Газета Спорт-Экспресс № 34 (3412) от 14 февраля 2004 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 7

КРУТОВ

Говорят, что характер - это судьба. Добавлю: это еще и сюжет.

Мартышкин труд - пересказывать, что изображено на фотографии, если есть возможность предъявить саму ее к обозрению. Но в том-то все и дело, что снимка этого у меня нет, а публиковался он (сам же я в качестве редактора журнала и предлагал его к публикации) в издании, пусть сохранившемся, но подшивок прежних лет не сохраняющем. И главное: я не снимок намерен пересказать, как текст, а свое впечатление от него. Впечатление, приоткрывшее мне сюжет жизни одного из тех, кто зафиксирован на фотопленке.

Кадр был сделан, вероятно, в один из приездов Фетисова из Америки на родину, а Крутов, похоже, успел к тому времени почти вовсе забыть про свой вояж за океан. Поверьте мне на слово: если долго рассматривать снимок, становится отчетливо понятно, отчего Вячеславу Александровичу суждено было пробыть за границей долго, а Владимиру Евгеньевичу, скорее всего, и вовсе не следовало туда ездить.

Круто в, кстати, к отъезду и не стремился. И если Фетисов уезжал с боем, в котором победил и обстоятельства, и людей, ему противостоявших, то Крутов отбывал в Канаду, преодолевая совершенно искреннее желание никогда не покидать свой дом. А уж ежели нельзя остаться, то не лучше ли поехать куда-нибудь поближе, в Швецию, например.

На снимке Крутов смотрит прямо перед собой - и во взгляде его светлое страдание человека редкостно простодушного, не желающего вникать ни в какие хитросплетения, хотя по-житейски иногда к тому и вынуждаемого. Крупная голова его чуть склонена к плечу Фетисова - и можно предположить, что ощущает он в нем человека, в чьей опоре нуждался некогда и которого дальше бы держался, будь тот и дальше рядом. При этом фетисовский взгляд слегка скошен на партнера лучших времен доэнхаэловской жизни - и столько в нем расположения, что совершенно ясным делается: не снискавший славы в профессионалах Владимир ничего в глазах трехкратного обладателя Кубка Стэнли не потерял - и остался великим в том великом хоккее, чью значимость никакой НХЛ не опровергнуть.

Карьера сегодняшнего российского хоккеиста представляется большинству ущербной, если он не ангажирован заокеанской лигой. И мы иногда, оглядываясь назад, сетуем, что не попробовали себя в НХЛ наши звезды предфетисовского поколения. Но , на мой взгляд, случай с Владимиром Крутовым закрывает тему подобного сожаления.

Выступая за "Ванкувер Кэнакс", он как-то заметил: "Одно дело - играть против канадцев. И совсем другое - вместе с ними". Против канадцев Владимир играл за сборную СССР и свой клуб ЦСКА (как и Фетисов, он воспитывался в детской школе при команде) - и на таком уровне обычно выступал, что Анатолий Тарасов, уже отошедший от практики, однако остававшийся почти непререкаемым авторитетом, заявил: "Наш Вовка на голову выше всяких Гретцки".

Но когда пришлось играть с канадцами вместе и тем более на родине хоккея, где у публики свои пристрастия, наш выдающийся талант очень скоро сник, скис. Заокеанская манера игры представлялась Крутову, воспитанному на комбинационной завязи всех действий на площадке, излишне прямолинейной, лишенной изюминки острой мысли. Но ничего ломать в себе он не захотел. После двенадцати сезонов в большом хоккее им владело прежде всего желание от спорта отдохнуть - позволить себе хоть один совершенно свободный день.

Для канадцев Крутов был той Россией, которой боялись они в сражениях на льду. Но не менее боялись и в сотрудничестве. Российский игрок, опасались заокеанские менеджеры и тренеры, вряд ли станет спешить с изучением английского или французского, не будет следить за своим весом, проявит национальную слабость в соблюдении режима - и так далее... Что ж, в чем-то они оказались правы.

В мемуарах Ларионова есть страницы, повествующие об их с Владимиром дружбе, но там и критическим замечаниям нашлось место. Ларс (прозвище Игорю придумал, кстати, именно Крутов) удивлялся, например, что другу не хватает воли урезать себя в питании - и при одинаковом с Игорем росте Володя мог весить девяносто кило.

Наши хоккейные журналисты прогнозировали, что Ларионов с Крутовым составят в "Кэнакс", не блиставшем дарованиями такого масштаба, прочную связку. Но получилось иначе. Пытливый, волевой Игорь, который поставил себе задачу в чуждом и ему хоккее занять подобающее положение, оказался крайне невыгодным фоном для впавшего в зимнюю спячку (как, вероятно, посчитали новые руководители Владимира) русского медведя.

Думаю, что Нина Крутова, приехавшая в Канаду несколько позднее (Владимир начал играть в "Кэнакс", формально оставаясь при майорских погонах), не менее предана мужу, чем Фетисову - его Лада. Но и Нина не знала языка, а в приспособленности к зарубежной жизни еще и Владимиру уступала. А потому приезд семьи лишь прибавил Крутову хлопот, отвлекая от хоккея. И закономерным выходом из сложившейся ситуации стала перемена места работы: он, как и собирался вначале, на время обосновался в Швеции.

Однако и неудачный опыт не перестает быть опытом. В дальнейшей спортивной жизни Владимир Евгеньевич не затерялся. Что-то и командирское в нем наконец прорезалось - и он себя в тренерской работе попробовал. Да не где-нибудь, а в ЦСКА.

Александр НИЛИН