Газета Спорт-Экспресс № 261 (3348) от 21 ноября 2003 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 2

Вячеслав МАЛАФЕЕВ

ЧЕТВЕРО СУТОК ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ПРИГОВОРЕННЫМ К СМЕРТНОЙ КАЗНИ

В своем первом - и сверхответственном - матче за сборную 24-летний вратарь "Зенита" сохранил ворота в неприкосновенности.

- Было очень страшно? - спросила Вячеслава Малафеева корреспондент "СЭ" через несколько минут после того, как чартер сборной прибыл на российскую землю.

- До матча волнение такое было, какого ни разу в жизни не испытывал. В ночь перед игрой, как ни странно, спал спокойно. А до этого две или три ночи бессонница была. Нет, кошмары не снились. Но переживал страшно. Все думал, думал.

- Как вас напутствовали перед матчем Георгий Ярцев, Ринат Дасаев, партнеры?

- Особо не накачивали. Говорили только по делу, спокойно. Понимали, что я и так нервничаю, а потому старались не передавать мне свое волнение. Напряжение-то у всех было. С партнерами обсуждали перед матчем только игровые моменты: по тактике, организации - например, кто где должен располагаться при "стандартах". Громких слов не произносилось.

- Чье напутствие было самым ценным?

- Самое главное для меня поддержка жены. Она на девятом месяце. Это наш первый ребенок. Ждем прибавления со дня на день. Представляете, это могло случиться даже во время матча! Но, надеюсь, Марина меня дождется. В Петербурге буду уже сегодня.

- Когда ехали на сбор 10 дней назад, могли представить, что будете первым номером сборной в решающем поединке?

- Никому не пожелал бы дебютировать в ТАКОМ матче. Возможно, у меня в жизни более важных игр и не будет. А в сборную я ехал работать, готовиться. Второй ли ты, третий - не важно. Должен уметь в любой момент войти в игру.

- Какие эпизоды матча выдались наиболее сложными для вас?

- Удар Гиггза в штангу и концовка встречи. Она получилась нервозной.

- То, что Гиггз угодил в штангу, как и то, что Хартсон послал мяч рядом со стойкой, откровенное везение. Согласны с этим?

- Пожалуй. Но вообще-то за то, что ворота остались сухими, нужно сказать спасибо всем партнерам, а особенно - защитникам. То, что раньше мы не играли вместе, ничуть не помешало. Да и могут ли быть проблемы со взаимопониманием, если выходишь на поле бок о бок с такими профессионалами, как, например, Онопко? Защитники не позволяли валлийцам наносить удары, и за ними я чувствовал себя спокойно.

- В Уэльсе русских встретили, чуть ли не как врагов. Сложно было играть в такой обстановке? Или же валлийская злость только помогла?

- Ее почувствовал судья. Он, как показалось, даже симпатизировал нам, ведь мы не отвечали на провокации. Да, чуть время тянули, но ничего страшного тут нет. Порой, когда вроде можно было вообще не свистеть, Мехуто Гонсалес трактовал эпизод в нашу пользу. Таким образом, злость валлийцев против них же и обернулась.

- Когда поверили в победу?

- Только после свистка. В тот момент ни о чем не думал. Не было ни сил радоваться, ни эмоций. Их, наверное, "съели" четыре предматчевых дня. Когда раздался свисток, в голове крутились лишь два слова: "Все закончилось". И - пустота.

- Но теперь-то, уже на родной земле, вы осознаете, что сборная сделала великое дело?

- Пока не полностью. Может, со временем осознаю. А саму игру мы пока не анализировали. "Разбор полетов" еще предстоит.

- Что творилось в раздевалке сборной России после финального свистка?

- Очень сложно передать словами. Некая смесь огромной радости и такого же огромного опустошения. Думаю, то же самое было на душе у каждого. Это - самый важный матч года. По напряжению его нельзя сравнить ни с чем - даже с целым чемпионатом страны.

- Последние четыре дня на гостевых "Зенита" в Интернете в ваш адрес сказано невероятно много слов поддержки. Вы как-то чувствовали это, что весь Петербург за Малафеева, что называется, кулаки держал?

- Не только чувствовал знал. Ни для кого не секрет, как любят футбол и как болеют в Петербурге. Столько звонков было, сообщений, пожеланий! Спасибо всем огромное!

- Кто вам первый позвонил после игры?

- Я сам из раздевалки позвонил жене. Она смотрела матч.

- Ей же волноваться нельзя!

- Что я могу поделать? На игру с "Локомотивом", несмотря на жуткий мороз и мои категорические запреты, Марина пришла. И сказала: ты мне не запретишь. А когда позвонил ей из Кардиффа, первым делом услышал: "Спасибо".

- Сколько выпили после матча?

- Немного пива. Меньше бутылки.

- Можно сказать, что 19 ноября 2003 года - самый счастливый день в вашей жизни?

- Это не ощущение счастья в обычном смысле. Скорее, облегчение. Гора с плеч свалилась после нескольких дней состояния, похожего на то, что испытывает человек, приговоренный к смертной казни. Я ведь не знал, как сложится матч. Могло быть больше опасных моментов. Да мало ли что могло быть. И много часов думать об этом - кошмар. Нет, не поседел (смеется).

- Вы молились перед матчем?

- Извините, но на этот вопрос отвечать не буду.

- А изменились как-то за 90 минут на "Миллениуме"?

- Как человек - ни капельки. Люди и не должны меняться из-за футбола.

- Кому подарите свитер с первым номером?

- Себе оставлю. На память. А победу хотел бы посвятить семье и, конечно же, всей России. Мы знали: этой ночью тысячи людей не спят, поддерживают команду всем сердцем, переживают не меньше нашего. Сборная чувствовала поддержку огромной страны. Не могла не чувствовать.