдруг сменить категорию и впервые подраться в легчайшем весе. В ближайшую субботу его соперником по UFC Vegas 62 станет Джонатан Мартинес.
В преддверии поединка мы созвонились с Кабом и от души поговорили. Он рассказал нам, как перед боем с Чарльзом Оливейрой два месяца вообще не тренировал джиу-джитсу, но в итоге не погиб с ним в партере и быстро вырубил ударом в корпус. Вспомнил, как сам проиграл нокаутом Жозе Альдо за 8 секунд и поделился уникальными фактами о том поединке. А также восхитился подбородком Артема Лобова, после боя с которым он две недели не мог надеть кроссовок.
***
— Я был удивлен, насколько в последнем поединке вы были быстрым и взрывным. Может быть, даже было ощущение, что скорость у вас сейчас та же, что и в пиковые годы?
— Если честно, я и сам был немного удивлен. Я работаю быстро на тренировках, но это не всегда проявляется в боях из-за нервозности. Мы часто видим в больших поединках, титульниках, как бойцы устают уже в первом раунде из-за вот этой напряженности. А сила приходит тогда, когда ты расслаблен, остр, не зажат. И в последнем поединке я как раз и был таким, ждал, когда он сделает подшаг и — бам — встречал его. Честно, я сам был удивлен своей скоростью (смеется).
— У вас всегда был стиль работы с опущенными руками. Почему вариант с поднятым блоком для вас не годится?
— Потому что на тренировках ты поднимаешь руки, ты в больших перчатках, все блокируешь, и это дает ложное чувство безопасности. А в боях перчатки очень маленькие, ты вроде так же перекрываешься, но уже пропускаешь удары. Тогда в чем смысл такого блока? И в атаке, когда ты опускаешь руки, сопернику тяжело увидеть удары. Мне нравится переключаться между вариантами с опущенными руками и высокими блоком, нравится играть с разными стилями. Я не хочу, чтобы соперники посмотрели мои бои и сказали: «О, так я уже дрался против такого стиля, очень легко работать с таким», понимаете?
— Если бы к вам подошел волшебник и сказал: «Назови любой свой бойцовский навык, и я прямо сейчас улучшу его в два раза». Какой бы навык выбрали?
— Скорость. Тебе даже не нужно бить сильно, если ты быстрый. При скорости тебе нужен просто хороший тайминг и — бум — попасть точно в яблочко. И если они не увидели удар, с высокой вероятностью будет нокаут. Я это понял, когда дрался с Россом Пирсоном. Я бил по нему так сильно... И он просто все съедал, шел вперед, и я почти впал в панику. И в итоге ударом, который его уронил, стал простенький чек-хук, который он не увидел, потому что опустил голову. Он опускал ее, потому что хотел выпрыгнуть с летящим коленом, а тут поднимает ее — мой хук заходит ему в подбородок, и он падает. Все потому, что он не видел удар. А до этого я всаживал в него такие бомбы... Один апперкот я ударил с такой силой, что мои пальцы растопырились, и я просто какое-то время не мог их соединить. «Господи, я сам себя калечу». А уронил его удар, который был гораздо слабее этого апперкота.
— Я хочу поговорить с вами о бое с Жозе Альдо, который закончился нокаутом на 8-й секунде. В том эпизоде была вообще хоть какая-то ошибка с вашей стороны или просто вот такой он был взрывной и атлетичный?
— Были ошибки. Во-первых, я помню, когда выходил в клетку, думал о том, что, вот, надо наслаждаться такими моментами, потому они потом навсегда забываются из-за нервов. И я шел, смотрел по сторонам, хотел впитывать всю эту энергию, вместо того чтобы фокусироваться на сопернике. А когда начался сам бой, у меня была цель не дать ему отбить мне ноги в самом начале. Поэтому я сразу же хотел сблизиться, встать прямо перед ним, затем поменять уровни и вынырнуть с мощным ударом. И когда я подсел, он полетел на меня с коленом в прыжке. И... да. Так что две ошибки — во-первых, я ментально не был там, не в полной мере. И, во-вторых, слишком форсировал и не был терпеливым. Это были очень важные уроки для меня.
— Вы были в отключке в том моменте или это скорее была травма? Мне показалось, что травма.
— Да-да, ты хороший вопрос задаешь, спасибо. Меня всегда злило, что это поражение пометили у меня в рекорде как нокаут. Я не был нокаутирован. Я держался за лицо, потому что он сломал мне надбровную дугу, разбил ее на три части, она стала выглядеть как паутина. У меня было ощущение, что мне ударили битой по лицу, я такой: «А-а-а!» Потом у меня так сильно болела и звенела голова... Я лежал, доктор задавал мне вопросы: «С вами все в порядке?», и я даже не мог ответить, потому что у меня звенело в голове, просто было очень громко внутри нее и очень больно. Я не мог отвечать на его вопросы, был потрясен, давал ему понять: «Обожди пока». Это была мучительная боль, не нокаут.
— Как думаете, если бы вы подрались с тем Альдо пять раз, выиграли бы у него хоть один? Вообще реально было ли выиграть у той версии Жозе?
— Думаю, реально. Скорее всего, та его версия на тот момент побила бы меня больше раз, чем я его. Но я определенно не думаю, что он смог бы еще раз вынести меня так же быстро. Тот бой меня всегда вгоняет в расстройство, потому что я был готов к войне с ним, все фаны хотели увидеть это, и я чувствую, что подвел их. Этот бой мог бы стать одним из самых легендарных в моей карьере, но в итоге он стал просто еще одним хайлайтом Альдо. Думаю, он, скорее всего, выиграл, если бы мы дрались снова, но это уже были бы яркие, отличные поединки.
— За все эти годы какой соперник больше всего удивил вас ментальной стойкостью?
— Фрэнки Эдгар. Видя то, как он дрался в разных весовых категориях, через что прошел. Также Ти Джей Диллашоу, я тренировался с ним и лично видел, как он боролся со всеми этими травмами — меня это сильно впечатлило. Еще назову парня, с которым я тренируюсь, Хуан Арчулета. Один из самых жестких ребят, которых я видел, с убойной рабочей этикой. Тим Кеннеди впечатлил меня в зале, его отношение к делу. Ду Ху Чой, мой соперник, я видел, как его сердце и желание держали его в нашем бою. Честно говоря, все ребята на этом уровне заслуживают похлопывания по спине, потому что добраться нелегко. И остаться тоже.
— У вас есть победы над действующим первым номером легкого веса Чарльзом Оливейрой и вторым — Дастином Порье. Если говорить о Чарльзе — он вообще в те годы казался чем-то особенным?
— Мне тогда казалось, что он не слишком опасен в 145 фунтах, слишком много терял на сгонке, в некоторых боях из-за этого просто ломался — со мной, Холлоуэем и еще в нескольких. Мы все знали, что он хорош, но слишком уж много веса он гонял. В 155 фунтах он превратился просто в нового зверя. Когда я попал ему в корпус, я почувствовал, что просто вытащил из него душу. Потом попал в голову, он упал, но мне не показалось, что этот удар вызвал нокаут. Ему уже было очень больно, этот удар просто добавил эффекта, и на тот вечер ему [Оливейре] пришлось закругляться с работой. Это был мой пик нокаутирующей силы, пик того, как я выносил людей. Но самая безумная история с этим боем в том, что я за два месяца до него травмировал пах. И все это время вообще не тренировал джиу-джитсу, не мог никого даже держать в гарде. Едва мы пробовали поработать на матах, мне сразу же было больно. И тогда я сказал себе: «Не дам ему перевести себя. Сразу нокаутирую». И я нокаутировал его в первом раунде, потому что такой настрой у меня был весь кэмп. Я просто не мог два месяца работать над джиу-джитсу.
— Но он ведь, кстати, успел вас перевести, и вы смогли подняться.
— Да-да, он перевел меня, но, когда был сверху, начал выпрямлять осанку и дал мне легко подняться. Я был ему очень за это благодарен, потому что, если бы он просто надавил мне на правую ногу, я бы не выдержал. Просто надавил бы, и я не смог бы дальше драться, вот так серьезно у меня был травмирован пах.
— Говоря о джиу-джитсу, помните ту гильотину от Ортеги? Она просто пришла из ниоткуда, вы когда-нибудь раньше попадали в этот прием из такого положения?
— Помню-помню. Удивительно, но с тех пор мы стали друзьями с Ортегой, много тренировались. Поначалу я не хотел сближаться, было очень горько от поражения, но в итоге мы подружились. Та гильотина была очень глубокой, я сильно расстроился поражению, был зол на себя, потому что меня откинуло назад в моей карьере. У меня было ощущение, что все мои спонсоры, возможности ушли к нему, потому что у нас с ним похожая история, и UFC использовали это в раскрутке. Я видел его как молодую версию себя, и в итоге он побил меня, забрал у меня все, для чего я трудился. Это было больно. Но мне нравится Брайан, он хороший парень. Очень-очень мастеровитый в джиу-джитсу, в стойке очень жесткий. Может держать удар, принимать ущерб, и сам бьет сильно. Ударка очень простая, базовая, но бьет сильно. Я понял это после первого же его джеба, когда он разбил мне нос. Я такой: «Первое его действие и сразу же...» Я разбирал его по технике, но постоянно думал о том, чтобы не дать ему ударить себя, потому что эти удары жалили. У него просто огромная рама, и, думаю, все это плавание благодаря занятиям серфингом увеличило его силу.
— Вы дрались с нашим человеком, Артемом Лобовым, и он держал в том бою все удары, которые только можно. Удивились его подбородку?
— Да. Думаю, люди не отдают ему должного за это. Я еще тогда знал, что, если этот парень - постоянный спарринг-партнер Конора, а у Конора есть нокаутирующая сила, значит, он может держать удар. Потому что мы видели записи со спаррингов Конора, когда он попадал, и его партнеры просто не были прежними. А раз Лобов так долго с ним работает, значит, у него обязательно есть держак. Иначе с Конором так долго не протянуть. Я помню, как ударил ему спиннинг-хил-киком в голову, и он как-то пошевелился, но ничего особенного. Я же после этого удара две недели не мог надеть кроссовок, потому что у меня вот так опухла пятка. То есть я навредил больше себе, чем ему (смеется).
— Чем хотите заниматься после завершения карьеры?
— Я планирую драться до конца следующего года, и потом мы сядем с женой и все обдумаем. Мне на тот момент исполнится уже 40 лет. Пока проведу несколько боев, и там посмотрим. Я хочу проводить больше времени с моими детьми, я также помогаю некоторым бойцам и как менеджер, и как тренер, комментирую бои, инвестирую в разные бизнесы, у меня есть свой зал. Хочу быть бизнесменом, заниматься разными направлениями, наслаждаться жизнью. Я пахал столько лет и не хочу больше быть повязанным. Я, кстати, был бы не против сняться в кино, но не хочу ходить на прослушивания. Если мне предложат роль, могу сыграть жесткого парня или смешного персонажа. Но точно не собираюсь упорно преследовать актерство, потому что это безумный бизнес, это как начинать новую бойцовскую карьеру, вкладывать всего себя. Я готов поучаствовать, но точно не буду за этим гнаться.
