Газета Спорт-Экспресс № 244 (3036) от 25 октября 2002 года, интернет-версия - Полоса 13, Материал 1

Анатолий ПРОЯЕВ

"НАША СКОРАЯ ПОМОЩЬ"

19 декабря у него юбилей - ровно 30 лет работы футбольным врачом. И все эти годы отданы московскому "Торпедо". Сменялись игроки, тренеры, президенты, и только доктор никуда из команды уходить не собирался, став одним из самых авторитетных специалистов в области отечественной футбольной медицины.

ДВА СТАКАНА АНТИФРИЗА

Родился Прояев в телеге. На ней его мать везли в роддом в Оренбурге. Однако схватки начались прямо в телеге. Там в первый месяц войны Прояев и появился на свет.

Судьба его была предрешена. С тех пор вся жизнь на колесах. Аэропорты, вокзалы, гостиницы - сколько прошло их перед глазами Анатолия Семеновича...

Врачей в его роду никогда не было. Да и сам он об этой профессии не помышлял. После школы уехал в Киев поступать в театральный. Но отец, военный, категорически возражал и заставил забрать оттуда документы. Его мечта была увидеть сына выпускником зенитно-артиллерийской академии. В итоге нашли компромисс: Прояев был зачислен в медучилище.

А службы армейской все-таки не избежал. После учебы загремел на флот, где оттрубил четыре года. Так в то время было заведено.

- Привезли меня и еще троих ребят из учебного отряда подводного плавания в Баку, - рассказывает Прояев. - На дворе май. Вдруг подходит капитан второго ранга: "Не хочешь на три месяца поехать фельдшером в пионерский лагерь?" Я, понятно, в восторге. Все лето там провел как у Христа за пазухой. В конце августа возвращаюсь. Смотрю - друзей-то моих в экипаже нет. "Куда подевались?" - интересуюсь. А-а, отвечают, их на три года переоформили служить. "А меня?" - "А тебе четыре оставили..." И отослали меня в Красноводск. Туркмения. Крошечный городок на побережье Каспийского моря, где, кроме песка и нашего ракетного полигона, не было ничего. Даже пресной воды - ее доставляли танкеры из Баку или Махачкалы. Единственная достопримечательность - залив Кара-Богаз-Гол, описанный Паустовским.

Именно в тех краях доктор Прояев прошел боевое крещение. Вспоминает он о том случае по сей день с содроганием.

- Будят меня однажды ночью: "Парню плохо". Захожу в полутемный кубрик, он там без сознания лежит. Говорят, отравился. Но чем - все молчат. Наконец кто-то признался: "Да он антифриз выпил". А у меня в комнате висела таблица - первая помощь при острых технических отравлениях. Антифриз там значился под номером один. Смертельная доза - граммов 30 или 50. "Сколько же он выпил?" - спрашиваю. - "Два стакана..." Меня аж пот холодный прошиб. Что делать? Больницы поблизости нет. Решил рвануть на базу к геологам, которые стояли неподалеку. У них были врачи. Но не доехал. По дороге парень тот умер у меня на руках... Поворачиваю назад. Приезжаю - навстречу перепуганный командир: "Ты куда пропал?! У нас там такое творится..." Оказалось, этого проклятого антифриза еще человек двадцать внутрь употребили. К нам накануне его целый тягач пригнали. Девятерых спасти не удалось. А тех, кто поменьше выпил, откачали. Но последствия были печальные. Они почти ослепли, "посадили" почки - естественно, всех комиссовали.

В БЕЛОМ ХАЛАТЕ

Потом был долгожданный дембель, учеба в медицинском институте в Ленинграде. Женитьба и переезд в Москву. Трудовые будни на "скорой помощи" фельдшером, а с 4-го курса - врачом, хоть и не имел еще Прояев диплома.

Как-то в декабре 72-го ему позвонил знакомый, работавший на ЗИЛе: "Маслов в "Торпедо" доктора ищет. Нет желания попробовать?"

- Я ни секунды не колебался. Просто было очень интересно. Материальный фактор ни при чем. Мой первый оклад в "Торпедо", как и на "скорой", составлял 89 рублей. Премиальных же врачам тогда не платили. Делать это начали только в середине 80-х.

Представления об обязанностях футбольного эскулапа у него были довольно смутные. Сейчас смеется, рассказывая о том, что искренне полагал, будто для этого нужны особые физические данные и бегать надо быстрее всех. А деятельность свою воображал примерно так: ходит в белом халате, на шее фонендоскоп, раздает указания, выписывает рецепты...

Освоился, впрочем, быстро. Даже бесконечные сборы его поначалу совсем не тяготили. Первый, в Сочи, продлился 56 дней! Вся команда уже волком выла, и лишь Прояев не выказывал неудовольствия. Он с головой окунулся в работу, позабыв обо всем. Процедуры делал до 12 часов ночи. С собой набрал столько медикаментов и аппаратуры, что его кабинет напоминал походную поликлинику.

При знакомстве Виктор Маслов сказал ему: "Запомни, все внимание должно уделяться игроку. Он - главное лицо в футбольной команде". Верность этому принципу Прояев сохраняет уже без малого 30 лет.

- Можно быть отменным клиническим врачом - и плохим спортивным. Он ведь не только недуги лечит. Микроклимат в команде создает! Сборы, тяжелые перелеты, разлука с семьей... Но врачу нельзя поддаваться собственному настроению и терять чувство юмора. У него специфическая роль. Он своего рода буфер между тренерами и футболистами. И ни в коем случае не должен обманывать ни тех ни других.

"САША, ПРОПУСТИ!"

Немало тренеров повидал в "Торпедо" Прояев на своем веку. Маслов, по его признанию, был самым душевным.

- Хороший был мужик. Добрый и справедливый. У него было всего 8 классов образования, но читал очень много. Я сам ему на почте журнал "Америка" подписывал. Игрокам он доверял безгранично, и это их окрыляло. Изредка, конечно, и матом мог наорать, однако никто не обижался. Маслова они любили, потому что и он души в них не чаял. Бывало, на установке говорил кому-то: "Сынок, сыграй!" И этого было достаточно... Но такое отношение к футболистам Деда и сгубило. Он начал их... жалеть. Сбавил нагрузки, давал больше отдыха. "Торпедо" покатилось вниз, и по ходу чемпионата-73 Маслова сняли. Мы в том сезоне чудом уцелели в высшей лиге. Все решилось в последнем туре. 1 ноября в Черкизове играли с ростовским СКА. Погода стояла жуткая. Мороз градусов восемь, пурга, на поле снега по колено. А матч-то был договорной. СКА от вылета уже ничего не спасало, к тому же в "Торпедо" оттуда переходили несколько игроков - Еськов, Филатов, еще кто-то. И вот стоим с начальником торпедовской команды Золотовым за воротами СКА, поеживаясь от холода, и молим ростовского голкипера Бойченко: "Саша, пропусти!" Тот в ответ: "Да как же я пропущу, если по воротам никто не бьет..." Но в конце концов один мяч Ростову с горем пополам запихнули. Так 1:0 и сыграли. А судье после матча на радостях холодильник "ЗИЛ" подарили.

ИВАНОВ

Возглавлял "Торпедо" к тому времени уже Валентин Иванов. С ним Прояев проработал большую часть карьеры. Подсчитал как-то - в общей сложности почти два десятка сезонов наберется. Срок! И нет, наверное, ничего удивительного, что он перенял даже некоторые черты характера Иванова.

- От него передались мне требовательность и категоричность. В "Торпедо", кстати, эти качества отличали многих, кто близко общался с Козьмичем. Но мне, откровенно говоря, они порой мешали. С игроками не следует быть категоричным... Иванов - человек очень талантливый, но очень сложный. Он и после того, как стал тренером, сохранил философию игрока. Поэтому с ним было нелегко. Взрывной, ершистый, хотя и отходчивый. Правда, в третий раз приняв "Торпедо" в 94-м, он здорово изменился. Уже совершенно иначе разговаривал с игроками, прежде всего с молодежью. Видимо, понял, что каждый футболист - личность, пусть и не слишком хорошо умеет обращаться с мячом.

Когда я спросил, в чем главная разница между "Торпедо" 70-х и нынешним, Прояев, не задумываясь, ответил: "Тогда в команде были собраны физически очень сильные люди. Богатыри! Однажды, помню, на тренировке Виктор Шустиков разорвал мышцу бедра. Но сразу огорошил меня, заявив, что ни в каких процедурах не нуждается. Сам, говорит, знаю, как все сделать, чтобы быстрее восстановиться. Подивился я, но препятствий решил не чинить. И уже через десять дней Шустиков снова играл!"

- Разве такое возможно? - поразился я.

- Я сам глазам своим не поверил! Но, может, потому Шустиков и вошел в историю как единственный футболист, отыгравший в чемпионатах страны 253 матча подряд без замен? Сейчас игроки стали другими. К сожалению, у них слабое базовое здоровье. Артрозы фиксируем уже у 15-летних подростков! Частенько на больничную койку попадают футболисты с синдромом перенапряжения лобковых костей. Раньше подобные травмы были огромной редкостью. Так же, как разрыв крестообразных связок. А теперь в нашем клубе, к примеру, они минимум раз в год случаются.

- Многое, разумеется, от тренера зависит, - продолжает Прояев. - Вон в "Зените" который сезон полкоманды на больничном! Что характерно почти у всех проблемы с коленными суставами. А все из-за того, что на тренировках по 400 прыжков в день совершают. Колено не выдерживает нагрузки, и они попросту дробят себе мениски. Я наблюдал за их занятиями на сборах, да и с ребятами беседовал... В "Торпедо" при Иванове была похожая ситуация. За два года девять футболистов угодили на операционный стол с повреждением мениска! Я пришел к выводу, что виной всему неправильный тренировочный процесс. У нас было много прыжковых упражнений, вдобавок занятия проходили на разных покрытиях. То на песке, то на траве, то на асфальте... Доложил свои соображения Иванову. Он их воспринял скептически. Однако когда спустя два дня на ровном месте очередную подобную травму получил Коля Васильев, Козьмич сразу поменял систему тренировок. И лазарет наш вскоре опустел.

ПРОФИ

Прояев убежден, что современное поколение тренеров стало более профессиональным. Рекомендации врача для них - не пустой звук. Не то что в былые времена.

- Последнее слово, безусловно, за тренером. Но по опыту работы с Шевченко и Петренко с уверенностью могу сказать, что они не выпустят на поле игрока, который не в состоянии играть в полную силу. Стопроцентно! И это правильный подход. Ну, согласитесь, какой смысл включать в состав недолечившегося футболиста, а потом готовить ему замену на пятнадцатой минуте? А вот в советскую эпоху это почему-то происходило часто.

Меняются не только тренеры. Игроки - тоже. Добрый товарищ Прояева Юрий Васильков еще в бытность врачом "Спартака" поведал, что в последний раз пьяного игрока видел на базе в Тарасовке году эдак в 95-м. Его торпедовский коллега точную дату назвать не сумел, но утверждает, что было это действительно давным-давно. Извечная беда российского народа в футболе уже потеряла актуальность.

- С повальным пьянством среди игроков, слава Богу, покончено. Поверьте, я не лукавлю. Разве что какие-нибудь легкие напитки себе позволяют пиво, вино. А чтобы, как когда-то, водку глушить - такого и в страшном сне представить себе не могу. Другая психология, другие приоритеты. Нынче у всех одно на уме - деньги. Оттого и пить, думаю, прекратили.

Тем не менее, подчеркивает он, до настоящего профессионализма нашим футболистам еще далеко.

- Они скорее хотят казаться профи. При этом не понимают элементарных вещей - что вредно курить, пить фанту и кока-колу, есть пиццу с гамбургерами... На днях услышал разговор двух молодых торпедовцев. "Давай к доктору зайдем", - предлагает один. - "Да ну его, ворчит второй, - опять учить начнет..." А я не учу. Я объясняю, как нужно восстанавливаться после травмы.

Образцом отношения к делу, по мнению Прояева, был Леонид Буряк. Уже легендой стала история о том, как он перешел в "Торпедо" из киевского "Динамо" в 85-м и отправился с автозаводцами на сбор в Адлер.

Первая тренировка - и на раскисшем от проливных дождей газоне, смахивавшем на Гримпенскую трясину, Буряк появился в белоснежной футболке и гетрах. Один из всей команды. От хохота его одноклубники чуть в лужи не попадали. На следующую тренировку полузащитник, не обращая внимания на ехидные усмешки, вновь как ни в чем не бывало вышел в чистенькой белой форме. Когда же это произошло и на третий день, партнеры притихли. Буряк в таком виде неизменно выходил на поле на протяжении всего сбора, под занавес которого в чистой форме тренировались уже почти все торпедовцы. Добавлю, что в те годы свою экипировку игроки стирали сами.

- Буряк - самый интеллигентный футболист, которого я встречал. Он был элегантен во всем - и на поле, и за его пределами. У него и жена - знаменитая в прошлом гимнастка Жанна Васюра - очень эффектная дама, и дети всегда были одеты с иголочки... А тогда в Адлере Леонид потряс команду еще тем, что на второй день спросил нашего администратора: "Где я могу принять ванну?" Тот, бедняга, от неожиданности потерял дар речи. Жили-то мы на профсоюзной базе, где в номерах у всех был только душ. По блату отыскали единственный на всю базу "люкс", куда Буряк каждый вечер ходил принимать ванну.

В СТРАТОСФЕРЕ

С футболистами он всегда ладил. Случалось, и домой к ним наведывался. Иногда консультировал их родных, лекарствами дефицитными выручал. Прояев со многими сохранил добрые отношения и по-прежнему в любую минуту готов прийти им на помощь. Благо живет по соседству с большинством экс-торпедовцев в районе "Автозаводской".

Говорят, в команде он о каждом игроке знает практически все. И помнит даже, как зовут тещу второго вратаря. "Чуткий, душевный человек. Мы называем его "наша скорая помощь", - сказал о Прояеве после победы в финале Кубка-86 капитан "Торпедо" Сергей Пригода. Ему об этом было известно, пожалуй, лучше других. Именно "торпедовской скорой помощи" Пригода обязан тем, что раньше времени не простился с футболом.

В безобидной ситуации на поле столкнулся с партнером, Валентином Ковачем, который ногой попал ему в живот. Капитана заменили. Осмотрев его, Прояев никаких серьезных повреждений не обнаружил и отпустил домой. На сердце у врача, однако, было тревожно.

- Вечерком решил навестить Сергея. Сидим, разговариваем. Чувствует себя как будто нормально, но периодически его слегка подташнивает. Проходит час, другой - та же картина. Все, говорю, везу тебя в зиловскую больницу. Там тоже сразу не сумели поставить точный диагноз. А ночью у Пригоды начал резко нарастать синдром перитонита. Тут же - операция. Хирург разрезал и ужаснулся - оказалось, что у нашего защитника разрыв тонкого кишечника длиной 12 сантиметров... Были в моей практике еще две тяжелейшие травмы. В Лужниках спартаковец Калашников нанес Юре Ванюшкину двойной перелом голени. На поле он больше не вернулся, а ведь считался очень одаренным игроком. А в Баку Юре Хлопотнову, будущему судье, сломали бутсой скуловую кость. Она провалилась внутрь. Когда подбежал - Хлопотнова вообще не узнал. Лицо было залито кровью и вдобавок мгновенно раздулось, как воздушный шар...

Непросто пришлось Прояеву, и когда в ноябре 77-го руководство ЗИЛа решило вдруг отправить "Торпедо" на календарный матч с "Кайратом" в АлмаАту на новом сверхзвуковом самолете Ту-144. Сделано это было, как сказали бы теперь, в рекламных целях.

- Зиловское начальство "наверху" полтора месяца уламывали дать добро на полет "Торпедо". И уломали. В команде к этой идее отнеслись, мягко говоря, с прохладцей. Но выхода не было - подчинились. Аэропорт Домодедово в то утро закрыли для пассажиров. На взлетной полосе находился лишь наш новенький лайнер. Вместе с нами летел еще отряд военных. Они выглядели невозмутимо и подшучивали над нашими орлами, которых трясло от страха. Особенно Володю Сахарова. Он еще у трапа натянул на голову дубленку, да так весь полет и просидел. Я пытался успокоить игроков, но получалось у меня это, наверное, неважно. Сам не на шутку перепугался. Было отчего. Высота полета - 18 километров, скорость - 2300 км/ч. Летели в стратосфере, небо было абсолютно черное. До звезд, казалось, можно дотронуться рукой. Стандартным самолетом в Алма-Ату добираться 4 часа 20 минут. А на Ту-144 - всего 1 час 40. К счастью, долетели благополучно. А назад, ко всеобщему облегчению, билеты у нас были уже на обычный рейс.

ДВА "ТОРПЕДО"

Переезд команды с арены на Восточной в Лужники Прояев, как и все торпедовцы, пережил весьма болезненно. Долго не мог свыкнуться с этой мыслью. Как-то раз ехал на метро на тренировку и вместо "Спортивной" по привычке сошел на "Автозаводской"...

- Когда столько лет трудишься на одном месте, мгновенно перестроиться безумно тяжело. Не скрою, лишь года через два я почувствовал себя в Лужниках как дома. А на первых порах был дискомфорт. Это все равно что переселиться в новую квартиру. По сути, все надо начинать с нуля... На старом торпедовском стадионе помню каждую трещинку, каждую ступеньку. Прихожу - сразу охватывает ностальгия. В "Торпедо-ЗИЛ" у меня осталась масса знакомых. Игроки из той команды обращаются ко мне за советом, приезжают на консультации - я никому не отказываю. Конечно, переживаю за Вадима Никонова, с которым давно дружу. И все же уверен: не за горами день, когда у нас снова будет одно неделимое "Торпедо". Как раньше.

В Лужниках Прояева сейчас все устраивает. Аппаратура и медицинское обеспечение - на высшем уровне. В клубе Владимира Алешина средств на это не жалеют.

- На ЗИЛе таких превосходных условий для работы у меня, конечно, не было. Годовой медицинский бюджет "Торпедо" около 100 тысяч долларов. Впрочем, сумма эта может быть скорректирована в сторону увеличения. Витамины и восстановительные препараты дорожают буквально не по дням, а по часам. Отрадно, что торпедовское руководство идет навстречу всем моим просьбам и пожеланиям. Из российских команд, по-моему, мы уступаем только "Локомотиву". На новую базу в Баковку завезли, говорят, ультрасовременную аппаратуру. Хотя врачи "Локо" приезжали к нам в Лужники, и кое-что, выяснилось, у нас получше... А вот с заграницей тягаться, увы, пока не по плечу. Диагностика у них не чета отечественной. Так что ездить на операции в зарубежные клиники нашим игрокам, боюсь, еще долго.

Разумеется, не могли не затронуть мы и тему искусственного газона Лужников, вокруг которого в этом году было сломано столько копий. Ожидал его появления Прояев с опаской. По просьбе Алешина завел специальный журнал, куда записывал все жалобы игроков на покрытие. Первую неделю их было навалом - шел процесс адаптации. А затем - тишина.

- Позади уже три с половиной месяца, как мы играем и тренируемся на новом газоне. И показатель травматизма в "Торпедо" выше после этого не стал. Не сомневаюсь: за такими полями - будущее. Рано или поздно в России все будут на них играть. При нашем климате это спасение.

- Неужели за 30 лет вам ни разу не хотелось покинуть "Торпедо"? - спросил я Анатолия Семеновича на прощание.

- Знаете, в детстве я отчаянно болел за киевское "Динамо". И не было для меня на первых порах в "Торпедо" страшнее матчей, чем против киевлян. Душа разрывалась. Но в какой-то момент понял: моя родная команда - "Торпедо". Приглашения из других клубов, хоть и соблазняли большими деньгами, отметал с порога. А пару лет назад, каюсь, не устоял. Поддался на уговоры. Но все перевернула одна бессонная ночь. Встал и подумал: "Боже, что я делаю?" "Торпедо" без меня проживет. А вот я без него - уже, наверное, вряд ли.

Александр КРУЖКОВ