Газета Спорт-Экспресс от 26 февраля 1998 года, интернет-версия - Полоса 10, Материал 1

Василий КУЛЬКОВ

В КОТОРЫЙ РАЗ Я ОКАЗАЛСЯ НА РАСПУТЬЕ

Василий Кульков, которому летом исполнится 32 года, не устает удивлять. Причем не только соперников на поле, но и своих поклонников. В непредсказуемости решений и поступков равных ему в нашем футболе найдется мало. Каждый переход Кулькова из клуба в клуб неожиданен, а порой и сенсационен.

Его футбольный путь напоминает синусоиду, высвеченную на кране осциллографа. Верхние точки синусоиды - это московский "Спартак", "Бенфика", "Порту", внизу расположились каширское "Динамо", "Красная Пресня", орджоникидзевский "Спартак", где-то посередине - английский "Миллуолл", питерский "Зенит", саратовский "Сокол".

Впрочем, стоп! С "Соколом" мы, похоже, поторопились. Ставший одной из сенсаций межсезонья переход Кулькова туда пока не подтвержден ни одной официальной игрой маститого футболиста за волжский клуб. Теперь даже поговаривают, что если он и останется в "Соколе", то в качестве ассистента главного тренера Анатолия Раденко. Сам Кульков сегодня лишь загадочно улыбается и пожимает плечами: поживем - увидим. О своем будущем он предпочитает не распространяться. Зато весьма охотно вспоминает уже прожитые в футболе годы. Слава Богу, ему есть что вспомнить.

ЕСЛИ И РОДИЛСЯ В РУБАШКЕ, ТО НЕ В КРАСНО-БЕЛОЙ

-Хотя в вашей трудовой книжке стоят отметки многих клубов, у болельщиков, независимо от их пристрастий, фамилия Кульков устойчиво ассоциируется с московским "Спартаком", хотя вы пробыли в этой команде в общей сложности только три сезона из 14, проведенных в футболе. Вы случайно не в красно-белой рубашке родились?

- Видимо, нет. Если я и родился в рубашке, то она могла быть скорее черно-белой или бело-голубой. Моей первой футбольной привязанностью было московское "Торпедо" - сам не знаю, почему. А впервые выйти на поле в сознательном возрасте пришлось в динамовской форме.

-Что-то мы вас в ней не припомним.

- Да вам об этом скорее всего ничего и не известие. Мои два года армейской службы прошли в Кашире, в дочерней команде московского "Динамо". Это вторая союзная лига.

-А тренеры московского "Динамо" не разглядели в вас перспективного игрока?

- Они меня как будто заметили. Малофеев, тогда главный тренер бело-голубых, даже привлекал меня периодически к матчам за дубль и, видимо, признал, коль скоро предлагал остаться у него после службы в армии. Я бы, наверное, остался, если бы Малофеева не опередил Романцев.

-Как это произошло?

- Каширское "Динамо" играло в одном турнире с "Красной Пресней", которую тренировал Романцев. Он, естественно, меня увидел на поле и порекомендовал Бескову в "Спартак". Но там была такая средняя линия, что пробиться в состав оказалось невозможно. В ту пору еще играли такие зубры, как Черенков, Хидиятуллин, Евгений Кузнецов... Конкурировать с ними я тогда не мог. Поэтому через полгода, проведенных в спартаковском дубле, подошел к Бескову и спросил: "Константин Иванович, вы не будете возражать, если я за "Красную Пресню" поиграю?" Бесков не возражал.

-Что собой представляла "Красная Пресня"?

- Это была интересная команда. Там играл, например, Саша Мостовой - это о чем-то уже говорит. "Красная Пресня" была хорошо организованна и вполне реально претендовала на выход в первую лигу.

-Однако от вас первая лига никуда не ушла и без "Красной Пресни". Что побудило вас отправиться из Москвы в Орджоникидзе?

- Вернее спросить, не что побудило, а кто побудил - Романцев. Он как раз принял орджоникидзевский "Спартак", который можно считать предтечей нынешней "Алании". Вместе с Романцевым поехали начальник команды Жиляев, который занимался вопросами нашего быта, и четыре московских спартаковца. Несмотря на то, что вокруг все было непривычным, непохожим на столичный уклад жизни, на поле мы выходили с paдостью и благодарностью к болельщикам, которые на 20-тысячном стадионе почти никогда не оставляли свободных мест. Тот сезон в Орджоникидзе не прошел для меня бесследно. Он стал промежуточной станцией между второй лигой и высшей.

ОТ РОМАНЦЕВА "ПО-ОТЕЧЕСКИ" МНЕ ДОСТАВАЛОСЬ БОЛЬШЕ ВСЕХ

-Вы уже были готовы к восхождению на очередную ступеньку?

- Рассуждал так: если Романцев, которому я безгранично доверял, возвращается в Москву, чтобы возглавить "Спартак", и берет меня с собой - значит, он на меня рассчитывает как на готового игрока высшей лиги. Да и какие могли быть сомнения, если речь шла о тренере, знавшем меня, как свои пять пальцев.

-Это правда, что еще с "Красной Пресни" вы ходили в любимчиках у Романцева, а спартаковские футболисты в шутку называли вас его сыном?

- Говорить и шутить по этому поводу можно было сколько угодно. Но доставалось мне от Романцева - видимо, по-отечески - больше всех. И я это нормально воспринимал. Олег Иванович считал, что мне немало дано от природы, а раз так, то и спрос особый. С техникой у меня вроде бы проблем не было - ее еще в динамовской школе поставил Владимир Козлов, в свое время один из самых интересных форвардов в советском футболе. А уж в премудрости тактики меня посвятил Романцев.

-Вы оказались в "Спартаке" в именитой компании с Черенковым, Родионовым, Шмаровым, Морозовым, Базулевым Черчесовым, Мостовым, Шалимовым... На сей раз не боялись, что останетесь на скамье запасных?

- Нет. Во-первых, я ощущал серьезность намерений Романцева, а во-вторых, абсолютно не комплексовал перед громкими именами партнеров. Да и ко мне они отнеслись, как к равному.

МЕНЬШЕ ЗНАЕШЬ - КРЕПЧЕ СПИШЬ

-Помнится, с первых же матчей за "Спартак" вы удивили болельщиков своим хладнокровием, склонностью к разумному риску и импровизацией в игре. Как это ни банально звучит, но ощущение было такое, будто вы созданы для этой команды, для этого стиля, требовавшего от футболиста полной раскрепощенности. На болельщиков вы производили впечатление человека без нервов. Они не заблуждались?

- У меня всегда была устойчивая психика. Она позволяла целиком погружаться в игру и забывать обо всем на свете. Даже на неудачи "Спартака", к счастью, в те годы редкие, я реагировал спокойно, почти безболезненно, не занимался самобичеванием, потому что старался не вникать в проблемы, выходившие за рамки "игроцких" задач, стоявших конкретно передо мной. В этом смысле, наверное, я походил на Юрия Гаврилова, главный житейский принцип которого был известен нескольким поколениям спартаковцев: меньше знаешь - крепче спишь.

САМОЕ КРАСИВОЕ В ФУТБОЛЕ - ЭТО СЧЕТ. В ТВОЮ ПОЛЬЗУ

-Вас абсолютно ничего не могло вывести из себя?

- Ну как сказать? Однажды Романцев заменил меня после первого тайма. И, случись подобное в любом другом матче, я бы на этом никогда не зациклился. Но в том-то и дело, что меня оставили в раздевалке в перерыве решающей игры в "Лужниках" с киевским "Динамо" осенью 1989 года. На кону стояли золотые медали, а мы в этот момент проигрывали - 0:1. До сих пор не пойму, почему именно я оказался крайним, и вынужденно, по тренерской воле, уступил свое место на поле то ли Кузнецову, то ли Пасулько - сейчас уже и не вспомню. Но когда Шмаров, уже при счете 1:1, на 90-й минуте ударом со штрафного обвел киевскую "стенку" и забил золотой для "Спартака" гол, глупо было выяснять у Романцева, почему он меня заменил. Раз "Спартак" выиграл, значит, тренер поступил правильно. Англичане говорят, что самое красивое в футболе - это счет на табло. Я бы добавил: счет в твою пользу.

-Кто из игроков был неформальным лидером "Спартака" в конце 80-х?

- По-моему, такого явного лидера не было. Я больше общался с Шалимовым и Мостовым. И еще. По моим наблюдениям, Романцев в ту пору был ближе к игрокам - возможно, потому, что сам еще был относительно молод.

УРОКИ ЛОБАНОВСКОГО И ШКОЛА БЫШОВЦА

-В сборную СССР вы впервые попали, когда ею руководил Валерий Лобановский, культивировавший футбол, совсем не похожий на спартаковский. Вам трудно было перестраиваться?

- А я и не перестраивался. Играл, как умел. Может быть, поэтому при Лобановском для меня все закончилось одним товарищеским матчем - со сборной ГДР в Киеве. А на чемпионат мира в Италию из "Спартака" поехал только Шалимов. Да, я не задержался надолго у Лобановского. Но и того короткого времени оказалось достаточно, чтобы понять, насколько он велик как тренер и, что не менее важно, как специалист, способный поставить дело на профессиональные рельсы - с железной дисциплиной, высочайшими требованиями и полной самоотдачей футболистов. Каждый, кто попадал к Лобановскому хотя бы на сбор, моментально ощущал, что он приехал именно в сборную страны.

-Полноправным игроком национальной команды вы стали уже при Бышовце. Что изменилось с его приходом?

- Это была, по существу, уже новая сборная. Если Лобановский создавал ее на базе киевского "Динамо", то Анатолий Федорович ориентировался на лучших игроков из разных клубов и умело их объединял. Бышовец - психолог не из последних, он имел свой подход к каждому игроку. При нем был великолепный микроклимат в команде, все ощущали свою ответственность перед страной и собирались на любой матч, как на решающий. Помню, как мы удивили итальянских звезд - Роберто Баджо, Виалли, Барези, Дзенгу, когда в ноябре 1990 года сыграли с ними вничью - 0:0 в Риме на "Стадио Олимпико" в отборочном матче чемпионата Европы-92. И в итоге на финальный турнир отправились мы, а итальянцы остались дома. Кстати, в августе 91-го мы обыграли норвежцев на их поле - и с тех пор этого не удалось сделать никому.

УДЕРЖАЛ И БАДЖО, И МАРАДОНУ

-Вы, хотя и поиграли немало в защите, футболист прежде всего созидательного плана. Однако и в матчах за сборную, и за "Спартак" иной раз выступали в роли персональщика. Причем это происходило именно в тех играх, когда нужно было нейтрализовать, скажем, Роберто Баджо или Диего Марадону. Как вы думаете, чем руководствовались в первом случае Бышовец, а во втором - Романцев, обременяя вас столь необычными заданиями?

- Наверное, они хотели, чтобы я своим не мешал играть (смеется).

-Ну а если серьезно?

- Если серьезно, то тренеры опять же рассчитывали на мою устойчивую психику и хорошее здоровье. Кого "держать", мне всегда было безразлично. У меня не подкашивались колени при мысли, что вот-вот придется столкнуться лицом к лицу с "самим" Баджо или "самим" Марадоной. К тому же, положа руку на сердце, должен признать, что Баджо тогда был еще не тот, а Марадона - уже не тот. Хотя аргентинец в игре "Спартака" с "Наполи" на стадионе "Сан-Пауло" однажды загадал загадку, которую я до сих пор не могу разгадать. Как он умудрился, стоя в центре поля спиной к нашим воротам, вывести длинным пасом партнера на удар, - уму непостижимо. Хорошо, что тот мячом в штангу попал, которая спасла мое реноме.

-Вам приходилось выходить за рамки правил в единоборствах с Марадоной?

- Если и приходилось, то не часто. Я в принципе не грубый игрок. За всю карьеру всего пять или шесть желтых карточек схлопотал. И одну - красную.

-Красную - в "Спартаке" или в сборной?

- Нет, в "Бенфике". Причем не за игровое нарушение, а за отмашку. Там с этим строго.

ПРИГЛАШЕНИЕ В "БЕНФИКУ" СТАЛО СЮРПРИЗОМ

-При каких обстоятельствах вы оказались в Португалии? Очень хотелось поиграть за границей?

- Вовсе нет. Меня в "Спартаке" все устраивало. А инициатива принадлежала Романцеву, который говорил примерно так: "Коли зовут - иди. Второго такого шанса может не быть. Не каждый день "Бенфика" приглашает русских футболистов". К тому же шел 1991 год, когда на глазах начал разваливаться союзный футбол. Я все взвесил - и начал паковать чемоданы.

-Приглашение от "Бенфики" стало для вас сюрпризом?

- Конечно. Я ведь в "Спартаке" успел поиграть всего два с половиной года. А самым удивительным показалось то, что португальцы взяли меня даже без просмотра.

-Как вы почувствовали себя в "Бенфике" после "Спартака"?

- Разница в зарплате оказалась ощутимой, хотя особой тяги к большим деньгам я не испытывал. Ну а по игре "Спартак" был все-таки сильнее.

-Тяжело пришлось за границей на первых порах?

- Не очень. Во-первых, в Лиссабоне меня уже поджидал Юран, который чуть раньше параллельным курсом прибыл в "Бенфику" из киевского "Динамо". А позже к нам присоединился Мостовой (кстати, многие напрасно думали, что это мы его, без пяти минут игрока леверкузенского "Байера", переманили в "Бенфику", - Саша все решил сам). А во-вторых, Португалия оказалась очень удобной для жизни страной: люди простые, открытые, своей необязательностью чем-то схожие с нами. Словом, это не немцы с их пунктуальностью и не англичане с их педантичностью.

-В футболке "Бенфики" - между прочим, тоже красно-белой - вы чувствовали себя столь же уверенно, как в спартаковской?

- При шведском тренере Эрикссоне - да. Но когда команду принял югослав Ивич, многое изменилось. Он был довольно щедр на комплименты в наш адрес, однако ставку в игре делал на других.

-Именно это побудило вас на четвертом году пребывания в Португалии перебраться в "Порту"?

- Да. К тому же нас с Юраном позвал туда Робсон. Все знают, какой он тренер, а я могу сказать, что и человек замечательный. Тренер ведь предопределяет не только игру, но и нравственную атмосферу в команде. Робсон в отличие от Ивича был абсолютно искренен в отношениях с игроками, не позволял плести интриги у нас за спиной - все делалось открыто и гласно. И вполне закономерно, что в том сезоне извечное противостояние португальских титанов "Бенфики" и "Порту" закончилось в нашу пользу.

С ЮРАНОМ МЫ НЕ ПРОСТО БЛИЗНЕЦЫ - ДАЖЕ РОДИЛИСЬ В ОДИН ДЕНЬ

-"Бенфика" - "Порту" - "Спартак" - "Миллуолл"... И все время на пару с Юраном. Вы стали друзьями еще в Союзе?

- Мы познакомились в Киеве после игры "Динамо" - "Спартак", когда Юран уже подписал контракт с "Бенфикой" и знал, что меня тоже туда приглашают. То знакомство иначе, как шапочным, не назовешь. А крепко подружились мы уже в Португалии. Любопытно, что оба мы Близнецы и даже родились в один день - 11 июня, а по характеру - как плюс и минус, которых, как известно, тянет друг к другу. Юран вспыльчив и горяч, я более выдержан и уравновешен.

-Уж не эта ли разница в характерах сыграла решающую роль в 1994 году, когда горячий Юран взял свое слово назад и поехал на ЧМ-94, а выдержанный Кульков остался дома у телевизора? После этого между вами кошка не пробегала?

- Нет. В конце концов каждый был волен распоряжаться собой. Тем более что речь шла об участии в чемпионате мира. Между прочим, в какой-то момент между авторами "письма 14" и федерацией компромисс был найден. Но по мере приближения отъезда команды в Америку становилось все очевиднее, что кое-кому из "подписантов" прощения не будет. Как бы то ни было, но я ни о чем не жалею, поскольку в разладе с собственной совестью тогда не был.

- Португальский период можно считать удачным в вашей биографии?

- Это как посмотреть. Наигрался вроде бы вволю, стал двукратным чемпионом страны, обладателем Кубка. Даже купил дом в Лиссабоне, который, правда, теперь стоит бесхозным и который собираюсь продать. Но и черные полосы там не обошли меня стороной. Случались обидные травмы, дочку пришлось оперировать. В общем, всякое было.

МОГЛИ ДОЙТИ ДО ФИНАЛА ЛИГИ ЧЕМПИОНОВ

-Вашему возвращению в "Спартак" никто не удивился. Юран же с его киевской школой, как многие полагали, в московском клубе не заиграет.

- И напрасно. Он не только не испортил картину, но и стал одним из лучших в команде Романцева.

-Она сильно изменилась в сравнении с той, которую вы покинули в 1991 году?

- Я бы не сказал. "Спартак" остался верен своей игре. Но мы, поигравшие в Европе - Шмаров и Черчесов в Германии, Юран и я в Португалии, - сделали ее более уверенной и мощной, что во многом, считаю, и предопределило взлет "Спартака" осенью 95-го в групповом турнире Лиги чемпионов, когда мы не отдали соперникам ни одного очка.

-Однако весной 96-го, когда пришла пора ключевых встреч, этой команды уже не существовало.

- Увы. У каждого игрока, покинувшего тогда "Спартак", был свой резон сделать это.

-Какой резон был у Кулькова и Юрана?

- Мы не нашли общего языка с руководством клуба.

-Может быть, вы поставили перед ним невыполнимые условия?

- Нет, это были вполне разумные условия для игроков-профессионалов, выступающих в России. Но их не приняли.

-Вы ушли с тяжелым сердцем?

- Еще бы! И не только я. Юран и Черчесов, насколько мне известно, тоже сильно переживали. С такой командой можно было дойти до финала Лиги чемпионов.

-Это верно, что перечень "ваших" команд после "Спартака" могла пополнить "Сельта"?

- Испанцы предлагали какой-то уж слишком расплывчатый контракт, да еще сразу на четыре года. Меня это не устраивало.

"МИЛЛУОЛЛ" ПРИВЛЕК НЕ ГОНОРАРАМИ

-А чем вас с Юраном привлек "Миллуолл" из второго английского дивизиона?

- Во всяком случае, не только гонорарами, о чем говорили многие. "Миллуолл" имел серьезные намерения выйти в премьер-лигу и позвал нас на помощь. Но чем я мог помочь, сыграв всего несколько матчей?

-Почему?

- Банальная история: нас приглашал один тренер, а вскоре пришел другой, из Шотландии, и привел своих игроков. "Миллуолл" покатился вниз, а потом и вовсе обанкротился.

-Но с вами-то хоть рассчитались?

- О чем вы! Я уже об этом долге стал забывать. А судиться с "Миллуоллом" выйдет себе дороже.

-Перед Евро-96 в Англии вас и Юрана пригласили на последний московский сбор российской команды. Однако в Англию вы оба не поехали...

- Травмированное колено сделало мои шансы сыграть на чемпионате Европы скорее теоретическими. В подобных ситуациях тренеры справедливо отдают предпочтение здоровым людям. Конечно, было обидно, ибо я понимал, что теперь мне так и не доведется сыграть на чемпионате мира или Европы. Видно, не судьба. А вот Юран в отличие от меня был вполне здоров. И не сомневался, что не окажется лишним среди кандидатов. Когда же в Новогорске объявили список улетающих в Англию, его фамилия не прозвучала, что явилось полной неожиданностью как для Юрана, так и для меня.

ТРЕТЬЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ В "СПАРТАК"

-После этого прошло полгода, и судьба вас снова свела с Романцевым в "Спартаке". Кстати, чем вы занимались эти шесть месяцев?

- Лечился. Сначала поехали в Дортмунд, где мне прооперировали колено, потом прошел курс реабилитации в Дюссельдорфе. С возвращением в футбол не торопился, чтобы избежать осложнений и полностью восстановиться. В начале 97-го пришел в спартаковский манеж, попросил у Романцева разрешения потренироваться вместе с ребятами. Никаких планов, связанных со "Спартаком", не строил. Но в феврале Олег Иванович сам предложил мне поехать с командой на сбор в Турцию. А потом включил в заявку на чемпионат России.

-Однако почему так редко вы появлялись на поле?

- Сыграл три матча - и надорвал мышцу. Через месяц, когда выздоровел, провел еще один тайм - и оказался в глубоком запасе. Хотя чувствовал, что еще могу играть.

-Вы пытались объясниться с Романцевым?

- Пытался. Но Олег Иванович - человек занятой, и времени для обстоятельного разговора со мной у него не нашлось. А может быть, он его просто избегал, поскольку уже поставил на мне крест, но сказать об этом стеснялся. Словом, когда я решил уйти в "Зенит", в "Спартаке" этому никто не препятствовал.

В "ЗЕНИТЕ" БЫЛ НЕ ЛИШНИМ

-Почему именно в "Зенит"?

- Потому что "Зенит" - это Бышовец, а где Бышовец, там порядок. Это я помню еще по сборной: то, что было обещано игроку, при Бышовце всегда выполнялось точно в срок. Когда мы с Анатолием Федоровичем созвонились и он пригласил приехать в Питер, я долго не раздумывал.

-Насколько нам известно, в ходе чемпионата-97 вы не дали повода Бышовцу разочароваться в опытном новобранце. Наоборот, в послематчевых интервью он не раз отмечал Кулькова как одного из лучших в своей команде. Как вам игралось в "Зените" после "Порту" и "Спартака"?

- Вполне нормально. Повторяю: я знал, к кому, куда и на что иду. И никогда не пожалею об этом шаге.

-Но почему он оказался таким коротким: прошло всего полгода, и вы покинули "Зенит"?

- У меня был контракт до конца сезона. Еще перед отпуском я предупредил Бышовца, что скорее всего уйду. С одной стороны, хотел еще поиграть, но, с другой, тянуло уже, видимо, с возрастом, к тренерской работе. И возможность сочетать то и другое возникла в Саратове. Главный тренер "Сокола" Анатолий Раденко дал понять, что готов видеть меня в роли своего ассистента. Играющего или нет - решать не мне. Сегодня я весь в раздумьях и сомненьях. И именно сейчас должен определиться: или ставлю точку в игровой карьере, или ее продолжаю.

-Если продолжаете, то до каких пор?

- До первой травмы.

Леонид ТРАХТЕНБЕРГ, Юрий ЮРИС