«Я проиграл Хабибу 150 раундов, а выиграл 0». Этот американец знает Махачева и Хабиба как никто
Публикуем обещанное эксклюзивное интервью с бывшим спарринг-партнером Хабиба и Ислама Махачева Кайлом Дрисколлом (14-4).
В нем американский боец рассказал нам о сотнях раундов спаррингов с дагестанскими чемпионами UFC, как эти раунды проходили, сравнил Хабиба и Ислама по многим параметрам, дал нам инсайд о том, смог ли Хабиб хоть раз финишировать Ислама или залежать его, а также вспомнил мрачную атмосферу в лагере Хабиба перед боем против Макгрегора.
***
— Как и когда вы попали в AKA?
— Я оказался там в 2016 году. 2016-2022-й — вот в этот период я находился в AKA. Я искал большой зал, попробовал поработать в Jackson Wink, в Team Elevation в Колорадо. И потом мой товарищ Кайл Кратчмер, с которым мы по юности вместе боролись, сказал мне, что собирается в AKA, и я присоединился к нему. Мы вместе сняли в Сан-Хосе квартиру и начали преследовать свою мечту.
Я помню первый день в АКА, это был понедельник, а в АКА в понедельник, среду, пятницу всегда спарринги. В такие дни ребята, у которых бои, идут в клетку спарринговать, и если ты с ними в одной весовой, ты должен им помогать. А меня никто не знал, и тренер Хав говорит мне: «Вот Томас, иди поработай с ним». Томас — кикбоксер из Франции, сейчас он стал тренером в АКА. И кикбоксинг у него на таком потрясном уровне, он где-то шесть раз довел мне панч в печень. (Смеется.) Это был момент из разряда: «Добро пожаловать в АКА».
«После пяти свежих партнеров в спарринге пульс Хабиба не поднимался выше 80»
— Что вообще за человек Хавьер Мендес?
— Когда я пришел в АКА, мы уже застали такую позднюю версию Хава. Он был таким Гэндальфом, я не знаю, слышали ли вы про Гэндальфа, это такой пожилой мудрец. Он никогда много не говорил, ты идешь к нему после спарринга, он говорит тебе всего несколько слов, но эти слова бьют прямо в цель. И если ты применяешь этот совет, то следующий раунд получается абсолютно другим. Я помню, когда у меня были спарринги, которые мне казались лучшими в моей жизни. Но я подходил к Хаву, и он не был доволен мной. Потому что я, например, не бил правой рукой четко, она слишком болталась. Или не двигал головой, или не был расслаблен - для него умение быть расслабленным в бою очень важно.
Он просто очень-очень мудрый человек, его присутствие мощно ощущается. Его зоркость, внимание к деталям не сравнить ни с кем. Мы оба любим шахматы, и он всегда говорит мне категориями из шахмат: «Твоя борьба — это твой ферзь, ты должен использовать ферзя». Самая сильная сторона Хава — он умеет вытягивать из каждого лучшее и чтобы это лучшее работало. Он уделяет большое внимание психологии, умеет выдергивать тебя из зоны комфорта на постоянной основе.
Были случаи, когда я был уверен, что в эту среду у меня точно нет спаррингов. Но тут я прихожу, и выясняется, что у меня раунды с Хабибом или кем-то еще. И Джош Томсон рассказывал нам, что это еще старая версия Хава. Говорил нам: «Парни, это с вами старый Хав, а у нас был молодой, грозный, безумный Хав». Потом я работал с Джошом как-то в его зале, когда был локдаун, все закрыли из-за ковида, в том числе и АКА. И Джош заставлял меня бегать спринты в гору и забывал обо мне. Говорит: «Эй, сколько пробежал уже?» А я там умираю просто. (Смеется.) И я понял из его рассказов о молодом Хаве, что именно на мне он и применил те его методы. (Смеется.) Но со временем Хав решил действовать больше мудростью, создал много чемпионов. Теперь у него уже не старый подход, когда нужно было убить бойца. (Смеется.)
— Вы говорили, что ваша мечта — попасть в UFC. Не пробовали попросить Хабиба, чтобы он помог подписать вас туда?
— Я пробовал поговорить на эту тему с Даниэлем Кормье, но в Америке нет той культуры взаимопомощи, как в России. При этом Ди Си все равно сделал очень много для меня, очень много. Я был бы не против, чтобы он включил свои связи и помог мне попасть в UFC. (Смеется.) Хабиба я об этом не хочу просить, потому что есть определенная черта, за которую я не хочу переступать. Я лично видел, сколько людей пытались получить что-то от Хабиба. У нас с ним очень хорошие отношения, я всегда приходил помогать ему, во многих его кэмпах, я отдавал ему себя на 110%: боролся, спарринговал, грэпплил. Но я не хочу быть человеком, который скажет: «Хэй, могу ли я получить от тебя какую-то выгоду?» Я хочу попасть в UFC естественно, своими силами.
— Вы сказали, что Даниэль Кормье очень много сделал для вас. Можно пример?
— Он дал мне кучу возможностей. Когда я впервые попал сюда, у него была здесь борцовская секция для детей. Занятия шли с 6 до 8 вечера, приезжало много детей, родители с 6-7-летними детьми ехали туда по три часа на машине, потом возвращались в ночи обратно. И Ди Си взял меня тренером, дал возможность тренировать детей. Потом, когда он готовился к Волкану Оздемиру, он взял меня в свой кэмп. Когда он дрался со Стипе, он собрал целую команду: Камачо, шеф-повара Инлэрио, Тайлера Минтона, Руди Круза, Розенда Санчеса — всех этих ребят, и я был рядом с ними, два-три раза в день, участвовал с ними во всей этой работе. Лапы или эйрбайк, или силовая работа. Я кушал то, что готовил его шеф-повар. Просто иметь возможность находиться рядом, когда идет вся эта работа, впитывать в себя — это бесценный опыт. 10-12 недель он готовился к Стипе и позволял мне находиться рядом, заботился обо всех, кто с ним. Собирал нас на командный обед, например. То есть он делился с тобой своей энергией и показывал, что это такое — быть элитным бойцом. Он и Хабиб, по сути, дали мне рецепт. И все на личном примере, и все эти наработки я использую сейчас, хоть и не нахожусь больше в АКА.
Ди Си — это король пахоты, тот темп работы, который он задавал на тренировках, был просто несравненным. Но я все равно старался нагонять, соответствовать ему. Помню, у нас были наши знаменитые тренировки на эйрбайке, настоящий ад. Я подглядывал на монитор велика Ди Си, видел, что у него 80 ударов в минуту, а у меня было 68. И я пытался выжать 80. Но поддерживать такой темп в течение 45 минут его тренировки — это нечто. Он просто от природы кардиомашина.
— Вы были рядом с Кормье, Веласкезом и Хабибом. Чье кардио впечатляет больше всего?
— Хабиба. Я помню, бывали ситуации, когда у него кэмп и нас собиралось пять ребят: я, Адам Пикколотти, Ислам Мамедов, Томас, Мохаммед, и он заводил каждый раунд свежего партнера, и я не уверен, что его пульс поднимался выше 80 ударов. (Смеется.)
— Вы в принципе видели его хоть раз сильно уставшим?
— Да-да. Он все-таки человек, и у него была такая особенность — он не уйдет с тренировки, пока не достигнет такого состояния. После тренировки он делал ОФП: 5-минутная планка и каждые 30 секунд 5 отжиманий. Потом 3-минутная планка в сидячем положении к стене и 10 выпрыгиваний. Когда я только пришел в АКА, все эти ребята казались мне суперменами, но потом я начал работать с ними и понял, что они тоже люди. У них бывают плохие дни, они перетренировываются, они проигрывают раунды, они устают в борьбе. Поэтому да, Хабиб человек, он устает, но он великолепно скрывает это, особенно во время боя.
— Вы провели больше 100 раундов спаррингов с Хабибом или меньше?
— Больше. Больше. (Смеется.) И знаете, сколько из них я выиграл? Ноль. (Смеется.) У меня были хорошие моменты. Но Хабиб это Хабиб, ты остановил один тейкдаун, он поправил шлем — и опять у тебя перед носом. Опять попытка тейкдауна, опять ты защитился, пытаешься уйти от него по круговой, но он наступает и добирается до тебя. Если брать полный раунд, я даже не могу сказать, проигрывал ли он их в принципе. Человеком, который нагружал его больше всего, был Ислам Махачев. Но они все равно как-то берегли немного друг друга. Работали жестко, но осмотрительно.
— Из американцев кто ему давал наибольший отпор?
— Из американцев... Слушайте... Пытаюсь вспомнить.
— Может быть, Джон Фитч?
— Джон Фитч, да. Да. Я пытаюсь вспомнить, столько ребят прошло через зал, сменилось. У меня были неплохие раунды против него.
«У меня счет 0-150 по раундам спаррингов с Хабибом»
— Если брать примерно, ваш счет по раундам с Хабибом где-то 150-0 в его пользу?
— Насчет полного раунда я не уверен, что выиграл у него хоть один. Это очень сложно. Даже если мне удавалось пройти в одну ногу, я пытался закрутить и посадить его, но он, если даже упирался в пол, тут же возвращался на ноги. Потом сам шел в атаку и переводил меня. Плюс в то время я дрался в 145 фунтах, был немного меньше его. Я помню, когда пришли все эти огромные легковесы из России: Ислам Махачев, Ислам Мамедов, Гаджи. Они дерутся в легком весе, но вне кэмпа весят 88 кг, Хабиб иногда был 90 кг, Ислам Махачев - 90-93 кг. И я смотрел на всех этих ребят и думал: блин, я наверное, маленький, мне надо согнать в полулегкий. И тогда я начал очень много гонять, чтобы сделать 145 фунтов.
А так... я определенно переводил Хабиба. В одну ногу его перевести очень тяжело, у него очень хорошая защита от этого прохода. У нас с ними разный стиль, мы, американцы, атакуем ноги, а у этих ребят много тейкдаунов через корпус. Поэтому, когда я брал Хабиба за ноги, я всегда опасался, что он перехватит меня через корпус и переведет. Поэтому если у меня что и проходило против него, то за счет тайминга. Он сильно прессинговал, я пытался выждать момент, как он бросит удар, и проходил ему в две ноги. А удержать Хабиба на земле... я вообще не знаю, удавалось ли это когда-нибудь кому-нибудь. Для меня просто удачный проход в две ноги уже был победой. И он все равно тут же подскакивал. Тут две разные ментальности. Если я переводил Хабиба, то ликовал: «О мой Бог, я перевел его». А он думал: «Три минуты до конца раунда, я сломаю этого парня». И он прижимал меня к сетке и начинал работать. Мои лучшие моменты были, когда я подлавливал его в центре октагона. А так... он методично выматывал тебя, переводил, садился тебе на ноги, а когда ты еще в шингардах, тебе просто никак не выбраться.
— Хабиб быстрый?
— Он берет таймингом. Я бы не сказал, что он прям быстрый. Ислам быстрее, особенно в боксе, киках. Но Хабиб неумолим, постоянен. Пять минут без передышки, а когда ты хочешь сделать передышку, тебе летит джеб-джеб-кросс. Бьешь в ответ, идет проход. Безусловно, мы можем сказать, что наш общий счет по раундам - 150-0 в его пользу. Но то, что он делал со мной, потом, когда я спарринговал с ребятами пониже уровнем, чем Хабиб, я делал то же самое с ними. Я понял, что-то, чем он меня размазывал, ломал, я могу взять это себе на вооружение. Я бросал джеб-джеб-кросс, оппонент хотел вложиться в сильный удар, и тут был мой момент для прохода. Я копировал все, что делал Хабиб.
— Тяжело встретить проход Хабиба коленом или апперкотом? Видели, чтобы это кому-то удавалось в зале?
— Нет, так он вас еще проще переведет. Когда вы так работаете, у вас больше шансов оказаться на земле, чем когда вы именно защищаетесь от прохода. Особенно если пытаться встречать коленом - тут он просто снесет вас. Апперкот... это так непросто. Он ведь не просто проходит, он делает много обманок, меняет уровни, низко садится, накрывает левым боковым и только потом идет в проход. В чем он мастер — это в том, чтобы вынудить тебя высоко поднять блок, а потом пройти в колени. Ложный проход, левый боковой, правый кросс, ложный проход, снова левый боковой — и вот теперь проход. А если ты все это понимаешь и начинаешь просто закручивать от него в сторону, уходить, ты устаешь, а он преследует тебя, показывает вот это движение головой вверх, бросает тебе взгляд в глаза — и тут же снова проходит.
Он мастер смены уровней, чтобы ты переключился на верхний уровень, а он пройдет по нижнему. На таких обманках он и уронил Конора — ложный проход и правый оверхэнд. Я и на себе испытал эту тему. (Смеется.) Из-за того что у Хабиба такой сильный грэпплинг, они недооценивают его бокс. Он огромный фан бокса, часто смотрит его и потом что-то применяет. И бьет он очень сильно. При этом не пытается заряжать как-то удары, просто вот он такой здоровяк, сильный.
«Хабиб ни разу не смог засабмитить Махачева или просто залежать»
— Давайте устроим с вами небольшой блиц. Я буду сравнивать Хабиба и Ислама Махачева по какому-то качеству, а вы будете говорить, кто в этом лучше.
— Давайте.
— Кто бьет сильнее — Хабиб или Ислам?
— Ислам. Если мы берем все, кики... У Ислама одни из самых жестких киков, которые я когда-либо чувствовал на себе. Кто бьет сильнее... Я все равно назову Ислама.
— У Ислама кики жестче, чем у Люка Рокхольда?
— У Люка [жестче].
— Кто физически сильнее — Хабиб или Ислам?
— Хабиб.
— У кого лучше кардио?
— У Хабиба.
— У кого крепче подбородок?
— У Хабиба. (Смеется.) Вы хотите, чтобы у меня потом были проблемы с Исламом, мне нравится Ислам!
— Кто сильнее ментально?
— Ох, думаю, они псы одной породы. Это одна порода. Вам придется убить их, чтобы победить. Убить или выключить свет.
— Кто дает более эффективные бойцовские советы?
— Хабиб. Хотя... Тяжело сказать, тяжело. После каждого спарринга мы садились на кушетку, и Хабиб говорил: «Вот это ты сделал хорошо, но тебе нужно сделать это и это в следующий раз». Ислам же после тренировок любит пробовать что-то новое, показать тебе что-то. Я не знаю... Тяжело выбрать.
— У кого лучше чувство юмора?
— У Ислама, сто процентов. (Смеется.) Если ты узнал Ислама, не под камеру, вне зала... он один из самых забавных ребят, кого я знаю. Вы знаете термин roast [стебать]? Вот он стебет всех, выставляет на смех. Он с юмором, веселый, показывает видео со своим котом, видео, как он гоняет на мотоцикле. Он очень забавный. А Хабиб такой консервативный, он тренируется, а когда тренировка заканчивается, на этом все. А Ислам... Самые забавные во всей команде — это Ислам и Усман.
— А Абубакар?
— О, Абубакар! Точно, тогда Абубакар на первом месте, Ислам и Усман делят второе.
— Когда вы поняли, что Ислам Махачев особенный?
— Я пришел в АКА, он уже тогда был в UFC. Наблюдая за ним в спаррингах с Хабибом, их грэпплинг-схватки, было понятно, что он боец того же калибра, невероятный.
— Какой ключ Хабиб находил к этому контратакующему стилю Ислама, который мы видели в боях с Оливейрой, Волкановски?
— Хабиб пытался прессинговать его, но Ислам настолько хорош в контроле дистанции и киках... Хабиб не мог перевести его просто по желанию, ему приходилось работать над каждым тейкдауном. У них были очень близкие раунды, никто ни над кем не доминировал, очень все плотно, один перехватывал инициативу, потом другой. Было удовольствием наблюдать за этим.
— Вы когда-нибудь видели, чтобы Хабиб засабмитил Ислама?
— Нет. Нет.
— А чтобы удерживал его на земле 4-5 минут?
— Нет. При мне такого не было. Очень плотные у них были раунды.
— Когда у Ислама были хорошие моменты против него — за счет чего он их создавал?
— Просто за счет способности миксовать все. Один из лучших его инструментов — это колени, клинч у него невероятный. Он один из самых универсальных бойцов, с которыми я когда-либо работал. Он очень каверзный левша, с которым тяжело работать, у него такой незаметный удар с левой, жесткий левый кик. Если ты сократил дистанцию, он возьмет тебя в клинч, даст коленом, его уровень клинча — это просто нечто. Его зацепы и подсечки — это нечто, джиу-джитсу. Их спарринги, сочетание двух бойцов с разными сильными сторонами — это был настоящий шедевр.
— С Исламом вы когда-нибудь выигрывали раунд?
— Нет. (Смеется.) Я пытался. Но зато теми спаррингами я объясняю те позиции, на которых я сегодня в моей карьере. Я уже на дверном пороге UFC, я искренне верю, что мой следующий бой будет в UFC, мне уже поступают звонки, чтобы выйти на коротком уведомлении. Был бы я там, где сейчас, если бы отказался в свое время выходить с этими ребятами и принимать эти трепки? Я доказал себе, что могу быть стойким, что у меня могут быть хорошие моменты с этими ребятами, учитывая, что на тот момент это было два абсолютно разных уровня.
— Кого сложнее перевести — Хабиба или Ислама?
— Ох, это очень сложная задача. Нужно связать три тейкдауна в один, чтобы хотя бы вцепиться в них нормально. Если взять Хабиба, у него настолько мощные бедра, ты как будто проходишь в кирпичную стену. И ты понимаешь, сколько энергии придется потратить, а потом он все равно будет у тебя перед носом и переведет тебя сам. А если брать Ислама — его контрборьба просто на безумном уровне. Если я проходил ему в ноги... он настолько хорош в зацепах, в подсечках. Когда я пытался перевести его, я давал ему возможность сделать на мне все эти штуки. У них два разных стиля, и с обоими очень тяжело.
— Хабиба реально запустить суплексом?
— Никто этого не сделает. (Смеется.) Не уверен, что и тяжу под силу. Ни шанса.
«Ислам и Усман устраивают войну в спарринге, а потом Ислам делает ему массаж плеча. Эти люди — самые неэгоистичные, что я видел»
— Усман Нурмагомедов что за боец?
— Я думаю, в лице Усмана мы увидим в итоге лучшего из Нурмагомедовых. Умар тоже талант на поколение, но Усман просто впитал в себя все лучшее из всех этих людей, которые окружали его с детства. Учитывая, как он молод, учитывая, на каком уровне у него каждый аспект, — это впечатляет. Он настолько гибкий, он и Умар — два самых гибких человека, которых я когда-либо видел, с точки зрения киков. Усман очень высокий, длинный, очень сложно его перевести. Это особенный талант, вне всяких сомнений. Да и вообще, все эти ребята — они особенные. Тут, в Америке, многие бойцы еще где-то работали, кто-то там профессионально играл в футбол, а все, что знают и все, чем занимались когда-либо эти ребята, — это бои. У них уже какой-то врожденный бойцовский IQ — когда в бою ускориться, когда оттянуться. Помню, спаррингуешь с Исламом или Гаджи, или другим Исламом, и тут крик: «Давай! Давай! Давай!» [кричит по-русски] - и я такой: «Ох, дерьмо, что-то намечается». (Смеется.)
А когда спарринг заканчивается — они все милейшие люди. Я многому научился у них внутри клетки, но и за ее пределами. Например, Ислам Махачев и Усман провели трехраундовую спарринг-войну. А потом они идут в красную комнату, и Ислам делает Усману массаж плеча, потому что травмировал его. Это самые неэгоистичные люди, которых я видел. Я люблю Америку, у американцев тоже есть чему поучиться, но эти ребята — пример неэгоистичности. В Америке люди хотят, чтобы ты добился успеха, но не хотят, чтобы этот успех был больше, чем их собственный. А дагестанцы чистые люди в этом плане, они хотят, чтобы все люди из их комьюнити добились успеха.
Первый момент, который я заметил в Хабибе, — когда он заходил в зал (неважно, кто ты — любитель или никогда не дрался), он подходил и пожимал всем руку, абсолютно каждому человеку. Вообще неважно, кто ты. Он подходил к каждому: хей, хей, хей. И люди смотрели на это вытаращив глаза. У любителей был такой момент ослепления встречей со звездой. И вот эти парни [дагестанцы] не поддаются звездной болезни, отбрасывают все ненужное, они любят спорт, любят, когда их члены по команде добиваются успеха, даже больше, чем они сами. У меня особое место в сердце для этих ребят.
— Хабиб когда-нибудь приглашал вас домой?
— Они снимали Airbnb в Сан-Хосе, большой дом, приглашали меня туда. А как-то Ислам Махачев, когда у него был кэмп к Бобби Грину, а я готовился к бою с Джорджем Хардвиком, пригласил меня в Дагестан. «Приезжай в Дагестан, мы позаботимся обо всем, тебе ни о чем не придется беспокоиться». (Смеется.) Я приму это приглашение — на следующей неделе или в следующем году, но приму. Может, мы погоняем с Исламом на его мотоциклах, он совершает все эти безумные заезды в горы. (Смеется.)
— Вы как-то рассказывали, что в лице Хабиба впервые увидели бойца, который 15 минут работал на граунд-энд-паунд-груше. Сами пробовали такую тренировку?
— Теперь я ни один кэмп не заканчиваю без такой работы. Хабиб не просто бил слегка по этой груше, тыкал - он молотил ее изо всех сил. Знаете, боксеры работают на груше, они где-то доводят легкие удары, просто касания, и потом выходят на силовой панч. А Хабиб закреплялся в какой-то позиции и просто начинал молотить страшно. Там в зале цементные стены, он строился для ракетбола, большой зал. И от этих ударов стоял такой грохот... Ты мог быть на другом конце зала, у входной двери, а он далеко внутри, и ты все равно слышал: «Бум! Бум! Бум!»
И в итоге Хабиб всех подтянул к такой работе. Она сказалась, когда я дрался с Джеймсом Линчем, пусть к тому бою я не готовился в AKA. Я в кэмпе работал три раунда по пять минут на ГНП-груше, и в бою, когда я поймал Джейми с правой, я обвязал его ногами и начал молотить, не стал выходить на сабмишен. Моя работа на ГНП-груше дала свои плоды, я был уверен, что могу включить спринтерский темп и не устать. А если бы я не сделал такой работы, я мог бы не решиться так работать в такой позиции, боясь вымахаться. Я бы бил реже или устал бы. Но я много проделал работы на ГНП-груше и смог добить его.
«Атмосфера в кэмпе к Конору была мрачной. Хабиб хотел убить этого человека»
— Хабиб часто делал в зале вот этот треугольник из маунта, которым он задушил Джастина Гэтжи?
— Да-да. Он любит эту штуку. Этот сабмишен непросто исполнить, но Хабиб доводит соперников до такой степени усталости, что может с ними делать все, что хочет. Это его любимый сабмишен, он часто даже до начала тренировки брал Гаджи, просто неожиданно подходил к нему со спины, валил его и накидывал треугольник. (Смеется.) Из этого треугольника тяжело выбраться, он действует как питон, ты понимаешь, что тебе не выбраться. И он очень тяжелый, крупный, захваты очень плотные.
Понимаете, одно дело — попытаться не уступать Хабибу в зале, когда он, например, работает на эйрбайке. Можно напрячься сильно и сравняться с ним здесь по темпу. Но другое дело — применять в бою лучшее, что у тебя есть, — так, как это умеет применять Хабиб. Не давать сопернику и секунды на отдых, постоянно быть включенным, все эти моменты. Поэтому сложнее всего повторить за Хабибом его способность применять в клетке то, над чем ты работал.
— У Хабиба и Ислама Махачева монструозные мышцы спины. Вы видели еще у кого-нибудь вживую такие спины?
— Да, они, блин, гориллы. (Смеется.) Я видел такие же мышцы еще у Джордана Барроуза. Джош Томсон как-то верно заметил, что у этих ребят из Дагестана большое преимущество за счет того, что они живут в условиях большой высоты над уровнем моря. Это сказывается на их функционалке и всей «физике». У нас в Америке нет таких условий высоты. Окей, в Денвере ты можешь найти 2500 метров над уровнем моря, но в Дагестане, насколько я понимаю, есть возможность тренироваться на высоте 3600-4300 метров. Это огромное преимущество, которое люди даже не берут в расчет. Все эти ребята из Дагестана - просто другая порода.
— Кейн Веласкез вернулся в АКА и теперь работает тренером. Какая у него форма — он по-прежнему быстрый, ловкий?
— О да! Он по-прежнему может накинуть перчатки и поспарринговать в красной комнате, выбить из любого дух. Говоря на тему выносливости, он и сегодня не устает. Честно, у него одна из самых сильных аур, которую я когда-либо чувствовал от кого-нибудь в зале. Сейчас он жестко взялся за тренерскую работу, и те требования, которые он ставит перед бойцами, — он просто убивал нас ими. Как человек он такой пугающий немного, но в то же время милейший. Такой гигантский мишка Тедди.
— Вы были одним из основных спарринг-партнеров Хабиба, когда он готовился к бою с Конором Макгрегором. Какая вообще атмосфера была в зале в том кэмпе?
— Чувствовалось сильное напряжение, атмосфера отличалась от других кэмпов, она была какая-то мрачная. Хабиб не хотел выйти и побить этого парня в спортивном поединке, он хотел убить его. Так это ощущалось со стороны. Было огромное внимание, каждый день в зале были ESPN, Embedded, всякие ТВ-каналы. Я никогда в жизни не видел человека более сфокусированного, чем Хабиб в том лагере. Я был рядом с ним каждую тренировку, и я четко чувствовал, что он не проиграет, в этом просто не могло быть никаких сомнений. Я даже допускал, что ему может прилететь в бою удар с левой, он может упасть в нокдаун, но я был уверен, что он все равно не проиграет. Всей своей работой в кэмпе он убедил в этом всех вокруг. Не было ни у кого мысли о поражении, никаких факторов, которые могут повлиять, никаких даже мыслей. Это были очень напряженные 12 недель.
— Как вы тогда называли Конора между собой? Даниэль Кормье рассказывал, что Хабиб никогда в зале не называл ирландца по имени.
— Шуточное слово, которое было в ходу, — chicken, «цыпленок». Но я, честно, даже не припомню, чтобы он хоть раз говорил о нем. Может быть, где-то он мог назвать его «этот парень». Тренер Хав называл Конора по имени, говорил: «Хей, у Конора есть вот это», но этот тренер Хав, он главный человек. Но из команды точно никто не мог сказать Хабибу полное имя «Конор Макгрегор» (смеется), только «цыпленок», «ирландский цыпленок». Очень напряженный период был.
— До конца года остается четыре месяца, какая главная цель до наступления 2024-го?
— Я хочу провести дебютный бой в UFC, это моя главная цель. Попаду ли я туда через бой на контендерах в сентябре-октябре или попаду сразу. Две недели назад они звонили мне и предлагали подраться против Джейка Мэттьюза, я принял это предложение. Что бы они ни предложили, я готов. Будет это короткое уведомление — неважно. Это моя главная цель, ни о чем другом я не думаю, нет никакой другой реальности кроме этой. До конца года я дебютирую в UFС.
