Газета Спорт-Экспресс № 52 (2844) от 7 марта 2002 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Виталий СМИРНОВ

ЗАБУДЕМ О БОЙКОТАХ!

Интервью с вице-президентом Международного олимпийского комитета в стенах "СЭ" началось не совсем обычно. Виталий Смирнов, который более десяти лет возглавлял Олимпийский комитет России и для которого Игры в Солт-Лейк-Сити стали двадцатыми по счету, начал говорить, едва сел за стол перед журналистами.

- Поскольку в Солт-Лейк-Сити мне приходилось постоянно раздавать интервью и оправдываться за чужие действия, я подумывал о том, чтобы самому сесть и написать статью. Даже успел ее озаглавить: "Утешительные итоги Олимпиады в городе у Соленого озера". И начал бы с Международного олимпийского комитета. И прежде всего - с его президента Жака Рогге.

Нам всем нужно отдавать себе отчет, что ему предстоит возглавлять МОК как минимум следующие 8 лет. А то и 12. Рогге - интеллигентный, образованный человек, свободно говорящий на 4 - 5 языках. По профессии хирург-ортопед, сам участвовал в Олимпийских играх, в 1980-м вопреки бойкоту возглавлял делегацию Бельгии на Играх в Москве. Очень хорошо относится к России. Игры в Солт-Лейк-Сити были для него, как для президента МОК, первыми. И вариться в этом соку - совсем другое дело, нежели наблюдать со стороны. Естественно, он делал ошибки.

- Самая крупная из таких ошибок - и это, увы, очевидно - вручение канадской паре вторых золотых медалей. Ведь это было его решением?

- Все происходило таким образом. После финала в парном катании, когда стало ясно, что назревает скандал, ко мне подошел президент Международного конькобежного союза (ИСУ) Оттавио Чинкванта и сказал, что прежде чем принимать какие-то решения, нужно провести детальное расследование. И что он, как президент федерации, никогда не пойдет на то, чтобы создавать прецедент и вручать второй комплект медалей.

И тем не менее перед заседанием Исполкома МОК, которое было назначено на 15 февраля, я услышал от Рогге, что решение МОК уже подготовлено. Я тогда спросил: "Вы понимаете, что можете в одночасье лишиться поддержки президентов международных федераций, поскольку этим решением просто выкручиваете им руки? А кроме этого, неизвестно, чем все может закончиться. Не исключено, что нам всем придется краснеть за это решение". Но Рогге уперся. Чинкванта же на заседание не пришел.

- Демонстративно?

- Не знаю. Я же сказал Рогге, что не вижу никакой необходимости так торопиться. Рассказывал ему даже о нашем знаменитом Старике Хоттабыче, который всем по мячу дал. Вспомнил и поражение Карелина в Сиднее, после которого нашему спортивному министру Павлу Рожкову пришло в голову потребовать у Самаранча вторую золотую медаль. Самаранч потом долго с недоумением у меня спрашивал: "Неужели ваш Рожков не понимает, что победитель бывает один?" Но, несмотря на то, что выступал я резко (у меня об этом даже справка есть), решение было принято. Поддержал меня только китайский член Исполкома МОК Хе Женлян.

Когда я сказал, что нас впереди ждет Олимпиада в Пекине, где в субъективных видах спорта на золото будут претендовать прежде всего хозяева и где высказывать общественное мнение будут не 20 тысяч человек на стадионе, и не 800 миллионов, на которые так ссылалась североамериканская пресса, китаец подчеркнул: "А как насчет двух миллиардов?" И с сожалением добавил, что его страна не обладает такими мощными средствами информации, как США и Канада.

С Самаранчем я тоже общался. И он сказал, что никогда на такой шаг не пошел бы. Рогге пошел. Поддался. Не знаю, понял он это или нет. Но, повторяю, нам с ним работать и работать.

- А что за справка, о которой вы упомянули?

- Так ведь на меня после истории с канадцами накинулись все: мол, я своих спортсменов на Исполкоме не защищал, при голосовании воздержался. Я справку и попросил. Сейчас зачитаю. Так... "Господину Виталию Смирнову - вице-президенту МОК... - Число, исходящий номер - все как положено. - По вашей просьбе от имени МОК настоящим свидетельствуем следующее: 15 февраля Исполком МОК собрался в Солт-Лейк-Сити с тем, чтобы обсудить вопрос о соревнованиях пар в фигурном катании, проведенных 11 февраля. Несмотря на то, что содержание дискуссий Исполкома МОК носит конфиденциальный характер, настоящим подтверждаем, что во время обсуждения вы решительно возражали против каких-либо предложений о предоставлении золотых медалей канадской паре. Ваши возражения были высказаны в очень резкой форме. Что касается голосования, то правило 21-1 В пункт Е Олимпийской хартии лишало вас возможности принять в нем участие".

Далее идет выдержка из правил о том, что член МОК должен воздерживаться от участия в голосовании, когда оно касается любого вопроса, связанного со страной, гражданином которой он является.

- Как понимать вашу должность члена МОК для России? Представляете ли вы интересы МОК в России или же интересы России - в МОК?

- Я этого сам до конца не понял за 30 лет. Мы ведь всегда стеснялись об этом говорить. Так уж сложилось. Изначально это было сделано для того, чтобы член МОК свободно чувствовал себя в своей стране. В Хартии есть слова клятвы, где член МОК клянется быть независимым от политических, религиозных, национальных влияний, отстаивать позицию МОК, не критиковать Международный комитет после того, как решение принято, не поддаваться давлению со стороны власть предержащих и так далее.

Могу привести такой пример: Индира Ганди очень хотела сделать членом МОК одного из своих сыновей. И, пытаясь добиться этого, дважды не разрешила тогдашнему индийскому представителю поехать на сессию. В связи с этим глава МОК лорд Килланин сам отправился в Индию и сказал Ганди буквально следующее: "Мадам, если вы не прекратите притеснять ваш НОК, мы будем вынуждены временно прекратить членство вашей страны в Международном олимпийском комитете". Только так вопрос был снят.

Помню и свой приход в Спорткомитет СССР в мае 1970-го. Перед этим - на сессии МОК в Амстердаме - нам не удалось получить к себе Игры-76. И было распоряжение сверху чуть ли не уничтожить МОК. В газетах тогда год существовала рубрика "МОК под огнем критики". А прошло не так много времени, и мы же сами пришли к выводу: хорошо, что нам не отдали Игры. Мы бы просто не успели к ним подготовиться.

Это я к тому, что, если мы хотим жить в мировом спортивном сообществе нормально, должны и вести себя соответственно. И тем более прекратить всякое бряцание бойкотами, угрозами, невыходом на официальные церемонии. Нельзя же видеть везде спланированную против России акцию!

- На ставшей уже знаменитой пресс-конференции российского спортивного руководства в Солт-Лейк-Сити, вы, похоже, чувствовали себя не в своей тарелке.

- Я сознательно туда пошел. Более того, когда начались разговоры о том, что Россия не выйдет на парад закрытия, пытался объяснять, что этим мы можем лишь оскорбить американцев. Спрашивается, за что? Ведь все признали, что Игры организованы хорошо. Хочу напомнить, что все претензии по судейству и допингу адресовались международным федерациям и соответствующим подразделениям МОК. Не забывайте и о том, что многие ожидали терактов. В чем тогда виноваты те же волонтеры, часами стоявшие на ветру и морозе, те, кто заботился о безопасности? Сами посудите: в дни Игр никого не убили, не отравили, впервые за 30 лет почти все мероприятия провели в точно назначенный срок - без опозданий и переносов. Рьяно болели за своих? Так это нормально. Но и наших ведь заваливали цветами. Телекомпания NBC заплатила за трансляцию Игр 586 миллионов долларов. Естественно, она была заинтересована в том, чтобы привлечь максимальное количество зрителей, рекламу - а для этого надо прежде всего раскручивать своих спортсменов. Это законы бизнеса, от которых никуда не денешься.

- Правда ли, что вмешаться в ход пресс-конференции вас толкнула записка, переданная из зала?

- Записка действительно была. Но я и сам понял, что вмешаться надо, - когда услышал эти угрозы в духе Троцкого. Мол, больше никаких Олимпийских игр, сделаем альтернативные и будем соревноваться с Китаем, Кореей и Индонезией. Уверяю вас, если бы самый крайний экстремист в Думе, голосовавший за бойкот, узнал о возможных последствиях такого шага, взял бы свои слова обратно. Еще и претензии предъявил бы. Что сам, мол, действовал в запале, а мы - профессионалы - обязаны были все смягчить. Вот я и смягчал.

На вторую пресс-конференцию - по поводу дисквалификации наших лыжниц - я вообще предложил пригласить нового руководителя медицинской комиссии МОК профессора Лундквиста. Спросил разрешения у Рогге - он согласился. С разумностью моих доводов согласился Тягачев. А вот другие наши товарищи стали категорически возражать. Понимали прекрасно, что Лундквист, как каток, прошелся бы по некоторым их аргументам.

- Что вы испытали, узнав, что пробы Лазутиной и Даниловой дали положительный результат?

- Мне до сих пор не хочется верить, что это так. Самое непередаваемое воспоминание в моей жизни - пять золотых медалей, завоеванных нашими лыжницами в Нагано. Когда Юля Чепалова выиграла "тридцатку", я не выдержал - заплакал. С этими девчонками для меня слишком многое связано. Поэтому и надеюсь, что суд решит дело в нашу пользу и все обвинения снимут. Выиграли же мы суд в Атланте - по делу с бромантаном. Кстати, в Солт-Лейк-Сити на дисциплинарной комиссии мне удалось отбить еще один случай (не связанный с российской спортсменкой), хотя все были уверены, что спортсменка эта не просто принимала допинг, а в чудовищной дозе.

- Как же удалось?

- Каждая допингпроба анонимна и должна иметь четыре степени защиты - четыре пломбы. Человек, отвечавший за процедуру, забыл вложить в наружную пластиковую сумку какую-то опись. Сломал пластиковый замок, положил бумажку - он, кстати, имеет право это делать, но не зафиксировал вскрытие. В кодексе же записано четко: если процедура нарушена, проба считается недействительной.

- Один наш серьезный специалист по исследованию крови сказал, что если у одного и того же человека в одних и тех же условиях дважды взять кровь с 10-минутным промежутком между пробами, то результаты могут иметь 10 процентов расхождений. Насколько, на ваш взгляд, правомерны те выводы, которые на основании анализов крови спортсменов делались в лабораториях Солт-Лейк-Сити? Не напоминает ли это охоту на ведьм?

- Я не врач. Но понял, столкнувшись с несколькими случаями, что проблема появилась чудовищная. Я вообще за тотальную борьбу с допингом. Очень горжусь своими последними Играми на посту президента ОКР - в Сиднее, где выступали 700 российских спортсменов и был лишь один случай положительного анализа - у легкоатлетки, которая ни на что не претендовала. Категорически не понимаю людей, которые предлагают выпускать спортсмена на дистанцию, а потом - в случае положительной пробы - с ним разбираться. Не приемлю и идиотское предложение не позволять так называемым астматикам принимать лекарство перед стартом, а вместо этого через каждые три километра расставить по трассе бригады скорой помощи. А если человек загнется через два километра?

Проблема допинга существует - в том числе и с российскими спортсменами. Большинство живет и тренируется за границей. Я бы подумал о том, чтобы разработать форму персональных договоров с каждым потенциальным участником Олимпийских игр. ОКР брал бы на себя обязанность обеспечивать тренировочный процесс, премиальные, экипировку, защищать интересы человека в арбитражном суде, если это понадобится, а спортсмен, в свою очередь, брал бы обязательство не принимать запрещенных препаратов. Нарушил контракт - лишаешься прав представлять страну в любых соревнованиях.

Есть и другая сложность. Не так давно я получил список лабораторий, аккредитованных МОК. Их всего 25 - есть даже в Тунисе. А вот российскую лабораторию такой аккредитации лишили. Так что уже на чемпионате мира по плаванию, который начнется в Москве в апреле, пробы придется возить в Хельсинки. Методики определения препаратов последнего поколения у нас тоже нет. Вот лишь несколько цифр: в США делается 25 тысяч тестов в год, в Германии и Китае - по 15 тысяч. У нас же в предолимпийском году было сделано полторы тысячи.

Помимо этих лабораторий существует Всемирное антидопинговое агентство - WADA. В США есть своя аналогичная организация, созданная по специальному указу Клинтона, - USADA, которая контролирует американских спортсменов. В нее входят выдающиеся ученые, а подчиняется она только президентскому совету. Почему бы нам, в таком случае, не создать под эгидой Академии наук или РАМН российское агентство, назвать которое можно RADA? Идея, честно скажу, не моя, но мне она кажется очень привлекательной.

А вот практику забора проб, считаю, имеет смысл пересмотреть. Сколько раз случалось, что спортсмены приезжали на тот или иной турнир поздно, уставшие, попадали под большую разницу во времени, ложились отдыхать, а их среди ночи поднимали для того, чтобы взять кровь на анализ.

- Можно ли утверждать, что в Солт-Лейк-Сити наших спортсменов проверяли чаще, чем других?

- Этот вопрос задавали Рогге на встрече в Русском доме. Он официально ответил, что самое большое количество проб взято у норвежцев, немцев, американцев и только после этого - у русских. Все логично: чем выше уровень достижений команды, тем чаще ее проверяют.

- Приходилось слышать множество версий по поводу того, что произошло в день женской лыжной эстафеты. Вам известны подробности?

- Я на лыжном стадионе находился почти все время. Существует определенный порядок - спортсмены, на которых пал жребий, должны явиться в допинговый пункт за два часа до старта вместе с капитаном (он лично отвечает за явку). Капитаном у нас был кто-то из обслуживающего лыжного персонала - даже фамилию не знаю. Пришел он самым последним, когда на всю процедуру оставалось очень мало времени. А ведь, если в крови спортсмена обнаруживают повышенное содержание гемоглобина, ему предоставляют возможность через небольшой промежуток времени сдать еще один анализ. У Йохана Мюлегга, например, первая проба зашкалила, а через 15 минут гемоглобин оказался в норме. А у Лазутиной не оказался. Анализ Даниловой был в порядке, но это не меняло дела: по правилам Международной лыжной федерации заменить Лазутину в команде кем-то другим было уже нельзя. А позже у Лазутиной и Даниловой взяли анализы мочи...

- Известно, что медицинская комиссия, на которой обсуждались результаты этого анализа и где присутствовали представители России, заседала вечером накануне 30-километровой гонки. Чем объяснить, что этих двух спортсменок все же допустили к старту?

- Формально до решения Исполкома МОК уличенный спортсмен не подлежит дисквалификации. Порядок же такой: как только лаборатория дает свое заключение (не зная, чью именно пробу она исследовала), все бумаги идут в медицинскую комиссию и только там раскодируется личный шифр. После этого начинает заседать комиссия расследования. Это заседание длилось всю ночь и закончилось в 6 утра. Дисциплинарная комиссия начала работу, когда старт гонке уже был дан и лишь после финиша состоялось заседание Исполкома.

Тем не менее я спросил Рогге, зачем Лазутину и Данилову допустили до старта. Он сказал: "А вы забыли, о чем мне говорили в Русском доме ваши господа после эстафеты? Мол, надо было дать спортсменкам выступить, а вот потом - в случае положительных анализов - их снимать. Так на что сейчас жалуетесь?"

- Что вы имели в виду, когда говорили, что МОК следует пересмотреть правила в некоторых олимпийских дисциплинах?

- Считаю, что в родственных видах спорта они на Олимпиадах должны быть общими. Например, правила лыжной федерации не допускают замен накануне гонки. А в биатлоне это разрешено. Так почему не прийти к какому-то общему решению на Олимпийских играх, оставив все как есть на чемпионатах и кубках мира? А то ведь получается: решения по тому или иному виду спорта во время Игр всегда принимают федерации, но все шишки при этом валятся на МОК. С другой стороны, если в Хартии сказано, что Олимпийские игры являются собственностью МОК, то он и должен распоряжаться этой собственностью по своим законам.

Если президент федерации хоккея подписывает контракт о привлечении судей из НХЛ, такой контракт должен быть обязательно парафирован со стороны МОК. Кстати, наши специалисты заранее предсказали, что при судьях из НХЛ оба олимпийских финала - и мужской, и женский - будут разыгрываться между США и Канадой.

- Что, кстати, дало вам основание говорить на пресс-конференции, что Россию необъективно судили в матче с чехами? На судейство, между прочим, после той игры не жаловались ни игроки, ни тренеры.

- Да мы целый период без игрока провели - я подсчитал!

- Такое в хоккее случается.

- Ну, не знаю... Просто мне в какой-то момент показалось, что американцы страшно боятся второй игры с нами. И очень хотят, чтобы их соперниками оказались чехи. Ведь гораздо проще сохранить лицо, проиграв чемпионам мира и Олимпийских игр. И когда мы с чехами играли, я, честно вам скажу, в заговор и поверил. Как старый номенклатурщик. И бросился к Фазелю (Рене Фазель - президент Международной федерации хоккея. - Прим.ред.). Сказал, что сорок лет работаю в спорте, но такого безобразного, омерзительного судейства не припомню. В общем, это моя личная реакция. Если бы я был не российским членом МОК и воспитывался в Итоне, а не на Красной Пресне, наверное, вел бы себя сдержаннее.

- Вы имели возможность наблюдать за работой многих хоккейных тренеров - Кулагина, Боброва, Чернышева, Тарасова, Тихонова, Юрзинова. Как вам показался в этой роли Вячеслав Фетисов?

- Я не был ни на одной тренировке, и мне трудно судить объективно. Я был влюблен в нашу команду в Нагано - до сих пор помню, как они там играли. Команда была по-настоящему классной. Помню, пришли с Тягачевым в раздевалку, когда наши в финале чехам одну шайбу проиграли. Ребята сидели и плакали. Я не ожидал такого... В Солт-Лейк-Сити связка Фетисова и Юрзинова тоже получилась хорошей. Фетисов сумел собрать команду, объединить - и это главное.

- После того как Россия проиграла Олимпиаду, высказывались мнения, что пора вообще прекратить подсчет командных очков и медалей. Как вы к этому относитесь?

- Такая практика будет существовать всегда. Она, помимо всего прочего, определяет судьбы спортсменов, чиновников, размеры капиталовложений, и это нельзя игнорировать. Другое дело, давно пора сойтись на какой-то одной форме подсчета.

- Вы разделяли оптимизм руководителей олимпийской сборной России по поводу возможного количества золотых медалей?

- Я уже говорил, что из 15 видов программы, рассчитывать на что-то реально мы могли лишь в четырех. То есть из 78 комплектов наград можно было сразу отбросить 50. Сейчас же надо ориентироваться на то, чтобы создавать базы, а не искать виноватого. Найти, конечно, можно, вот только санно-бобслейная трасса у нас от этого не появится. И трамплины для прыжков тоже.

- Леонид Тягачев неоднократно подчеркивал, что возглавляет Олимпийский комитет всего пять месяцев и наследство ему досталось незавидное. Никакой вашей реакции на эти слова не было. Но ведь это наследство оставили вы.

- Я читал интервью, где он говорит, что получил одни долги. Но речь там шла о задолженности по московской сессии МОК. После этого мы вместе ездили в Лозанну и привезли от Рогге 1 250 000 долларов. До сих пор я об этом нигде не говорил. Говорил другое, повторю и сейчас: у спорта должен быть один хозяин, одна рука - и жесткая. Тем более, когда дело касается Олимпийских игр. Там надо принимать суровые решения, постоянно держать все под контролем. Я, думаете, рисовался, когда в Сиднее из роскошного отеля перебрался в дни Игр-2000 в олимпийскую деревню? Отнюдь. Просто понял, что, если жить там не буду, потеряю контроль над тем, что происходит. Приехал в дом, где все места были уже заняты, мне выделили гараж, и жил я в нем все 14 дней. С одним туалетом на шесть человек.

Тягачев, кстати, в Солт-Лейк-Сити бился до конца и ругать его не за что. Он старался, но это его первая Олимпиада, а опыт приходит лишь с прожитыми испытаниями, так что не надо судить жестко.

- Можете ли вы согласиться с тем, что в руководстве российской олимпийской команды не было единства?

- Не знаю. В олимпийской деревне я побывал один раз, два раза - в Русском доме (приходилось выполнять массу обязанностей как вице-президенту МОК). Если разногласия и были, внешне это никак не проявлялось. Мне лично никто не жаловался. Что-то мне не нравилось, но я понимал, что высказываться в ходе Игр нельзя - кроме вреда, это ничего не принесет.

- А что именно вам не нравилось?

- Видите ли, поскольку Олимпиада в Солт-Лейк-Сити для меня двадцатая, есть что вспомнить. Чудовищно сложными были Игры-64 в Токио. Соревнования только начались, и вдруг в СССР снимают Хрущева. Наш посол - Виноградов - постоянно был с нами. Точно так же, как Валентин Фалин в Мюнхене, в 1972-м. Блестящий посол, великолепно говоривший по-немецки: когда возникли трагические события в связи с израильской командой, с ним по важнейшим вопросам советовались ведущие политические деятели ФРГ. Посол России в Японии Олег Трояновский на время зимних Игр-72 специально взял отпуск, чтобы приехать в Саппоро на весь срок. В Барселоне в команде бывал Иванов - нынешний министр иностранных дел. Наконец, всю Олимпиаду провел в Сиднее наш посол в Австралии.

Игры в Америке всегда отличаются особой сложностью - вы это знаете. Ведь даже американцы не скрывали, что не исключают в Солт-Лейк-Сити терактов. Но ни российский посол, ни кто-либо другой - хотя бы на уровне советника - так и не появились. Кстати, номер для представителя посольства был забронирован в 5-звездном отеле, но так и остался пуст. Видимо, ждали особого повода.

Что касается приехавших депутатов... Статус-то их непонятен: то ли туристы, то ли еще кто.

- Вам не кажется, что в Америке стали проводить Олимпийские игры слишком часто?

- Удивляться нечему. Игры в Америке приносят огромные доходы, более 40 процентов которых идут спортивным организациям (МОК, международным федерациям и олимпийским комитетам).

- Каким образом в программе зимних Олимпиад за последние десять лет появилось такое количество не "наших" видов спорта?

- Началось все на Играх-88 в Калгари, где канадцы не завоевали ни одной золотой медали. Одному из членов МОК - канадцу Паунду - удалось убедить Самаранча в том, что нельзя забывать о коммерческой стороне дела, ибо МОК ничего не заработает, если все медали будут завоевывать представители Восточного блока. Тогда впервые и прозвучало предложение ввести в олимпийскую программу фристайл, керлинг, шорт-трек и др.

- Нет ли у вас ощущения, что Россия в какой-то степени потеряла свое влияние как в МОК, так и в международных федерациях?

- В некоторых федерациях - согласен. Что же касается МОК - не мне судить.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ, Ровшан АСКЕРОВ