Газета Спорт-Экспресс № 13 (3691) от 21 января 2005 года, интернет-версия - Полоса 10, Материал 1

СЕЗОН, КОГДА В ЦДКА ПРИШЕЛ ФЕДОТОВ

ИНТРИГА.На протяжении всего сезона участники чемпионата для поддержания к нему интереса запутывали турнирную ситуацию на всех его участках. Получилось у них неплохо. Сегодня мы с вами попытаемся распутать клубок - насколько хватит сил и имения - в видимой, верхней части айсберга.

"ИДЯ НАВСТРЕЧУ ПОЖЕЛАНИЯМ ЧИТАТЕЛЕЙ"

Осенью 38-го к этому утомительному, кропотливому труду привлекли и болельщиков.

Конкурсы среди любителей футбола - ровесники союзных чемпионатов. Их инициатор и учредитель - "Красный спорт". Народ воспринял идею спортивной газеты с энтузиазмом. При минимальных материальных затратах (стоимость конверта с маркой и листочка бумаги) люди получали возможность испытать себя, блеснуть эрудицией, если повезет - на газетные страницы попасть, а заодно и призом каким ни на есть поживиться - годовой подпиской на газету или фотографией чемпионов с автографами.

К примеру, в 37-м победителю посулили билеты на все кубковые игры 1938 года. Как организаторы исполнили обещанное - непонятно: около трехсот команд сыграли в общей сложности без малого 250 матчей. Множество игр проходили в один день в разных городах огромного государства...

В августе 38-го на этот самый кубковый турнир был объявлен третий по счету конкурс. Призы обещали пяти лауреатам. Экономия получилась огромная - правильно на все вопросы ответил один-единственный конкурсант. 29 сентября, через две недели после финала, "Красный спорт" опубликовал фотографию победителя. На читателей смотрел юноша с симпатичным интеллигентным лицом. Редакция представила молодого человека. Им оказался 18-летний москвич, студент первого курса инженерно-строительного института имени Куйбышева. Занимался он боксом в секции "Динамо", но болел за "Спартак". Верно определив победителей четырех четвертьфиналов, двух полуфиналов и финала, студент опередил 1205 конкурентов из 172 городов Советского Союза. Так страна познакомилась с Константином Есениным, статистиком номер один (не по порядку - по значению, масштабу дарования) советского футбола.

Есенин опоэтизировал цифры, научил их рассуждать, анализировать, делать выводы, поучать, предсказывать, развлекать... Он беспредельно расширил горизонты науки на первый взгляд скучной, нудной, считавшейся уделом конторских крыс с нашитыми на пиджак черными ситцевыми нарукавниками.

Газета не признала в победителе сына великого русского поэта Сергея Есенина и известной актрисы Зинаиды Райх. Имя поэта в те годы вслух не произносили. Ушедший из жизни, он все еще оставался в опале у режима.

Не успев подвести итоги кубковому конкурсу, "Красный спорт" (цитирую: "Идя навстречу пожеланиям читателей") учредил новый. 1 октября читателям предложили назвать три первые и последнюю команды идущего на посадку чемпионата, причем с итоговым количеством очков, что значительно усложняло задачу. Десяти провидцам, раньше остальных приславшим правильные ответы, были обещаны фотографии чемпиона с автографами футболистов, а пятерку лауреатов премировали еще и годовой подпиской на "Красный спорт".

К моменту объявления условий конкурса ситуация в головной группе все еще оставалась запутанной и непредсказуемой. Шансы на чемпионское знамя сохраняли шесть команд: три динамовские - Москвы, Ленинграда, Тбилиси, а также "Спартак", "Металлург" и ЦДКА. Народ с необычайным воодушевлением откликнулся на призыв газеты. Число конкурсантов увеличилось вчетверо. Значительно расширилась и география. Всего редакция получила 4867 писем из 352 городов и населенных пунктов страны. Среди респондентов люди разного пола, возраста, национальности, вероисповедания, рода занятий - красноармейцы, школьники, студенты, рабочие, инженеры, спортсмены, артисты, стахановцы... Подавляющее большинство "электората" (3568) прочило в чемпионы "Спартак". "Металлургу" отдали 514 голосов, ЦДКА - 134, "Динамо" московскому - 121, остальным досталось 164 голоса. На последнее место читатели единодушно поместили "Буревестник".

Удивляет недооценка динамовских команд, особенно ленинградской. Весной и летом 38-го питерские футболисты воскресили в своих почитателях угасавшую надежду на возрождение не так давно процветавшего невского футбола. "Динамо" пробилось в кубковый полуфинал, "Электрик" достиг финала.

В чемпионате динамовцы, был момент, возглавляли гонку единолично и, что важно, уверенно отбирали очки у конкурентов: ЦДКА (2:0), "Металлурга" (3:2), "Спартака" (4:0), Киева (1:0), Тбилиси (2:1). Только одноклубникам из Москвы уступили.

Ленинградская пресса восторгов не скрывала. 6 августа известный в городе обозреватель Лев Рахмилевич поместил в еженедельнике "Спартак" статью под заголовком "Лидер", посвященную динамовцам. Своими успехами, считал автор, команда обязана блестящему в недавнем прошлом игроку, а ныне главному тренеру Михаилу Бутусову, который привил ей ни на кого не похожий игровой почерк, добился сыгранности во всех линиях и значительно усилил ударную мощь пятерки нападения.

Рахмилевич познакомил читателей с мнением об игре "Динамо" гостившего в СССР председателя Футбольной ассоциации Чехословакии, члена ФИФА Рудольфа Пеликана. "Я утверждаю, что ленинградское "Динамо" не слабее "Спарты" и "Славии", - рассыпался в любезностях гость. Поистине царский комплимент. Здравый смысл функционера уступил желанию польстить хозяевам. "Спарта" и "Славия" в середине 30-х - команды высокого международного уровня. Составленная из игроков этих клубов сборная страны в 34-м стала вице-чемпионом мира.

"Будет ли "Динамо" чемпионом? - спрашивал Рахмилевич. - На этот вопрос можно будет ответить лишь после 25-го матча команды. Но боевая форма нашей команды это, несомненно, обещает".

Журналист был близок к истине. К 1 октября, повторюсь, динамовцы успешно разобрались с высшим командным составом. Осталось вволю "погонять салаг". 10 очков в шести оставшихся встречах с обитателями "дна", обреченными и кандидатами на вылет, гарантировали ленинградцам победу в чемпионате. То, что случилось дальше, объяснению не поддается. Плебс взбунтовался и устроил метившим в генералы динамовцам темную. Вместо пяти ожидаемых побед - пять поражений и седьмое итоговое место.

Это был единственный реальнейший шанс за время пребывания ленинградского "Динамо" в сильнейшей группе выиграть первенство.

КНУТОМ И ПРЯНИКОМ

С месяц назад, в конце августа, необычайно высоки были и акции киевского "Динамо". Постигшее вскоре команду несчастье выбило ее из обоймы.

Константина Щегоцкого, центрфорварда нового типа с широким диапазоном действий, без доли преувеличения можно считать лучшим футболистом Киева довоенной поры. Все было при нем - техника, финты, обводка, удар, хлесткий и точный, ориентация на местности, позиционное чутье, зоркий глаз, организаторский талант. Когда требовала обстановка, он выходил на линию огня и самостоятельно решал поставленную задачу. Не чурался и черновой работы, отходил назад и из глубокого тыла затевал сложные многоходовые комбинации...

Выделялся Щегоцкий и за пределами футбольного поля, что в те годы делать было небезопасно. Ничто человеческое ему не было чуждо. Раскрепощенный, независимый, одевался с иголочки, по последней европейской моде, вел богемный образ жизни, не избегал застолий, ресторанов, общества прекрасных дам... Всем своим обликом и образом жизни бросал вызов системе. Конфликт с властью был неизбежен.

Весной 37-го Щегоцкому устроили общественную порку, обвинив в финансовых злоупотреблениях. Об этом мы подробно рассказывали в летописи 1937 года. Наказав кнутом весной, летом того же года футболиста наградили пряником - орденом "Знак Почета", умножив число его завистников и недоброжелателей. Из-за этого ордена началась череда злоключений, едва не завершившаяся трагически.

Весной 38-го, перед началом сезона, киевский форвард зализывал раны в подмосковном санатории. Здесь и приключилась с ним довольно типичная для тех лет история. Константин Щегоцкий поведал о ней в автобиографической повести "В игре и вне игры":

"Один из отдыхающих проявил бдительность. Проведав, кто я, он тут же настрочил на меня донос секретарю парторганизации санатория, в котором писал, что, отказываясь носить орден, я недооцениваю и оскорбляю высокую правительственную награду. Меня вызвал секретарь парторганизации и строго спросил:

- Почему вы не носите орден?...

Я рассмеялся. Моя реакция возмутила парторга. Я попросил вызвать доносчика. Когда этот бдительный гражданин появился, я спросил его:

- Вы хотя бы иногда газеты читаете?

Не поняв, куда клоню, разгневанный жалобщик вскочил с места и стол угрожать мне серьезными последствиями. После чего я спокойно объяснил ему:

- Орден не ношу потому, что мне его еще не вручили (награду Щегоцкий получил в Кремле летом 38-го. - Прим. А.В.). Как только получу, буду всегда и везде с гордостью носить его. А с вами, бдительный гражданин, я не хотел бы играть в одной команде. Да и находиться с вами в одной палате небезопасно..."

Позже похожая история случилась и с блистательным ленинградским форвардом Петром Дементьевым, о чем он рассказал в книге "Пека о себе, или Футбол начинается в детстве":

"Вызвали в НКВД, придравшись, что я не ношу орден, видимо, опять кто-то донес. Я честно признался, что орден не ношу, так как не люблю носить пиджаки, а на рубашку орден не наденешь. Вроде бы поверили. Но, как потом выяснилось, ко мне был приставлен сотрудник, следивший за каждым моим шагом. Позже он мне признался сам:

- Петя, ты меня прости! Я следил за тобой год. Но за тобой ничего нет. Кроме стадиона и дома, ты нигде не бываешь".

Дементьеву повезло, чего не скажешь о его киевском коллеге.

МЕДВЕЖЬЯ УСЛУГА

Стучать на Щегоцкого не переставали, и 26 августа, после выигранного киевлянами матча у "Электрика", центрфорварда арестовали, без предъявления каких-либо обвинений забрали в "контору", избили и бросили в переполненную (на небольшой площади находилось более сотни заключенных) камеру. Среди ее обитателей - орденоносцы, верные ленинцы, секретари райкомов партии, члены правительства, командиры Красной армии, деятели культуры, обвиненные в шпионаже, вредительстве, измене родине, делу социализма, в троцкизме и прочих тянувших на высшую меру грехах. Подробности в уже цитированной книге Щегоцкого:

"В августе после игры с ленинградцами ко мне подошли два работника органов внутренней безопасности и пригласили на прием. Я поехал с ними. "Прием" продолжался... 15 месяцев. Так я стал "врагом народа"...

В чем меня обвиняли? Следователь кричал: "На кого работаешь? Чей шпион? Польский? Румынский? Португальский?" Стараясь выбить из меня показания, он каждый вопрос сопровождал ударом ножкой стула.

На всю жизнь запомнил я интенсивный допрос протяженностью в 12 суток в 21-й комнате на четвертом этаже Наркомата внутренних дел УССР.

Двери здесь были массивные, дубовые. Когда между ними защемили пальцы, я потерял сознание. На все вопросы обвинения отвечал коротко: "Нет!" Выбить из меня признание палачам не удалось. Позже я узнал, что на меня, простого московского парня с Большой Полянки, кто-то донес, назвав сыном польского графа, завербованного польской разведкой..."

Выписали Щегоцкого из "профилактория" в ноябре 39-го, так и не найдя угрожающих нерушимости государства замыслов и деяний. Вышел он на волю гол как сокол. Все его личное имущество состояло из возвращенных при освобождении документов, ордена и ветоши, кое-как прикрывавшей некогда ладно скроенное израненное, битое-перебитое, заметно исхудавшее тело. За год с небольшим человек лишился всего: жены, поспешившей сразу после ареста отречься от "агента иностранной разведки", однокомнатной квартиры (счел ниже своего достоинства затевать дрязги из-за раздела имущества) и спортивной формы - изуродованные, распухшие ноги надежд на продолжение спортивной карьеры не оставляли. Собрав кое-какие средства (мир не без добрых людей), он вернулся в Москву на Большую Полянку - к матери. Но это уже другая история. С Константином Щегоцким мы еще встретимся, и не где-нибудь - на футбольном поле. Всему свое время.

Примерно в те же дни (в сентябре 38-го) команда лишилась еще одного форварда - Павла Корнилова. Не сумел он совладать с соблазном поиграть за московский "Спартак". Появление его в красно-белом лагере на самом ответственном турнирном отрезке оказалось весьма кстати, усилило хромающую атаку москвичей. Играл он неброско, нехитро, но довольно эффективно - быстро бегал, точно стрелял. Игроки такого типа зависимы, требуют квалифицированного обслуживания. В "Спартаке" обслуживали Корнилова по высшему разряду. Получая своевременный пас "на выход", на свободное место, он включал четвертую скорость и частенько доводил незамысловатую комбинацию до ума. Итог - девять мячей в девяти играх. Еще шесть забил в Киеве и с 15 мячами вошел в число лучших бомбардиров чемпионата.

Потеря двух форвардов (особенно Щегоцкого) для команды, любящей атаковать и умеющей забивать (в 38-м киевское "Динамо" стало самым результативным в чемпионате - 76 мячей), оказалась невосполнимой. Киев в непосредственной близости от цели забуксовал, потерял в сентябрьских матчах с не самыми сильными соперниками (исключая тбилисцев) четыре ценнейших очка. Их-то и не хватило для восхождения на турнирную вершину. Коронацию отложили на долгие 23 года. Медвежью услугу оказали украинские гэбэшники команде своего же ведомства.

Предвосхищая вопрос о законности перехода Корнилова из Киева в "Спартак" в ходе чемпионата, сделаю небольшое отступление.

В ЛАБИРИНТАХ ЧИНОВНИЧЬИХ ИНСТРУКЦИЙ

Разрабатывая инструкцию о комплектовании команд и переходах игроков, Комитет физкультуры испытывал перед началом сезона такие же трудности, как с определением формулы чемпионата и количеством его участников. Первый вариант, озвученный 17 апреля "Правдой", гласил: "Командам, включенным в группу мастеров, разрешено до 1 мая пополнить свои составы игроками из любых команд, не участвующих в розыгрыше первенства СССР".

Официально утвержденное Положение о чемпионате чуть отодвинуло сроки. Пятый пункт: "Все спортивные общества, команды которых участвуют в первенстве СССР, обязаны не позднее 5 мая с.г. подать именные заявки на участие в первенстве во Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта при СНК СССР - Москва, Скатертный пер., 4.

Именные заявки должны быть поданы по прилагаемой форме с тремя фотокарточками на каждого заявленного игрока. Заявки должны быть заверены ЦС общества и местным комитетом по делам физкультуры и спорта".

Пункт девятый значительно сузил источники комплектования участников первенства: "За команды, участвующие в первенстве СССР, имеют право выступать физкультурники, состоящие членами данного спортивного общества". К примеру, "Спартак" мог пополняться не кем угодно, как это было дозволено в первом чтении, а только спартаковцами, "Динамо" - динамовцами и так далее. А предыдущий, 8-й пункт внес в, казалось бы, ясный как день вопрос неразбериху: "Дозаявки и перезаявки могут быть поданы во все время розыгрыша первенства не позднее чем за 10 дней до игры, причем дозаявленный игрок допускается к игре только после утверждения Главной инспекцией спорта".

Этот параграф полностью обесточил, сделал ненужным упомянутый нами 5-й пункт, ограничивавший последний срок подачи заявок пятым мая. Не успел к указанному сроку - заявляй и дозаявляй, когда тебе заблагорассудится.

Широко открытыми шлюзами первым воспользовался харьковский "Спартак". В середине мая с одобрения Главной спортивной инспекции при Комитете физкультуры девять футболистов из общества "Динамо" перекочевали в "Спартак". Солидная инъекция не способствовала повышению жизнедеятельности спартаковцев. Команда, от которой на Украине ждали как минимум утверждения в группе сильнейших, сползла на не подобающее городу с давними футбольными традициями 21-е место. Но дело не в этом. Действуя в согласии с пунктом 8 Положения, харьковчане при попустительстве законодателей нарушили следующий - 9-й пункт, согласно которому команды имели право пополняться исключительно из родственного (в данном случае спартаковского) общества. Как нарушил его и Корнилов, перешедший из "Динамо" киевского в "Спартак" московский. Кроме того, экс-динамовец пренебрег еще одним правилом, которого спортивные власти придерживались неукоснительно: сыграл в одном турнире за две команды. Но не он первый отошел от строго соблюдавшейся в течение трех первых чемпионатов традиции.

ПИОНЕР

Первопроходец - Андрей Протасов. Успев сыграть и забить в составе ростовского "Динамо", он уже в третьем туре выступил за ЦДКА и стал таким образом первым в СССР футболистом, в течение сезона сыгравшим за два клуба. Протасов превзошел Корнилова по числу нарушений действующего футбольного законодательства, преступив его трижды: а) сыграл в первенстве за две команды; б) перешел в ЦДКА из другой, динамовской организации; в) нарушил дозаявочный десятидневный срок. Вины футболиста в данном случае нет - блюстители порядка позволили. По большому счету и они ни при чем: в столкновении законов футбольного и государственного приоритет последнего не оспаривался. 23-летнему спортсмену страна предоставила возможность исполнить дарованную Конституцией почетную обязанность (и одновременно священный долг) защищать Отечество в рядах Красной армии. Осознавая государственную важность возложенной на Протасова миссии, не стоило мне упоминать о нарушении каких-то малозначащих пунктов футбольного кодекса. Не стал бы этого делать, если бы не одно обстоятельство. Удивила оперативность, с какой обычно инертные, неповоротливые чиновники оформили перевод футболиста из ростовского "Динамо" в ЦДКА.

Если предположить, что Протасов получил повестку 16 мая, в день игры ростовчан с ленинградским "Сталинцем", наутро явился на сборный пункт и сразу же был направлен для несения воинской службы в армейский футбольный клуб, руководители ЦДКА, не дожидаясь прибытия призывника, в тот же день оформили дозаявку, переслали ее в Комитет физкультуры, а Главная инспекция спорта незамедлительно ее утвердила (что физически было невыполнимо), Протасов мог сыграть за ЦДКА согласно закону не ранее чем 10 дней спустя, то есть 27 мая, а реально - 4 июня, в день календарной встречи армейцев со "Стахановцем". Но случилось это, не поверите, неделей раньше - на четвертый день (20 мая) после прощальной игры Протасова в Ростове, откуда он стремглав помчался в Одессу (вряд ли в военкомат успел заглянуть), где его новые боевые товарищи проводили игру с местным "Динамо". Протасов на поле вышел, но гола не забил. Сделал это другой новобранец команды:

Григорий ФЕДОТОВ

Игра ЦДКА, безнадежного аутсайдера двух предыдущих турниров, в сезоне-1938 преобразилась. Освежил и значительно усилил ее весенний призыв, пусть не массовый, но весьма качественный: ряды Красной армии пополнил лучший игрок "Металлурга", да и всего довоенного советского футбола - Григорий Федотов.

По объективным, не зависящим от меня причинам не довелось мне увидеть в деле этого выдающегося мастера в расцвете сил и огромного, щедро отпущенного свыше дарования. Представление о его игре сформировали многочисленные рассказы, устные и письменные, очевидцев. Наиболее емкую и четкую характеристику Мастера с большой буквы, как мне кажется, дал блестящий журналист, пожалуй, лучший из всех повествовавших о футболе, Лев Иванович Филатов:

"Не хочется называть то, что он делал, служебными словами: дриблинг, финты, навес, прострел, удар. Тогда что-то исчезнет. Верно, все это он делал, но настолько по-своему, не заученно, а по-федотовски, что вроде бы он показывал всем, как еще можно играть в футбол. Все, чего касалась большая федотовская нога, выглядело совсем не так, как мы привыкли видеть. Сильно пущенный им мяч почему-то мягко и удобно снижался прямо под удар партнеру. Вратарь на месте, а мяч после прикосновения Федотова его таинственно огибает и ложится в сетку. Ему бы полагалось бежать влево - там свободно, а он режет угол, сближается с защитником и, будто не замечая его, прокидывает мяч вперед и продолжает бег, уклонившись от столкновения, и бьет, почти уже падая, в дальний угол. Мяч летит к нему, он склоняется почти до травы и бьет подъемом ноги в верхний угол. Федотов на поле - и ты глазеешь, очарованный, и за счетом матча не следишь, ждешь, когда же снова он встретится с мячом и что-то еще невиданное покажет...

Он не развлекал публику, он удивлял и восхищал...

О федотовском ударе, одном из труднейших, - с лету с поворотом - писали, изготавливали учебные кинограммы. Не знаю, помогло ли это кому-нибудь. Я же помню: для Федотова все четыре угла ворот были одинаковы, он попадал как по заказу, как на спор, будто большая его нога брала мяч и швыряла, куда он хотел, в любую точку, дурача и приводя в отчаяние вратарей.

Есть форварды - рыцари определенных достоинств. Я затрудняюсь выделить какие-либо стороны дарования Федотова. Идут годы, сменяют друг друга на поле поколения, а Федотов в памяти держится особняком, как мастер, выразивший себя искусством игры".