Газета Спорт-Экспресс № 270 (3357) от 2 декабря 2003 года, интернет-версия - Полоса 6, Материал 2

Сезон для него раскололся на две половинки. На одной остались феноменальный взлет "Рубина" и рекордные 12 матчей на ноль, позволившие стать кандидатом в сборную России, впервые попасть в "список 33-х". На другой - автокатастрофа и целый месяц, который он был прикован к постели... К счастью, самое страшное уже позади. Сергей Козко, по собственному признанию, чувствует себя неплохо и очередную предсезонку намерен начать в "Рубине" наравне со всеми.

Сергей КОЗКО

ОЧНУВШИСЬ В РЕАНИМАЦИИ, ПОДУМАЛ: "КАК ТАМ ТЕПЕРЬ МОЙ "РУБИН"?"

Судьба не первый раз уготовила Козко проверку на прочность. Но в том, что человек он мужественный и крепкий духом, я убедился еще три года назад. Рассказал эту историю Борис Игнатьев, тренировавший "Торпедо-ЗИЛ", команду, за которую в ту пору выступал Козко.

"ЗИЛ" на всех парах мчался из первого дивизиона в высший. Забавно, что главным его конкурентом был тогда... не кто иной, как "Рубин". За несколько туров до финиша москвичам предстоял тяжелейший выезд по маршруту Пермь - Ижевск. После матча с "Амкаром" стало известно, что у Козко в Ставрополе умер отец. Игра с "Газ-Газом" - спустя три дня. Сергей улетел домой на похороны. Другой опытный торпедовский голкипер, Помазун, был серьезно травмирован. И осталась команда с юным Астаховым, который в основном составе до этого не провел ни минуты. А даже единственная осечка могла стать для "Торпедо-ЗИЛа" роковой.

Игнатьев признал, что никто на немедленном возвращении Козко не настаивал. Решение принимал только он сам. Из Ставрополя прямых рейсов в Ижевск не было. Поэтому, похоронив отца, Сергей утром вылетел в Москву. Там его ждал чартер, специально заказанный клубом, - иначе на матч было не успеть. Торпедовцы на всякий случай включили в стартовый протокол Астахова, который уже вовсю разминался. Но за 20 минут до первого свистка арбитра Козко появился на стадионе. Быстро переоделся - и на поле. Отыграл он в тот вечер безупречно. Ничью из Ижевска гости увезли во многом благодаря вратарю. "Знаете, даже бывалые мужики были потрясены", - заметил Игнатьев, и голос у него дрожал...

- Я понимал: если проиграем "Газ-Газу" - высшего дивизиона не видать. Не только мне, но и остальным игрокам, которые весь сезон шли к этой цели. И пренебречь интересами команды в той ситуации, на мой взгляд, было бы эгоистично. Да и нечестно. Нельзя думать лишь о себе, как бы тяжело ни было... Хотя играть в таком состоянии, конечно, врагу не пожелаешь. Подробности матча - в сплошном тумане. Делал все, словно на автопилоте, - сказал Козко, когда я напомнил ему события осени 2000-го.

АВАРИЯ

Было это, правда, в конце нашего разговора. А первый вопрос при встрече сорвался с языка сам собой:

- Как здоровье?

- Спасибо, уже все в порядке. Перед отпуском недели три успел позаниматься по индивидуальному графику - пробежки, бассейн, тренажерный зал... В середине декабря "Рубин" отправляется на Кипр на первый сбор. Полагаю, тогда и начну наконец-то тренироваться с командой.

- Поначалу вы надеялись вернуться на поле уже в этом сезоне. Все-таки решили не рисковать?

- Да. Врачи советовали не форсировать события: "Одним поспешным шагом можешь испортить себе всю карьеру. Еще наиграешься". Пришлось запастись терпением. Ничего, ждать осталось недолго.

- Сами понимаете, от темы аварии никуда не уйти. Что же произошло ранним утром 14 сентября на пустынной улице Казани?

- Несчастный случай. Лопнуло колесо. Может, гвоздь поймал, может, еще что-то. Машина наткнулась на бордюрный камень и перевернулась. Спасли подушки безопасности. Я потерял сознание, а очнулся, когда меня вытаскивали из машины. Она к тому времени уже начала гореть. Помню еще Федорова с Чаладзе, которые следом на такси ехали. В "скорую" меня помогали грузить, потом со мной в больницу помчались.

Перед этим мы всей командой в ресторане сидели - отмечали победу над "Шинником" и заодно день рождения Андрея Коновалова. Но я не пил. Ничего не имею против пары кружек пива в выходной, однако за рулем никогда себе не позволяю. Тем более что в Казани гаишники по вечерам чуть ли не у каждого столба караулят - не проскочишь. Пока из любого кабачка до дома доедешь - раз пять точно тормознут.

- Неужели к игрокам родного "Рубина" они не бывают снисходительны?

- Что вы! Наоборот - трясут по полной. Знают же, что при деньгах. Это в других городах футболистам или хоккеистам любимой команды могут штраф простить, а в Казани - исключено... У меня, между прочим, брали анализы после аварии - все было чисто.

- О чем вы подумали, когда наутро проснулись в реанимации?

- Как ни странно, мысль "Слава богу, живой!" посетила позже. А первое, о чем подумал, открыв глаза: "Как там теперь мой "Рубин"?". Все остальное отошло на второй план. Я очень переживал, что подвел одноклубников, Бердыева, Исхакова - нашего президента. На меня ведь так рассчитывали!

Ладно, болтались бы мы в середине таблицы, и не имело значения - восьмыми финишируем или десятыми. А у нас к тому времени уже задача появилась. Как раз накануне матча с "Шинником" состоялось собрание, где решили: коли идем на втором месте - надо попробовать зацепиться за медали. Многие клубы из года в год такую цель ставят, но никак ничего не добьются. Нам же нежданно-негаданно выпал прекрасный шанс - и упускать его было бы грех.

ГОСПИТАЛЬ

- В больнице долго провалялись?

- Около пяти недель. Сотрясение, к счастью, получил легкое - голова почти не болела. В отличие от спины и сломанных ребер. Меня заковали в корсет, и месяц я вообще не вставал с постели. Даже, извините, в туалет нельзя было выйти. Хорошо, сестра с племянницей из Ставрополя приехали - помогали. Жена и дети в Москве оставались. Я запретил им приезжать. Не хотел, чтобы видели меня в таком состоянии. К тому же нашей младшей дочке всего 7 месяцев.

- Вам было страшно?

- Поначалу - нет. Мне сделали снимок позвоночника и сразу сказали: ходить будешь. В футбол играть - тоже. Я и не паниковал... Страх появился, когда восстанавливаться начал. Когда чуть ли не заново учился ходить. Вроде бы поправился, ничего не болит. А вышел впервые из палаты на улицу - и как прихватило все! И ноги, и руки, и спину. Пошевелиться не мог. Ужас! Врачи успокоили: мол, за месяц неподвижности мышцы, естественно, немного атрофировались. Скоро пройдет. И действительно, постепенно боль утихла.

- Как убивали свободное время, которого оказалось более чем достаточно?

- Лежал я в Казани в военном госпитале. Порядки там строгие. Представляете, подчас даже из "Рубина" ребят не пускали! Читать мне врачи не разрешали, так что только просматривал газеты и журналы. Сестра разговорами развлекала. По телефону болтал. Целый месяц в одном и том же положении находиться, конечно, не подарок. Особенно уснуть было тяжко. Я-то привык на животе спать или на боку - а тут постоянно на спине. Времени, в общем, было навалом, а в подобные моменты часто тянет пофилософствовать. Начинаешь прокручивать разные ситуации, размышлять, что правильно делал, что - нет.

- Люди сильно меняются после таких происшествий?

- Меняются, наверное, те, кто до этого вел неправильный образ жизни. А я не думаю, что кому-то сделал что-то плохое. Родным всегда помогаю - маме, сестре, брату. В команде тоже со всеми ладил. Пахал на совесть. Никогда меня не упрекали, что недорабатываю на тренировках. Ума не приложу, за что судьба могла так наказать.

Правда, в последнее время были какие-то недобрые предчувствия. Слишком уж хорошо все шло. И у "Рубина", и у меня лично. Сколько раз перед финальным свистком забивали, вырывая то победу, то ничью. Выручал нас Боженька, выручал. А везение вечным не бывает. И подсознательно я уже ждал какого-то подвоха. Но связывал это с игрой - с ошибкой, нелепым голом, еще с чем-то. О том, что в такой переплет попаду, даже не догадывался.

- За руль с тех пор садились?

- Без проблем. Я не настолько суеверен. Новой машиной пока не обзавелся. В Казани у друзей брал покататься. А по Москве сейчас на такси езжу. Метро не люблю - по мне уж лучше в пробке постоять, чем в подземку спускаться.

БРОНЗА

- За трансляциями матчей "Рубина" в больнице следили?

- Разумеется. Когда с "Зенитом" играли, так испереживался, что у меня и давление поднялось, и температура! Влетело потом от врачей по первое число.

- Многие считают: заканчивай "Рубин" чемпионат с Козко в воротах - серебро вполне могло не в Петербург, а в Казань уехать.

- Чепуха. От ошибок никто не застрахован. Я же вратарь, а не волшебник. "Зенит" в этом сезоне дважды нас обыграл. Так что, считаю, все по-честному. Да и рановато, пожалуй, нам еще на второе место. Может, в следующем году замахнемся.

- А бронзовую игру с ЦСКА где смотрели?

- На скамейке запасных. После автогола Евсикова выскочил на поле вместе со всеми. Ребята устроили кучу-малу, я запрыгнул на кого-то сверху, совершенно позабыв, что резкие движения мне противопоказаны. Позже мой лечащий врач, Искандер Валитов, которому достал билеты на футбол, говорил: "Видел, как ты там по полю скакал... Пожалуйста, будь осторожнее". Но сдержать эмоции было нереально! Ведь при счете 2:1 в пользу ЦСКА, признаюсь, уже не верил в успех. Сидел, обхватив голову руками, и думал: все, прощай, медали. А дальше - фантастика, чудо, сказка! Иных эпитетов не подберешь.

- Простите, а не задевают вас разговоры, что в сказке этой все гораздо прозаичнее?

- У нас народ любит позубоскалить по поводу и без. Но неужели Гинер настолько беден, чтобы продавать матч своего клуба? Подобные вещи всегда рано или поздно всплывают. Зачем марать свою репутацию президенту, тренеру, игрокам ЦСКА? Разве не видели, как они бились на поле, как мертвые мячи тащил Мандрыкин?! А после первого гола в наши ворота армейцы подбадривали друг друга и кричали: "Ребята, собрались! Надо еще забить!" Сам слышал на бровке. В матчах, где результат известен заранее, такого не увидишь. Да и в "Рубине", поверьте, не было бы у всех такой бури восторга, если бы сгоняли обычный "договорняк".

- Вы в курсе, что Георгий Ярцев собирался вызвать вас в сборную на отборочный матч с Грузией?

- Да. Когда во вторую сборную на товарищескую игру в Германию пригласили, намекали, что и в первую могут взять. Но 14 сентября все рухнуло. Только факс за подписью Бородюка получил, где мне желали скорейшего выздоровления.

Теперь все надо заново начинать. И доказывать, что достоин сборной. Стимул серьезный - чемпионат Европы в Португалии. Если вернусь на прежний уровень - думаю, пригласят. Хотя еще год назад сборная для меня была сродни другой планете.

ФОРВАРД

- А что мешало раньше так заиграть? Вам ведь уже 28.

- Так вратарь, на мой взгляд, раскрывается после 25. Тогда он и мыслить на поле верно начинает, и игру читать. У него должна быть устойчивая психика. Это полевой игрок в 18 засверкать может за счет "физики" и куража. А для голкипера-то что главное? Стабильность. Чего в 18 от него не дождешься, каким бы он талантливым ни был. Все приходит с опытом.

- Но при этом из всей пестрой гвардии "Рубина" вы в российской элите дебютировали едва ли не раньше всех - в ставропольском "Динамо" девять лет назад.

- Точно. В конце 94-го. Основной наш голкипер, Саная, сломался, дублера его, Пату, дисквалифицировали. Вот меня от безысходности на матч с московским "Локомотивом" и поставили. Проиграли мы дома - 0:1. Гарин в "девятку" мне мяч положил. Тем не менее боевое крещение руководство посчитало успешным. И в оставшихся четырех матчах тоже играл я. В последнем туре встречались в Лужниках со "Спартаком", который уже обеспечил себе очередное золото. А нам, чтобы уцелеть в высшей лиге, не хватало очка. До 87-й минуты держались - 1:1. Но потом Аленичев забил второй гол, и мы вылетели. Так было обидно!

- До ставропольского "Динамо" вы успели засветиться в Кисловодском "Асмарале", причем чаще играли там в поле. Как вас угораздило?

- Аль-Халиди от команды отказался, футболисты разбежались. Денег на покупку новых не было. Тренеры 11 человек с трудом наскребали. А меня на замену выпускали - то на правый фланг, то в атаку. Однажды чуть не забил Филимонову, который за "Факел" тогда играл. Белой вороной себя не ощущал. В детстве-то я начинал нападающим, и удар у меня с обеих ног поставлен. На тренировках до сих пор в "дыр-дыр" с удовольствием в поле гоняю.

ДВОЕЧНИК

- Почему же во вратаря решили переквалифицироваться?

- Классе в третьем сам об этом тренера попросил. Ловить мячи, прыгать, падать мне все-таки нравилось больше. Натянув вратарские перчатки, интуитивно почувствовал: мое. Несмотря на то, что в команде был одним из самых маленьких. Вымахал только лет в 16.

Сейчас смешно вспоминать, но первое время родители запрещали футболом заниматься. Они меня почему-то в музыкальную школу отдали. Баян купили, заплатив какие-то сумасшедшие деньги. Я его сразу возненавидел. Повоевала родня со мной чуток, но, увидев, что я непреклонен, сдалась. Инструмент кому-то продали, а меня оставили в покое. Но иногда нет-нет да и вздыхали: "Сынок, дался же тебе этот футбол. Лучше учись хорошо".

- А что, с успеваемостью были проблемы?

- Не то слово! Почти с утра до вечера я на футбольном поле пропадал. Какие уж тут уроки. Когда мне 15 лет было, помню, собрались с динамовской командой на турнир во Францию. Так из моей школы в клуб письмо прислали: "Не отпускайте Козко за границу! Он очень плохо учится. Вот у нас мальчик есть в классе - он более одаренный и французский вдобавок знает. Вы лучше его с собой возьмите". Пришлось тренеру объяснять учителям: "Да мы вообще-то в футбол туда играть едем..." До 9-го класса я еле дотянул. После чего в школе предъявили ультиматум: мне ставят "тройки" по предметам, по которым у меня "два" выходило, и я тут же забираю документы. Возражений с моей стороны, понятно, не последовало.

СЕМЬЯ

- После вылета "Динамо" в первую лигу вы еще четыре сезона в Ставрополе отыграли. Не считаете это время потерянным?

- Разве что с финансовой точки зрения. С деньгами у клуба было туго. Выкручивались как могли. Доходило до того, что с некоторыми одноклубниками - Лемишем, Студзинским, Рыдным, Абушевым - ездили тайком в соседний Краснодар, где играли за какой-то совхоз на первенство края. В "Динамо" об этом никто не знал. На поле под другими фамилиями выходили. Цирк! Зато платили за матч по 200 рублей каждому, что позволяло хоть как-то прокормить семью. Жалко "Динамо". Ставропольский край - не из бедных. И люди, которые не прочь вложить деньги в футбол, есть. Но к клубу их отчего-то не подпускают.

- Что же вас там держало? С родным городом не хотелось расставаться?

- Все гораздо проще - никуда особенно и не звали. А в 98-м контракт с "Динамо" закончился. Друг, который был знаком с Борисом Игнатьевым, решил порекомендовать в "Торпедо-ЗИЛ" меня и Сашу Студзинского - кума моего. Он крестил моего сына Сережку. Взяли нас зимой на сборы. Студзинский сразу Игнатьеву приглянулся, а у меня перед этим травма была - месяца три не тренировался. И выглядел, прямо скажем, не ахти. Пробежал тест Купера - чуть ноги не протянул. Думаю, если бы не стоил мой трансфер ни копейки - быстро бы от ворот поворот дали. А так решили поближе присмотреться. Постепенно набрал форму и вскоре подписал контракт.

- Именно тогда вы насовсем в Москву переехать задумали?

- Нет, квартиру купили здесь два года назад. Идея жены Эльвиры. Я-то не рвался, но, поразмыслив, поняли, что перспектив у детей в Москве больше.

- Их ведь у вас уже трое. В наш век на подобное отваживаются не многие.

- Так получилось. Когда поженились, у Эльвиры была маленькая дочка - Ольга. Сейчас ей 14. Семь лет назад у нас родился Сережка, а в этом году - Арина. Сына я осенью в школу "Торпедо-Металлурга" отдал. У Сашки Бородкина тренируется, с которым еще недавно вместе за "ЗИЛ" играли.

- Одному-то в Казани не тоскливо?

- Привык. За Москву любой ценой держаться глупо. Тут и после завершения карьеры вдоволь пожить смогу. А действующий футболист должен играть и зарабатывать. Жена с детьми приезжает летом на каникулы. И я домой частенько после матчей заскакиваю на денек. Скучаем, конечно, но ничего не поделаешь - работа такая.

КАЗАНЬ

- А почему вы "ЗИЛ" на "Рубин" променяли?

- Был эпизод, подтолкнувший к уходу. В 2001-м тренировал команду уже Евгений Кучеревский. Начинал сезон я в основном составе. Претензий серьезных не возникало, но старт мы завалили, и, как нередко случается, вратаря решили поменять. Очутился надолго на скамейке. А перед выездом в Волгоград Кучеревский подходит: "Готовься. Если хорошо отыграешь - будешь и дальше стоять". У меня за спиной будто крылья выросли. Такой эмоциональный подъем пошел! С "Ротором" мы матч 0:0 закончили. Следующий матч - с "Ростсельмашем". Кучеревский молчит. Ладно, думаю, значит, все нормально. Однако на установке моя фамилия опять прозвучала среди запасных. Понял я, что на меня здесь не рассчитывают, - пора новую команду искать. И зачем, спрашивается, надежду подарили?

А с "Рубином" случайно все получилось. Пошли мы с женой в театр Станиславского. В антракте встретили Виталия Кафанова, помощника Курбана Бердыева, отвечающего в клубе за подготовку голкиперов. Лично мы знакомы не были, но он помнил меня по играм за "ЗИЛ". Разговорились. Услышав о моих планах, он в лоб спросил:

"В Казань первым вратарем поедешь?" "Согласен", - ответил я. И ни разу об этом не пожалел.

- А что Бердыев за человек?

- Игроков он держит на дистанции, но работать с ним приятно. Бердыев всегда говорит все только в лицо. И если что-то обещает - обязательно выполнит. На поле для него не существует любимчиков. Он может при всех "напихать" Сибайе и похвалить мальчишку из дубля. Или наоборот. У нас очень сплоченный коллектив, в чем огромная заслуга главного тренера.

Я расспрашивал Иржи Новотны, Рони, как живется легионерам в других наших клубах. "Не очень", - отвечали. По словам Рони, когда он рассказывает бразильцам, играющим в России, что в "Рубине" у него со всеми футболистами отличные отношения и чувствует он себя в Казани почти как дома, - никто не верит. Однако у нас и впрямь на редкость дружная команда. Где все друг за друга горой и не важно - из России ты, Бразилии или Марокко.

- Не будь Бердыева - не было бы у "Рубина" и бронзы?

- Отвечу так. Без Бердыева и Исхакова не то что бронзу, вообще премьер-лигу "Рубин" мог бы не увидеть. Сила "Рубина" - именно в этом тандеме. Поодиночке, думаю, они подобного результата вряд ли добились бы. Я нигде не встречал такого президента клуба, как Исхаков. Для команды он делает все. И даже чуточку больше. Исхаков может и от себя, помимо контракта, кого-то поощрить, если видит, как футболист выкладывается на поле. Он летает с нами почти на все выездные матчи - о посещении домашних уж не говорю. А когда находится в зарубежной командировке, звонит в клуб и узнает, как сыграл не только основной состав, но и дубль!

- У вас, знаю, контракт заканчивался в этом сезоне?

- Договор уже продлил на два года. Предложения были, в том числе из Москвы. И условия сулили получше. Но решил действовать по принципу "от добра добра не ищут". В Казани все устраивает, зачем опять куда-то срываться? За два года она стала для меня как родной. Не знаю, сколько доведется еще там отыграть, но расставаться будет тяжело. Частичка моего сердца там останется навсегда. Ей-богу, я бы ничего не имел против, если бы в "Рубине" и закончил карьеру. А потом продолжил бы работать тренером.

- Ну, до этого, полагаю, вам еще далеко. А что, по-вашему, теперь ждет "Рубин"? Не повторится ли печальный пример "Анжи"?

- Ой, с некоторых пор дал себе зарок: ничего не загадывать. А то размечтался недавно, планов громадье настроил - и все кувырком пошло. Могу одно сказать: спору нет, бронзовые медали в год дебюта - здорово. Но этого мало. Выстрелить разок способен каждый. А нужно постоянно доказывать, что первый успех - не случайность. К этому и стремимся. Планку подняли высоко, но тем интереснее будет ее удержать.

Александр КРУЖКОВ