Газета Спорт-Экспресс № 206 (3293) от 16 сентября 2003 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 4

КОРОЛИ ПРОШЛОГО

Сергей СОЛОВЬЕВ

164 гола в Клубе Григория Федотова

Форварды таранного типа сейчас редкость, в эру Рауля и Роналдо, Дель Пьеро и Роналдинью представляются некими восставшими из глубин прошлого динозаврами. Кристиан Вьери на общем фоне, казалось бы, необъяснимый феномен. Однако последние подвиги московского динамовца Дмитрия Булыкина подтвердили: для истинного таланта не существует временных рамок, при желании и настойчивости он пробьется к свету в любом обличье.

Радуясь успехам Булыкина, вместе с партнерами крупной победой над Швейцарией подарившего нам новую надежду, динамовские болельщики-ветераны наверняка вспоминали его далекого предшественника, грозу вратарей 40-х годов Сергея Соловьева. Правда, внешнего сходства - почти никакого, разве только что косая сажень в плечах. Среднего роста, смуглый, жгучий брюнет, на коротких кавалерийских ногах, Соловьев, поставь их рядом, конечно, проиграл бы статью стройному светловолосому красавцу Булыкину, который был бы еще и почти на голову выше. Но манера, в которой молодой динамовец повергал в шок швейцарскую оборону, воскрешала в памяти лучшие образцы бело-голубых 40-х, когда на равных с ними в стране были только "лейтенанты" Бориса Аркадьева.

Между тем многие специалисты не признавали в Соловьеве форварда экстра-класса. В книге Николая Старостина "Звезды большого футбола", например, места ему не нашлось. А ведь Соловьев, до сей поры рекордсмен "Динамо" по забитым мячам - 126, в первой семерке Клуба Федотова. Более того, перейдя из центра нападения на левый край, динамовец с его феноменальной работоспособностью стал прообразом форварда конца прошлого - начала нынешнего века: не только поспевал за партнерами по атаке, но и активно участвовал в оборонительных действиях своей команды. По сравнению с Константином Бесковым, Василием Трофимовым, Василием Карцевым рвавшийся к воротам напролом Соловьев выглядел простовато и тем не менее достигал цели, успешно завершал атаку заметно чаще своих более разносторонних товарищей.

Когда в 1948 году он забил три мяча за три минуты в ворота земляков-торпедовцев, журнал "Огонек" писал: "Одним вратарям страшен Бобров, другим - Пономарев... Сергей Соловьев страшен всем вратарям!" Когда он на сумасшедшей скорости врывался в штрафную, голкиперов бросало в холодный пот, это было как приговор. И щелкнув по мячу, почти без замаха, Соловьев безошибочно приводил его в исполнение. "Он тонко чувствовал ситуацию и всегда знал, куда ему надо рвануться, - писал знаменитый динамовский тренер Михаил Якушин. - А уж точный пас у нас было кому отдать. Получая мяч, Соловьев становился неудержимым. Бил по воротам хлестко и точно и к удару всегда был готов". При внешней неуклюжести Соловьев пробегал стометровку за 11,3 секунды и, если совершал рывок даже одновременно с опекуном, оставлял последнего далеко позади. "Бросать Соловьева в прорыв было одно удовольствие", - вспоминал Константин Бесков.

Впервые после перехода из ленинградского в московское "Динамо" он блеснул перед широкой публикой в матче, который Григорий Федотов назвал вехой в истории советского футбола - "Динамо" - "Спартак" во втором круге чемпионата 1940 года. Динамовцы под руководством нового тренера Бориса Аркадьева блеснули в тот вечер фантастической игрой. А Сергей Соловьев, выступая в центре нападения, вчистую переиграл своего многоопытного опекуна Андрея Старостина, забил знаменитому Анатолию Акимову два мяча и сделал голевую передачу. "Динамо" разгромило своего самого принципиального соперника - 5:1.

В своем первом сезоне в московском "Динамо" Соловьев стал лучшим бомбардиром чемпионата страны - 21 гол, как и пять лет спустя - 25 мячей. В том же 1945 году ему и его партнерам рукоплескали трибуны британских стадионов во время триумфального динамовского турне. "Левый край Сергей Соловьев оказывался в центре с такой быстротой, с какой лучшие английские спринтеры приходили когда-либо к финишной ленточке", - отозвался о динамовце капитан "Челси" Джон Харрис.

Тем не менее по сравнению с целой россыпью звезд, которой обладал советский футбол тех времен, игра Соловьева казалась многим слишком простоватой, незатейливой. Лучшим левым краем, например, большинство считало техничного, хитроумного Владимира Демина из ЦДКА. У Якушина на этот счет было другое мнение. "Сергей Соловьев или Демин? - прикидывал он перед очередным матчем с армейцами. - Тут, мне кажется, перевес на стороне нашего форварда. Если Демин считался для защиты соперника игроком неприятным, то Соловьев - крайне неприятным. Все его удары, когда он на высокой скорости врывался в лагерь соперников, были неожиданны для вратарей".

Человеком Сергей Александрович был молчаливым, скромным. Мы жили в одном известном доме на Большой Садовой - через подъезд. Ужасно хотелось расспросить знаменитого форварда о порванных сетках и сломанных штангах (каких только легенд не ходило о бомбардирах в отсутствие телевидения), об англичанах в 45-м. Сам стеснялся, но его сына все время просил: "Вовка, потерзай отца". "Да ничего он не рассказывает, не любит этого", - всякий раз отвечал Володя. Однажды, когда Соловьев, уже тренер, возвращался домой слегка навеселе, все же подошел к нему. "Да чего рассказывать. Вот Бесков, Трофимов, Карцев - это были игроки! А я - что, только забивал", - вот и весь сказ. Но этого "только" хватило на незыблемый динамовский рекорд, на то, чтобы войти в историю.

Павел АЛЕШИН