Газета Спорт-Экспресс № 234 (3321) от 18 октября 2003 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 4

ГАЛИНСКИЙ

Речь на этот раз пойдет не о спортсмене и не о тренере, а о спортивном журналисте - Аркадии Романовиче Галинском (те болельщики, кто постарше, уверен, помнят и его, и то, что он написал). Сразу отмечу: никто так не умел ссориться, причем отнюдь не с худшими из людей, как мой сегодняшний герой. И тут же (вопреки, может быть, сказанному) признаюсь, что затрудняюсь назвать другого человека, который бывал бы так щедр на похвалу, на своевременное поощрение даже тех из коллег, кто заслуживал этого с известной натяжкой.

Кто еще из мэтров тогдашней спортивной журналистики стал бы откликаться открыткой, а то и подробным письмом на заметку кого-либо из молодых собратьев, никем, кроме Галинского, не замеченную? Так вот, мне случалось и открытку поздравительную получать, и быть с Аркадием Романовичем в продолжительной ссоре, великодушно прерванной старшим товарищем, когда решил он, что я вновь заслуживаю его расположения.

Мы познакомились давным-давно - году в шестьдесят третьем. Целая жизнь прошла с тех пор, изменилась до неузнаваемости страна - и футбол, конечно, изменился. И уже в конце своего пути Адик (так называли Галинского друзья: дружить он при всех перепадах настроения умел, а еще - при всей кажущейся колючести характера - умел делать людям много добра) откровенно признавался, что охладел к футболу до враждебности, удрученный его жестокостью и тягой к примитиву. Не думаю, что многие из тех, кто зарабатывает себе на кусок хлеба футболом, рискнули бы на подобное признание...

А познакомились мы в редакции - Галинский вошел в большую комнату на четвертом этаже, где трудились за своими столами пять или шесть журналистов с громкими в спортивном мире той поры именами, и начал рассказывать про футбольный матч между сборными Италии и СССР. Рассказывал никак не меньше двух часов - и хотя готовился номер, хотя все присутствующие видели этот матч воочию, никто его не перебил, все слушали разинув рот, а по уходе Адика долго восхищались его импровизацией.

Я тогда грешным делом подумал, что Аркадий Романович подробнейшим образом цитирует тренера сборной Бескова - он сослался на него несколько раз, и удивлялся степени откровенности Константина Ивановича и емкости предложенных им формулировок. Лишь позднее, познакомившись с Бесковым, я получил возможность сравнить лексический ресурс тренера и журналиста - и по-настоящему оценил тогда и фантазию Галинского, и самостоятельность его суждений.

Конечно, Аркадий Романович до зарезу необходим был телевидению. Но с его характером там не оставалось шансов задержаться. Вспоминаю, как партнер Галинского по работе на киевском корпункте спортивной газеты Анатолий Чайковский, приводя эпизоды их сотрудничества с украинским телевидением, как о само собою разумеющемся добавил: "Когда Адик еще не успел поссориться с начальством"...

Скорее всего, уже сам энергетический характер способностей Аркадия Романовича - ему всего удобнее было размышлять о предмете исследования импульсивно - требовал непрерывного выхода на полемику. Непримиримость полемики, в свою очередь, предполагала ссору. И главными футбольными оппонентами для Галинского стали Лев Филатов и Мартын Мержанов - чрезвычайно уважаемые в цехе люди. Да, Аркадий Романович умел увлечь своими мыслями-парадоксами. Но даже те, кто во многом был согласен с ним в принципе, не соглашались с убийственной критикой, которую Адик обрушивал на коллег-оппонентов. Вместе с тем нельзя было не оценить смелости Галинского и полного нежелания считаться с принятой субординацией (ведь он работал собкором и жил в Киеве, а Филатов с Мержановым - в Москве, где оба занимали заметные посты в центральной редакции).

В Киеве Галинский вступил в спор на равных с великим тренером Масловым. Дед - таково было масловское прозвище - не чужд был перенесения такого рода споров и на газетные полосы, причем у него нашелся очень квалифицированный помощник - известный журналист Александр Вит. И в итоге гнев Галинского распространился и на коллегу: Аркадий Романович носился с идеей статьи, вряд ли вероятной в партийной печати; название он придумал такое: "Несчастный русский рабочий Маслов и глупый еврей Витенберг" (полная фамилия Вита). Тут нужно объяснить: Виктор Александрович руководил до киевского "Динамо" автозаводской командой, а во время войны возглавлял цех, Вит же был умным и образованным человеком. И все же замысел Адика мне нравился - в нем присутствовал детский задор, не существовавший и неосуществимый в тогдашней прессе.

В литературной серии "Спорт и личность", которую выпускало издательство "Молодая гвардия", Аркадий Романович стал единственным автором-журналистом. Другие журналисты только записывали устные мемуары знаменитых спортсменов. Я однажды не удержался и в шутку спросил Галинского: в чьей литературной записи будет его книга, не Анатолия Юсина ли? Адик вообще-то был человеком с хорошим чувством юмора, однако на меня тогда жутко обиделся...

В книге - она называлась "Не сотвори себе кумира" - Галинский дал одновременный бой всем своим оппонентам (да и мне, подвернувшемуся с неосторожной шуткой под руку, заодно врезал). С придирок к этой книжке, разгромленной в рецензии Мержанова, и началась опала Аркадия Романовича, переросшая затем в многолетнее отлучение от спортивной журналистики.

Когда произошло очередное обещающее оживление общественной жизни, Галинский снова оказался на виду. Мне казалось, что за годы вынужденного молчания он о многом передумал, многое прочел - так это, конечно, и было, - и в суждениях его чувствовалась теперь неприкрытая горечь. Помню, мы возвращались с футбола, вокруг нас буйствовали, безобразничали, угрожали и распускали руки фанаты. "Если они набросятся на нас, - сказал Галинский (ему уже исполнилось семьдесят), - то не волнуйтесь, я вырублю всякого мерзавца вот таким вот ударом".

И он ногой изобразил мне - каким...

Александр НИЛИН