«Соперник меня не удерживал, я на него падал — и все, люди карьеры заканчивали». История самого большого борца России

Сейчас Михаханов живет в родной Бурятии, куда вернулся после завершения карьеры в сумо. Осенью 2018 года Анатолий прошел обряд обрезания прически (такаяма) и с тех пор на дохё не выходил. В Японии он выступал под псевдонимом Орора Сатоси, добрался до третьей по силе лиги — Макусита. Прославился благодаря грандиозным размерам. Уже в первом классе Анатолий весил больше 100 кг, в итоге стал самым тяжелым сумоистом в истории. В интервью «СЭ» Михаханов в деталях рассказал о себе, своей карьере и как ему удалось похудеть на 100 кг.

«Максимальный вес — 292,5 килограмма»

— Если обрезали прическу — то все, назад дороги нет?

— В профессиональном сумо есть многовековая традиция — если обрезал косичку, то вернуться уже невозможно. Живу на родине и двигаюсь вперед!

— Почему решили закончить? Вам ведь не так много лет.

— Да, на днях мне исполнилось 37 (интервью состоялось в конце апреля. — Прим. «СЭ»), а карьеру я завершил в 35. Профессиональный спорт — это очень тяжело. А в сумо еще особая иерархия, нужно выполнять требования учителя. Моего учителя уже не стало (Китаноуми Тосимицу скончался в ноябре 2015 года. — Прим. «СЭ»). К тому же рано утром вставать уже не под силу. В молодости нормально было, а сейчас... Большинство сумоистов заканчивают карьеру примерно в 33 года. Невозможно заниматься спортом вечно. Лучше всего закончить пораньше и начать жизнь с новой строки.

— Как вы оказались в сумо?

— Местные, бурятские, газеты написали обо мне статью, после чего меня заметили японцы. Приехали, посмотрели, сказали: «Ох, какой большой! Идеал сумоиста». В 16 лет я весил 197 кг. Рост был 186 см примерно.

— Какой ваш максимальный вес?

— 292,5 кг.

— Хотели пробить 300?

— Хотел, но это тяжеловато. Организм при таком большом весе чувствует себя не очень хорошо. Но я не сожалею, что весил почти 300.

«Учитель сказал родителям: «Теперь за него ответственный только я»

— Читал, что ваш учитель заприметил вас в Санкт-Петербурге, а не в Бурятии.

— Ну да, меня привезли на турнир [в Санкт-Петербург], там на меня посмотрели японцы.

— Вы уже начали заниматься сумо в Бурятии, а потом поехали в Петербург?

— Я никогда до этого не занимался сумо, меня просто заприметили и пригласили. На дохё я встал, только когда приехал в Японию. Там поверхность глиняная, а внутри все забито песком. В первый раз, когда оказался на тренировочной площадке, ноги горели, а потом появилась как будто подошва. Борешься же босиком, и в результате на ступне образуется корка из кожи, благодаря которой ничего не чувствуешь. Даже если канцелярской кнопкой уколоть.

— Как хорошо у японцев работает система скаутинга. Они, получается, увидели статью в газете...

— Видимо, кто-то из местных дружил с японцами, потому меня пригласили. Сейчас смотрю на свои старые фото, где мне еще 15-16, и думаю: «Я же даже не подозревал, какие трудности меня ожидают в ближайшие 18-19 лет». Тем не менее всегда был на позитиве, относился ко всему с улыбкой. Позитивным людям не то чтобы легко все дается, но они умеют себя подбодрить и настроить.

— Долго думали над предложением японцев?

— Нет, моментально согласился. Но, конечно, не знал, до какой степени там тяжелые тренировки, какая там жесткая иерархия, уважение к старшим. Если учитель называет белое черным, значит, так и есть. Слово учителя в школе сумо — закон. Японцы даже сравнивают это с якудзой. Жить в школе можно только мужчинам. Если сумоист женится, то жена должна найти отдельное жилье. Единственная женщина, кто может туда прийти — жена учителя. Она приносит еду, следит. Учитель отправляет ее в супермаркет, а самых молодых отправляет за ней на велосипедах. Сейчас уже не так. В клубы привозят и мясо, и рыбу, по 50-80 ящиков. Рыбу чистить было тяжеловато, но я наловчился и чистить ее, и готовить.

— Сколько времени прошло между первой встречей с японцами и вашим переездом?

— Меня забрали не сразу, сначала оформили визу, привезли и все показали. Родители дали согласие. Учитель объяснял им: «Видите лужу? Вы вашего ребенка кинули в эту лужу. Он должен подняться из нее, не упасть, не поскользнуться. Теперь это мой ребенок, ответственный за него только я». Так что про родителей можно было забыть.

«Не мог привыкнуть к тому, что нужно много есть. Чуть ли не тазами кормили»

— К чему не могли привыкнуть в самом начале?

— Я сам по себе жаворонок, так что встать на тренировку рано тогда не было проблемой. Не мог привыкнуть к языку и к тому, что нужно много есть. Чуть ли не тазами кормили! Я думал: «Ладно я крупный, а одногруппники? Они же худенькие». Там не важно, худой ты или нет, все для всех одинаковое. Говорил одному: «Извини, я за тебя доедать не буду, я уже не могу». Он все ел и ел, потом — в туалет, и обратно есть. Потом стал великим борцом. Пришел с весом 70 кг, а потом набрал и стал весить 140-150. У него была мощная мышечная масса, он по полторы тысячи раз в день отжимался. У него постоянно вылетало плечо, поэтому его заставляли отжиматься.

— Какого размера были порции и какой рацион?

— Некоторые рассказывают, что съедают теленка или барана за один раз, но это все мифы. Нам делали белковый суп, куриный. Почему куриный? Потому что курица стоит на двух ногах, как и сумоисты. Большими тазами нарезали курицу, капусту, лук, рыбу. Все вперемешку — и курица, и рыба. Это называется тянконабэ, вкусное блюдо. А еще надо было съесть три больших чашки риса. Они были реально здоровые, у меня в руке не помещались.

— Сколько раз в день ели?

— Два раза в день, но до отвала. Утром вставали на тренировку, дальше — душ. Когда были помоложе, сначала обслуживали старших, а сами начинали трапезу ближе к обеду. Сумоисты там все делают самостоятельно — и убираются, и стирают.

— Как было с дедовщиной?

— Ее практически не было, но иерархия и уважение к старшим очень жесткие. Помню, был такой момент, когда я стал помощником учителя. Учитель был директором японской ассоциации сумо. К нему ходил премьер-министр, приезжал император. Я уже приводил пример с цветами. Учитель спросил: «Это красное?». Я, как русский человек, ответил, что нет. У всех сразу лица изменились. Когда учитель ушел, ребята сказали: «Ты что так наглеешь? С учителем не спорят!». Я был в шоке, конечно. Хорошо, что все кончилось позитивно.

— Бывали драки между учениками?

— Может, в каких-то других школах и дрались, но у нас все было на позитиве, все дружили. Лично я всегда со всеми был дружен. Ко мне молодые японцы потом приходили, спрашивали совета. Помню, до такой степени мотивировал ребят, что они потом показывали успешные результаты. Видимо, их нужно было немножко подтолкнуть.

«Японский давался с трудом. Я постоянно ходил с тетрадью и все записывал»

— Сколько в Японии клубов?

— Сейчас примерно 50. Где-то пять борцов, где-то три, но в некоторых есть по 50-60 — это уже перебор. Самое нормальное — 20-25 человек. Когда их 50-60... Утром встаешь на тренировку, хочешь зайти в туалет, а там — очередь. Все время стоит гул, ночью не заснешь — храп стоит невозможный.

— В каждом клубе борцам платили зарплаты?

— Да. Сначала — стипендия во время, когда идут соревнования. Когда поднимаешься в первый дивизион, заработная плата растет. Еще в конвертах иногда давали.

— Сколько платят в сумо?

— Говорить не буду, но сумма хорошая. Это еще зависит от спонсоров. У нас были хорошие.

— Сколько зарабатывают суперзвезды сумо?

— Гонорары у них большие, могут до 2-3 миллионов долларов за один турнир заработать.

— У вас была схватка с Хакухо (монгольский борец — рекордсмен по числу выигранных турниров в макуути). Когда это произошло?

— Мы были еще молодые. Я, кстати, раньше него пришел в сумо. До сих пор помнит, мы иногда созваниваемся или списываемся, общаемся. Позитивный, жизнерадостный чемпион, приятно с ним говорить.

— Общаетесь на японском?

— Да. Бурятский, конечно, схож с монгольским, но отличий очень много. Асашёрю — тоже великий чемпион из Монголии, мы с ним тоже общаемся хорошо. Он приезжал ко мне в Бурятию, приглашал к себе в гости. Может, съезжу после того, как закончится пандемия. И его навещу, и с другими ребятами пообщаюсь.

— Почему монголы так хорошо выступают?

— Монголы борются еще в животе матери (улыбается). Они рождаются профессиональными борцами.

— А если серьезно?

— Не знаю, может, потому, что приехали зарабатывать, в отличие от японцев, которые следуют традициям. Нет, сейчас уже появились хорошие молодые борцы из Японии. Приятно видеть, когда сейчас японцы побеждают, потому что мой учитель этого хотел, долго добивался.

— Наверное, японцам обидно, что в последние годы побеждают только монголы.

— Может, такие и есть, но я таких людей не встречал.

— То есть, не было такого, что вас задвигали из-за того, что вы не японец.

— Такого даже не чувствовал. У меня азиатское лицо, я чисто говорю на японском. Даже сами японцы путались.

— Как быстро выучили японский?

— Он давался с трудом. Я постоянно ходил с толстой тетрадью, все записывал. Было тяжеловато, но человек всегда добивается того, чего очень хочет. Примерно за год научился говорить чисто, потом уровень стал повышаться, а со временем я выучил все диалекты.

— Вы были единственным россиянином в школе сумо?

— Нет, после меня тоже приезжали ребята. Не буду говорить о них, потому что все знают про разные конфликты.

— У вас?

— Нет. Ребята хорошие, но судьба им не улыбнулась. Человек же сам творит свою судьбу, поэтому я ничего не могу сказать про них. Их просто отстранили от сумо из-за каких-то конфликтов, но я к этому не причастен (в 2008 году российские борцы Сослан и Батраз Борадзовы были пожизненно дисквалифицированы после того, как в их допинг-пробах были найдены следы марихуаны. — Прим. «СЭ»).

«Похудел на 100 кг. Ем часто, главное — наслаждаться едой»

— Как долго учились в школе сумо?

— В Японии я прожил восемнадцать с половиной лет. Я жил в школе постоянно, как и все. 2-3 раза с разрешения учителя приезжал домой, к родным.

— Вы до сих пор, наверное, остаетесь популярным человеком в Японии...

— Ну, как популярным... Популярность пришла не потому, что я был крупным. Учитель болел, я за ним ухаживал, он ушел из жизни на моих руках. Японцы это очень ценят и знают, что я был самым лучшим помощником учителя, который был популярен. Журналистам нравилось ко мне ходить и общаться, потому что я никому не отказывал и всегда был открыт. Так что за мной до сих пор следят. Когда я скинул 100 килограммов, японцы написали большую статью про это. Они не верили, что я смог, восхитились силой воли. Это многих мотивировало. Мне даже в Instagram пишут, интересуются, как я поживаю.

— Вы садитесь на шпагат. Откуда такая гибкость?

— С детства был гибким, специально не тренировался. С возрастом, конечно, становлюсь деревянненьким, но порох в пороховницах еще есть.

— Значит, при желании можете и хай-кик в голову пробить?

— Не знаю. Могу, конечно, попробовать, но это опасное дело. Лучше, наверное, не надо.

— Встречались когда-нибудь с соперником, равным вам по габаритам?

— Да, мне такие борцы нравились, с ними удобно бороться в поясе. Они не убегают. Но чуть поменьше меня ребята были, килограмм на 10-20 легче. Мелкие же бегают туда-сюда, с ними тяжко.

— Как вам удалось похудеть на 100 кг?

— В какой-то момент подумал: «Так продолжаться больше не может, надо брать себя в руки». Определился с рационом питания, занялся собой. Главное — цель и ежедневные тренировки дважды в день. Сегодня, правда, не получится, потому что общаюсь с вами.

— Что из себя представляет ваша тренировка?

— У меня легкие тренировки. Затоплю баньку, растягиваю мышцы, даю им отдохнуть. Мои тренировки — кардио, ходьба. При ходьбе работают мышцы, а при работе мышц сгорает жир. Ну и соблюдаю диету. Стараюсь есть понемногу, но часто. Строго не соблюдаю, но всему нужно знать меру. И главное — наслаждаться едой. Не должно быть, что ты только поел, а через несколько минут снова голодный.

— До какого веса намерены дойти?

— Сейчас вешу 188 килограммов, скинул 100. Сейчас думаю, наоборот, набрать мышечную массу.

— Выполняете ли какие-то силовые упражнения?

— Гирю поднимаю иногда. У нас никогда не было силовых упражнений, только отрабатывали технику. Думаю во дворе сделать столб и бить по нему. У меня левая кисть повреждена, поэтому не могу бить сильно. В школе нас всех заставляли разбить этот столб, но никто так и не смог.

— Никакого приседа, жима лежа?

— Я никогда штангу не поднимал, но кто-то из ребят мог заниматься. Зачем это все, если можно отжаться?

«Сумоисты даже за своих не болели так, как за Федора»

— Почему у борцов сумо не получается в смешанных единоборствах?

— А зачем туда идти, если там нужна выносливость? Боксер же не сможет прийти в сумо, ему сначала надо долго тренироваться. В смешанных единоборствах совсем другая техника, другая группа мышц, надо постоянно отрабатывать ударную технику. Я общаюсь с Федором Емельяненко, и он рассказывал, что ударная техника очень тяжело давалась даже ему. Видел в Токио, как Федор занимается — у него даже с кроссовок пот капал. Подумал: «Вот это сила воли у человека, даже у нас так не занимаются!». Чувствуется, что человеку нужно только так себя и гонять, чтобы держать мировой уровень.

— Вы жили в Японии, когда Федор выступал в Pride.

— Да, за него все ребята-сумоисты болели. Даже за своих не болели так, как за него.

— Был бум на смешанные единоборства?

— Конечно. Мы однажды сидели вместе с Федором в суши-баре, там много народа было, и все его узнавали. Куда ни зайдешь — все его знают. Было очень приятно. Даже иностранцы — американцы, китайцы, тайцы.

— Как познакомились с Федором? Судя по всему, в 2014 году, на какой-то церемонии.

— Да-да, совершенно случайно познакомились и начали общаться. Федор — хороший, доброжелательный, простой. С юмором. Всегда улыбался мне. Я приду, ляпну что-нибудь позитивное, а он улыбается. Еще я познакомился с олимпийским чемпионом по вольной борьбе Давидом Мусульбесом. Замечательно, что нас свела судьба. До сих пор общаемся.

— Вы же занимались вольной борьбой?

— Мне в детстве предлагали, но я не пошел. Не знаю, почему, но тяги не было. Иногда смотрю по телевизору соревнования, переживаю за наших, бурятских ребят, но чтобы заниматься — такого нет. Мне нравится быстрая борьба, вроде нашей национальной. Мне, кстати, предлагали нашей борьбой заняться, но я ответил, что уже закончил со спортом. Я теперь физкультурник. Здоровый образ жизни и все такое. Как ведь говорится? Культура лечит, а спорт — калечит. Спорту надо отдавать всего себя. Те, кто соблюдает здоровый образ жизни — физкультурники. Спортсмен — человек, который идет к цели, человек, который не должен жалеть себя и идти вперед.

«Восьми людям колени сломал, даже однокурснику одному»

— Вы — очень крупный человек, а многие крупные люди сталкиваются с тем, что их провоцируют на улице.

— Конечно, бывает такое, предлагают на руках побороться. Думаешь: «Ну, елки-палки, ладно, давайте». Даже в Японии такое было. Сидели с ребятами, а тут двое-трое приходят. Они втроем пытались мою руку опустить, а я их победил все равно. Не жалел их. Держал немного, а потом заваливал. Потом подходили их девчонки, и мы им специально проигрывали. Все на позитиве, без конфликтов. В России, кстати, таких не встречал. Иногда кто-то предлагал побороться, а я думаю: «Ты с кем бороться собрался, господи?». Не придаю этому внимания, говорю: «Давай лучше не будем, не стоит. Давай закончим все миром».

— Возможны ли уличные конфликты в Японии?

— У меня никогда не было. Всегда, когда шел по улице, люди смотрели: «Ооо, какой вы большой! Можно мы будем вашими фанатами? Собираемся на турнир в Токио, будем за вас болеть». Конфликтов никогда не было, да я и сам обхожу такие вещи стороной.

— Ваш самый быстрый поединок?

— Со старта — тудум его — и он улетел. В сумо ведь почти все решает старт. Около 80 процентов поединков решает старт, остальное — техника. Надо всегда качать ноги, чтобы мощно начать. Техника и навыки могут решить потом. Можешь оплошать, на долю секунды расслабиться — и все, можешь даже маленькому проиграть. Когда в дело вступают эмоции, борьба уже не получается. Впрочем, это же спорт, а он непредсказуем.

— Ваш самый маленький соперник?

— Были такие, я даже проигрывал. Когда борешься с маленьким, такое ощущение, что ты его не видишь. Говорят: «Нельзя их жалеть». А как их не жалеть? Вдруг упаду на него и... Я восьми людям порвал колени. У одного даже кость показалась, колено в другую сторону вывернуло.

— Ничего себе.

— Я же крупный. Соперник меня не удерживал, я на него падал — и все. Люди карьеры заканчивали. После этого старался осторожнее бороться, чувствовал ответственность. Мне учитель говорил: «Был бы ты пожестче — никого бы не жалел и добился бы большего, а ты — скромняга, жалеешь людей». А как не жалеть? Восьми людям колени сломал, даже однокурснику одному. Мы с ним дружим до сих пор, он говорит, что сам виноват, что прием не получился, а я на него упал. Пока вместе летели, я на него упал. Он просто чересчур перенапрягся. Поэтому с маленькими было тяжело, ты же не видишь, что у них и как.

— Кстати, а маленький — это сколько?

— 90-100 кг — это уже считается маленьким. Самый легкий соперник весил 80 кг.

— Он выжил?

— Да, он выжил. Я его вытащил, уже почти выиграл, а он очень уперся и стоял на ногах. Чтобы не навредить ему, переставил свою ногу за круг, чтобы остановить бой. Проиграл, получается.

— Ему, наверное, есть что вспомнить.

— Ну да, я осенью 2019 года приезжал в Японию, общался с ним. Сейчас-то все — воспоминания, шутки. Смотришь проигранные схватки и получаешь жизненную энергию, мотивируешься. Чего злиться? Это же уже произошло, что поделать? Бывают люди недовольные. Но я говорю, что если человек выходит на арену, то уже может считаться самураем. Молодец.