Газета Спорт-Экспресс № 268 (3060) от 25 ноября 2002 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 1

Без малого четверть века шахматная корона не покидала границ советского государства. За рубежом бесконечные советские "междусобойчики" особого ажиотажа не вызывали. То ли дело матч Спасский - Фишер. Он, носивший, как и любое единоборство представителей стран-исполинов, стран-антиподов, явно выраженный политический акцент, привлекал огромный интерес как заинтересованных сторон, так и наблюдателей.

ФИШЕР ВЫИГРАЛ НА ДОСКЕ. ВО ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ ПОБЕДИЛ СПАССКИЙ

Нетрудно догадаться, с каким волнением следили за предматчевыми перипетиями в Кремле. Подробную информацию в высшие партийные сферы аккуратно доставлял руководитель Спорткомитета СССР

Сергей ПАВЛОВ

Перед вами сводка за февраль - апрель 1972 года.

"ЦК КПСС

Секретно

Комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР считает необходимым информировать о положении, создавшемся с матчем на первенство мира по шахматам.

По правилам Международной шахматной федерации (ФИДЕ), матч должен начаться не позднее 1 июля с.г. и проходить в нейтральной стране в связи с тем, что федерации стран-участников (СССР и США) не согласились проводить его пополам.

В ФИДЕ поступили заявки о желании провести матч от 14 городов 11 стран мира с призовым фондом (распределяемым между победителем и побежденным в соотношении 5:3) в размере от 50 000 до 152 000 американских долларов, при минимальном фонде, определенном правилами в 5000 долларов.

Чемпион мира Б. В. Спасский выразил желание играть матч в одном из европейских городов в зоне умеренного климата, а именно, в Рейкьявике, Амстердаме, Дортмунде или Париже.

Претендент Р. Фишер назвал в числе приемлемых для него городов Белград, Сараево, Чикаго, Буэнос-Айрес и Монреаль. Список американской стороны был представлен с опозданием и не подлежит рассмотрению. Однако президент ФИДЕ М. Эйве, несмотря на наш протест, оставил это нарушение без внимания.

7 февраля с.г. в Москве было подписано соглашение о проведении матча в Рейкьявике. От США соглашение подписал директор Шахматной федерации США и личный представитель Р. Фишера Э. Эдмондсон, приглашенный в Москву по его просьбе. Спустя два дня Фишер безмотивно отказался признать это соглашение, заявив, что он желает играть в Югославии или на американском континенте.

14 февраля с.г. М. Эйве принял компромиссное решение о проведении первой половины матча в Белграде и второй - в Рейкьявике. Это решение противоречило правилам ФИДЕ, предусматривающим возможность такого разделения матча только между странами участников. Кроме того, климатические условия лета Белграда тяжелы для игры. Однако, учитывая, что Б. Спасский выразил желание поддержать ФИДЕ, и, принимая во внимание настойчивые просьбы югославских организаций, Шахматная федерация СССР согласилась с этим решением, но потребовала, чтобы все условия матча были точно оговорены и согласованы между представителями всех заинтересованных сторон.

20 марта с.г. в Амстердаме уполномоченными представителями шахматных федераций СССР, США, Югославии и Исландии, а также первым вице-президентом ФИДЕ Рабель-Мендесом были подписаны соглашения о регламенте, финансовых и всех других условиях матча, который должен был начаться 22 июня в Белграде и с 6 августа продолжиться в Рейкьявике. Призовой фонд составлял 138 500 американских долларов. И кроме того, Исландская федерация обязалась выплатить участникам 60 % доходов от трансляции по телевидению и киносъемок.

Спустя несколько дней Фишер отказался признать эти соглашения, предъявил дополнительные финансовые требования, а после того, как они были отклонены организаторами обеих частей матча, заявил, что он не будет играть ни в Рейкьявике, ни в Белграде.

ФИДЕ 31 марта с.г. направила Шахматной федерации США ультимативные требования - до 4 апреля дать гарантию, что Фишер принимает все условия амстердамских соглашений, под угрозу лишения претендента права на участие в матче. Не получив к установленному сроку и позднее такой гарантии, руководство ФИДЕ, тем не менее, уклонилось от исполнения своего ультиматума...

Таким образом, в течение всего хода переговоров о матче советская сторона строго выполняла решения ФИДЕ и достигнутые соглашения, проявила добрую волю и не предпринимала никаких шагов, которые могли бы быть истолкованы как желание уклониться от матча. Это было положительно оценено шахматными федерациями и прессой ряда стран, в то время как поведение Р. Фишера резко осуждено.

В коммюнике секретариата ФИДЕ от 14 апреля констатируется, что амстердамские соглашения сорваны по вине американской стороны. Что касается президента ФИДЕ М. Эйве, то он уже ранее неоднократно проявлял благожелательное отношение к Р. Фишеру и публично предсказывал его победу в матче на первенство мира, что недопустимо для президента.

Характерно, что в начале марта М. Эйве отправился в двухмесячную поездку по странам Азии и Австралии и фактически устранился от выполнения своих обязанностей в столь ответственный для ФИДЕ период. Тем не менее, после того как проведение матча оказалось по вине американского гроссмейстера под угрозой, М. Эйве вопреки предъявленному от его имени ультиматуму сделал заявление представителям печати о том, что "не может быть и речи о лишении Фишера права на матч" и что он "подыскивает новые места для проведения этого соревнования".

ФИДЕ до сих пор не реагировала на телеграммы Шахматной федерации СССР с требованием принятия срочных решений, а также на наше заявление, опубликованное 19 апреля с.г., в котором ответственность за создавшееся положение, ставящее матч под угрозу срыва, возложена на американскую сторону и руководство ФИДЕ.

В связи с этим 26 апреля в ФИДЕ направлена телеграмма ультимативного характера с требованием провести весь матч в Рейкьявике в сроки, установленные правилами и на основе уже согласованного регламента, за исключением условий, связанных с разделением матча на две половины.

В случае если Фишер не согласится с этим решением, он должен быть лишен права на матч и назначен новый претендент. Президент ФИДЕ предупрежден, что если он надеется открыть новый тур переговоров и поисков, перечеркнуть все ранее принятые решения, то он не получит поддержки и сотрудничества в этом с советской стороны. Текст телеграммы предан гласности.

В решении этих вопросов определенные трудности создает позиция Б. Спасского, который до сих пор не выразил желания публично осудить поведение Р. Фишера и М. Эйве и который опасается любых шагов, могущих привести к тому, что его матч с Фишером не состоится. При этом Б. Спасский не считается с тем, что попытки претендента диктовать свои условия ставят его как чемпиона мира в унизительное положение. Не исключено, что Р. Фишер и М. Эйве в своих действиях принимают в расчет желание Б. Спасского во что бы то ни стало играть матч с Р. Фишером.

Комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР полагает необходимым настоятельно добиваться от ФИДЕ принятия решения, отвечающего интересам советской стороны, и в случае, если руководство ФИДЕ будет по-прежнему идти на поводу американского гроссмейстера и принимать решения, ущемляющие интересы советского участника и Шахматной федерации СССР, отказаться от их выполнения, внести на рассмотрение Конгресса ФИДЕ вопрос о необъективных, нарушающих Устав действиях президента ФИДЕ М. Эйве, не совместимых с пребыванием его на посту президента международной федерации и до обсуждения этого вопроса Конгрессом прекратить сотрудничество с М. Эйве.

Просим согласия.

Председатель Комитета
по физической культуре и спорту
при Совете Министров СССР
(С. Павлов)
29 апреля 1972 г."

По существующей в кремлевском закулисье традиции направленные в ЦК письма обрабатывали идеологи.

"ЦК КПСС

Отдел пропаганды ЦК КПСС поддерживает предложения Спорткомитета СССР.

Просим согласия.

Зам.зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС
(А. Яковлев)
Зав. сектором Отдела
(Б. Гончаров)
3 мая 1972 года."

На аукционе с участием 14 городов, оспаривавших право организовать матч, победил Рейкьявик. Он положил на бочку баснословную по тем временам сумму - 125 тысяч долларов. До этого максимальный призовой фонд равнялся 10 тысячам долларов - из-за такой мелочи Фишер не согласился бы шевельнуть и мизинцем. Пауль Керес, узнав о предлагаемой исландцами сумме, воскликнул: "На таких условиях можно и на Северном полюсе играть!".

Но американец настаивал как минимум на 250 тысячах. Таких денег у организаторов не оказалось. Бобби оставался непреклонным. Позиция Фишера порождала в западных СМИ множество пересудов. Супермена, примчавшегося на свидание со Спасским по трупам жестоко им убиенных, обвинили... в трусости, не уставая напоминать, что Бобби еще не выиграл у чемпиона мира ни одной партии и имеет в личных с ним поединках "минус 3".

Положение спас британский банкир Джим Слейтер. Выложив дополнительно 130 тысяч долларов, он не отказал себе в удовольствии уязвить претендента: "А ну, петушок, выйди теперь на арену и докажи, что ты не трусишка".

Подбросив угля в топку, то бишь в ненасытное чрево Фишера, Слейтер ускорил процесс. Бобби сменил гнев на милость и согласился играть в Рейкьявике. Его решение вновь привело в движение переписку по наезженной колее: Спорткомитет - ЦК КПСС, транзитом через Отдел пропаганды. Павлов пишет записку в Центральный Комитет партии, "таможня", существенно облегчив ее, переправляет на конечный пункт.

"ЦК КПСС

Справка на № 14279

Комитет по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР (т. Павлов С. П.) сообщил, что Международная шахматная федерация установила окончательную дату начала матча между гроссмейстерами Б. Спасским и Р. Фишером 2 июля 1972 года.

В связи с этим Комитет снимает с рассмотрения в ЦК КПСС вопросы, поднятые в его записке от 29 апреля с. г.

Зам.зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС
(Ю. Скляров)
Зав. сектором Отдела
(Б. Гончаров)
17 мая 1972г."

Относительное затишье продолжалось около полутора месяцев. Напряжение возрастало по мере приближения часа "Х". Незадолго до вылета из Нью-Йорка Фишер снова выдвинул ультиматум. Помимо поборов с телетрансляций и киносъемок он запросил треть суммы от продажи билетов, потребовал сменить главного арбитра матча -западногерманского гроссмейстера Лотара Шмида - и снизить температуру воздуха в игровом помещении на три градуса. ФИДЕ, напрочь отвергнув два первых пункта, окутала исландскую столицу густым туманом. Вновь во весь исполинский рост встал вопрос:

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

В первых числах июля шахматный мир с неослабным вниманием следил за происходящим в исландской столице. Хронология событий такова.

1 июля 1972 года. Рейкьявик. Зал национального театра набит битком. Среди присутствующих президент Исландии, работники иностранных дипломатических миссий, руководители Оргкомитета и ФИДЕ во главе с президентом Максом Эйве, чемпион мира со своей командой, почетные гости и огромная разноязычная толпа пишущих, говорящих, стрекочущих кинокамерами журналистов. Все в сборе, кроме... Роберта Фишера.

20.00 - Эйве, невзирая на отсутствие претендента, объявляет встречу открытой. Звучат государственные гимны СССР, США и Исландии, произносятся приличествующие случаю речи. Наступает волнительный момент жеребьевки. По существующим правилам проводится она только в присутствии обоих участников. При недокомплекте президент обязан отменить ее и засчитать виновнику (в случае отсутствия уважительных причин) поражение. На это сил вконец измотанному Эйве не хватает. Единственное, что ему удается, - объявить заметно осевшим голосом о переносе жеребьевки на полдень следующего дня, после чего благородное собрание просят разойтись.

2 июля. 12.00. Фишер все еще не решается покинуть Нью-Йорк. Официально он ссылается на болезнь и просит перенести начало матча на 4 июля. Но в телефонной беседе с находившимся в Рейкьявике американским гроссмейстером Бирном Бобби признается, что находится в полном здравии, а нежелание начинать матч объясняет невыполнением организаторами всех его финансовых условий.

Эйве, представ в назначенное время перед публикой, заявляет: "Я просил Спасского перенести начало матча на два дня и дал ему для раздумий два часа. Он ответил до истечения срока: "Принять решение в сложившейся ситуации - обязанность президента". Я приму решение вечером после консультаций с членами Исполкома ФИДЕ. Мы будем обсуждать два варианта: дисквалификацию Фишера и перенос матча на 4 июля".

Президент, как и ожидалось, выбрал второй вариант, добавив: "Если Фишер и на этот раз не явится на жеребьевку, то будет немедленно дисквалифицирован" .

3 июля. Шахматная федерация СССР разражается очередной (не помню уже, какой по счету) нотой протеста. Привожу ее с небольшими сокращениями: "...действия Р. Фишера заслуживают лишь осуждения и безусловной его дисквалификации. Однако вместо этого президент ФИДЕ М. Эйве взял на себя более чем неприглядную роль защитника Фишера и даже, не имея никаких официальных просьб Фишера или уполномоченных им лиц, принял решение об отсрочке матча на два дня, мотивируя это несуществующей просьбой Фишера и его мнимой болезнью...

Шахматная федерация СССР заявляет решительный протест в связи с новыми грубыми нарушениями ФИДЕ, и, в случае, если до 12 часов дня по местному времени 4 июля не будут приняты меры по строгому соблюдению правил ФИДЕ и амстердамского соглашения, Шахматная федерация СССР будет считать матч сорванным по вине претендента и руководства ФИДЕ со всеми вытекающими отсюда последствиями".

Эйве досталось по делу. Его предшественник, швед Фольке Рогард, юрист по образованию (работал адвокатом у небезызвестного миллионера Форда), прекратил бы эти безобразия в зародыше. Педантичный, пунктуальный, он требовал неукоснительного соблюдения Устава ФИДЕ от всех членов многочисленного шахматного содружества, невзирая на лица и титулы. А капризного Фишера поставил на место в 68-м в Лугано, где проходила Шахматная олимпиада. Ультимативное требование американца улучшить освещение в зале и изменить размещение участников Рогард отверг и в доступной форме объяснил Фишеру, что правила и условия соревнований едины для всех шахматистов и исключений он делать не собирается. Поняв, что номер не прошел, Бобби тотчас покинул Швейцарию.

Со сменой власти в 1970 году ситуация изменилась. Борьба Эйве - блюстителя Устава ФИДЕ, с Эйве - поклонником Роберта Фишера (этого он ни в частных беседах, ни в публичных выступлениях не отрицал) проходила с явным преимуществом последнего, из-за чего нового президента постоянно выносило за пределы правового поля.

В 1948 году Эйве в матч-турнире на первенство мира не смог воспрепятствовать восхождению представителя СССР на шахматный трон. Создавалось впечатление, что спустя четверть века он решил исправить промашку.

4 июля. 6 часов 46 минут утра. Самолет исландской авиакомпании из Нью-Йорка с ценным грузом на борту (Робертом Фишером и сопровождающими его лицами) приземляется в аэропорту Рейкьявика. Претендент, не отвечая на вопросы журналистов, садится в автомобиль и скрывается в неизвестном направлении.

12.00. Отель "Эскья". Все в сборе в ожидании жеребьевки. Фишера нет. С небольшим опозданием в зал вбегает его секундант - гроссмейстер Ломбарди. На ходу вынимает из внутреннего кармана пиджака клочок замусоленной бумаги и запыхавшимся голосом зачитывает "доверенность" Фишера: "Мой секундант Уильям Джеймс Ломбарди уполномочен представлять меня на жеребьевке". А от себя добавляет: "После утомительного перелета Бобби устал. Сейчас он спит".

Президент не решается нарушить покой своего любимца и признает неявку уважительной. Так Эйве в третий раз обходит закон возглавляемой им организации. Только на исходе дня он обещает лишить американца права на матч.

Наконец подает голос наблюдавший бой со стороны Борис Спасский. Он предъявляет руководителям Шахматной федерации ноту протеста: "Фишер нарушил правила проведения соревнования, отказавшись приехать на торжественное открытие матча. Тем самым Фишер оскорбил меня лично и Шахматную федерацию СССР, которую я представляю. Общественное мнение в СССР и лично я возмущены поведением Фишера. По общечеловеческим понятиям он полностью себя дискредитировал. Тем самым в моих глазах он поставил под сомнение свои моральные права играть в матче на первенство мира. Теперь, для того чтобы существовала надежда провести матч, Фишер должен понести справедливое наказание. Только после этого я могу вернуться к вопросу о возможном проведении матча".

Резкая тональность послания, не характерная для всегда корректного, выдержанного, доброжелательного к соперникам Спасского, дает основание полагать, что он испытывал серьезное давление сверху. Не исключено, что Борис Васильевич подписал составленный кем-то текст, внеся в концовку небольшие, но существенные коррективы. Они вступили в противоречие с основной идеей.

В контексте развернувшихся в Рейкьявике событий под справедливым наказанием подразумевалась дисквалификация Фишера. Этого добивалась советская шахматная федерация, этот вариант рассматривал и президент ФИДЕ. В случае дисквалификации американца вопрос о "возможном проведении матча" отпадал автоматически, а чемпион мира продлевал свое правление еще на три года. Вынужденный выразить официальное мнение властей, Спасский в последних строках письма озвучил и свое отношение к происходящему - использовать все имеющиеся возможности для спасения матча.

Зачитав на очередной пресс-конференции журналистам ноту протеста, вконец расстроенный Эйве ее не комментирует и напоследок говорит: "Первая партия, как видно, сегодня не состоится", - что и без того всем ясно.

5 июля. Ультиматум Шахматной федерации СССР не срабатывает прежде всего из-за желания Спасского во что бы то ни стало провести матч. Не подчинившись властям, он оставляет своему единомышленнику в этом вопросе, президенту ФИДЕ, возможность для маневра.

Весь день за закрытыми дверями проходят тяжелые советско-американские переговоры.

6 июля. Вечером проходит пресс-конференция советской делегации. Секундант чемпиона мира Ефим Геллер обращается к аудитории: "Случившегося достаточно, чтобы Спасский прекратил все переговоры и уехал домой. Единственное, что удерживало Спасского до сих пор от этого шага, - понимание значения матча для шахматного мира и для гостеприимной Исландии...

Спасский хочет и готов играть матч, но для того, чтобы это произошло, необходимо по крайней мере, на наш взгляд, следующее: первое - Фишер должен принести извинения; второе - президент ФИДЕ должен осудить претендента и признать, что, отсрочив матч на два дня, он нарушил правила ФИДЕ. Мы хотим быть уверены в том, что правила ФИДЕ и соглашения по этому матчу, утвержденные ФИДЕ, будут неукоснительно соблюдаться".

Эйве тут же просит слова и публично исповедуется во всех грехах. Текст извинений Фишера, распространенный среди журналистов его адвокатом Маршаллом, наши не признают: "От имени Фишера делалось уже много заявлений, от которых он сам потом категорически отказывался", - заявляет Геллер.

Приходится Бобби смирить гордыню и извиниться перед соперником: "Пожалуйста, примите извинения за мой неуважительный поступок - отсутствие на церемонии открытия. Дело в том, что я увлекся мелкими спорами о деньгах с исландскими шахматными организациями. Я понимаю, что оскорбил Вас и Вашу страну - Советский Союз, где шахматы пользуются большой популярностью. Я приношу извинения и президенту ФИДЕ, доктору Максу Эйве, организаторам матча в Исландии, тысячам болельщиков во всем мире и моим друзьям в США".

Геллер удовлетворен.

20.00. В помещении Дворца спорта проходит жеребьевка. В отсутствие умиротворенного Эйве (после благополучного разрешения конфликта он в тот же день улетел в свой Амстердам) руководит процессом англичанин Гарри Голомбек.

Право первого хода получает Спасский. Измотанный предшествующими событиями, он просит перенести первую партию на 11 июля. Это единственная просьба пассивно наблюдавшего за предматчевой вакханалией чемпиона мира. Ее тут же удовлетворяют с молчаливого согласия претендента.

РЫЦАРЬ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА

Белые начали и, искусно использовав помарки соперника (видимо, и Фишер не без потерь вышел из затеянной им свары), выиграли. Чемпион мира открыл счет в матче и довел преимущество в личных разборках с Бобби до "плюс 4".

Вторая партия была назначена на 13 июля. В 17.00 чемпион мира занял свое место у столика, и арбитр включил часы игравшего белыми Фишера. Прошел час. Бобби так и не появился. Шмид, согласно регламенту ФИДЕ, засчитал ему поражение.

Причину неявки объясняли конфликтом претендента с американской киногруппой, закупившей право на съемки матча. Версия первоисточника такова: "При доигрывании первой партии я вдруг обнаружил, что операторы кинофирмы "Честер Фокс" ведут съемки прямо над шахматным столиком. Ничего подобного я ранее не допускал. Несмотря на мои протесты, съемка не прекращалась. Я пригрозил, что не явлюсь на следующую партию. Фокс только усмехнулся... Перед матчем я действительно подписал с ним контракт, но там не было пункта, чтобы работа аппаратуры действовала на нервы и мешала обдумывать ходы".

Между прочим, Спасский сидел за той же самой доской и имел больше оснований предъявлять претензии кинофирме, с которой заключил контракт его соперник, получавший за это дополнительный гонорар. Но и в этот раз чемпион проявил благородство.

Фишер решение Шмида обжаловал. В тот же день его апелляцию рассматривала смешанная комиссия в составе двух исландцев, американца Крамера, нашего Крогиуса и главного арбитра (без права голоса). Тремя голосами против одного (естественно, Крамера) протест отвергли.

Счет в матче вырос до 2:0.

Проглотив горькую пилюлю, Фишер потребовал перенести третью партию в отдельное помещение без зрителей. Спасский вновь пренебрег советом Петросяна не уступать Фишеру ни в чем. Об этом он искренне сожалел после матча: "Мое согласие на необоснованные требования о перенесении игры из турнирного зала в закрытое помещение было большой психологической ошибкой... Быстро поняв ошибочность своих представлений о происходящем, я как бы перечеркнул правильную линию поведения до начала матча. Кроме того, отрицательное воздействие на меня оказало сознание того факта, что, получив во второй партии победу за неявку партнера, я как бы оказался в долгу".

Излишняя щепетильность Спасского серьезно осложнила ему жизнь. В изоляции он партию проиграл. Казалось бы, ничего страшного - чемпион все еще имел преимущество в счете. Однако, по признанию самого Спасского, в матче произошел перелом. Воодушевленный Фишер включил максимальную скорость. Остановить его было невозможно. Как и в трех предыдущих случаях, он прервал матч до истечения предусмотренных регламентом партий - 12,5:8,5.

За шахматной доской американец оказался сильнее. Но за ее пределами Спасский был на несколько голов выше Фишера. Истинный джентльмен, он сторонился околошахматных дрязг и ради спасения матча ни разу не воспользовался законным правом покинуть Рейкьявик и продлить чемпионские полномочия еще на один срок.

Матч он спас ценой венчавшей его три года короны. Спасскому не в чем себя упрекнуть. Лишившись чемпионского титула, он остался в добрых отношениях с собственной совестью. Пример, достойный подражания. Только подражателей по истечении трех десятков лет что-то не видно. Череда последовавших затем матчей больше напоминала по накалу страстей кулачные бои. Правда, до прямого физического контакта дело не доходило.

ОДИННАДЦАТЫЙ ЧЕМПИОН

Личность яркая, чрезвычайно талантливая, неординарная, противоречивая... Фишер обладал редким даром одновременно восхищать, удивлять, и негодовать, не прилагая при этом видимых усилий. Он всю жизнь ставил сложнейшие задачи на шахматной доске и вне ее. И мало кому удавалось с ними справиться. Бобби так и остался неразгаданным.

Шахматы стали для Фишера целью, смыслом жизни, средой обитания. Они поглощали большую часть его времени. Все, что мешало шахматному образованию, он отвергал, не колеблясь. По этой причине и школьные занятия прервал.

У нас, случалось, представляли Фишера дремучим невеждой, эдаким американским Митрофанушкой. Однако люди, коротко знавшие Фишера, говорили о его высоком интеллекте, умении непринужденно беседовать на разные темы. Бобби всерьез занимался языками, изучал религию и философию, много читал... В подтверждение - небольшой отрывок из статьи американского гроссмейстера Роберта Бирна "Мое слово о Фишере": "Фишер всегда в курсе того, что делается на свете - из телепередач, из всевозможных газет.

Мне приходилось слышать, будто Бобби не читал никаких книг и будто лучшей книгой, за исключением "Информатора" (югославское шахматное издание. - Прим.А.В.), считает опус о Тарзане. Поверьте мне, что это не так. Мой брат, как всякий преподаватель языка и литературы, возит с собой новинки, чтобы в свободное время было что почитать. Бобби постоянно обращался к нему за книгами, и, насколько я помню, у них не раз возникали недоразумения по поводу привычки Бобби загибать страницу, на которой он прервал чтение".

Благоприятное впечатление произвел Фишер и на Виктора Батуринского, директора Центрального шахматного клуба СССР, при знакомстве с ним в Аргентине перед встречей американца с Тиграном Петросяном: "Высокого роста, что-то 186 - 188 сантиметров, светлый шатен, довольно приятные черты удлиненного лица. Элегантно одет... В беседе он не производит впечатления человека ограниченного, каким изображали его некоторые коллеги и журналисты. Между прочим, кроме своего родного языка он владел испанским, сербско-хорватским, русским".

Еще одно серьезное обвинение - меркантилизм, любовь к деньгам. Фишер этого и не скрывал. Югославский гроссмейстер Светозар Глигорич организовал предновогоднее телефонное интервью с участниками матча. На вопрос о месте встречи Фишер ответил: "Где играть, значения не имеет. Для меня самая важная часть - деньги".

Упреки исходили в основном из страны, культивировавшей уравниловку и сурово осуждавшей любителей прыгнуть выше установленной государством планки, страны, где, к примеру, врачи, лечащие и калечащие, получали одинаково мало. В среде обитания претендента стремление заработать как можно больше денег поощрялось. Наш герой, по собственному признанию, был профессионалом, ничем, кроме шахмат, заниматься не мог, делал это лучше других и не считал зазорным требовать вознаграждения, соразмерного масштабам его дарования. Он никак не мог взять в толк, почему наиболее искусные в обращении с мячом или преуспевшие в мордобое получают неизмеримо больше, чем работники умственного труда, к каковым причислял и себя. Фишер задался целью получать не меньше Мохаммеда Али. И преуспел в этом. Перед встречей со Спасским призовой фонд возрос с 10 до 250 тысяч долларов, а еще через три года, в преддверии так и не состоявшегося матча Фишер - Карпов, до 5 миллионов! Бобби работал не только на себя. Благодаря его усилиям резко возросло благосостояние трудящихся за шахматной доской.

Многочисленное шахматное племя по гроб должно быть обязано своему "вождю" за умение с ловкостью фокусника облегчать тугие кошельки меценатов-толстосумов и выбивать баснословные гонорары из организаторов международных турниров различного уровня и ранга.

Еще несколько характерных для нашего героя штрихов из наблюдений доктора психологических наук Николая Крогиуса на церемонии закрытия матча: "Эйве объявляет Фишера чемпионом мира и увенчивает венком из листьев исландской березы. Затем передает новому чемпиону конверт с призовым вознаграждением и протягивает руку для пожатия. Он раскрывает конверт и тщательно изучает чек. Рука Эйве висит в воздухе. Наконец, убедившись, что все правильно, Фишер аккуратно складывает чек и кладет его во внутренний карман пиджака. После этого, пожав руку президенту, он быстро возвращается к столу. Здесь с аппетитом съедает какое-то мясное блюдо, но решительно отстраняет бокал с вином... Тем временем на сцене гремят речи в честь нового чемпиона. Покончив с едой, Фишер рассеянно смотрит по сторонам. Вдруг взгляд его оживляется, он шарит рукой во внутреннем кармане пиджака. Неужели опять будет проверять чек? Но нет. Извлекает потрепанные шахматы, расставляет какую-то позицию и, отключившись от всего окружающего, погружается в раздумья. Этот эпизод многое говорит о Фишере. Прежде всего о шахматном фанатизме, который он не мог или не желал маскировать даже в звездный час своей жизни".

Фишер восседал на троне (как и Спасский) всего три года, хотя матушка-природа запрограммировала его на долгие лета. Сам виноват - стал жертвой непомерных амбиций.

В 75-м корона шахматной империи вернулась в страну Советов всерьез и надолго. Анатолий Карпов стал единственным из чемпионов мира, кто получил ее без боя. Но это уже другая история.