Бьет ногами чаще, чем руками, оформил самый сложный локоть-нокаут в истории UFC. Интервью с Яиром Родригесом
12 февраля рано утром по московскому времени Яир Родригес (14-3) подерется с Джошом Эмметтом (18-2) за временный пояс в полулегком весе на UFC 284 в австралийском Перте.
Мексиканский воин и самый бойкий кикер в промоушене против самого тяжело бьющего панчера в истории полулегкого веса. В преддверии поединка «Спорт-Экспресс» созвонился с Яиром, чтобы поговорить о его уникальной выносливости ног, великом локоть-нокауте в бою с Корейским Зомби, переписке с Забитом Магомедшариповым и тренировках с Джоном Джонсом.
***
— Из чего у тебя складывается такая выносливость ног? За три поединка ты можешь нанести 250 взрывных киков, в бою со Стивенсом киков у тебя было больше, чем панчей.
— Это не та вещь, которая идет от природы, это нужно много тренировать. Сколько ты выбрасываешь панчей, столько же нужно выбрасывать киков, коленей и локтей. Если я делаю один раунд боя с тенью с панчами, потом я делаю один раунд боя с тенью с киками. Полноценный бой с тенью только с киками. И я всегда фокусируюсь на том, чтобы я одинаково много работал и левой ногой, и правой. Поровну. У меня нет конкретной цифры за тренировку, сколько киков я должен пробить. Я просто бью ногами так сильно и быстро, как могу. Лоукик - мидлкик - хайкик, лоукик - мидлкик - хайкик. Я всегда делаю такую работу и так выстраиваю свою выносливость. Всегда один ритм, одна энергия, одна сила.
— Когда ты в отпуске или не тренируешься в зале, ты делаешь что-то для ног, чтобы они не теряли гибкости, не ржавели?
— Я не делаю какую-то специфическую растяжку, я делаю просто общую растяжку. Просыпаюсь и просто тянусь, растягиваюсь. Когда я с кем-то говорю, я могу одновременно делать растяжку на ноги. Растяжка — просто часть моего образа жизни, я не делаю чего-то специального.
— Представь, если к тебе до боя подойдут люди из UFC и скажут: «В этом бою ты должен отказаться либо от лоукиков, либо от мидлкиков, либо от хедкиков». То есть нужно от одного этажа киков отказаться. От какого кика ты бы отказался?
— Пожалуй, я бы отказался от хайкиков. Потому что хайкиком можно попасть раз и нокаутировать, но это тяжело сделать. Соперник будет акцентироваться на защите головы, ставить руку в блок. А ноги его всегда здесь, он вынужден их использовать, двигаться на них. Если у тебя нет ног, у тебя нет ничего. И корпус тоже всегда будет открыт, потому что большую часть времени люди закрывают голову. Поэтому я оставлю лоукики и мидлкики. Хайкики — это очень ситуативная вещь.
— Какой тип киков больше всего изматывает тебя — лоукики, мидлкики или хайкики?
— Ни один из них. Я могу бить их все, работать и работать. (Смеется.)
— Мы ни разу в истории UFC не видели нокаут акс-киком. Реально ли на этом уровне вырубить кого-то акс-киком?
— О, да-да, абсолютно на все сто процентов реально нокаутировать кого-то этим ударом. Тут все упирается в тайминг — большинство ребят бросают акс-кик, когда соперник наклоняется вперед, вместо того чтобы, наоборот, ловить его, когда он отклоняется спиной назад. Когда человек отклоняется назад, у тебя есть хороший выход, амплитуда для акс-кика. А если он наклоняется вперед, акс-кик перелетит его, ударит куда-то за спину. Нужно бить очень быстро, с хорошим таймингом, чтобы попасть этим ударом.
В моем первом бою по ММА я жестко попал парню акс-киком прямо в грудь, он аж отлетел. Но у акс-кика есть минус — его легко поймать, и тогда тебя переведут. Нужно бить его очень сильно, чтобы ногу не поймали. Но, может быть, сейчас для меня как раз настала возможность применить этот удар в бою. (Смеется.)
«Я не так много тренировал тот локоть, которым нокаутировал Зомби»
— Ты дружишь с Дональдом Серроне и много тренировался с ним. Он владеет рекордом по количеству хайкик-нокаутов в истории UFC. Раскрыл ли он тебе какие-то нюансы и секреты по доведению удара ногой в голову?
— Когда мы тренировались, ему не нужно было мне много рассказывать. Я учился, просто наблюдая за ним, работая с ним рядом, тело в тело. Я отмечал для себя, как он двигается, как он генерирует скорость, как он располагает свое тело. Я многому научился, просто наблюдая за ним, и я воспринимаю это как подарок от него. Он один из моих лучших друзей, меня впечатляло, как он тренируется и как может применить какие-то вещи из тренировок в боях. Учиться, просто наблюдая за ним, — более чем достаточно для меня.
— Ты помнишь тот день и момент, когда он показал тебе этот перевернутый локоть, которым ты нокаутировал Корейского Зомби?
— У меня даже есть фотография, на которой он тренирует этот удар. Он пытался разобраться, как довести этот удар, в какой ситуации его бить. Конкретно этот вид локтя очень впечатляет, но я пытался бить локтем снизу вверх еще в моих ранних боях. Когда я наблюдал за Дональдом на тренировках, я понимал, что этот локоть может работать, но нужно поймать момент. Его необязательно тренировать тысячу раз, нужно просто прочувствовать момент в бою. В поединке ты поймешь, когда этот момент пришел.
Честно, перед Зомби я не так много тренировал этот удар. В кэмпе мы прогоняли ситуацию, когда можно поднырнуть и ударить так. Человеческое тело двигается как веревка. Если ты бьешь человеку по верхнему этажу, его нижняя часть тела идет вперед. Если бьешь по нижнему этажу, его верхняя часть тела идет вперед. Если ты показываешь ложный удар или движение по нижнему этажу, идет спрол, и уже верхняя часть тела накреняется вперед. Голова идет вперед. И в такой момент будет окошко для такого локтя. Мы планировали ложное движение и затем выходить вверх — либо с коленом, киком или локтем.
Люди удивляются, как у меня может так изгибаться локоть, но все могут сделать такое движение, вопрос в том, как ты подстраиваешь свое тело. Я не суперчеловек, и мои локти не могут гнуться б**** в каких-то безумных направлениях. (Смеется.) Тут дело в том, как ты подстраиваешь тело, чтобы так выйти локтем. То же самое с киками, я не могу сесть на полный шпагат, но я могу ударить ногой выше моего роста, на уровне двух метров. Это не из-за гибкости, просто вот так я могу подстраивать мое тело.
— Из-за такого количества киков после многих поединков у тебя сильно опухшие стопы. Нет ли такого, что у тебя уже хроническая боль в этой части ног?
— Нет. Как я уже говорил, я люблю брать время на восстановление после поединков, особенно когда я получил ущерб. Если UFC звонит мне и говорит: «Хей, примешь бой через два месяца?» - я отвечаю, что не против, но не уверен, что смогу тренироваться к поединку, потому что у меня разбитые стопы. И я прошу их дать мне еще месяц или два. Только когда у меня происходит полное восстановление, я начинаю тренироваться. Я слушаю мое тело, мои ощущения. Если не заботиться о болячках, они могут остаться с тобой на всю жизнь, а у нас в распоряжении только одно тело. Ты должен заботиться о нем так внимательно, как только можешь.
«У Холлоуэя далеко не руки-подушки. После его прямого у меня стоял в голове звук «дииинь!». Так бывает, когда по трубе бьют»
— Меня удивило, как в бою с Максом Холлоуэем ты смог справиться с его давлением и просто жестко стоять в своей позиции. Как тебе это удалось?
— Я очень усердно тренировался к этому бою. Я знал, что он хороший боксер, потрясающий, просто потрясающий боец. Но я был уверен, что справлюсь с его давлением, я верил в себя и мой бокс и просто не отдавал ему пространства, вступал в размены. Меня удивило, как он смог держать все эти лоукики, я очень жестко бил ему по ногам, видел, как это потрясало его, и всякий раз думал: «Ну все, я сейчас добью его». Я пытался обрубить ему ноги, чтобы он не мог идти вперед, но он держал эти удары и доводил свои. Отличный бой.
— Кто бил по тебе сильнее всего в твоей карьере?
— Макс Холлоуэй. Он попал мне сюда (в скулу у глаза. - Прим. «СЭ»), теперь у меня здесь шрам. Правым прямым — пум! Мне наложили десять швов, семь снаружи и три внутри. Явно нездоровое рассечение было, но теперь мне нравится этот шрам, симпатично выглядит. (Смеется.) От этого удара я услышал... знаете, когда бьют по железной трубе и идет этот звук: «Ддддииииинь!» Я четко слышал такой звук. Очень жесткий удар, и я, помню, мотнул головой: «Черт возьми, да!» Хороший удар, но я смог выдержать его.
— А фаны считают, что у Макса руки-подушки.
— Неееет. (Смеется.) Посмотрите на лица его оппонентов после боя. Определенно, определенно у него не руки-подушки.
— Не могу не спросить тебя о Забите. Ты всегда считал его особенным бойцом или в твоих глазах он был переоцененным?
— Он очень хорош, очень хороший, универсальный боец. Я всегда считал его очень сильным. Сейчас мне кто-то говорил, что он хочет вернуться в бои, не знаю, правда ли это. Я всегда считал его очень сильным, он умел делать безумные вещи в клетке в стиле ниндзя, при этом был универсальным бойцом. Насколько я знаю, его база - борьба и самбо, за счет этого он был очень опасен, мог перевести тебя, и у него отличные сабмишены. Он очень хорош.
— Вы с ним когда-нибудь переписывались лично?
— Он как-то мне писал, но я не был уверен, он это или его менеджер. Потому что у нас там был такой быстрый обмен сообщениями, и он набирал настолько быстро, что я думал: «Это ты или менеджер?» У него был какой-то английский, но вряд ли такой, чтобы настолько быстро мне писать. Он так строчил, что я думал: «Как это возможно?» Так что это, скорее всего, было его менеджер. У меня нет к нему ничего личного, они играли в какие-то ментальные игры, но я не обращал на это внимания. Я боец, и мы с ним оба хотели подраться.
— Ты тренировался с Джоном Джонсом какое-то время. Что он представлял собой в тренировочном процессе?
— Я помню, что на тренировках он не всегда выигрывал. У него бывали проблемы, бывали плохие дни. Он всегда был очень техничный и четкий во всем, что он делал. У него была очень техничная борьба. Что интересно, в боях он был креативнее, чем на тренировках. Он делал вещи, в которых чувствовал себя абсолютно естественно, и я не видел, чтобы он отрабатывал их в зале. Видимо, это просто приходило ему в голову, и он исполнял прямо в бою. Не знаю, чуйка ли это какая-то, но он настоящий мастер боев.
— Как видишь поединок против Джоша Эмметта в эту субботу?
— Я видел его сегодня, он выглядит весьма уверенным в себе. Он в хорошем ментальном состоянии, и мне это нравится, потому что я уверен, он закатит войну в клетке. А я люблю войны. Моя стратегия очень простая — двигаться, избегать его силы и доводить так много ударов, как я только могу. Он будет пытаться не только нокаутировать меня, но и переводить на землю, и я, безусловно, готов к этому. Я вижу себя победителем, выиграю нокаутом или сабмишеном. Не позднее третьего раунда.
