«Самая дурацкая драка? В метро. Человек докопался: «Ты че, боец, боец?!» Слипенко: сенсация года в российских ММА
Главный апсет 2022-го в российских ММА случился под конец года — 16 декабря. Чемпиону АСА в полусреднем весе Абубакару Вагаеву дали в соперники Виталия Слипенко, чтобы он не простаивал. Вагаев некоторое время назад стал считаться не то что непобедимым бойцом, но очень и очень сильным, неудобным для каждого. Все закончилось в начале второго раунда. Но проиграл не Слипенко, а Вагаев. Сначала Виталий нанес кик с разножки, а затем добавил зубодробительный локоть и пару добивающих панчей. Глухой нокаут. Так 28-летний Слипенко стал чемпионом. А спустя три дня после чемпионства он посетил редакцию «СЭ» (само собой, взяв с собой чемпионский пояс) и дал большое интервью.
«Меня стараются кидать, как пушечное мясо. Не получается»
— Пояс, конечно, классный. Я его потрогал — тяжеленький.
— Дорого-богато, как говорится. (Смеется.) Берешь — и сразу приятно, что выиграл ВЕЩЬ. У меня почему-то еще нет осознания, что я — чемпион. Я знаю, что победил хорошего парня и мне за это дали такой приз. Но пока не могу прийти к осознанию. У меня все бои были тяжелые, а чемпионский пояс только подкрепляет эту составляющую. А так я с первого дня в лиге дерусь с хорошими парнями, меня стараются кидать, как пушечное мясо, но у них это не получается. Выигрываем вопреки всем.
— По твоим ощущениям, в руководстве лиги расстроились из-за твоей победы? С одной стороны, определенно были планы провести бой Вагаева и Туменова, они даже фейс-ту-фейс сделали. С другой стороны, ты — человек, который умеет раскачивать бои.
— Может, в организации сделали вид, что расстроились, но я думаю, они понимали, что добавится больше движухи. Если думать наперед... Я много комментариев читал в духе: «Мы хотим, чтобы Виталий стал чемпионом, для лиги это будет прорыв, начнется другая движуха». Нужно было запустить какую-то новую кровь, чтобы немного расшевелить и дивизион, и лигу в целом. Так что думаю, что руководство в душе порадовалось. Я чувствую себя в ACA как дома, мне нравится, я нашел [с АСА] общий язык, они меня понимают, я их понимаю. Я как будто прихожу на любимую работу.
— Про внешнее расстройство — имеешь в виду то, как Алексей Яценко с недовольным видом надевал на тебя пояс?
— Да, я же его еще чуть-чуть облил. На самом деле я чуть-чуть подрасстроился за Яценко, он перед боем меня подбодрил, сказал: «Вы же понимаете, что Вагаеву надо было подраться, и мы привезли Виталия». Ну, он не прямо так сказал, но я так понял, что имелось в виду «просто привезли Виталия, чтобы Вагаеву было кого избить». Я подумал: «Хорошо, сейчас я точно поймаю кураж, не отдам победу так просто». Может, у него было расстройство, может, были другие планы, которые я немного нарушил. Но я думаю, что все пойдет в хорошую сторону.
— Ты уже разобрал бой с Вагаевым во многих интервью. Что мне бросилось в глаза из интервью Ярику Степанову: ты сказал, что в день боя набрал 12,5 кг. Это много.
— В первый раз так много набрал. Причем ничего сильно для этого не делал, не объедался, контролировал диету. Организм сам мне дал... Я чувствовал, что легкий, а потом встал на весы и увидел «90». Подумал: «Так, 90 кг, пять раундов. Опасная затея». А потом подумал, что организм подстроился, для борьбы это хорошо. Реально же, если ты четко распределил вес и контролируешь это, то для борьбы это плюс. Я подумал, что если бой затянется, то меня будет тяжело таскать все пять раундов, поэтому это плюс. Но все кончилось во втором раунде, я не успел это проверить. (Улыбается.)
— Кто из твоих знакомых бойцов набирал больше всего после взвешивания?
— Я, наверное, больше всех, все удивляются. У меня организм все усваивает. Вот сейчас я понял, как гонять вес. Эта весогонка прошла круто. Мне дали советы Саня Сарнавский, Артем Резников. Они мне очень помогли. Они ведь тоже много гоняют. Я немного перестроился и когда согнал вес, даже подумал: «Хочу еще!» А до этого говорил: «Господи, хоть бы еще полгода не гонять вес», потому что организм максимально истощается. А тут я себя чувствовал нормально, прикольно получилось.
«Из-за весогонки появились галлюцинации, голоса в голове стал слышать»
— Какая весогонка была самой жесткой?
— Перед боем с Алтынбеком Мамашовым. Даже галлюцинации были, голоса в голове слышал, шумы. Я даже идти не мог, просто полз по номеру. Мне нужно было с кем-то поговорить, думал, умру. В 4 часа утра позвонил родителям и жене и сказал им: «Я сейчас умру!», а они мне говорили: «Все, не гоняй!» Я 500-600 граммов гонял четыре часа, а они все не уходили. Сейчас трезво оцениваешь это и думаешь: «600 граммов — любой человек же сгонит! Ты согнал 13 кг, а тут осталось всего-то...» Перед Абдулаевым тоже была тяжелая весогонка, потому что я подводился к бою с Черси Дудаевым, хорошо держал диету, и мне резко сказали, что поединок переносят на месяц. Я после этого уже начал чуть-чуть кушать. Я к Черси готовился полгода, максимально держал себя в рамках, а тут перенос на месяц. Организм уже буквально говорил мне: «Мы же хотели сейчас подраться и чуть-чуть отдохнуть». Я перестроился, и организм дал сбой. Я остановился на килограмме, этот килограмм очень тяжело уходил. Все уже кушали, а я все гонял и гонял вес. Сказал тогда Лехе Ганненко: «Слушай, нам же пять раундов драться, а я уже просто не могу». Меня врачи подозвали, сказали: «Пойдемте посмотрим». Посмотрели и сказали: «Давай, еще 400 граммов осталось, ты сможешь». Я подумал: «Ладно, смогу!» — и пошел опять сидеть в баню.
— Но ты согнал?
— Да, все четко. Абдулаев, по-моему, даже 1 кг 800 не сделал и спокойно пошел. Думаю, у него была какая-то тактическая игра. Думал: «Вот, он молодой, пускай гоняет, а я не буду себя мучить».
— С другой стороны, это штраф.
— Да, мне тогда сказали: «Если ты сейчас не сгонишь 400 граммов, то вас обоих оштрафуют и бой могут отменить. Если ты сейчас пойдешь и поработаешь, то можешь заработать еще денег». Это меня замотивировало, я пошел еще вес гонять.
— А штраф перечислили тебе?
— Да, мне.
— Кстати, как быстро приходит гонорар от ACA?
— Бывает по-разному, но обычно до трех недель. Бывает, что даже за неделю [после боя] может прийти.
— А когда ты не сделал вес перед Мамашовым, кто остановил тебя и сказал «стоп»?
— У меня была такая ситуация, что ни у кого со мной поехать не получилось.
— Ты там был один?
— Нет, со мной был друг, спортсмен, но он никогда не гонял вес. Это была ошибка. Когда вес подходит к 79 кг, голова начинает немного плавать. Я начал давать ему кучу каких-то бредовых заданий, а он все это выполнял еще. Я уже сам понимал, что это какой-то бред. Сказал одно, он сделал, а мне уже нужно другое, попросил его что-то принести и сказал: «Зачем ты мне это принес?» Не могли найти коннект, может, это сыграло роль.
Еще я тогда на бой вышел с порванным «крестом», полный разрыв связок. После того поединка делал операцию. За месяц до боя порвал «крест» и подумал: «Как тренироваться?» Поехали в Кисловодск, Тема Чернов помогал. Я много набрал по здоровью, потому что мы очень много делали в горах, закачивали, закачивали. Вернулся — и у меня на каждой тренировке колено вылетало. Там ни разу такого не было, климат другой. А после возвращения каждый раз падал и за колено хватался. В итоге тренировка начиналась с того, что я ногу тейпировал полностью, чтобы заниматься. В такие моменты, когда ты все это преодолеваешь, ты получаешь какую-то подпитку. Когда выходишь и все нормально, думаешь: «Так, может, в бою что-то может пойти не так?»
А за неделю до боя с Абдулаевым мне вырезали опухоль, атерому. Мне сказали, что сделают маленький надрезик, а получился огромный шов.
— А что это такое?
— Это образование — как жировик. Мешок с гноем внутри. Называется атерома. Я даже выкладывал фото. Такой шарик с гноем и трубки внутри. За две недели до боя иммунитет начал подсаживаться, для этой атеромы начались благоприятные условия. Когда по ней попадали, она начинала расти. Когда организму некомфортно, этой опухоли, наоборот, комфортно. Врач сказал: «Если ты сейчас ее не вырежешь, она может лопнуть. А ты, например, будешь в бане. Пойдет заражение». Я согласился, хирург вырезал мне эту опухоль. Огромный шов получился, врач сказал: «Вот она как приросла у тебя!» Я три года с ней ходил. Она сначала была маленькая, а потом начала расти. Две недели до боя, огромный шов на ноге, утром жене говорю: «Как мы будем драться?» Еще и подмораживает после обезболивающих. Мы просто с Лехой (Ганненко, тренер Слипенко. — Прим. «СЭ») две недельки били по лапам, даже не боролись. За сутки до боя снял швы. Этого не надо было делать, но я сделал, потому что они уже приросли. На утро после разминки начал тренировку, немного добавил борьбы, меня взяли за ногу — а она раскрылась. Я просто пластырем заклеил все, затейпировал и пошел драться. И в бою она тоже раскрылась. Меня везли на скорой, спросили: «Это что, сечка такая получилась?», я объяснил, в чем дело. Они меня заново зашили.
«Выпил, стал задираться к пацанам, а они меня отлупили. После этого пошел в единоборства»
— Когда-нибудь увозили в больницу на скорой после боя?
— Да. Первый бой в Грозном, ACB 16.
— Это с Ильясом Якубовым?
— Да, с ним. Он мне пяткой попал в голову, была сечка, надо было зашивать. Меня с мигалками отвезли в больницу Грозного, без очереди приняли. Там было совсем немного швов, но сделали такую огромную повязку, как будто меня кто-то лопатой огрел.
— Если побреешься наголо, на голове будет видно много шрамов?
— Да, много. И в детстве тоже много набил. У меня так детство проходило: папа приходил, а я лежу в гипсе, например. Постоянно то какие-то порезы на руках, то на ногах.
— Кто тебя резал?
— Сам. То в стекло какое-то залезу, то на велике расшибусь или с дерева упаду. Мама говорила: «Быстрее бы уже этот возраст прошел!» До 14 лет я буквально каждую неделю ходил в больницу. Бывало, даже сам себе швы снимал, мне говорили: «Давай, ты уже знаешь как».
— Ты же единоборствами начал заниматься тоже своеобразно. Была какая-то история про дискотеку...
— Да, меня тогда нормально побили. У нас были достаточно маленькие поселочки...
— В Луганской области?
— Да. У нас постоянно были драки между поселками. Ты шел на дискотеку заряженным на полную, понимал, что будешь рубиться, укладывать людей. Как я начал заниматься единоборствами: я сам начал приставать к пацанам, говорить: «Да я тут самый крутой, вы че?», а меня так отлупили!
— А ты знал этих пацанов?
— Да, конечно. Они меня успокаивали: «Виталя, ты чего, ладно».
— А ты тогда выпил?
— Да.
— Сколько тебе тогда было?
— Лет 15-16. Я замахнулся на того, кто меня успокаивал, промахнулся, и он сказал: «Ну, извини». И как давай меня бить! Утром проснулся — даже глаза открыть не мог, было так стыдно.
Мой первый тренер по тхэквондо Андрей Бочков — топовый мужик, даже сейчас тренирует.
Тренировки были только в том городе, с которым у нас была вражда. Чтобы попасть на занятия, я в автобусе в капюшоне ехал, надо было еще мимо школы пройти, а если увидят — сразу тебя... В итоге идешь на тренировку — даже вырвать от страха может. Приходишь на занятие — на тебя сразу направляются взгляды, и начинают на спаррингах метелить. Я благодарен этому времени, потому что там провел, наверное, самые жесткие свои спарринги. Так закалился, что мне теперь любой зал не страшен.
— А что это были за спарринги? Ты тогда был еще юный, там бились непрофессионалы.
— Больше ментальная закалка. Ты же боишься драться. По сути, ты боишься драться везде, но пытаешься преодолеть свой страх.
— Бились голыми руками?
— Нет, перчатки были, жилеты. Там были парни, которые уже пояса брали, у нас было и тхэквондо, и кикбоксинг. Ребята по навыкам уже были сильнее, я от них получал.
— Тхэквондо не олимпийское?
— Я так скажу: нам тренер так руки ставил, что мы приезжали к боксерам и просто уничтожали их. Поэтому мы ушли из тхэквондо, там начали менять правила, стало нельзя сильно бить руками. А мы были жесткие именно на руках. Выходим на соревнования, раз-два — сняли балл. А как? Мы же просто бьем! В итоге стали заниматься кикбоксингом. Тренер нас воспитывал. Мне кажется, сейчас этого маловато. Учитель нам рассказывал про единоборства, про то, как все зародилось. Отношение как к искусству, как шаолиньский мастер. Тренер был легендарной личностью. Он умел очень много досок сломать ударом. Ставил в ряд и ломал, удар называется «юп-чаги» — сбоку ногой. Люди от него на четыре метра отлетали. У него, помню, в зале была комнатка, там у него чай, плакаты с какими-то самураями. Дух такой был!
— Восточный, дух боевых искусств.
— Да, до сих пор это помню. Этого у нас здесь не хватает.
— У тебя даже аватарка какая-то восточная.
— Это моя фотография, меня в зале сфоткали, случайно получилось. В общем, такого отношения к делу не хватает, это дает какую-то ментальную силу.
— Кстати, тренер поздравил с чемпионством?
— Да, он мне постоянно пишет. Его сейчас стали упоминать, ему приятно. Ну и мне приятно, что ему приятно. Потому что он мне был как второй отец, он нас воспитывал. К нему можно было прийти и рассказать о проблеме, которой не можешь поделиться с родителями, и он помогал. Мне кажется, это важная деталь для тренера. Переходный возраст — это очень сложно, ты не все можешь рассказывать родителям, очень важно, что есть человек, с которым ты можешь чем-то поделиться и который тебя понимает.
— Сам не пробовал ломать кирпичи?
— Нет, даже доски не ломал. Я вообще был немного разгильдяем. По любителям я занимался, но никак не мог ничего выиграть. Постоянно то второе место, то еще что-то. Папа даже говорил: «Ну, сынок, постоянно домой приносишь второе-третье место, может, уже не будешь заниматься?» Я даже не говорил родителям, что иду на соревнования, потому что понимал, что проиграю, но я любил сам процесс. Мои друзья были суперталантливые, они могли загулять даже за день до соревнований, а потом выйти и легко выиграть одним ударом. А я пахал и проигрывал. Было обидно. Иногда даже медали выкидывал. Но процесс мне нравился.
— А вы выступали по области или по всей Украине?
— И по области, и по Украине ездили. Радовался даже одной победе, был доволен, что хотя бы одного соперника прошел. Зато меня это закалило в плане голода до побед. Многие, кто в детстве все повыигрывал, переходят во взрослый спорт — и у них немного тухнет огонь. У меня же — наоборот. Вообще не было побед, я только по мужикам стал себя нормально чувствовать. Думаю, сказалось, что я в детстве еще не наелся.
— Ты быстро сел на шпагат? В тхэквондо без этого никак.
— Да, быстро. Мне мама рассказывала, когда я родился, папа взял мою крестную на руки и закричал: «Ван Дамм родился!» Тогда же он был популярен, у меня дома висели его плакаты. Папа сам сшил кожаную лапу. Есть фотки, на которых я сижу на пуфиках на шпагате. Короче, была такая философия. У меня такие воспоминания о доме: фильм «Бригада» и Ван Дамм. Мне батя даже сейчас иногда говорит фразу: «Работай спокойно, четко, держи дыхалку. Как только подсядет — сразу гаси». Цитата перед тем, когда у Саши Белого драка была. Эта фраза как-то напоминает чувства из детства. Сразу вспоминаешь «Бригаду», культовые фильмы Ван Дамма, будоражит.
— В общем, между «Бригадой» и «Бумером» выбираешь «Бригаду».
— «Бригада» — one love!
«Не было такого, что он упал и я подумал: «О, он упал. Ну что, добить его или не добивать?»
— Болельщики часто критикуют бойцов за жесткие добивания. У тебя как раз было такое в бою с Вагаевым. Объясни психологию бойца, когда соперник падает в нокаут.
— В первый раз у меня такое было, на самом деле. Я и сам винил бойцов иногда за такое — например, Дена Хендерсона в бою с Майклом Биспингом. Я понял, что нокаутировал соперника, не тогда, когда я его нокаутировал, а когда пошел в свой угол. Даже после того, как кричал Асланбеку: «Вы не верили!?» Я пришел в угол, стоял и думал: «Я не верю. Я что, его нокаутировал?» — и начал кричать. Только тогда пришло осознание. Я понял, что человек вообще себя не контролирует. Для этого и нужен судья — чтобы вовремя остановить. Я не помню этого момента, даже не осознаю.
— Просто на автомате?
— Да. Не было такого, что он упал и я подумал: «О, он упал. Ну что, добить его или не добивать?» Только секунд через 10 понял, что я его нокаутировал и выиграл. У меня еще есть такая черта характера — когда побеждаю, думаю: «О, я что, победил? Ничего себе, я так могу?» Постоянно присутствует это удивление.
— То есть ты не из тех, кто хочет выигрывать абсолютно во всем?
— Да, я это проецирую... Я чувствую, что ментально сильный, но всегда не уверен в плане навыков. Леха Ганненко ходил и говорил: «Почему все думают, что Вагаев выиграет? Я знаю, в восьми из десяти случаев ты победишь». Он ходил злой и говорил все это.
— Ну, тренер так и должен себя вести.
— Да, но у всех были сомнения. Даже те, кто говорил мне: «Да ты выиграешь!», все равно немного сомневались. Всякое же может быть.
— В плане добиваний меня всегда удивлял Федор Емельяненко — у него ни разу не было такого, чтобы он нанес лишний удар.
— А я скажу, почему у него так: он вырубает часто. (Смеется.) Мне кажется, когда человек часто нокаутирует, то... Вот у меня нет такого удара, я не знаю, смогу ли я кого-то нокаутировать. А когда человек чувствует, что может укладывать соперника, то он не добивает. Может, когда приходит такое понимание, тебе легче. Федор-то почти каждый бой нокаутами заканчивал. А у меня было много поединков, которые заканчивались решениями, я редко вырубал, может, раза три-четыре за карьеру, и не осознавал, могу ли я нокаутировать. Вдруг я ударил, а он полежал бы немного на спине и все. И все это происходит за доли секунды. Я не был до конца уверен, что могу нокаутировать его.
— Ставишь этот нокаут на первое место, включая и любительскую карьеру?
— Ну, по любителям у меня всего один такой нокаут был. А этот, мне кажется, был самый своевременный. И в плане тайминга, и в плане... Мы же реально это готовили, у нас были варианты, при которых я могу нокаутировать. Я и в интервью говорил постоянно про нокаут. Так и вышло. У нас было три определенных выхода на нокаут. Мне нравится, что это следствие именно проделанной работы. Ты же понимаешь, что в бою может произойти что угодно, но грамотный план на бой может сыграть роль. Я немного сомневался, понимал, что могу победить, но не совсем понимал, за счет чего. Из-за этого немного переживал. Попасть-то еще нужно, а в борьбе — не знал, смог ли бы я что-то с ним сделать. И начались сомнения, они все закрадывались и закрадывались. А когда я зашел в клетку, я понял, что будет реально круто, я сделаю это.
— Когда боец не борец и выходит против человека, у которого классная борьба, как ему раскрепоститься?
— Нужно почувствовать тактильность захвата, спину соперника. Важно понять «физику» соперника, тогда ты полностью сможешь раскрыться. Ты почувствуешь борьбу и не будешь бояться. Ударники боятся борьбы, а я люблю иногда сам лезть в ближнюю дистанцию, побороться. Типа «давай устроим с тобой клинч, чтобы почувствовать». Потом уже приходит понимание — неважно, получилось или нет. Ты все равно прочувствовал какие-то стороны, где он давит хорошо, а где плохо. В последних трех боях я уже спокойно анализировал ситуацию — где можно полежать, где встать, где ручку подержать и так далее. А не так, что выходишь с шарами навыкат и не понимаешь, что происходит. Именно не боясь столкнуться с соперником в борьбе, ты раскрываешься. Понятно, что не нужно лететь и падать в борьбу, но надо работать в своей манере и не бояться, что он сделает проход в ноги.
— Когда ты почувствовал, что уже не боишься борьбы Вагаева?
— Он меня перевел на первой же минуте, у меня вылетел хрящ в ребре, я резко повернулся. Лежал и думал, что я еще и проиграть из-за этого могу. Я не то что встать, вдохнуть не мог. Увидел, что у него не получается добивать, решил: «Ладно, полежу пока». Мне еще кричали из угла: «Вставай, вставай!», а я же не могу им объяснить, что не могу встать из-за ребра. Лежал спокойно, подвязывал его. Видно было даже по взгляду, что я просто спокойно держу его. Я его еще ногами нормально подгрузил. Я провел хороший сбор в Кисловодске и почувствовал, что у меня ноги стали гораздо сильнее. Я понимал, как я в гарде хорошо ему давлю на корпус, спокойно это контролировал. Когда ребро прошло, я сразу встал. Как только встал, я схватил его за таз, а он меня стал держать. Я всем весом его грузил и чувствовал, что с каждым разом его захват становится все легче и легче. Я кивнул своему углу, дал понять: «Парни, все нормально». После раунда пришел, сказал, что только ребро немного болит. Леха сказал мне: «Все, сейчас выходишь и джебик-джебик, надо работать». Так и вышло.
— Ты ведь нарабатывал удары локтями.
— Да, локтями много работали. Леха Ганненко мне помогал, мой главный тренер, и плюс Виталик Кодин.
— А Кодин же дрался с Адесаньей.
— Да. Он мне помогает, я с ним много стою в парах, самые жесткие спарринги по таю и по кику — с ним. Он очень сильно бьет и объясняет мне, где я бью сильно и где лучше не бить. Говорит правду в глаза, не замыливает. Прихожу на тренировку, а он объясняет: «Сегодня было плохо. Ты пока готов на 10 процентов из 100. Будем выводить тебя выше». Он мне постоянно говорил: «Если ты сделаешь без суеты то, что мы делали, то ты его вырубишь». Потом, после боя, он сказал: «Я же тебе говорил, я вообще не сомневался». У меня бывает такое, что я суечусь, хочу сделать сразу несколько вещей, из-за этого теряется концентрация. А если спокойно, выверенно все сделать...
«Жинкин Лев — а что в этом обидного?»
— Словосочетание «Жинкин Лев» появилось после твоего боя с Черси Дудаевым, андеркарда боя Александра Емельяненко и Магомеда Исмаилова.
— Эта фраза теперь стала часто употребляться, даже какие-то звезды используют — слышал, Джигана так называли. Эта фраза сначала была провокационной и обидной для людей, а сейчас, из-за того что человек выигрывает и доказывает... Если разобрать — чем эта фраза обидна? Ты — женатый лев, что плохого в семейных ценностях, в том, что у тебя есть жена, которую ты любишь? За каждым сильным мужчиной стоит сильная женщина, которая его ведет. Я приехал в Москву голый, босой, даже некоторые продукты в жизни ни разу не пробовал — типа манго. Мы друг друга воспитали, выросли вместе с ней, это самый кайф. Если бы я на камеру говорил, что я люблю ее, а на самом деле — отвратительный тип, изверг... А я такой, какой есть. Это круто, ничего зазорного в этом нет.
— А Жинкин Лев — это ты сам придумал?
— В комментариях увидел. Мы думали: «Надо придумать прозвище». В комментариях читали: «Плачущий Убийца», еще что-то — и заметили «Жинкин Лев». Были еще всякие «Жинкин Черт» и много всего плохого. А мы зацепились за «Жинкин Лев», прикольная фраза. Очень много эту фразу в комментариях использовали. Мы еще думали мерч сделать — и решили попробовать такую фразу.
— А было такое, что тебя возмущала реакция людей?
— Кавказские народы очень сильно возмущались, хотя я знаю, что у них есть свой культ: женщина — это же мама. Ничего плохого же нет в том, что ты проявил чувства к женщине. Плохо, когда ты навредил женщине, а положительные чувства — в этом ничего зазорного. Ну, как говорится, я с этими людьми не живу, мне важно, что думают мои друзья, семья. Родители дали мне важную черту, я пытаюсь передать это своему ребенку. Очень важно выстроить правильные ценности в семье. Когда это есть, тебе хочется нести эти ценности за собой. Мне важно собирать вокруг себя именно семью.
— Когда ты переехал в Москву? В 22 года?
— 21 год, 22 мне исполнилось уже здесь. У меня есть фотография, я сижу в зале, только познакомился с женой — кстати, меня с ней познакомил Кодин. Я пришел в зал помогать ему готовиться к Адесанье, он попросил меня подменить его на работе. Он тренировал офисных сотрудников. Так мы и познакомились.
— Расскажи поподробнее.
— Я зашел, а она только пришла на практику, стояла. Мы как-то пересеклись взглядами, ничего не говорили...
— Она твоя ровесница?
— Да, разница буквально три месяца.
— Так, вы пересеклись взглядами и...
— Ну, мы просто пересеклись взглядами, увидели друг друга — и все, ничего необычного. Мы все начали тренироваться. И тут тренер сказал: «Так, сейчас я приведу девушек, пускай со спортсменами пофоткаются». Я весь потный, только после тренировки, встал рядом с ней, а она мне: «Отойди от меня, ты мокрый весь!» В общем, сфотографировались, я потом снова пришел, потом еще раз пришел, мы начали общаться, сходили кофе попить... Я только приехал в Москву, и она меня сразу забрала.
— А она москвичка?
— Да, москвичка.
— Ты не раз отмечал, что жена следит за твоим внешним видом.
— Да. Она пытается работать и над моей речью. Я свои интервью не смотрю — я ведь уже все проговорил, зачем мне все это смотреть? У жены потом спрашиваю: «Ну, как интервью прошло?», а она мне объясняет: «Тут ты говоришь слишком быстро, а здесь много фраз-паразитов. А там ты вообще лишнее сказал, лучше не говори этого, потом может аукнуться». За счет этого я так анализирую свои интервью. (Улыбается.) Мне очень важно ее мнение. Иногда бывает, что сгоряча она меня раскритикует и забудет, а я хожу расстроенный, весь на нервах, перевариваю это все. Она видит и говорит: «Ты чего такой грустный? Я уже забыла все это, сгоряча сказала». А мне важно, чтобы она была мной довольна во всех аспектах, чтобы я ее не расстраивал.
«Его заклинило, он постоянно спрашивал: «Ты че, боец? Боец?»
— Ты говорил, что жена любит спрашивать тебя про какие-то детали в единоборствах.
— Да, у меня даже драка произошла из-за этого. Такой курьезный случай! Года три назад, наверное. У меня было два случая, когда я дрался в метро, этот — самый запоминающийся.
— Расскажи про оба.
— Мы были в ресторане на «Белорусской», сидели семьей. Ее сестра — она мне уже как родная сестра, теща — они со мной постоянно бывают, и в Питере были, когда я дрался. Почти на все поединки приходят.
— И сейчас были?
— Да, всегда и везде со мной. Даже на сборы ездили. В общем, они делят со мной и грусть, и радость. Итак, мы были в ресторане семьей, спускались вниз. Я еще так одет был — джинсики рваные, свитерочек красивенький. Мы зашли в вагон, теща с сестрой сели от нас на сиденье дальше, мы стояли. Я держался за поручень, рассказывал жене что-то про бои и упомянул какого-то бойца. Я начал объяснять, что он — не очень, начал анализировать, рассказывать, что да как. Рядом с нами сидел какой-то достаточно объемный мужчина, килограммов под 100, похожий на цыгана, что ли. Он на меня смотрел очень долго...
— Пьяный?
— Кстати, не сказал бы, что он был пьяный. Может, он подумал, что я перед девушкой красуюсь. У меня тогда еще уши не были сломаны, я не выглядел как боец. И он вдруг меня через руку схватил и спросил: «Ты что, боец?», и начал пытаться сделать мне подножку. Я стоял в шоке, просто держался за поручень. Он встал и попытался меня бросить. Его заклинило, он постоянно спрашивал: «Ты че, боец? Боец?» Я ему сказал: «Отпусти меня!» У меня еще куртка дутая, я понимал, что захват не разорву. Перехватил его, перевел к двери и сказал: «Отпусти меня!», а его заклинило. Я не понимал, что делать, и ударил его в бороду. Он стал немного обвисать, а когда это происходит, захват становится еще сильнее. Он начал меня стягивать за куртку вниз. Я уже не знал, что делать, и сделал ошибку: взял этого здоровяка и попытался бросить через бедро. Я его тянул-тянул и понял, что не докручу, — в итоге просто бросил его на людей, а там женщины, бабушки сидели... В общем, он упал, люди разбежались. И самый главный прикол — он сказал: «Он меня ударил!» И убежал! В итоге меня еще и полиция забрала. Повезло, что люди, которые были в вагоне, объяснили, что это тот парень на меня напал. Он мне куртку разорвал! Я стоял в этой порванной куртке, жена рядом — в шоке, говорит: «Больше никогда в метро не спущусь».
— Это твоя самая дурацкая драка?
— Да. Было, что чуть не довели до драки. Это вторая история. Я уставший после тренировки сажусь в вагон, мне нужно просто доехать, без пересадок. А тут какой-то тип садится и начинает толкать меня, говорить: «Ты че, широкий?» Я встаю, хватаю его, и он сразу: «Да нет, все нормально!» Такие, бытовые ситуации. Люди пытаются выйти на конфликт, а ты сидишь и никого не трогаешь. Кидают такие провокационные моменты типа: «Ты че смотришь?» Но самая запоминающаяся история — это с цыганом. Жена сказала, что больше не поедет в метро, особенно со мной.
«Когда работал охранником в ночном клубе, научился читать людей»
— Ты же работал в Крыму в ночном клубе, на берегу. Как туда пошел работать?
— Это Феодосия, клуб «Аркадия», самый топовый. Я приехал туда к другу и остался. Я тогда искал работу как раз. Весил я на тот момент 70-75 кг, худой совсем. Друг предложил мне: «На охранку пойдешь?» По будням вообще в клубе стоял один охранник. Меня поставили одного, и я еще должен был говорить, кто пойдет, а кого не пускаю. Местные люди шли и говорили: «И че? Ты кто такой?» Я стою — худая шпала. Каждый вечер мы там дрались. Эта работа дала мне умение читать людей. Человек мог идти на меня с таким видом, как будто сейчас меня убьет, а я вижу, что с ним можно на словах все решить. В итоге он потом чуть ли не извинялся, обнимался. Я понял, как можно решать конфликты. Иногда даже нож к боку приставляли. Человек кавказской национальности подошел и нож подставил. Я по глазам понял, что он меня не зарежет. Я с ним начал говорить, ему стало неудобно, нож убрал. (Смеется.)
— Но чувствовал, когда нужно решать вопрос кулаками?
— Да, ты понимаешь, что даже если человек ведет себя нормально, он хочет тебя ударить и нужно бить первым.
— Сколько ты там в итоге отработал?
— Два года примерно.
— Стрессовая работа.
— Да, самая ужасная. Хорошо, что я прошел этот опыт и у меня больше этого не будет.
— Лучше шахтером работать?
— Да. А тут нужно постоянно коммуницировать с людьми, все выпившие, сложно. Но это меня закалило в плане характера, я вырос и понял, как можно вести диалог с людьми и решить вопрос словами. Когда пять человек стоят и хотят тебя жестко избить, а ты с ними все это обсуждаешь, чтобы не довести до драки. Они это понимают и видят, что ты нормальный человек.
— Напиваются же люди. А все беды — из-за алкоголя, как говорится.
— Да, они ловят кураж, уже не чувствуют берегов, а ты пытаешься добраться до этого берега, где сидит трезвый человек, и вытаскиваешь его, чтобы с тобой говорил трезвый, а не пьяный. Работа сложная, но я прошел ее в молодости, мне было 18-19 лет, получил опыт. Мне отец привил такой подход — не бояться работы. Я работал и на стройках...
— Почему я и сказал про шахтера — ты же им работал.
— Да — и шахтером, и на стройках. Было даже так: мы шли на стройку одной компанией, говорили: «Хотим у вас работать». У нас спрашивали: «Что вы умеете?», мы в ответ: «Все», хотя вообще ничего не умели. Нас поставили возводить стену, укладывать кирпичи. Я просто по интернету смотрел, как все это делать, стена в итоге вышла кривая, я ее подбивал. Просто не боялся работы. Не такие большие деньги, но чтобы выживать, приходилось браться, и брался за любую работу, за какую приходилось. Ты все равно трезво оцениваешь ситуацию, но не боишься учиться. Не то что пошел и занимаешься непонятно чем, а учишься. Это важно.
— Ты, получается, был в Крыму в какой период?
— С 18 до 21 года. Потом поехал домой, побыл дома... О, еще расскажу мотивирующую историю, как в фильме. Приехал домой, там было так скучно, что решил — надо ехать в Москву. Конец января, я встал утром и сказал маме: «Завтра поеду в Москву». А у меня даже денег не так много было. Я обулся в зимние сапоги и побежал кросс, 10 км, чтобы эмоционально разрядиться. Через два дня я уехал в Москву, приехал просто в никуда, даже жить негде было.
— Но был же хоть кто-то, к кому ты ехал?
— Я нашел друзей, с которыми в Крыму работал, они барменами были. Я их спросил: «Ребят, можно у вас пожить, я даже матрас куплю?» Была непростая ситуация, они-то бармены, а я пытался заниматься спортом. Они приходили ночью, тоже выпивали, бывало, а у меня режим. Сейчас, оглядываясь назад, понимаешь, что это и приятное, и неприятное чувство. Тогда было реально тяжело. Сейчас, когда думаю, что мне трудно, вспоминаю те времена. Я ездил в зал к другу тренироваться, но это было далеко, у меня даже денег на проезд не было. Я снимался в массовках, мини-сериалах, чтобы хоть какие-то деньги были.
Был чемпионат Москвы по панкратиону, который проводил Дмитрий Зарщиков, он сказал: «Если ты выигрываешь эти бои — в этот же вечер будет профессиональный бой». Я готовился так: ездил к другу тренироваться чуть-чуть, а в основном бегал зимой по Москве, по Славянскому бульвару. Нужно было влезть в 84 кг, а весов нет. Приехал весь отъевшийся, весил 91-92 кг. Решил, приеду чуть пораньше, часа за три до взвешивания. Встал на весы — 87. Зал «Сандрс», никаких беговых дорожек, ничего. Взял зимнюю куртку, в которой приехал, и 3,5 часа по залу бегал. Все смотрели на меня и говорили: «Может, ты не будешь гонять?» Пацаны, с которыми я должен был драться, предлагали: «Давай поборемся», мы боролись, а я ничего не мог, потому что сильно устал. Они стали давить: «Да не гоняй ты вес, зачем тебе?» Я согнал эти 3 кг, просто бегая по залу. Денег было не особо много, сварил себе куриный суп, немного согрелся. Обратно ехал — голова кружилась. Четыре часа по кругу по залу. Были бы беговые дорожки — было бы легче. В общем, сварил себе этот суп, покушал, поехал и выиграл. Мне тогда за первое место заплатили 10 тысяч рублей, я был такой счастливый! Для меня это был фурор.
— А потом уже...
— Меня общий друг познакомил с Лехой Ганненко, я начал потихоньку драться. Мой друг, Игорь, познакомил меня с Лехой так. Он сказал ему: «У меня есть друг, дай ему бой, ему пофиг, с кем драться». Тогда как раз проводился турнир GM Promotion, там Леха Махно дрался, Ильфат Амиров, Артур Пронин. Я согласился — мне неважно было, с кем драться, все равно. Еще сказали, что заплатят 30 тысяч, я сразу такой: «Ребята, я в деле!» В общем, выиграл турнир, Леха меня заметил и решил: «Давай пообщаемся». В итоге мы прошли путь длиною в жизнь и уже завоевали чемпионский пояс. Даже когда мы уже хорошо познакомились, я попросил его: «Леха, давай ты меня будешь вести как тренер». Он сначала отказался. Он объяснил это так: «Нужно подумать, я не хочу взять тебя лишь бы как. Если брать, то брать». Он четыре дня подумал, написал мне: «Чтобы ты у меня тренировался, нам нужно найти коммуникацию». Бывает, что тренеры за учениками бегают, перетягивают, а у меня — наоборот. Леха решил еще на меня посмотреть и решить попозже.
— А ты в Крым переехал еще до событий в Донбассе? Ты сказал, что в 18 лет, а когда тебе было 18, это был 2012 год.
— Я вообще не хочу ничего об этом говорить, давайте не будем об этом. Проедем эту тему.
«Резников — фанатик. Из-под него я, наверное, только раз встал и не постучал — и то случайно»
— Понял. Ты же скоро поедешь в Таиланд.
— Да, надеюсь, что все будет нормально и 4 числа поеду.
— Это какой по счету сбор там?
— Я туда поеду всего во второй раз. Вообще ситуация была такая: когда я дрался в М-1, я поехал в Таиланд отдыхать с женой, а мне дали бой с Талехом Нажав-Заде, Азербайджанским Терминатором. Я поехал в Таиланд на 20 дней, пришлось чуть-чуть готовиться там, ездил раз в день заниматься. За неделю до боя я заболел, вышел с недовесом. Нормальный, короче, бой закатили. В общем, первый раз в Таиланде — это даже не совсем сборы были. Сейчас будет восстановительный сбор. Буду немного тренироваться, но хочу больше времени провести с семьей. Хочу дочь вывезти, чтобы она по песочку побегала, посмотреть на ее эмоции. Это очень круто. Хочется все делать для нее. Она же чего-то не видела, хочется увидеть ее эмоции. Это, мне кажется, самое большое наслаждение.
— Будешь тренироваться в Tiger?
— В AKA Thailand, но хочу и в Tiger. Еще мне важно, чтобы ребро прошло, потому что сказали, что на это нужно около месяца.
— А там хорошие спарринг-партнеры.
— Да. Я даже думаю, может, остаться там потом. Билеты-то все равно стоят дорого. Сейчас там самый пиковый сезон, приедут бойцы из UFC, самые топовые бойцы. Я давно не выезжал на отдых, хочется поменять атмосферу, обстановку. Еще и поеду как чемпион.
— С кем из топов UFC ты спарринговал?
— Здесь, в Москве?
— Вообще.
— С Никитой Крыловым. А из иностранцев с топами опыта не было. Как раз поэтому интересно и в Tiger заехать. Там же Марвин Веттори, Даррен Тилл — правда, они уже уехали, но интересно же. Я же не буду за ними ходить с открытым ртом, а, наоборот, только впитывать. Я — голодный молодой парень, я люблю обучаться. Я закончу со спортом только тогда, когда закончу обучаться, буду сидеть и понимать: «Да, я все умею». А когда ты голодный и хочешь впитывать — это самый кайф.
— А вы с Никитой Крыловым познакомились уже в Москве или еще раньше?
— В Москве. На самом деле я уже пятый год в Кисловодске был, и мы с ним еще больше сдружились после последнего спарринга. Он такой человек — не каждого к себе подпускает. На самом деле он открытый парень, но не со всеми. Можно сказать, я только сейчас начал хорошо с ним общаться. Он присматривался, а сейчас я чувствую, что общение пошло нормально.
— Чувствуется, что он — топ-боец UFC?
— Его нога — это что-то. Он очень атлетичный, и скорость у него высокая. Тема Чернов его очень правильно нарастил мясом. Я взял ногу Никиты — это как будто здоровенное дерево. У него очень длинные и объемные по мясу конечности. Он меня придавил — я подумал: «Нормальненько так!» Мы с ним дрались в стойке, он меня перевел в борьбу, и я понял, что не смогу, он меня заборол.
— В общем, сильный физически.
— Очень. Он долговязый и сильный — это два компонента, которые в борьбе дают максимум. Да и на самом деле его поражения — с тем же Блаховичем, я знаю, у него были проблемы со здоровьем. Если он реально подготовится — у него и дыхалка для его веса сильная, и по скорости он сильный. Может пять раундов так давить — да, будет уставать, но соперник будет уставать сильнее, потому что Никита будет навязывать серьезный темп. Он немного гоняет, физически большой, но весит, может, 100-105 кг. Начинает садиться на диету — остается 5-7 кг скинуть. Может даже спокойно курицу перед взвешиванием съесть. Хороший метаболизм. Думаю, сейчас он только начинает хорошо выступать и может стать чемпионом UFC, я уверен.
— Ты из тех, кто часто смотрит UFC?
— Да.
— То есть встаешь по утрам...
— Ну, так — нечасто. Когда наши дерутся — просыпаюсь стопроцентно. Или вот в Абу-Даби был турнир с нашими вечером. На последний бой в UFC проснулся тоже, потому что адреналин еще захлестывал, смотрел бой Армана Царукяна. Проснулся под их бой, поставил ставку. (Смеется.)
— Обычно выигрываешь?
— Нет, обычно тяжело, а тут был уверен, сразу поставил и выиграл.
— А на кого ставил?
— На Армана и Каннонира, почему-то был уверен. Плюс еще знаю, как Арман борется, не знаю, как борется Дамир Исмагулов, но примерно понимал, как с борьбой все будет.
— С Арманом, получается, где-то пересекались?
— Мы даже на сборах были вместе. Мне еще нравится из их команды Сергей Торосян. Я могу с ним даже полгода не общаться, но приеду — он всегда с открытым сердцем встретит, всегда обучит. Я на его тренировках был как на каких-то лекциях. Все, что я ему скажу, он разберет.
— Аналитик он классный, никакой воды.
— Я был с ними на сборах в Сочи, когда должен был драться с Черси. С Арманом чуть в парах поработали, Шапи еще был по вольной борьбе. У них такая энергетика — мне такое по душе. Энергетика — это важно. Если мне не подходит энергетика, то я не смогу расти как боец, даже если в этой команде топы. А если чувствую, что это мое, то буду прогрессировать. Кайфую от того, что с ними познакомился, большое им уважение. Я и в Краснодар ездил к ним. Знаю, что если приеду, они меня спокойно примут. Сейчас-то могут везде принять, потому что уже чемпион, но они примут меня таким, какой я есть, с чистым сердцем, без навязчивости. Они очень крутые, у них классно проходят тренировки, я получал удовольствие.
— Какие впечатления от Армана?
— Он очень дисциплинированный в тренировочном процессе. Он из богатой семьи, но пашет серьезно.
— Амбициозный.
— Как и Тема Резников. Звонил Лехе через 10 дней после того, как приехал в Казахстан, и сказал ему: «Лех, я пахарь, но Тема — пахарь еще больше». Фанатик!
— Объясни, в чем фанатизм?
— Он тренируется почти каждый день, только в воскресенье отдых, и то — может пойти какую-то физуху поделать, ну, физуху он делает в основном со своим весом. Даже если Тема себя не очень чувствует, он все равно будет пахать. По боксу мы как-то спарринговались с одним армянином, он с Канело работал, у него 15-0. Утром была борьба у стены, там меня завозили сильно, а вечером — бокс. Я с Темой себя отлично чувствовал, понакидывал. А тут вышел этот парень с рекордом 15-0. Боксирует в 60 кг, делал визу себе. Хорошо, что у него были большие перчатки — я получал, как будто меня рельсом били. Не успевал не то что кинуть руку — даже защиту поставить. Я понял, что единственный вариант против него — это пытаться корпусом завязывать, иначе вообще нереально. Тема постоянно работает с такими, устраивает себе сложности. Или, допустим, я приехал, после восьми раундов устал и больше не могу, а он — четко 10 рубится. Любит работать в некомфортной зоне, мне это нравится, я сам люблю такое. Когда ты постоянно в комфорте... Тема же умеет бороться, зачем ему боксировать? Мог бы спокойно бороться постоянно. А он всех ударников собирает, со мной тоже стоит, я ему накидываю, он подстраивается. Мне это в нем нравится. Никогда не было такого, чтобы Тема не был на тренировке и не пахал.
— Насколько он силен в борьбе?
— За всю подготовку я, наверное, только один раз встал из-под него и не постучал, и то случайно. Я был очень счастлив! Он еще головой так давит...
В чем ситуация: он тебя постоянно подлавливает. Вроде и не держит, думаешь в эту сторону встать — а он тебя там уже отключил. Ты постоянно устаешь, он тебя изматывает. Я сначала нормально себя чувствовал, были силы, а в третьем раунде он уже меня закрывал на свой любимый «Север-Юг». Если он выходит на боковой контроль, то 80 процентов, что он сделает тебе «Север-Юг». Очень плотно берет. Почему он не устает в борьбе — он умеет правильно работать. Как Хабиб говорил — нужно где-то бедрами держать, где-то головой, где-то рукой. Он так и делает — и постоянно переключает. Только голову давишь — он уже ногами держит, начинаешь вытаскивать ноги — держит головой. Постоянные переключения в борьбе — это играет серьезную роль. Я уехал из Казахстана немного расстроенным, потому что у меня там не все получалось, меня там мучили в борьбе. А на самом деле, как Тема и сказал: «Отдохнешь немного и почувствуешь рост». Слова стали пророческими.
