Газета Спорт-Экспресс № 137 (3224) от 27 июня 2003 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 1

В предстоящий уик-энд караван "Формулы-1" сделает девятую в сезоне-2003 остановку, на этот раз в Германии, где на автодроме Нюрбургринг будет разыгран "Гран-при Европы"

НЮРБУРГРИНГ: СКАЗАНИЯ ЭЙФЕЛЬСКИХ ГОР

Нет, наверное, в календаре "Больших призов" другой трассы, у которой была бы такая долгая и славная история, как у Нюрбургринга. Автодром в Эйфельских горах был открыт в субботу 18 июня 1927 года. Трассу в Аденау строили два года около 3000 рабочих, и почти с первого дня эксплуатации Nordschleiffe протяженностью более 22 км стала автоспортивной Меккой и для Германии, и для всей Европы.

Кого только не видела "Северная петля"! Все сильнейшие гонщики пред- и послевоенного Старого Света блистали своим мастерством на полотне Нюрбургринга: Рудольф Караччиола, Бернд Роземайер, Ханс Штюк, Герман Ланг, Луи Широн, Рене Дрейфус, Ричард Симэн, Манфред фон Браухич, Тацио Нуволари, Акиле Варци, Луиджи Фаджиоли... Что ни имя, то легенда. Некоторые достижения этих героев первой половины прошлого века до сих пор недосягаемы для их наследников, вооруженных намного более совершенной техникой и выступающих в условиях такой безопасности, которая пионерам автоспорта и не снилась. И которая, как мне кажется, показалась бы им, привыкшим рисковать жизнью не за деньги, а ради интереса, постыдной.

ПЕРВЫЙ "МЕРСЕДЕС" КАРАЧЧИОЛЫ

Именно Нюрбургринг открыл миру Рудольфа Караччиолу, сына итальянских эмигрантов, простого служащего только набиравшего силу концерна "Даймлер-Бенц", который иногда по воскресеньям участвовал в соревнованиях гонщиков, если те проходили недалеко от Дрездена, где располагалось бюро фирмы. А в самой первой гонке на новеньком Нюрбургринге 25-летнему Караччиоле доверили пилотировать заводской "Мерседес" под собственным именем.

Восходящая звезда германского автоспорта начал с того, что... эффектно заглох на старте. Механик Руди Отто Зальцер с трудом растолкал мертвую машину, и на дистанцию Караччиола ушел последним из 44 участников. Но совсем не это было на уме у амбициозного пилота, и он бросился в бешеную погоню за конкурентами. Вскоре начался дождь, и машины одна за другой стали вылетать с трассы. Одна из них, угодив в башню судьи-хронометриста, убила несколько человек. И тут же 500-тысячная толпа болельщиков пережила еще один шок: судья-информатор объявил, что в лидеры вышел некто по имени Рудольф Караччиола - совершенно неизвестный публике гонщик!

Но вскоре у "Мерседеса" Руди возникли серьезные технические проблемы. В те годы гонщик должен был сам чинить испортившуюся машину, чем Караччиола и занялся на пит-стопе, потратив много времени на то, чтобы найти и устранить неполадку. Казалось, все потеряно, однако упрямый итальянец, не желавший опорочить честь марки, вернулся на трассу. На 13-м круге дождь перестал. Караччиола, совершенно утративший какое-либо понятие о том, на каком месте он едет, продолжал жать на газ. И когда спустя почти 3 часа и 243 мили (около 440 км) совершенно обессиленный гонщик пересек финишную черту, он узнал, что выиграл дебютный "Гран-при Германии".

Так была написана первая глава в спортивной биографии Караччиолы. Постепенно их, не менее захватывающих, в ней набралось более сотни - столько побед в гонках, в том числе 20 - в "Гран-при", одержал этот удивительный человек, о котором легендарный менеджер "Мерседеса" Альфред Нойбауэр говорил: "Из всех великих пилотов того времени, кого я знал и с кем мне довелось работать, а это и Нуволари, и Роземайер, и Ланг, и Мосс, и Фанхио, Караччиола был самым великим".

А самым ярким достижением Рудольфа стал, несомненно, его рекорд скорости, не побитый до сих пор.

ВЕЧНЫЙ РЕКОРД

28 января 1938 года команда "Мерседес" во главе с Руди Караччиолой собралась на автобане неподалеку от Франкфурта, чтобы попытаться побить один из принадлежавших Бернду Роземайеру из конюшни Auto Union (ныне "Ауди") рекордов скорости - на дистанции 1 км с ходу. И Караччиоле это удалось - 268,3 мили в час (431,7 км/ч)! Вряд ли еще кто-нибудь когда-нибудь сумеет так разогнаться на довольно обычной машине на обычном шоссе.

В тот же день и почти в тот же час была поставлена точка в долгой, яростной, но джентльменской дуэли Караччиолы и Роземайера. Бернд и его команда тоже были там, и машина Роземайера вырулила на мерный отрезок автобана через пару минут после триумфа Караччиолы. Когда Бернд набрал максимальную скорость, сильнейший порыв бокового ветра сорвал машину с дороги, она взлетела в воздух, несколько раз перевернулась, Роземайера вышвырнуло из кабины... На землю он упал уже мертвым.

А Караччиола, переживший множество аварий (одна из них стоила ему хромоты на всю жизнь и постоянных болей в ноге), но никогда не бросавший гонок, умер в 1959 году от рака.

ЛУЧШАЯ ГОНКА ФАНХИО

"Северная петля" была потрясающей трассой. Пока гонщики проходили эти 14 миль, или 22,5 км с их 172 (!) поворотами, многочисленная публика успевала перекусить, попить пивка или чего покрепче, обсудить спортивные и политические новости и даже... быстренько заняться любовью, благо трасса была проложена в густом лесу, окружавшем средневековый рыцарский замок. Круг здесь обычно проходили минут за девять, а рекордсменом Nordschleiffe навсегда останется Клэй Регаццони, в 1975 году за рулем "Феррари" проехавший его за 7.06,4 со средней скоростью 192,8 км/ч.

Однако не за скорость любили пилоты эту трассу, а за подвиги, которые она позволяла совершать!

Летописцы "Больших призов" особо выделяют "Гран-при Германии" 1957 года, который пятикратный чемпион мира аргентинец Хуан Мануэль Фанхио назвал лучшей гонкой в своей карьере. Это был последний полный сезон великого пилота в "Больших призах". После длившейся два с половиной года "измены" с "Мерседесом" и "Феррари" он вновь сидел за рулем "Мазерати". Несмотря на яростное сопротивление "Феррари" и "Вануолла", все в общем-то было ясно уже со старта чемпионата: и в Аргентине, и в Монако, и в Руане, и в Сильверстоуне Фанхио финишировал впереди Луиджи Муссо, Майка Хоторна, Питера Коллинза, Тони Буркса и Стирлинга Мосса. "Гран-при" на Нюрбургринге был шестым этапом. У Фанхио этот автодром вызывал двойственное чувство: он и любил его, и испытывал перед ним благоговейный ужас.

"Мазерати" 250F был машиной мощной, но в то же время и нежной. Перед стартом 4 августа 1957 года, который Фанхио выполнял с поула, он, зная, что впереди у него 22 круга (500 км!), решил не рисковать хрупкой задней подвеской и залил неполный бак горючего. Этим он обрекал себя на обязательную дозаправку после половины дистанции. Поначалу все шло гладко, и к плановому пит-стопу аргентинец опережал ближайшего соперника на 27,8 секунды. Но в боксах команда сработала далеко не лучшим образом, и на трассу Фанхио вернулся с 28-секундным дефицитом!

Вот тут и началось то, что позволило маэстро назвать эту гонку лучшей в своей жизни. Фанхио вел машину на пределе возможного, круг за кругом показывая рекордное время. И через девять кругов этой безумной и вдохновенной езды догнал "Феррари" Коллинза и Хоторна. Вскоре Коллинз проводил взглядом "Мазерати" аргентинца, а лидера Хоторна Фанхио прошел в финальном вираже, срезав его насквозь на предельной скорости!

Позже Фанхио признался, что в августе 57-го в первый и единственный раз по-настоящему овладел трассой, долгие годы не дававшей ему покоя: "У меня было чувство, что я раскрыл все до единого ее секреты. На последних кругах я не снижал скорости даже в слепых поворотах, на что никогда не решился бы раньше. Я всегда верил в себя и в то, что мои машины подготовлены как надо. Просто до этого я ни разу не предъявлял таких требований к себе и к машинам. Но в тот день я довел себя до такого предела, что потом не мог заснуть двое суток..."

Карьера Фанхио оборвалась в следующем сезоне, 6 июля 1958 года, на "Гран-при Франции". Его "Мазерати" утратила конкурентоспособность, пятикратный чемпион мира с трудом ехал четвертым, и лидер, все тот же Хоторн, готовился обогнать его на круг. Но не сделал этого, притормозив в знак почтения перед маэстро. Большего унижения Фанхио не испытывал никогда в жизни.

Финишировав, он вышел из кокпита, бросил коротко: "Это все", - и ушел не обернувшись.

Он навсегда останется в истории как пилот, виртуозно выигрывавший гонки на... минимально возможной скорости. После него на такое был способен только Джекки Стюарт. Но и хитрому шотландцу все-таки было далеко до аргентинца.

СГОРЕВШЕЕ УХО ЛАУДЫ

А спустя восемь лет после великого Фанхио с "Большими призами" распростилась и великая Nordschleiffe. Это случилось в первый августовский день 1976 года.

Действующий чемпион мира - 27-летний австриец Ники Лауда из "Феррари" - с самого начала сезона вел зверски напряженную борьбу с 28-летним англичанином Джеймсом Хантом из "Макларена". В этой битве обе команды (но в основном "Феррари") применяли приемы не только на грани, но нередко и за гранью фола. Протесты, дисквалификации, апелляции, новые протесты... Нервы у всех были на пределе, однако эта отчаянная междоусобица внешне никак не действовала на невозмутимого австрийца, еще на заре своей карьеры отличавшегося невероятным прагматизмом.

В девяти предшествовавших Нюрбургрингу гонках сезона Лауда одержал пять побед, дважды был вторым, один раз третьим и уверенно возглавлял общий зачет, несмотря на то, что практически все это время выступал со сломанным ребром, которое повредил, перевернувшись на тракторе в своем зальцбургском поместье.

На втором круге "Гран-при Германии"-76, в котором австриец стартовал вторым следом за обладателем поула Хантом, чуть было не оборвалась не только карьера Лауды, но и его жизнь.

Много позже Лауда скажет: "Никогда не любил Нюрбургринг. И, будь моя воля, никогда бы не выходил там на старт".

Но пилотам "Больших призов", особенно тем, кому платят, выбирать не приходится. В то воскресенье на влажный после утреннего дождя асфальт на слике отважился выехать только один человек - Йохен Масс на "Макларене". Остальные 25 гонщиков выбрали дождевую резину. Однако уже после первого круга 14 из них решили переобуться, в том числе и Лауда, ехавший 9-м.

Спустя 13 секунд он вернулся на трассу на слике и в поворот "Аденау" вошел 14-м. Следующим поворотом был длинный левый "Бергверк", за которым начинался знаменитый вираж "Карусель". "Бергверк" никогда не вызывал у пилотов больших затруднений. Но именно здесь "Феррари" австрийца внезапно потеряла управление, ушла резко вправо, сильно ударилась о заграждение, вновь вылетела на трассу, по пути напоролась на "Макларен" Бретта Лунгера и загорелась.

Огонь охватил машину мгновенно. И если бы не отвага коллег - того же Лунгера, Гая Эдвардса и особенно Артуро Мерцарио, Лауда не вышел бы из этого пламени живым. Гонщики гасили огонь при помощи огнетушителей, а Мерцарио полез за Лаудой во все еще полыхавший кок-пит.

Все это продолжалось от силы 40 секунд. Спасенный австриец держался на ногах, однако было видно, что травмирован он очень серьезно: шлем от удара съехал, волосы сгорели, кожа на голове чуть ли не обуглилась. К тому же Лауда наглотался угарного газа. Спустя пять минут после аварии машина "Скорой помощи" везла Лауду в госпиталь Аденау. Оттуда - уже в состоянии комы и подключенного к аппаратуре жизнеобеспечения - его переправили в отделение реанимации Маннхайма. Врачи отказывались делать какие-либо прогнозы.

В понедельник было объявлено, что гонщик очень сильно обгорел, но операцию по пересадке кожи можно будет сделать не раньше, чем через 15 дней. Если Лауда останется жив...

Во вторник и среду состояние австрийца было по-прежнему тяжелым. Отравленные легкие почти не работали. Врачи ждали кризиса.

А в воскресенье, 8 августа, Лауду отключили от аппарата искусственного дыхания - его легкие справлялись с задачей самостоятельно! Это было чудо.

На трассы "Формулы-1" он вернулся спустя шесть недель, в Монце. Позже признался, что, садясь в кокпит "Феррари", чуть не потерял сознание от страха. За время его отсутствия Хант одержал победы на Нюрбургринге, Остеррайхринге и в Зандвоорте, после апелляции англичанину вернули победу в Брэндс Хэтч, и от преимущества Лауды в 20 очков почти не осталось и следа.

В Монце австриец финишировал четвертым. Хант сошел. Затем англичанин выиграл обе североамериканские гонки - в Канаде на трассе Моспорт и в США на Уоткинс Глен. Лауде же досталось лишь третье место в Америке, что позволило Ханту выйти в лидеры чемпионата, на три очка опережая главного конкурента.

До финиша сезона оставалась лишь гонка в Японии. Она началась в ливень, и Лауда покинул ее после двух кругов. Человек, чудом выбравшийся из огненного ада, имел право не рисковать своей жизнью в дождь.

Сейчас австриец вспоминает тот пожар на Нюрбургринге с юмором. На память о нем Лауде остались изуродованное ожогами лицо и лишь одно целое ухо. Левое. Однажды кто-то из журналистов обнаружил, что в официальном статистическом справочнике "Формулы-1" в досье австрийца отсутствует "Гран-при Германии" 1976 года. Словно в той гонке он и не участвовал. Когда Ники сказали об этом, он улыбнулся: "А куда, в таком случае, делось мое правое ухо?"

После аварии Лауды "Северную петлю" отлучили от "Больших призов". В календарь "Формулы-1" Нюрбургринг вернулся лишь в 1984-м - обрезанным до жалких шести с небольшим километров. Да и то ненадолго: в 1986-м его снова вычеркнули из расписания чемпионата.

Восстановили Нюрбургринг в правах в 1995 году. После серьезной реконструкции протяженность трассы составила около пяти километров.

И тогда же, в 95-м, кто-то из многочисленных туристов вечером накануне гонки увидел Лауду, одиноко бредущего по полоске асфальта, вьющейся между могучих деревьев.

- Что вы здесь делаете, герр Лауда?

- Да вот думаю - может, ухо отыщется...

Ольга ЛИНДЕ