Газета Спорт-Экспресс № 152 (3830) от 8 июля 2005 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 1

В АНТИСАНИТАРНЫХ УСЛОВИЯХ

КАЛЕНДАРЬ. Тема животрепещущая, вечно живая, родилась в нашем отечестве вместе с футболом. Можно сказать, близняшки. Тема хлебная, не один десяток лет кормит пишущую братию. Кто возьмется подсчитать состриженные купоны, взошедшие на этой благодатной почве?..

ВСЕ ВРУТ КАЛЕНДАРИ

Прерывая на три недели чемпионат, физкультначальники преследовали благую цель - разыграть в антракте хрустальную кубковую чашу - и, как обычно, в обозначенные сроки не уложились. Сошедшие с дистанции в самом начале пути ("Динамо" московское и ленинградское, "Металлург", "Трактор", "Электрик") терпеливо дожидались окончания внезапно образовавшихся каникул, то есть простаивали. Иные сочетали смертельные кубковые схватки с более безопасными - в чемпионате. Из-за чего турнирная таблица, и без того непривлекательная (при дневном свете смотреть на нее было жутковато), приняла безобразные очертания. Календарь фактически умер, но хоронить его (как и Ленина) не решались. Игры первенства по поводу и без откладывались на более поздние сроки. Если организаторы намеревались проводить футбольные матчи на заснеженных и ледяных полях, с поставленной задачей, отдадим им должное, справились блестяще.

Не одна газета в 39-м помянула недобрым словом футбольный календарь и его родителей:

"... сезон близится к концу. И снова приходится говорить о том, что повторялось много раз и является камнем преткновения в каждом сезоне.

Календарь... Настольное расписание каждого любителя футбола. Но можно ли ему верить? Какой еще календарь подвергался таким хирургическим вмешательствам, как футбольный. 27 игр отменено. Почти каждая сводная афиша на 6 - 8 матчей в Москве оказывается неверной. Игры переносились, сроки менялись...

Заключительная дата игр, указанная в календаре, - 24 октября. Но и это не так. Последний матч назначен теперь на 12 ноября. Трудно предполагать, что и этот срок будет выдержан (автор прав: чемпионат завершился в последний день осени - 30 ноября. - Прим. А.В.). Некоторые команды в конце розыгрыша окажутся перегруженными играми. В то же время в первой половине октября в Москве предстоят три игры, а во второй... 11, по-видимому, снова москвичи будут свидетелями игр на снегу, а мастерам, как они сами говорят, придется играть в непросыхающих бутсах". (Г. Колодный - "Вечерняя Москва" от 28 сентября.)

Колодный ненамного ошибся: в первой половине октября в столице проведены 2 встречи, во второй - 11. Еще два матча состоялись в ноябре, но об этом он еще не знал.

Пользуясь случаем, отмечу, что о спорах вокруг судейства переигровки кубкового полуфинала между "Спартаком" и тбилисцами писала в том же номере "Вечерка", а не "Московский большевик", как было указано в "СЭФ" от 24 июня.

Разобраться после затянувшейся кубковой эпопеи, кто на каком месте (у одних больше очков набранных, у других меньше потерянных), не представлялось возможным, задача со множеством неизвестных решению не поддавалось. Да что я вам объясняю - мы эту разруху, правда, в значительно меньших масштабах, наблюдаем ежегодно.

Невероятно сложно ориентироваться в турнирных дебрях 39-го (в 40-м будет еще хуже), и все же наберусь нахальства, возьму на себя роль гида и попытаюсь вывести вас, освещая путь карманным фонариком, на свет божий.

Через неделю после антракта, 23 августа, команд пять или шесть лелеяли еще светлую мечту. Наиболее перспективно выглядели на тот момент шансы "Спартака", "Трактора", московского "Динамо" и ЦДКА. Именно в такой последовательности. Разделяли их от одного до четырех очков - сущий пустяк перед трудной и долгой дистанцией в 11 - 12 матчей.

В непосредственной от них близости (с учетом очковых потерь) находились Тбилиси, Киев и рабочий класс - железная дорога с металлургами. При благоприятном стечении обстоятельств и они способны были если не взойти на трон, то примоститься у его подножия.

ВЕЗЕТ СИЛЬНЕЙШЕМУ?

Огромный физический и психологический груз свалился на "Спартак". Честолюбивый, амбициозный, он был полон решимости повторить прошлогодний успех - выиграть Кубок и первенство. Поставленную перед началом сезона задачу руководство сформулировало в названии периодически издаваемой в команде стенгазете "За дубль!".

Затянувшаяся у спартаковцев двухмесячная кубковая свистопляска уничтожила многолетние запасы нервных клеток. А тут замаячила календарная игра на первенство не с кем-нибудь - с московским "Динамо".

К этой встрече (18 сентября) динамовцы, как и "Спартак", подошли не в лучшем расположении духа. Потеря четырех очков в предыдущих четырех встречах с не самыми сильными соперниками (удивила, мягко говоря, ничья на своем поле с плетущимся в хвосте "Электриком") шансов на первое место практически не оставляла. На что-то надеяться позволяли только победы во всех оставшихся матчах, в том числе над "Спартаком", при условии, что главные конкуренты недоберут энное, устраивающее экс-чемпионов, количество очков.

Игру динамовцы показали едва ли не лучшую в сезоне. Движение носило односторонний характер, моментов, что принято называть стопроцентными, не перечесть. Вот только мяч заупрямился - не шел в ворота, и все тут. Как его ни били, как ни пинали, он то сторонкой проскочить норовил, то, словно намагниченный, находил в разных точках ворот, в самых уязвимых, перчатки Анатолия Акимова. Даже когда судья Иван Широков минуты за две до перерыва поставил его в наказание за противозаконный контакт с рукой защитника Малинина на белую точку, не подчинился динамовскому экзекутору Назарову и, в который раз проявив несносный норов, свернул с заданного направления.

Во втором тайме ничего не изменилось ни в характере встречи, ни в поведении кожаного мяча. Он долго стоял на своем. Но сердце не камень. Динамовский центр Бехтенев сумел-таки его смягчить. Может, совесть замучила? Как бы то ни было, мяч в первый и единственный раз изменил Акимову.

Симпатизировал ли он "Спартаку", узнать не довелось. Форварды чемпиона общались с ним мало, за что получили очередную порцию критики от обозревателей. "Воротам "Динамо" не угрожало никакой опасности, так как нападение "Спартака" представляло собою разрозненную цепочку игроков, а не единый боевой коллектив, могущий провести какую-нибудь комбинацию, напоминающую игру в футбол", - упрекал спартаковцев историограф советского футбола Александр Перель.

Беда не приходит одна. Вскоре после пропущенного гола судья удалил с поля Степанова и тут же вынес корчившемуся в предсмертных судорогах чемпиону жестокий приговор - еще один пенальти. Выстрелить в умирающего, чтобы не мучился, решился Якушин и... не попал. Но Широков велел перебить: кто-то из партнеров Якушина вбежал в штрафную до удара (ныне на такие мелочи внимания не обращают). Снова к точке подошел Назаров. Решил взять силой - пробил так мощно, что бедняга Акимов увернуться не успел, и мяч, больно врезавшись в него, вылетел из пределов штрафной. Три удара в беззащитного вратаря с 11 метров и ни одного попадания. Невероятно!

Фортуна - дамочка капризная, мстительная. Пренебрег ее расположением - не взыщи. Через несколько минут она на пару с Широковым одарила уже "Спартак" 11-метровым в качестве компенсации за перенесенные страдания. Это Семичастный негостеприимно обошелся с Андреем Старостиным в своей штрафной. Обратите внимание. На дворе 1939 год. Вражеского защитника у собственных ворот встречает нападающий. А вы говорите, что тотальный футбол изобрели голландцы.

Что с пенальти? Какие могут быть вопросы, если за дело взялся человек без нервов - Георгий Глазков. Про него говорили, что может забить с закрытыми глазами. Не знаю, как было в той игре, но пробил форвард, по словам Переля, "как всегда, спокойно и точно". 1:1. Оставалось минут десять. Ничейный счет не изменился.

Эта игра опровергла расхожее утверждение, будто везет сильнейшему. Сильнейшим на поле было "Динамо", повезло "Спартаку".

ЩИТ И МЕЧ

Если в матче с "Динамо" спартаковцы, хотя и с невероятным трудом, все же отцепили одного конкурента от группы преследования, избавиться от следующего, ЦДКА, было не так-то просто. Встреча соседей представляла большой интерес не только с позиций турнирных, материальных, очковых. Зрители надеялись увидеть если не красивый, рафинированный, то интересный, искрометный, остроатакующий, с забитыми в те и другие ворота голами футбол двух лучших команд 1938 года, готовых, и не без оснований, отстоять занятые в предыдущем сезоне высоты.

Щит против меча - всегда интересно. "Спартак" силен защитой, ЦДКА - атакой. Григорий Федотов быстро спелся с новобранцем - Сергеем Капелькиным. Дуэт армейских бомбардиров наводил ужас на соперников, оставляя в их оборонительных сооружениях зияющие бреши. Капелькин исправно забивал, Федотов великолепно сочетал организаторский дар со снайперским.

Психологическое преимущество у ЦДКА. Выбыв из Кубка, он сосредоточил силы на главном направлении. "Спартак" продолжал гоняться за двумя зайцами. Хрустального вроде бы поймал, но его норовили отобрать. Судьбу Кубка решала переигровка с грузинами, назначенная на 30 сентября, через неделю после матча с ЦДКА. Так что пребывал он в нервозном состоянии. Небольшое очковое отставание от чемпиона только раззадоривало красноармейцев. Терять догоняющим нечего, зато приобрести могли...

У "Спартака" возникли кадровые проблемы. Остался вне игры дисквалифицированный Алексей Соколов, острый, настырный, результативный нападающий. Хромающей, по мнению журналистов, на две ноги линии атаки он очень бы пригодился в этом чрезвычайно ответственном матче. У ЦДКА - все в строю: здоровый дух пребывал в полной гармонии с крепким, мускулистым, натренированным телом.

Армия была на ходу, вела наступательные бои и предстала перед чемпионом через три дня после очередной успешной операции под кодовым названием "Электрик" - 6:1. "Спартак" провел предыдущее сражение с динамовцами в окопах и выходить в чисто поле, похоже, не собирался.

На трибунах собралось всего 40 тысяч зрителей - ничтожно мало, учитывая уровень, значимость встречи и необычайно высокий к ней интерес. Ларчик открывался просто. Играли в будни, в рабочее время. Прикованные к своим местам трудящиеся не посмели оставлять их преждевременно. Что за это полагалось по действующему в стране законодательству, писал я не раз.

На вопрос, почему столь важную встречу не провели в выходной (и зрителей вдвое больше собрали бы, и денег), ответить не берусь: обнаружить логику в действиях спортивного руководства много сложнее, чем пресловутую иголку в стоге сена.

Чемпион из окопов так и не вышел. Армии ничего не оставалось, как обрушить на укрепленные его позиции шквальный огонь. Пущенный Федотовым снаряд едва не раздробил штангу. Справиться с Федотовым в рамках закона невозможно, единственный способ обезвредить его - уничтожить физически. Что и пытался сделать Сергей Артемьев. Судья не позволил. Наказал. Приговор привел в исполнение Капелькин. За покушение на жизнь товарища он спартаковскому хаву и его сообщникам отомстил: препроводил мяч непосредственно со штрафного сквозь небольшое отверстие в сооруженной из человеческих тел "стенке" в нижний уголок.

Шла 12-я минута. Думаете, "Спартак" вышел из укрытия, попытался восполнить утрату? Ничуть не бывало. Мощная артподготовка не прекращалась ни на минуту. Новых потерь удалось избежать только благодаря мужеству защитников и вратаря, закрывавших своими телами амбразуру. "Защита "Спартака", и в особенности Жмельков и Старостин, неоднократно спасают ворота от мячей, беспрерывно посылаемых стремительными нападающими ЦДКА", - писал Перель.

Примерно в том же ключе проходила большая часть второго тайма. Только ближе к концу спартаковцы вышли из подземелья и хаотично, бесшабашно, с отчаянностью обреченных накинулись на противника. Не ожидавшая такой прыти оборона ЦДКА запаниковала. "Защита ЦДКА беспорядочно отбивается", - рассказывал читателям "Красного спорта" Виктор Дубинин. Отбилась. Очень нужная победа. ЦДКА вплотную приблизился к чемпиону.

Игра не из тех, когда эстеты, бессильные передать переполняющие их чувства, причмокивают в знак наивысшего наслаждения губами и поднимают вверх большой палец. Из-за явного преимущества одной из сторон борьбы не получилось. Гол забит один, зато событий, не красящих участников, включая судью, предостаточно: не назначенный за снос Федотова пенальти, жесткие стыки, жестокие схватки, откровенная грубость и, как следствие, обоюдное удаление, повреждение глаза у Семенова, замененного Глазковым, и травма Старостина, вынужденного оставаться в строю - лимит замен был исчерпан.

О РАБОТЕ ДК И "АВТОРИТЕТАХ"

Вот мы и наткнулись на одну из трех популярнейших тем (наряду с уже проработанной сегодня "диспетчерской" и судейской): тему грубости и не прекращающейся с ней "борьбы". Доставалось от журналистов всем: и нарушителям, и карателям. Главным образом за непоследовательность в вынесении приговоров и мягкотелость. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров.

Корреспондент "Красного спорта" А. Ветров побывал на заседаниях дисциплинарной комиссии и поделился с читателями впечатлениями:

"Органы милиции и суда оберегают советских граждан от всех видов хулиганства, кроме футбольного. Для хулиганов с зеленого поля существует особый "суд", именуемый дисциплинарной комиссией. Ее задача, почетная и ответственная, - воспитывать советских спортсменов, бороться с проявлениями буржуазных нравов, наказывать людей, нарушающих спортивную этику. Разбирать возникающие конфликты.

Как же справляется дисциплинарная комиссия (председатель т. Блинков) с этой большой работой?.. Работа ДК проходит в крайне напряженной и нездоровой атмосфере. Стоит побывать на заседании ДК, чтобы убедиться в этом. Представители обществ и команд, выгораживая своих игроков и свои команды, часто бессознательно лгут, обманывают, вводят в заблуждение ДК. Для поддержки нужного игрока мобилизуются все "авторитеты". Но при всем этом от ДК можно требовать больше последовательности, смелости и логики в решениях.

В самом деле. Игрок тбилисского "Динамо" Гагуа упал. Ему помог подняться игрок московского "Локомотива". В благодарность за это он тут же получил от Гагуа... удар по ноге. Факт возмутительный, безобразный. Решение ДК следующее: признать поступок Гагуа недостойным советского футболиста и дисквалифицировать... на одну игру. Зато Педоренко ("Сельмаш") и Пономарев (ленинградский "Спартак"), ударившие в игре друг друга по ноге, дисквалифицированы на четыре игры. Безусловно, они должны быть наказаны. Но неужели их проступок тяжелее проступка Гагуа?

Откровенное хулиганство Онищенко и Чолокяна (удары по лицу) наказано условно. Не действеннее ли была бы в данном случае дисквалификация их на пять-шесть игр, чтобы наказание почувствовали и игроки, и их команда?..

ДК очень правильно делает, когда обсуждает проступки игроков и в тех случаях, когда их зафиксировал не судья, а кто-либо из членов ДК или зрителей. Но некоторые проступки остаются безнаказанными.

Работники дисциплинарной комиссии иной раз ведут себя как непогрешимые жрецы. Они не желают считаться ни с мнением советских зрителей, ни с мнением советской общественности, в частности печати".

Громкий скандал случился в четвертьфинальной игре Кубка РСФСР в Дулеве Орехово-Зуевского района между командой Дулевского завода и молодежным составом московского "Спартака". Столичные футболисты, если называть вещи своими именами, побили местных ребят прямо на поле: в первом тайме Гамильтон ударил ногой в голову лежащего вратаря, и того в бессознательном состоянии увезли в больницу. Вскоре его товарищ Боян вступил в кулачный бой и был удален с поля.

Бояна дисквалифицировали до конца года, а с Гамильтоном разбиралась специально созданная комиссия. Пока комиссия работала, зампредседателя Комитета физкультуры Крячко издал приказ о запрещении футболисту участвовать в дальнейших играх, но через несколько дней, сменив гнев на милость, позволил Гамильтону выехать в Ашхабад на полуфинальную игру. История эта возмутила корреспондента "Московского большевика" А. Гоха. В материале "Еще раз о хулиганах на футбольном поле" он писал:

"Соображения комиссии... были положены под сукно.

- У нас есть дела поважнее, - откровенно признался тов. Крячко, когда мы поинтересовались причинами такой медлительности в разборе этого факта... В то же время в Комитете по делам физкультуры не чувствуется желания развернуть решительную борьбу с недопустимыми в условиях советского спорта фактами грубости, хулиганства футболистов. Больше того, здесь наблюдается стремление скрыть подобные явления от общественности. С этой стороны очень характерным является тот факт, что инспектор по футболу т. Ильин держит в строгом секрете случаи проявления грубости на футбольном поле...

Пора наконец объявить войну хулиганам на футбольном поле. Им не должно быть места в рядах советских спортсменов".

Милитаристских выступлений в прессе было вдоволь. Журналисты призывали Комитет "повести беспощадную и решительную борьбу с этим позорным явлением".

"Пора перестать либеральничать с хулиганами футбольных полей, - требовала "Вечерка". - Пора отстранять от спортивной работы и тех, которые покрывают это хулиганство".

Судя по последовавшим вскоре жестким санкциям ("дисквалифицировать до конца сезона"), начальники вняли настоятельным требованиям. Но, по существу, воз с места не сдвинулся. Упомянутому наказанию подвергли нескольких футболистов: трех динамовцев - Петра Киселева с Сергеем Соловьевым из Ленинграда и Алексея Лапшина из Москвы, - а также спартаковца Алексея Соколова.

Соловьев, форвард-танк, пошел на таран - не остановишь. Бегал быстро, стрелял метко. Ввели его в состав в начале сезона, и он сразу стал основным, незаменимым и самым в команде результативным. Характер задиристый, спуску никому не давал: конфликтовал с судьями, с соперниками, не избегал физического контакта и очень скоро попал на карандаш журналистам. ДК на проделки Соловьева смотрела сквозь пальцы, но под постоянным нажимом прессы сдалась и за грубость в игре с ЦДКА наказала его заодно с Киселевым. Приговор звучал сурово: дисквалифицировать до конца сезона и вывести из состава команды мастеров. На деле - сущий пустяк: до конца сезона оставалось... две игры. Из ленинградского "Динамо" Соловьева исключили. Велика беда - в 40-м пошел на повышение, перешел в "Динамо" московское.

С Соколовым история другая. С судьями особо не конфликтовал, с поля не изгонялся. Но однажды за спиной у арбитра совершил проступок, дипломатично формулируемый судьями в официальных протоколах как "неэтичное" или "неспортивное поведение". Здесь может быть что угодно, от непарламентского выражения, оскорбительного жеста до физического воздействия. Судья не заметил, а бдительные граждане, стоявшие на страже социалистической законности, настучали на футболиста. Вот он и схлопотал "вышку". Наказание жесткое, но справедливое. И не возникло бы никаких вопросов, будь каратели справедливы, объективны, принципиальны и, главное, последовательны. В цитированном материале о работе ДК открытым текстом сказано, что стучали на многих игроков, чьи проступки оказались не замеченными арбитрами, а наказали только Соколова и Лапшина. Вообще приговоры выносились дифференцированно: одних, образно говоря, отправляли за решетку, других за аналогичные нарушения по-отечески журили. Кстати, так же поступили после оглашения приговора с Соколовым и Лапшиным. Динамовец "отсидел" от звонка до звонка, а Соколов, пропустив три игры (две в первенстве и одну кубковую), попал под амнистию и присоединился к товарищам во время продолжавшегося в команде затяжного кризиса. С его легкой ноги "Спартак" пошел на поправку, и Соколов доиграл семь оставшихся матчей.

Все же не стал бы, не зная истинных мотивов странных, непоследовательных решений, огульно обвинять дисциплинарную комиссию. Спецкор "Красного спорта" Ветров, побывавший на ее заседаниях, знал побольше нашего. Говорить открыто о давлении на членов комиссии "оттуда", от людей, перечить которым было невозможно, да и опасно, никто бы не позволил. Вот он и прибег к прозрачным намекам, аллюзиям, эзопову языку, назвав этих людей "авторитетами", не в криминальном, естественно, а в партаппаратном значении. Позже, в не столь жестокие в сравнении со сталинскими годы, журналисты окрестили их "меценатами". Всем было понятно, что речь шла о людях с партбилетами, облеченных высокой властью в масштабе города, района, области, республики, а то и выше. Термин удобный, ни к чему не обязывающий, опасности для собственной жизни не таящий. Виновник вроде бы назван, с него, безымянного, и спрашивайте. То была крайняя, пограничная черта журналистской смелости. Тем наивнее звучало требование Ветрова к работникам ДК проявлять больше смелости, между строк - игнорировать мнение, то бишь приказ "авторитетов". То же и с тем же результатом мог он посоветовать судьям, выносившим приговоры в политических процессах второй половины 30-х, где участь несчастных предопределял до суда главный в стране "авторитет".