Газета Спорт-Экспресс от 28 мая 1998 года, интернет-версия - Полоса 14, Материал 1

Луис ОЛИВЕЙРА: "МОЖЕТЕ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ЧЕЛОВЕК-ЯСТРЕБ"

Говоря по правде, к сборной Бельгии у меня сложилась устойчивая неприязнь. Думаю, впрочем, не только у меня. Кто же забудет, как на чемпионате мира-86 "красные дьяволы" при помощи судьи выбили сборную СССР из турнира. После этого бельгийская сборная долго представлялась мне командой, в которой собраны одиннадцать Кулемансов, рассчитывающих только на судейские ошибки.

Но где-то год назад я стал понемногу менять свое отношение к этой сборной. Прошлой весной впервые столкнулся "живьем" с одним из игроков национальной команды этой страны и сразу же почувствовал к нему симпатию. Впрочем, этот нападающий бельгийцев оказался натурализованным бразильцем.

Его имя Луис Айртон Баррозо Оливейра, или просто Лулу, как называет его вся Флоренция. Отыграв по четыре сезона в "Андерлехте" и "Кальяри", в 1996 году Лулу перешел в "Фиорентину", где стал основным партнером по атаке самого Батистуты, футбольного бога Флоренции. Не сразу удалось бразильцу завоевать симпатии взыскательных флорентийских болельщиков, но к моменту, когда я впервые его увидел, он уже стал для тифози одним из кумиров. Тогда мне не удалось познакомиться с Лулу, и я только мог наблюдать за ним со стороны. Мне понравилась его манера игры, но еще больше манера поведения вне футбольного поля. Как и в большинстве итальянских клубов, во Флоренции принято периодически проводить пресс-конференции игроков перед тренировками. То один, то другой футболист встречаются с журналистами и отвечают на их вопросы. Впрочем, пресс-конференцией эти встречи назвать нельзя. В большинстве случаев идет чуть ли не задушевный разговор об игре и вокруг нее. Я как раз попал на такую беседу Оливейры с прессой.

В небольшом закутке на флорентийском стадионе Лулу, удобно устроившись на стуле, с улыбкой отвечал на вопросы журналистов, при этом часто делая авторские отступления. Я не помню, что там говорили о футболе итальянцы и бразилец, но зато запомнил, что Лулу с удовольствием рассказывал про свое детство и своих родителей. В эти минуты он напоминал довольного ребенка, которого попросили на уроке рассказать о себе и своих близких. Беседа носила настолько расслабляющий характер, что у злобных итальянских журналистов даже не было повода зацепить Лулу и сотворить какую-нибудь маленькую пакость, на которую они горазды. Благодушие бразильца простиралось так далеко, что он даже не реагировал на дурацкие, иного слова не подберу, вопросы одной женщины, которая почему-то считает себя футбольной журналисткой. У меня, например, после первого же вопроса появилось желание закрыть ей рот кляпом, а Лулу как ни в чем не бывало продолжал отвечать. Затем он извинился и сказал, что ему пора на тренировку, куда его неохотно отпустила пишущая братия. А на тренировке от его благодушия не осталось и следа, и работал Оливейра на совесть, что свойственно далеко не всем игрокам нынешней "Фиорентины". После этого я и решил, что и в сборной Бельгии есть симпатичные ребята, способные нравиться публике.

На протяжении года я редко имел возможность наблюдать Оливейру и лично познакомился с ним лишь этой весной. В тот день Лулу не тренировался из-за небольшой травмы, поэтому появился на стадионе не заранее, как это принято у игроков, а к самому началу занятия. Ему сказали, что я и есть тот самый русский, который его ждет, и плутовские глаза Лулу выжидательно уставились на меня. Видимо, он подумал, с чего же начнет этот русский.

Меня в очередной раз выручил номер "СЭ" журнала". Зная об огромной любви бразильца к птицам и лошадям, я достал предолимпийский номер с чучелами животных на фоне наших олимпийцев и продемонстрировал его Лулу. Тот почти вырвал у меня из рук журнал и принялся разглядывать фотографии. Это напоминало сцену из легендарного фильма "Москва слезам не верит", где главный герой наливает будущему собеседнику стакан водки и вопросительно смотрит на него. Когда стакан залпом опустошается, контакт моментально устанавливается.

Так получилось и у нас с Оливейрой. Когда он закрывал журнал после просмотра фотографий, то уже проникся симпатией к русским вообще и ко мне, в частности, благо я еще и спросил, как поживает его любимый ястреб, которого он держит дома. Оказалось, что самочка Илли чувствует себя хорошо, а потому и у ее хозяина хорошее настроение.

Наша беседа потекла в нужном русле и прерывалась лишь при появлении отдельных поклонников "Фиорентины", которые хотели автограф или фотографию Лулу. По окончании беседы я пригласил Лулу в Россию, где он еще не был, и пообещал показать ему красивых скакунов, которыми бы он мог пополнить свою конюшню. Наш разговор я решил представить в виде монолога Лулу, который рассказывает о себе сам.

"Можете называть меня Человек-Ястреб. Мне очень нравится эта птица, и в ней я вижу самого себя. В том, как она живет и передвигается. Она всегда ищет жизненное пространство, чтобы взлететь и набрать высоту. В полете ястреб очень красив. Не случайно после забитого гола мне хочется расправить руки, словно крылья. У меня есть какое-то внутреннее единство с моими птицами. Я купил своего Арго, когда дела шли плохо. Но с его появлением я начал забивать. А потом, 2 января, мой Арго пропал. Он улетел и не вернулся. Наверняка его украли, он не мог потеряться, а обязательно вернулся бы домой.

После этого у меня опять пошла неудачная полоса. Я до сих пор сожалею, что не забил гол в конце кубкового матча с "Ювентусом". Тогда я и решил купить другую птицу. С появлением Илли я вновь стал забивать. Я вновь научился взлетать. Когда моя птица далеко, мне одиноко, а когда Илли рядом, я чувствую себя счастливым. Я вообще очень люблю животных. С детства в нашем доме жили обезьяны и попугаи и еще бойцовский петух. Но больше всего я любил ястребов. Птицы и животные подсознательно возвращают меня в детство, в мою семью, к друзьям. У меня целая дюжина арабских скакунов, они нравятся мне больше всего. Однажды я отдыхал в Тунисе и впервые увидел их. Я попытался оседлать одного из скакунов, а он сбросил меня. Но я влюбился в этих лошадей. Некоторых я держу недалеко от Флоренции, остальных - на Сардинии, в местечке Муравера, откуда родом моя жена и где меня сделали почетным жителем. Одного из скакунов я назвал Зико, а другого Айртон - так зовут моих кумиров.

Все мои корни в Бразилии. Мама, братья, друзья, мой остров, мое солнце - все это осталось там, но я вряд ли вернусь на родину. Я не буду жить в Бразилии. Я давно уехал оттуда, и моя жизнь протекает вдалеке от родины. На десять - пятнадцать дней возвращаюсь туда в отпуск, а затем - назад, в Европу.

Детство мое было несладким. Бывало, что мы ели всего один раз в день. В нашей семье было одиннадцать человек. Это была многочисленная и бедная семья. Мой отец работал механиком, а мать - медсестрой. Я рано начал работать, чтобы помогать своим родителям. Приходилось быть разнорабочим на стройке, работать кладовщиком.

Уже в восемь лет я играл за команду моего городка. Перед моими глазами стоял пример отца, который был быстрым нападающим и имел хорошее голевое чутье. В футбол играли и мои братья, так что у нас была спортивная семья. Я до сих пор помню эти нескончаемые пляжные баталии под палящим солнцем. А потом к нам приехал менеджер из Бельгии. Он захотел увезти меня в "Андерлехт". Мне тогда было 15 лет, и я целый год уговаривал родителей отпустить меня. Было много споров и ссор. Особенно не хотела отпускать моя мать. Родители хотели, чтобы я учился и получил образование. Я же хотел побыстрее вырваться из бедности, чтобы хорошо жить самому и купить дом своей семье. На первую зарплату я купил холодильник, и это был один из самых счастливых и запоминающихся дней в моей жизни.

Но поначалу в Бельгии мне пришлось очень трудно. Из-за холода, боли, одиночества. После солнечной Бразилии меня убивал холод, который сковывал движения и сбивал дыхание. Я долго не мог привыкнуть к этим низким температурам, мне было даже трудно говорить, потому что губы не слушались. В своем дебютном матче я отыграл всего три минуты, после чего, как парализованный, покинул поле и полчаса навзрыд плакал под горячим душем. Но я не сдался и продолжал упорно тренироваться. Мне наконец-то удалось акклиматизироваться, после чего все пошло легче. В конце концов я кое-чего добился с "Андерлехтом". За три полных чемпионата я забил 36 мячей, а наша команда выиграла два чемпионских титула. Кубок страны и Суперкубок.

В 1992 году я приехал в Кальяри. Сначала никак не мог привыкнуть к итальянскому футболу, поэтому мне не находилось места в составе. Пришлось изменить манеру игры. Наш тренер Калетто Маццоне учил: отдай мяч раньше, иначе тебе оторвут ноги. Мне повезло, что я играл вместе с футболистом по фамилии Маттеоли. Он мне очень помог. Это был умный футболист, который раскрыл секреты итальянского футбола и научил меня тому, что и как надо делать на итальянских полях. В итоге я дважды забивал в чемпионатах по семь мячей, однажды - 12, а в последнем сезоне поставил свой личный итальянский рекорд - 15. Что очень неплохо для Италии. Когда я подлетаю к Сардинии и из окна самолета вижу этот прекрасный остров, мое сердце начинает учащенно биться. Каждый раз, когда я возвращаюсь сюда, радуюсь, как ребенок. Люди останавливают на улице, обнимают, зовут обратно в команду. Я чувствую себя там, как дома.

Карлетто Маццоне был моим первым тренером в Италии. Это человек со старыми представлениями о жизни. Он вывел меня из команды за то, что я носил кольцо в ухе. Он хотел, чтобы я перестал это делать. Он хотел сломить меня, но я решил не сдаваться. И сказал ему: делайте, что хотите, но кольцо в ухе буду носить и дальше. Это часть меня, наших традиций и устоев моей земли. Я носил это кольцо с детства и не понимаю, почему должен снять его, когда играю в футбол в Италии. И я не изменил себе.

Но не надо думать, что кольцо в ухе - это только борьба за свои права и желание самоутвердиться. Некоторые предметы имеют для меня особую ценность. Мой браслет, повязка на голеностопе, некоторые жесты и определенный ритуал, которые не всем понятны, очень важны. Это все является частью меня. Это дань нашим обычаям. Перед каждой игрой я читаю молитву и прошу покровительства мне и моим партнерам. Я прошу, чтобы никто из нас не получил травму.

Переезд во Флоренцию сыграл большую роль в моей жизни. Переход в такой знаменитый клуб стал важным событием. Поначалу я играл не так, как хотелось бы мне и тренерам. Мне доставалось от болельщиков. Меня оскорбляли на улице и освистывали на стадионе. Это был настоящий ад. Флорентийский болельщик известен своими крайностями - лютой ненавистью или беспредельной любовью. Я уже вкусил и того, и другого. Уверен, что поначалу меня освистывали не из-за моего цвета кожи, а из-за того, что я не оправдывал ожиданий местных тифози. Но после Бельгии меня, как говорится, голыми руками не возьмешь. Если уж я не сломался, будучи шестнадцатилетним парнем в одиночестве в совершенно чужой и холодной для меня стране, то уж после этого меня трудно было чем-то испугать. Я стал тренироваться с удвоенной энергией, а доверие тренера Раньери и партнеров помогло мне найти себя во Флоренции. Как я уже говорил, флорентийцы одинаково сильно могут любить и ненавидеть. Я делал вид, что не слышу этот оглушительный свист, и продолжал работать. В конце концов это принесло плоды.

Теперь мне хотелось бы остаться в "Фиорентине" до 2000 года. Посмотрим. Все должно решиться в ближайшее время. Скорее всего произойдет смена тренера, поэтому надо немного подождать. Надеюсь, что наша команда в состоянии решать самые высокие задачи как в чемпионате, так и в еврокубках.

В "Фиорентине" много звезд. Руй Кошта, Канчельскис, Шварц, Эдмундо - в заявке на чемпионат мира в составе сборной Бразилии, а это что-нибудь да значит. Это сильный игрок. Мы поначалу по-братски приняли его в команде. Затем, правда, было его бегство и непонятные злобные комментарии в мой адрес. Надеюсь, ничего подобного не повторится. Чтобы побеждать, нужно иметь здоровый коллектив, а наш президент Чекки Гори должен еще больше внимания уделять команде. Тогда мы сможем замахнуться и на скудетто. Особенно, имея такого игрока, как Батистута, если он останется в команде. В этом сезоне я наконец-то нашел с ним общий язык, и мы начали отлично понимать друг друга на поле. Это великолепный футболист, один из лучших игроков мира. Схемы нашего тренера Малезани способствовали нашему взаимопониманию. Знаю, что и Батистута отзывается обо мне неплохо. Надеюсь, что нам удастся еще поиграть вместе. Батистута - лидер не только на поле, но и вне его. Именно он стал символом команды в последние годы. Он заряжает партнеров на борьбу и является нашим рупором в отношениях с руководством команды и ее президентом. Есть у нас с аргентинцем и кое-что общее: мы оба любим лошадей.

На предстоящем чемпионате мира Бельгия не будет в числе фаворитов, но мы постараемся, показать достойную игру. Надеюсь, мы не разочаруем наших болельщиков. Я желаю успеха и Батистуте, который может сыграть успешно в составе сборной Аргентины".

Георгий КУДИНОВ