«Я слышал, Усик сильно похудел». Тренер Фьюри — бой с другом Гинера, Бивол-Канело, отношение к России
За пару дней до поединка Тайсона Фьюри с Диллианом Уайтом «Спорт-Экспресс» сделал большое интервью с Кевином Барри — серебряным призером Олимпийских игр-1984, бывшим тренером чемпиона мира Джозефа Паркера и человеком, в чьем зале часто любит спарринговать сам Цыганский Король.
В первой части мы говорили только о самом Фьюри, а во второй углубились сразу в несколько тем — вспомнили олимпийское серебро Барри и его победу над Холифилдом, бой с другом Евгения Гинера Виталием Качановским, обсудили текущие дела Александра Усика и специфику его бойцовского интеллекта, высоко оценили шансы Дмитрия Бивола против Канело Альвареса, а также разобрали уникальную систему упражнений Барри из 1 100 повторений, благодаря которой он вылечил плечи.
***
— Как получилось, что перебрались из Новой Зеландии в США?
— Я живу в США, в Лас-Вегасе, последние 18 лет. До этого в течение четырех лет я приезжал сюда, чтобы проводить кэмпы к боям. Кэмпы отнимали у меня 200 дней в году, и проводить столько времени далеко от семьи, когда ты молод... Это было тяжело, поэтому в 2004-м мы решили все вместе перебраться из Новой Зеландии в Лас-Вегас. Как и все новозеландцы, я очень горжусь нашей страной, но Америка также стала для меня домом, и мои дети уже совсем американцы. По чему я больше всего скучаю из жизни в Новой Зеландии? Знаете, когда я жил там и каждое утро въезжал в город Окленд и видел море, видел лодки в море, такое большое количество воды рядом со мной. Вот по этому я очень скучаю, живя сейчас в пустыне.
— Как выглядит ваш обычный день в Лас-Вегасе?
— Распорядок варьируется ото дня ко дню. У нас в зале есть разные бойцы, которые тренируются по разным программам в разное время дня. Есть бойцы, которые живут прямо у меня дома. Например, австралийский тяжеловес Джозеф Гудолл, 15 июня он будет драться PPV-ивенте на турнире в Брисбене. Вот он живет в моем доме последние полгода. Обычно я просыпаюсь в 6 утра, Джозеф к этому времени уже на пробежке, бегает 45-50 минут. Потом он возвращается, завтракает, я в это время работаю в моем кабинете, составляю расписание и систему занятий на день. К 11 утра мы уже в нашем зале Team Barry и начинаем работать. Мой сын Тэйлор также вовлечен в работу, у нас тренируется много ребят из профессионального футбола. В Вегасе есть команда Райдерс, и ее футболисты учатся в нашем зале боксу. Также к Тэйлору приходят работать баскетболисты и бейсболисты. Вот эта часть работы — большая доля нашего бизнеса. Последняя тренировка в нашем зале посвящена силовой и функциональной подготовке, она стартует в большинстве случаев в 17.00 — 18.00.
Барри каждый день делает 1 100 повторений на плечи. Жалеет, что этой системы упражнений у него не было 20 лет назад
— Вы много держите лапы для боксеров, а эта работа требует очень тренированных плечей и сухожилий. Как вы укрепляете плечи?
— Плечи очень и очень важны. Из тех знаний, что я приобрел за все эти годы, и честно сказать, настоящие знания я приобрел только вот сейчас, в последние годы, и я очень хотел бы, чтобы эти знания были у меня 20 лет назад, но, к сожалению, в жизни ты должен потратить много лет, прежде чем начать делать вещи правильно.
Так вот, на основе моих последних знаний я делаю очень обширную программу тренировок для плечей. Она состоит из 1 100 повторений с весом в 5 фунтов (2 кг 260 г). Я делаю серии из 10 различных упражнений. Это отнимает у меня 20 минут, и в эти 20 минут я укладываю 1 100 повторений. Благодаря этой разминке я предотвратил новые операции на плечах. В прошлом у меня были операции на вращательной манжете каждого плеча. Последние 12 месяцев я делаю вот эти 1 100 повторений на плечи, и эта работа просто вылечила их. Когда вы держите лапы для сильно бьющих тяжеловесов, вам приходится иметь дело с очень большим ударным весов — для этого нужны очень и очень сильные плечи.
У меня были и другие травмы, из-за которых я не могу много бегать. Много лет назад мне провели эндопротезирование голеностопного сустава, поэтому много бегать я не могу. У меня также было четыре операции на левую кисть. Мне вживляли пластину, потом вытаскивали ее, потом вживляли новую. Теперь эта кисть вообще не сгибается. И все эти травмы я получил, работая тренером. Когда я боксировал сам, а я был боксером в течение 16 лет, дрался по всему миру, выиграл много турниров, выиграл серебро Олимпийских игр — у меня никогда не было травм. Я закончил 16-летнюю карьеру без единой травмы. Все мои травмы получены в тренерской работе (смеется).
Если говорить, какие конкретно я упражнения для плечей делаю... Очень важное упражнение для меня — повороты предплечий вверх-вниз. Это очень и очень хорошее упражнение для плечей. Также разводы рук в стороны. Еще упражнение — это когда кулак сводится к кулаку и предплечья поднимаются и опускаются. Затем еще одни разводы по полукругу. Я также делаю много взрывных сжатий и коротких подъемов рук вверх. Это упражнение я повторяю 100 раз, оно развивает силовую выносливость плеч. (с 04.55 на видео Барри показывает упражнения. - Прим. «СЭ»)
— Как вам удалось провести 16-летнюю карьеру и не избежать травм?
— Мой отец был тренером олимпийской сборной Новой Зеландии по боксу. С точки зрения академического образования он не был самым умным человеком в мире, но он был очень умен с точки зрения работы по развитию боксера. Несколько раз на протяжении карьеры он давал мне очень важные перерывы, он помог мне врасти в тело мужчины из тела подростка, сделать этот переход. Он также устраивал мне очень жесткие проверки, когда я был еще ребенком. Я начал заниматься боксом в 8 лет, и когда мне было 10, отец заявил меня на турнир для ребят в возрасте до 16 лет. Я провел три поединка за день, выиграл два первых и проиграл финал. В финале разыгрывалась путевка на чемпионат страны.
Кстати, благодаря этому турниру мое имя впервые появилось в газетах, попало в заголовки, и я по-прежнему храню эту газету. Там был заголовок: «10-летний — слишком маленький для таких турниров». Но отец считал, что для меня было полезным подраться против 14-15-летних ребят. А когда мне было 14, он заявил меня на турнир, где я должен был драться в трех весовых категориях. Сейчас, спустя много лет, я понимаю, как был прав отец в своих методах. Он тестировал меня так, чтобы я рос как боксер. Например, когда мне было 17 лет, я хотел принять участие в отборе на турнир Commonwealth. Но отец посчитал, что мое тело по-прежнему было телом подростка, я был высоким и слишком худым. И тогда отец отдал меня в регби. Я очень много играл в регби, часто — против ребят в два раза крупнее меня. И благодаря регби я сильно возмужал, у меня появилась физическая сила взрослого — еще до того, как я начал мою карьеру в боксе по взрослым.
И думаю, благодаря вот этой умной работе отца мне удалось избежать травм, избежать серьезных сотрясений и повреждений мозга. Слава богу, отец учил меня боксу с той позиции, что это искусство наносить удары, не пропуская их. Защита была очень и очень важным компонентом для меня, я разучивал позиции, в которых риск пропустить меньше всего. И я прививаю такое отношение к защите и своим нынешним боксерам. Я чувствую ответственность в том, чтобы доводить до них мысль — нужно меньше пропускать, потому что помимо бокса у вас есть другая жизнь, и именно эту жизнь нужно очень сильно беречь, потому что она станет единственной для вас после завершения карьеры. Поэтому я всегда скрупулезно учу боксеров азам, фундаментальным вещам. Ничто не заменит хороший фундамент. И я считаю, что именно боксеры с солидным фундаментом и азами получают меньше ущерба и травм.
Самый тяжелый удар в карьере — не нокдаун с Холифилдом, а правый прямой от Качановского, друга Гинера
— В 1984 году вы выиграли серебряную медаль Олимпийских игр в Лос-Анджелесе. Самые яркие воспоминания из того времени?
— Самым ярким воспоминанием была следующая история. Я жил в Крайстчерче, Новая Зеландия. Мне нужно было долететь до Окленда, откуда мы с олимпийской сборной уже отправлялись в Лос-Анджелес. И по счастливому случаю в самолете мне досталось место рядом с гимнасткой, первой, кстати, художественной гимнасткой в истории новозеландского спорта — девушкой по имени Таня Мосс. И вот с этой девушкой мы муж и жена уже больше 30 лет. Она подарила мне три великолепных ребенка. И вот это встреча с ней — мое главное воспоминание из той Олимпиады.
Если же говорить о самих боях на Играх... Я подходил к турниру очень уверенным в себе. Я выиграл Commonwealth Games в Северной Ирландии, я взял серебро на турнире King's Cup, где до меня ни одному новозеландцу в истории не удавалось выиграть хотя бы один поединок. Я же выиграл три поединка, проиграв в финале российскому боксеру. У меня был опыт соревнований мирового уровня, поэтому ехал я в Эл Эй очень уверенным в себе. После трех побед на турнире я уже гарантировал себе бронзовую медаль, и это была первая олимпийская медаль для Новой Зеландии в боксе за последние 56 лет. Я был очень горд, даже больше горд за моего отца, потому что мы прошли этот путь вместе.
В полуфинале я дрался с Эвандером Холифилдом. На том турнире он был первым номером рейтинга, я выиграл три своих первых боя по очкам, он выиграл три своих первых боя нокаутами. Все промоутеры и менеджеры приехали на Олимпийские игры ради него, потому что каждый из них хотел подписать именно его. Я знал, что меня ждет тяжелый бой, Холифилд был очень крупным, он постоянно передвигался по Олимпийской деревне в весогоночном костюме, ему было очень тяжело согнать вес. Холифилд был не самым чистым боксером, скажем так. Три раза по ходу боя он наносил мне запрещенные удары, я пытался выбивать его из ритма, держать в клинче. А затем случилась такая ситуация.
Я ни разу за 16 лет моей карьеры не был в нокдауне. И за три секунды до конца раунда рефери сказал: «Стоп!», я опустил руки, и Холифилд выбросил левый хук, который повалил меня на канвас. Я лежал и смотрел на рефери, на публику и думал: «Вау! Впервые в жизни я в таком положении». На счет «три» я уже поднялся, но рефери снял меня с боя, а Холифилда дисквалифицировал за удар после команды «стоп». По итогам обследования после поединка медкомиссия запретила мне драться в течение 28 дней, поэтому я не был допущен к финалу. И олимпийское золото досталось югославскому боксеру. Эвандеру дали бронзу, мне — серебро. Эта медаль была с горьким привкусом, мне потребовалось время, чтобы принять ситуацию такой, какая она есть. Но у этой истории было впоследствии приятное продолжение.
Много лет спустя мы пересеклись с Эвандером в Америке. Я тогда работал с Дэвидом Туа, другим олимпийским призером, он взял бронзу Барселоны. В 1992-м я повез его в США, чтобы помочь ему перейти в профессионалы. И так мы пересеклись с Эвандером, провели какое-то время вместе. В один день мы сходили пообедать вместе, посетили церковь, потом он пригласил меня к себе домой. И как-то между делом сказал мне: «Когда я увидел тебя на Олимпийских играх, худого, высокого парня, я был уверен, что легко нокаутирую тебя. Но у тебя был просто потрясающий джеб. Этот джеб постоянно был у меня перед глазами». И он сказал это, когда рядом со мной стоял Дэвид Туа, мой боксер, поэтому мне было очень приятно это слышать. Но я всегда и сам знал, что у меня был отменный джеб. Я начал оттачивать джеб чуть ли не со времени, как научился ходить. Я никогда не забуду тот день у Эвандера дома. У него был такой интересный дом, он нажимал кнопку, и раздвигалась крыша, потом нажимал другую кнопку, и откуда-то сверху появлялся телевизор (смеется). Интересный был день.
— Этот левый хук Холифилда был самым тяжелым ударом, который вы когда-либо пропускали?
— Нет. Самым тяжелым был... Я дрался на Кубке мира в Риме против Виталия Качановского, чемпиона мира из России. Этот бой стал моей первой ничьей в любительской карьере. Помню, еще подумал: «Окей, не так уж плохо сделать первую ничью против такого парня». Причем там забавная ситуация была. Нас было двое новозеландцев — я и тяжеловес Майкл Кенни. И мы оба подрались вничью против бойцов из России, и оба эти россиянина были действующими чемпионами мира. И бой с Виталием был очень сложным для меня, потому что никогда раньше я не сталкивался с таким стилем бокса. И пару раз он попал мне правым прямым в орбитальную кость. Вот эти удары я могу назвать самыми болезненными, которые я когда-либо пропускал.
— Вы упомянули, что даже Холифилд похвалил ваш джеб. Как развили этот удар до такого уровня?
— Отец заставлял меня выбрасывать тысячи, и тысячи, и тысячи джебов. И где бы я ни дрался, я ни разу не встречал кого-то с джебом лучше, чем у меня. И когда такой человек, как Эвандер Холифилд, говорит тебе: «Твой джеб постоянно был у меня перед глазами, я не знал, что с ним делать», — это большой комплимент. Ведь, когда он говорил это, он уже был чемпионом мира по боксу в тяжелом весе. Я расценил эти слова как весомый комплимент от чемпиона. Но, повторюсь, ключ к такому джебу — это бесконечные повторения. Плюс — понимание дистанции, понимание расположения цели, что, когда ты выбрасываешь джеб, он точно должен попасть. И всем своим боксерам я ставлю хороший джеб. Сейчас я работаю с Джесси Магдалено, бывшим чемпионом мира в 57 кг.
Помните, он выиграл титул, побив Нонито Денаэйр, чемпиона мира в четырех весовых категориях? В какой-то момент Джесси взял паузу в карьере, а потом начал работать со мной и моим сыном. И когда мы взялись за работу, у него вообще не было джеба. Он очень тяжело бьющий боец, у него всего одно поражение в рекорде, 28-1. Сейчас он входит во вторую фазу своей карьеры, работая с нами, и я уже поставил ему хороший джеб. Он настолько удачно использует его в спаррингах, что просто не может поверить, как идеально встроил этот удар в свой арсенал. Всем своим бойцам я ставлю хороший джеб, вспомните Джозефа Паркера. До меня у него вообще не было джеба, и посмотрите, что стало с его джебом потом.
«Усик, пока был на Украине, растерял массу, и теперь я уже не знаю, как оценивать его шансы с Джошуа»
— В нынешнем мировом боксе кто впечатляет вас больше всего своим джебом?
— Видите, чье имя написано на моей футболке? У этого крупного парня определенно один из лучших джебов в боксе. Я также скажу вам, что у Дмитрия Бивола великолепный джеб. Сейчас Биволу предстоит поединок с Канело Альваресом, и уже многие заглядывают за спину Биволу, предвкушая третий бой Канело с GGG. Но, позвольте мне сказать, что Дмитрий — просто грандиозный боксер. У него великолепный контроль боя и фантастический джеб. И я действительно полагаю, что Канело ждет очень трудный бой.
Большинство думают, что он снесет Бивола, но я так не считаю. Я думаю, если кто и сотворит сенсацию, то человек с таким стилем, как у Бивола. Он очень крепкий, очень техничный и точный. Самым сложным препятствием для Бивола будет американское судейство. Все близкие раунды, которые в других частях света он мог бы забрать, здесь, в Америке, ему будет забрать очень тяжело. Потому что Канело — огромная звезда в США.
— Как насчет джеба Александра Усика?
— У него отменный, даже потрясающий джеб. Один из самых высоких бойцовских интеллектов в мировом боксе. Если вы смотрели мои интервью до его боя с Джошуа, я утверждал, что Усик выиграет. Люди говорили, что Джошуа слишком крупный и мощный, что он изобьет Усика, но я так не считал. Александр выбрал прекрасный геймплан, и в сочетании с его стилем это дало результат. Когда они обсуждали немедленный реванш, я был уверен, что он побьет Джошуа еще убедительнее, но сейчас ситуация уже совсем другая. Из-за всех этих событий у него получился перерыв, я знаю, что он не мог тренироваться. Мне сказал это его менеджер Эгис Климас, с которым мы недавно общались в Миннеаполисе. Он сказал, что Усик не тренировался нормально, пока был на Украине. По понятным причинам.
И я также слышал другую информацию, что Усик потерял много веса. Мы помним, что перед подъемом в тяжи он прилично набрал веса. И сейчас — за время, проведенное на Украине, — он растерял значительную часть этого веса. Потому что, понятное дело, у него не было доступа к нормальному питанию, к нужному количеству протеина и калорий, которые необходимо крузервейту, поднявшемуся в тяжелый вес. Поэтому из-за всей этой ситуации с потерей веса у меня есть обеспокоенность. Но что касается техники и навыков, я уверен, что в этом Усик снова будет лучше Джошуа.
— Вы сказали, что у Усика один из самых высоких интеллектов в боксе. В чем именно заключается его боксерский ум?
— То, как он контролирует дистанцию, как создает углы. То, как он уходит в стороны из-под атак — на таком уровне это не свойственно бойцам его веса. Это свойственно бойцам из весовых категорий ниже. Он очень умен в умении уходить с линии ударов соперников. Он просто скользит в стороны, попадает в позиции, где по нему не попасть. Особенно это эффективно в боях против такого огромного робота, как Энтони Джошуа. С таким нельзя стоять на прямых линиях, и Усик за счет финтов создавал углы и маленькими шажками уходил с линии ударов. Это было очень красиво. Он делал это снова и снова, и Джошуа не мог к этому подстроиться. Единственный шанс Джошуа — это устроить собачий бой. Давить своей физикой, использовать какие-то приемы, которые, может быть, на 100 процентов не разрешены правилами, использовать свои габариты, сталкивать Усика в стороны, толкать его. Такая тактика — единственный шанс Джошуа. Пытаться боксировать с Усиком так, как он боксировал с Энди Руисом, — это не пройдет. Класс Усика гораздо выше, чем у Руиса. Попытки перебоксировать Усика никогда не приведут к хорошему результату для Джошуа.
— Какой тренер помимо отца оказал на вас значительное влияние?
— На меня самое большое влияние оказал Джордж Бентон. Он сам долгие годы был отличным боксером, а потом стал тренером. Он работал с Пернелом Уиттакером, Эвандером Холифилдом, Мелдриком Тейлором, Артуро Гатти, Дэвидом Туа, Майклом Мурером. Этот тренер был чистой старой школой. Он приезжал в зал в костюме, туфлях, элегантной шляпе и кольцах на всех пальцах. Переодевался, снимал кольца с пальцев и надевал лапы. Он научил меня очень многим тонким деталям, которые раскрыли мне глаза. Нюансы по работе в защите, по нахождению целей на теле соперника для ударов. Например, он учил удару под плечо, в верхний район бицепса. Полдюжины джебов в это место, и ты уже не мог нормально поднять руку. И вот тогда уже шел правый прямой в челюсть. Я помню, как он на тренировках показывал этот удар на тебе, и тебе так сушило плечо... (смеется). Я никогда не забуду это ощущение. Он также учил бить, пока не видит судья, за бедро сопернику с поворотом костяшек кулака, в место, где располагается нерв. И от этого удара мог возникнуть спазм. Учил бить правый прямой в сердце, от этого удара сбивалось биение, и ему требовалась минута на восстановление.
Он также был великолепным защитным боксером, когда выступал сам. Его голова постоянно двигалась, он очень здорово перекрывался плечами, прятал подбородок в плечо. Он был настоящим мозгом и оказал на меня большое влияние.
— Какая у вас мечта?
— Моя мечта — чтобы все мои болячки, нажитые мною в тренерской карьере, исчезли и я зажил счастливой жизнью (смеется). А если говорить серьезно — я хочу скинуть с себя всю физическую сторону моей тренерской работы. Я тренер, который очень много работает руками — держу лапы, похлопываю моих бойцов, кручу их, ставлю в позиции. Я хочу поменьше делать вот этой физической работы, хочу, чтобы ее взял на себя мой сын. А я буду просто наблюдателем, консультантом, который занимается тактикой и стратегией, геймпланами и разработкой тренировочных кэмпов. Вот к этому я стремлюсь, но должен сказать, пока мне не очень удается достигнуть этой цели (смеется). Если брать дистанцию в пять ближайших лет, я планирую вообще отойти от тренерской работы и больше бывать в Новой Зеландии и Австралии, где у меня много друзей. Хотя бы проводить там зимы. Мне нравится жить в Америке, у нашего зала хорошо идут дела, мы здорово оборудовались. Недавно мой сын вдвое увеличил помещение благодаря секции для восстановления. Сын постепенно превращается в отличного тренера, и я надеюсь, он полностью сможет заменить меня.
И я также надеюсь побывать в Москве, когда все эти события закончатся, и привезти туда мою жену. Вы же знаете, что я работал с Максимом Власовым, в прошлом году он дрался с Джо Смитом, абсолютно явно выиграл этот бой, но был ограблен судьями. Все видели, что он выиграл, бой транслировался в прямом эфире ESPN, но Макс был ограблен. Я также тренирую и веду дела Умара Саламова, в прошлом декабре я был на его бое против Дмитрия Бивола в Екатеринбурге. Я провел великолепное время в этом городе, встретил дружелюбных людей. И с тех пор, как я вернулся в США, я всегда говорю другим, как здорово я провел время в России, какие там отличные люди, не было ни разу такого, чтобы я чувствовал себя не в безопасности. Я провел две отличные недели в этом городе, а потом еще пожил два дня в Москве. Москва — невероятно впечатляющий город, один из самых красивых городов, что я видел в моей жизни. И меня очень расстраивает, как сейчас демонизируют россиян во всем мире из-за ситуации на Украине. Россияне ничем не отличаются от других людей во всем мире, это хорошие люди. У меня также есть очень хороший товарищ и бизнес-партнер в Санкт-Петербурге, его зовут Олег Богданов. Мы вместе ведем дела многих бойцов. Он несколько раз бывал у меня в США, и говорит, что Санкт-Петербург — очень красивый город.
