«Я же не виноват, что он бомж. Руки-ноги есть, иди работай!» Петр Ян — о ситуации с бездомным, Орловским и Стерлинге

7 марта рано утром по московскому времени чемпион UFC в легчайшем весе Петр Ян проведет первую защиту титула против набравшего лучший ход в карьере Алджамейна Стерлинга. Несмотря на то что Ян — боец огромного таланта и почти идеально укомплектованная чемпионская версия бойца, в силу матчмейкинга UFC он сейчас только впервые подерется с абсолютно безоговорочным топом, находящимся в восходящей динамике своей карьеры.

Альдо, которого Ян растерзал, подходил к этому поединку с 50% побед в последних 10 боях, его пик был давно позади, он шел на рекорде 0-1 в легчайшем весе. Фэйберу, которого Петр тоже испепелил, было на момент боя 40 лет, что неприлично много для бойца такого легкого веса. Ривера — пожалуй, самый сильный и наиболее приближенный к пику соперник Яна — все-таки на момент их поединка находился за пределами топ-5 рейтинга (на 7-й строчке). Додсон — по-прежнему опасный, но тоже давно оставивший лучшее время позади.

Все эти победы — особенно с учетом того, в каком ярком и убедительном стиле они были одержаны, — никоим разом не умаляют заслуг Петра. Это специфика матчмейкинга UFC: лиге нужно продавать каждый топ-турнир, а лучший рычаг продаж — это имя. Ян на пути к титулу был чудовищно хорош и стабилен, но не обладал именем и медийной силой — а именно это (помимо чисто спортивного уровня) боссы промоушена хотят видеть в чемпионе. Поэтому было решено бросить под Яна все еще профпригодных, но уже поблекших Фэйбера и Альдо, которые и сделали промоушену кассу, а новому чемпиону — имя.

Сейчас Ян в позиции, когда его ждет самое сложное испытание — испытание чистым спортом. Стерлинг идет на пяти победах подряд (первый соперник Яна в UFC на победной серии в три и более выигрыша подряд в промоушене), побеждает ярко и креативно — в претендентском бою просто смял невероятно сильного Кори Сэндхэгена за 88 секунд. После Стерлинга Сэндхэген оформил два роскошных нокаута в боях с Мораесом и Эдгаром, после чего победа Алджамейна над ним стала еще краше.

Стерлинг — пожалуй, самый физически сильный боец дивизиона. На шоу Ариэля Хельвани американец даже говорил, что порой гоняет в 61 кг с 77 (Ян — с 70). У него железный, удивительный по своей долговременности захват руками. Обычно бойцы держат удушающий замок на максимуме усилий 5-10 секунд, затем ослабляя его и отдыхая. Стерлинг же может держать его, такое ощущение, пока не надоест. На том же шоу Ариэля Хельвани американец хвалился, что после его зажимов у соперника могут лопнуть ребра:

«У меня экстраординарно сильный зажим для парня моей весовой. Даже если в ту позицию, в которой был Кори, ко мне попадет любой парень из 145 фунтов и даже 155 — я все-равно прикончу его. Я могу держать зажим и любой захват на максимуме 15 минут подряд. Не ослабляя хватку. Я реально человек-удав. Если соперник попадает в мои фирменные позиции, то за счет захвата я просто задавлю его. Я могу пережать тело человека так, что у него просто лопнут ребра. Я не видел ни у кого из ребят в зале или еще где бы то ни было такого же сильного зажима, как у меня».

Такая сила рук идет у Стерлинга бок о бок с довольно коварным джиу-джитсу. Достаточно сказать, что в UFC Алджамейн приканчивал людей четырьмя видами сабмишенов, включая редчайшую растяжку Сулоева (другие три — удушение сзади, гильотина, ручной треугольник). С точки зрения контроля в партере главное оружие Стерлинга — это фулл бэк-маунт, или, говоря по-народному, «рюкзак». Когда Алджамейн забирает спину, обвязывая ногами талию соперника, — это безвыходная и плачевная ситуация. За всю 14-матчевую карьеру Стерлинга в UFC ни один человек не вылез из этого «рюкзака» и не вернулся на ноги. Ренану Барао удалось развязать ноги Алджамейна, но не встать — тот мгновенно вернул его под контроль. Накидкой «рюкзака» Стерлинг вышел на четыре финиша в UFC: задушил Сэндхэгена и Мизугаки, удосрочил растяжкой Сулоева Стэммэна и забил панчами Виану. Петр Ян когда-то не мог выбраться из «рюкзака» Магомеда Магомедова, но, справедливости ради, было это пять лет назад, и с тех пор Ян в борьбе сделал огромный скачок.

В стойке Стерлинг хоть и корявый, но бесстрашный и креативный. Любит локти, накидывает кучу ударов, очень быстро делает входы-выходы с дистанции, обладает атлетичными и взрывными киками (пусть их и не особенно мастерски маскирует). Сам американец говорит, что для победы ему нужен один тейкдаун, но в случае чего у него есть и план Б — «сесть на велосипед» и расстреливать Яна с дистанции.

Ровно за неделю до боя «Спорт-Экспресс» созвонился с самим Петром, чтобы поговорить о поединке, который обещает стать самым сложным в его карьере.

***

— 11 февраля вам исполнилось 28 лет. Как отметили, что-то особенное было?

— Находился на сборах здесь, в Америке, поужинали с друзьями. В принципе, запомнился день, да. Провели хорошо время, спасибо за это организаторам, моему тезке Педро. Провели хорошо выходные, катались на яхте, покупались. То, что без семьи, без родных, — это, конечно, минус большой.

— Кусочек торта смогли себе позволить?

— Да-да, конечно, маленький кусочек торта я себе позволил.

— Кстати, о еде. Ваш соперник Алджамейн Стерлинг — крупный, мускульный боец, который и с 77 кг иногда гоняет в 61 кг. В связи с этим вы массу не наедали, чтобы быть покрупнее?

— Ни в коем случае. У меня стабильный вес — не больше 70 кг. Все как обычно. У него генетика такая — они все такие мускулистые и так далее. Но тем самым нужно гораздо больше кислорода для обогащения всех этих волокон. Не вижу в этом никакой проблемы.

— Вообще, в будущем видите в прибавлении силы и мышечной массы свой потенциал и новую точку роста? Диллашоу вон сказал, что к возвращению набрал 5 кг чистой мышечной массы.

— Безусловно, необходимо прогрессировать, набирать силу. Но если говорить о категории выше — я пока не думал об этом. Хватает ресурсов для своей категории.

— В день боя для вас оптимальный вес — где-то 67-68 кг?

— Ну, наверное, да, где-то килограммов 68.

Ян — единственный топ UFC, у которого нет полноценного главного тренера. «Не считаю это минусом»

— Вы впервые так долго готовились в Америке. Почему выбрали American Top Team?

— Все время я готовился в Таиланде, но в связи с пандемией нет там спарринг-партнеров, нет народа. Решили готовиться там, где есть народ и где поближе к месту боя. Спонтанно все практически, приняли решение за последнюю неделю и выдвинулись сюда.

— Какие плюсы у ATT по сравнению с вашим привычным залом Tiger Muay Thai?

— Плюсы какие есть: здесь была такая более аккуратная работа, я не перегружался так, как перегружался в Таиланде. В Таиланде ты пашешь прямо на износе таком, а здесь график так распланирован, что получается и потренироваться, и отдохнуть. Тренировки чередуются легкие и поинтенсивнее. Спарринг-партнеры опытные, много кто из ребят в топовых организациях выступает.

— Кто будет в вашем углу?

— Будет Джон Хатчинсон, мой тренер по боксу, старший тренер. Мой друг Алекс, Леха. Мой друг Денис, White Shark. И будет тренер ATT по БЖЖ Паррумпа.

— Основная роль в составлении плана на бой кому была отведена?

— Каждый свои мысли выражает, есть определенные ситуации, определенный рисунок, который складывается у меня в голове. Но по ходу боя все эти план А, план Б — это полная ерунда. Твой соперник, бывает, не соответствует тому, что ты готовил. И тогда ты, уже исходя из картины боя, импровизируешь, подстраиваешься. Но определенные задачи мы выстраиваем — как вести себя.

— Вы единственный действующий чемпион UFC и боец из топ-5, у кого нет полноценного главного тренера по ММА. Считаете это минусом?

— Нет, ни в коем случае. С первого моего дня в единоборствах я всегда, так получалось, тренировался в различных местах. И тяжело себе выбрать одного тренера: если ты берешь одного, то придется возить его с собой везде. А так — удобно. Ты приехал в один зал, и все, с этим проблем нет. У меня уже есть некий фундамент, некая система, я понимаю, что мне нужно делать. Если я еду в определенный лагерь, то понимаю, какая там сильная сторона мне нужна. Поэтому мы едем туда для этого набора знаний.

— Перед Америкой были у вас сборы в Дагестане. В каких нюансах там подтянули борьбу?

— Да, был на борьбе, 12 дней на сборчике. Моя задача — защита от тейкдаунов, а также умение где-то самому пройти и перевести.

— В каких компонентах лучше всего чувствуете борьбу? Вроде базовый боксер, но всегда очень здорово защищались от борьбы и понимали ее.

— Я всегда уделяю этому время. Может, не сильно показываю это, но я дрался с тремя-четырьмя черными поясами по БЖЖ, с мастерами спорта по вольной борьбе, но получалось так, что я навязывал свой стиль и переламывал их тактические задачи. Бороться я могу, борюсь с ребятами различного уровня. Знания, которые я уже приобрел, зафундаментировались и в нужное время себя проявят.

«В детстве мои тренеры по боксу делали упражнение «ниточка и иголочка». Благодаря ему я так умею резать углы соперникам»

— По БЖЖ в этом лагере больше работали над защитой от конкретных приемов?

— Паррумпа, тренер мой, уделял мне немного внимания, мы вечерами работали 1-2 раза в неделю. Над защитой работали, над вставанием. Чисто такие нюансы, чтобы были они у меня в голове и я смог ими воспользоваться в нужный момент.

— Свое БЖЖ сейчас на какой пояс оценили бы?

— У меня синий пояс. Мне синий пояс выдали, как я начал заниматься. Я по джиу-джитсу месяц позанимался, а потом даже не надевал кимоно, ги. Не было у меня времени в кимоно тренироваться. У меня синий пояс, как я могу себе другой надеть? (Смеется.) Борюсь с ребятами с черными поясами, могу с ними так же соперничать.

— У Стерлинга один из лучших «рюкзаков» в UFC — это позиции, где он в партере забирает спину, обвязывает ногами талию и держит, ищет прием. Работали над выходами из этой позиции?

— Немножко уделяли этому внимание. Там не так много, в принципе, выходов из этой ситуации, но есть пара моментов, на которых нужно сфокусироваться. Но основная задача — не запустить его в эту позицию. Нужно делать свою работу — бить, бить, бить.

— У Стерлинга довольно быстрые, атлетичные кики — как быть с лоу-киками ниже колена? Будете убирать ноги или работать подставками?

— По ситуации. Желательно и подставки ставить, и проваливать его. Когда он промахивается, на этом можно ловить его, на дисбалансе. По ситуации — если можно провалить, надо проваливать. На себя эти удары принимать не стоит, но если есть вариант поставить удобно щит — то это неприятно оппоненту.

— В этом бою для вас оптимальная дистанция — средняя боксерская?

— Я готов работать на любой — средней, ближней, борцовской, длинной. Ты должен быть готов ко всему, я не настраиваюсь на одну дистанцию.

— Всегда удивляла ваша способность вести бой в своих коридорах, резать сопернику углы. Вы уже до боя, изучив соперника, понимаете, как будете двигаться, или по ходу прочитываете его?

— Во время боя. Во время боя начинаю понимать, как соперник двигается. Первый раунд собираешь информацию — как он двигается, под какими углами смещается, как защищается. В боксе, знаете, у нас были некоторые тренировки, тренер называл их «ниточка и иголочка». И вот мы постоянно друг с другом, друг за другом... Это все осталось с бокса — умение контролировать дистанцию, умение обрезать: он пошел — ты чуть ему в бок. А не то что, знаете, некоторые ребята просто по кругу друг за другом двигаются, не понимают, что здесь можно обрезать и здесь. Это у меня все с бокса, за это спасибо огромное моим тренерам: Суржикову Николаю Николаевичу, Демченко Юрию Владимировичу, Яцину Юрию Васильевичу. Это их работа.

— Дэн Харди как-то сказал про вас интересную вещь, что вы специально многие удары бьете не технично, мажете, чтобы усыпить соперника.

— Это тоже с бокса. Есть такие удары, которые ты просто можешь... Это как бы финт: ты бьешь трехударную комбинацию, понимаешь, что один будет по воздуху, вторым ты не дотянешься, но третьим ты точно попадешь. Не всегда это получается, иногда ты хочешь попасть, но промахиваешься, иногда попадаешь непроизвольно. Но так постоянно хочу запутать соперника.

— Самая ваша красивая ловушка в UFC?

— Да там все ловушки были (смеется). Бой против Альдо, например. У него каменные удары, лоу-кики. Я с ним работал, знаю, какие нокаутирующие у него удары. И важно было под этими ударами не сломаться, перестроиться, поменять стойку. Я встал в неудобную для себя стойку, но понимал, что из нее он не видит мою дальнюю руку, ему самому неудобно, не сможет меня доставать. В бою против Фэйбера, когда мы с ним стали завязываться в клинче, я предполагал, что он будет гораздо крепче, потому что он выступал в 66 кг. Я, когда с ним вязался, понимал, что где-то могу разрывать дистанцию, где-то могу лезть в борьбу, но мне не нужно было это.

И в один момент я клинч ему навязывал-навязывал и понимал — либо я буду разрывать дистанцию, либо он. В этот момент выбросил ногу — получилось, что удачно выбросил ее. Ишихара, первый бой, мы не берем — я там просто заряжен был, чтобы проломать что-то. Додсон — очень неудобный, всегда подсаживается, ждешь от него борьбы, потому что базовый борец. Неординарный, с плюшкой такой. Ривера — крепкий, нестандарный, невысокий, мощные лоу-кики, крепкие руки. Мы его подлавливали на повторных атаках. Раз-два не доставал, но на третьем доставал.

— Первый нокдаун в бою с Риверой — мой любимый ваш нокдаун в UFC. Вы же били правой до этого постоянно, не попадали, а затем новый промах правой, второй удар в серии — и левым крюком накрыли его. Это же чистая ловушка была (с промазанным правым)?

— Это левый такой полубоковой со смещением в правую сторону. Это когда ты бьешь правой и смещаешься влево. Разноименные удары, тоже с бокса. Я понимал, что он часто двигался в левую сторону от меня. Если бы я так же фронтально шел на него, было бы опасение, что тейкдаун пропущу. А здесь я доставал его, сам провоцировал его, навязывал ему дистанцию, что я буду давить его. Я давил его и смещался с ударом: в тот момент, когда он от моего давления начинал смещаться в левую сторону, — в этот момент залетал нежданчик.

«Против Стерлинга подходящее колено — не в прыжке, а с места навстречу»

— Как бы вы описали собственный стиль? К примеру, Макс Холлоуэй — это кардио-боксер давления и высокого объема ударов. Как бы описали себя?

— Я бы отнес себя к разностороннему бойцу, который умеет делать все по необходимости. Если я вижу ключ в боксе — буду боксировать. Если мне нужно вязаться, клинчевать, чтобы нанести урон локтями, я буду это делать. Стараюсь оценивать каждую ситуацию.

— Когда бьете в голову, целитесь в конкретные точки?

— Нужно бить в специальные места — печень, челюсть, селезенка. Если бить, условно, в лоб — то толку нет. Я стараюсь бить больше в челюсть, подбородок, за уши. Если по корпусу — то в печень, солнечное сплетение, селезенку. Хотя селезенка не так работает, как печень.

— После боя Порье с Макгрегором все начали выяснять, кто лучший боксер UFC: кто-то Холлоуэя называет, кто-то Конора, но про вас почему-то забыли. По-вашему, кто лучший боксер в UFC прямо сейчас?

— Честно, не знаю. Это дело не мое. Есть много ребят, кто хорош в этом аспекте. Холлоуэй, в принципе, хорош, в последнем бою он отлично разбивал по этажам, понравилась мне его работа. Кто еще там боксирует?.. Много ребят, специалистам виднее, я их не разбирал поэтажно.

— У Стерлинга было поражение нокаутом от колена Мораеса. Против него больше подходит летящее колено или колено с места / на подшаге?

— Здесь подходящее колено — с места навстречу. Когда скорость двух движущихся объектов, так скажем, умножается. Чистая физика. Здесь он сам идет постоянно. Прыгать к нему, лететь самому — не вижу смысла в этом. Когда идут на тебя, нужно бить колено навстречу. Летящее — я не прыгаю такие удары, потому что он фифти-фифти удар: попал — не попал, тебя поймали в воздухе, сбили, перевели.

— Как вы думаете, Стерлинг после Мораеса, когда он проиграл нокаутом, делает ту же самую ошибку — форсирует тейкдауны и наклоняет голову?

— Он все равно опыта набрался по-любому, выводы они сделали. Он теперь маскирует это, через атаки делает. Но ошибки все равно допускаются.

— Вы любите бить локти из клинча. А как насчет дистанционных локтей, с вращением?

— Считаю, что это рискованные движения, неточные, даже не 70%. Если вы посмотрите, я всегда стараюсь цели находить, где я понимаю, что буду попадать. Стараюсь меньше бить в молоко. Вот локти на выходе из клинча — здесь я понимаю, что они работают, могу попасть, посечь. Может быть, мне еще не хватает антропометрии для таких локтей, длины конечностей, размаха, роста, как у того же Джона Джонса. Он с дистанции заходит и отлично попадает ими.

— Получаете удовольствие, когда наносите соперникам ущерб?

— Да, безусловно. Если ты не будешь получать от этого удовольствие, то не будешь побеждать. Ты видишь, что поражаешь цель, что ему больно, значит, видишь: ага, здесь есть окошечко, нужно попасть туда еще раз и еще, замаскировать. Это даже не получение удовольствия — это профессионализм. Если ты не будешь этого делать, то это будут с тобой делать — будут бить в одну точку. Я, когда по мне попадают, стараюсь не показывать, что мне больно, потому что он будет целиться в эту точку еще и еще.

— Вы один из лучших бойцов UFC по умению наносить удары на расцеплении клинча. Как объясните этот особый навык?

— Это умение как раз-таки и есть понимание того, что нужно делать в определенный момент. Зачем мне бить, когда мы связаны? Здесь нет ущерба, нет амплитуды удара, нет эффекта. Когда ты притягиваешь соперника к себе, он сопротивляется — в этом момент очень хорошо доставать его ударами. Надо чувствовать ситуации, когда тебя не держат. Хотя есть такие ребята, которые, даже если их держат, так поворачивают корпус и доводят удары. У меня это как-то получается где-то даже непроизвольно. Надо стараться бить отовсюду.

— Между раундами наблюдаете за соперником — как ведет себя, как дышит?

— Нет, не наблюдаю. Я чувствую по ходу раунда, где я переламываю, где он переламывает. Чувствуешь все эти моменты, где он подламывается, где пятиться начинает. Тренер мой, Джон, постоянно смотрит, говорит: «Let's go», ребята смотрят, мотивацию закидывают: «У тебя сын родился, давай!»

— А на часы смотрите во время боя — важно понимать, сколько осталось?

— Ребята где-то ведут, кричат: «Две минуты прошло!» Ты должен понимать, сколько осталось, чтобы силы распределить, понимать, что нужно сделать, чтобы раунд забрать. Сам не смотрю, но всегда слышу ребят, потому что нам важно раунд по минутам вести.

— Мовсар Евлоев как-то говорил нам, что секрет его дыхания в бою — умение слышать свой пульс. Какая у вас техника дыхания?

— Правильное умение дышать — важный момент, нужно ловить этот момент. Также важно уметь восстанавливаться именно во время движения, а не останавливаться и показывать сопернику, что ты встал передохнуть. Ты должен делать это в движении. У меня это все из бокса. Тут я двигаюсь, дышу, отдыхаю — все эти моменты.

— Перед выходом на бой сколько нужно времени на разминку и какие упражнения здесь для вас ключевые?

— За 15-25 минут мы начинаем разминаться. Чуть растянулись, погнулись, музычку включили, комбинаций парочку ударил. Мне 15 минут нужно. И потом ты уже начинаешь чувствовать этот заряд, атмосферу поединка. Иногда нужно вспотеть, потому что разные дни бывают — вялость, например. В такие моменты нужно вспотеть, тогда чувствуешь, что разогреваешься, кровь пошла.

«Глупости, что я издевался над бомжом. Так говорят те, у кого кругозор ограничен»

— Недавно людей взбудоражило ваше видео с бездомным в США. Вы подошли к нему и начали за сходство со Стерлингом называть его Алджо, смеяться. Что это было?

— Несколько раз снимал, разных чудиков тут хватает. Они там и обкуренные, и еще под чем-то, это тут, в принципе, в доступности. Ни в коем случае у меня не было мысли, что чернокожий, весь этот момент, расизм. Что теперь, нельзя подшутить над ним, если у него такой же цвет кожи, как и у Алджамейна Стерлинга? Ну это же глупо, согласитесь? Или то, что он там бомж... Он вел себя очень интересно: ходил, остановки гнул. Видно было, что парень что-то употребил.

Чисто отметил его, шутка-юмор, сказал ему: «Алджамейн, исполняй нормально». Разошлись с ним в итоге, мы мимо проходили. Тут можешь таких десять штук встретить, пока дойдешь. Писали ли мне после этой истории хейтеры? Тут зависит от того, какой кругозор у тебя, насколько ты ограничен. Кто-то пишет глупости: «Над бомжом издевается». Ну это же глупости.

Не я же виноват, что он бомж. Вроде не инвалид, руки-ноги есть, а он побирается. Можно пойти работать грузчиком, еще кем-то. Кто-то выбирает свой путь. Здесь просто был юмор, ничего лишнего.

— Ваш конфликт с Андреем Орловским закончился примирением. Он нам о вашей встрече сказал: «Ян вообще не трус. Я отозвал его на пару слов, он снял рюкзак, сжал кулаки. И пошел». То есть готовы были к решительным действиям?

— Ну я же не знаю, что от него ожидать, правильно? У меня в голове своя мысль была, своя задача. Но решили вопрос, нашли компромисс, адекватно все было. Изначально же все по глупости полной было, что я, типа, не захотел с ними общаться. Закрыли эту тему, тысячу раз ее мусолить...

— Что мама говорит вам перед боями?

— Мамулечка моя мне всегда говорит: «Ты сильный, ты можешь». Пытается меня всегда поддержать, по-любому подбодрить, готова отдать все свои силы, всю свою энергию. Так и говорит мне: «Я отдала все свои силы, всю свою энергию тебе». Я люблю ее, мне просто приятно, что сегодня я могу выступать, помогать. Больше ничего не нужно.

— Любимое мамино блюдо?

— Да все. У меня мама отличный повар, она готовит все прекрасно.

— Вы говорили, что перед Альдо снилось, как душите его, нокаутируете. Что сейчас снится?

— Пока ничего не снилось. Пока только думаю, что нужно побить Стерлинга. Нужно настолько поверить в это, чтобы начались сниться сны.

— Недавно у вас родился второй сын. Почему назвали его Константином?

— Мне нравится это имя. Не почему-то, что вы там думаете, а просто хорошее имя. Я почитал про него, есть у меня несколько друзей и знакомых с именами Константин. Ну хорошее же имя, в принципе? Костя, Костян. Нормальное пацанское имя.